Тамблеры. Alis Grave Nil

Глава 3

Поэма Света

– Понимаешь Вер, секрет света, обыкновенного света, который мы видим каждый день, будь то солнечный свет, или электрический, заключается в том, что он может составлять свою собственную материю, быть материей, пусть и на короткое время…

– Но у фотонов света ведь нет массы! – спасибо Антону Павловичу: Вера неплохо усвоила основы физики.

– Слушай, а ты молодец, попала в самую точку! – Сева взволнованно взъерошил волосы, – это и есть загадка. Свет, фотоны света, двигаются в пространстве миллиарды лет, от звезды к звезде, с сумасшедшей скоростью, причем со скоростью постоянной! Это значит, что у мельчайших частиц света нет массы, по крайней мере, в макромире, то бишь в мире нашем.

– О, знаменитая скорость света! – Вера восхищенно смотрела на Севу. Ей, простой «училке» настоящий ученый объясняет свои исследования, говорит с ней, как с равной.

– Правильно, скорость света. А теперь представь, что сноп фотонов входит в плотную среду, и вот там он начинает вести себя совершенно по-другому. Фотоны взаимодействуют с средой, в которую попали, ну, скажем, с атомами, у которых, в свою очередь, есть масса. Они передают атомам часть своей энергии, но при этом и сами видоизменяются! Возникает нечто среднее, некое новое царство света, в котором свет и его частицы ведут себя как часть материи.

– Ну, а потом? – помотала головой Вера, она уже несколько запуталась.

– Потом, – Сева улыбнулся, – лучик выходит из плотной среды и все его фотоны обретают изначальные характеристики: они летят в пространстве и ничто не может их сдержать, это все те же элементы нашего мира, для которых не существует массы и тяжести.

Дождь за окном усилился, сверкнула молния, потом бабахнул веселый летний гром. Веру воодушевляла и гроза, и Сева, и его рассказ.

– Свет входит в наш плотный мир, задерживается на мгновение и вырывается из него, все такой же чистый, сильный, и стремится к другим мирам…

– Поэма света!

– Ну, на счет поэмы не знаю, это ты у нас спец, а вообще это называется пространством Ритберга. В принципе, этот вот эффект, условно назовем его квантовый, может дать возможность человечеству закодировать всю поэзию мира всего в одном лучике света, затем зафиксировать ее в плотной среде, как в библиотеке размером всего в несколько молекул, и выдавать читателям в любом количестве за миллионные доли секунды.

– И вы этим занимаетесь?

– А разве мы опять на вы? – Сева засмеялся, как же ему хотелось сейчас обнять Веру! Почувствовав это, девушка смутилась, отвернувшись к окну.

Снова сверкнула молния, и сразу же, не дожидаясь грома, еще одна. Комната озарилась ярчайшим голубым светом, электричество на мгновение погасло. Вера ойкнула, Сева крепко, по-мужски, обнял ее, чувствуя ее тепло, вдыхая запах пушистых смоляных волос.

На улице поднялся ветер, зашумели деревья – ничего особенного, если не считать джипа Wrangler Sahara на увеличенных колесах, подъехавшего к воротам детского дома с выключенными фарами. В джипе находились четверо. За рулем сидела Лера, выглядела она очень продвинуто: мужские джинсы, черные армейские ботинки, безрукавка с дюжиной выпуклых карманов, вдобавок-покрашенные в три неоновых цвета и торчащие перьями волосы. Для девушки с азиатской внешностью, Лера была довольно высокой и изящной. Рядом с ней – Христофор Афанасьевич – лысоватый мужчина средних лет, с абсолютно незапоминающейся внешностью, в мятом темном костюме. Сзади-две молодые женщины Лана и Линда: Лана тоже высокая, крепко сбитая, с темными прямыми волосами, в плотно облегающем спортивном костюме и фирменных дорогих кроссовках. Рядом – Линда, одетая модно и ярко, на головокружительных шпильках.

Линда тряхнула своими потрясающими белыми волосами:

– Так, значит, здесь он появится?

Шел сильный дождь. Лера подала знак подождать, опустила окно и немного высунувшись, принюхалась. На секунду задумавшись, она молча указала пальцем куда-то в сторону. Девушки вышли из машины, Лера тут же двинула в направлении заброшенного корпуса, а Линда и Лана прошли через небольшой парк к главному зданию детдома.

Сева и Вера, обнявшись, стояли у окна, молнии все еще озаряли ломаными линиями небо, но гроза уходила куда-то на север, раскаты грома затихали вдали. Неожиданно Вера вздрогнула, прижавшись к Севе-за стеной дождя она вдруг увидела две фигуры:

– Посмотри вон туда! – голос Веры дрогнул, оборвался, ей показалось, что она видит двух крылатых существ, золотистых, неземных… Они медленно двигались к ней, заставляя капли дождя, подающие на них, светится золотой россыпью.

Крепко прижав девушку к себе, готовый с этой минуты защищать и оберегать ее всю жизнь, Сева вгляделся в уже уходящую ночь. Он тоже увидел фигуры, но для него это были просто две женщины или девушки, одна из них смешно подпрыгивала на шпильках.

Христофор Афанасьевич вышел из машины и направился вслед за Лерой. Вместе они подошли к заброшенному корпусу детского дома, где когда —то и был знаменитый «котел». Теперь остатки здания окончательно прогнили и развалились. Христофор Афанасьевич взглянул на небо, он совершенно промок, но не замечал этого. Молния сверкнула совсем близко, потом еще раз и еще. Раздался ужасный треск, но это был не гром, а звук мощного удара, «Котел» загорелся- молния попала прямо в него. Лера отскочила, инстинктивно закрыв глаза рукой, а Христофор Афанасьевич, не спеша вошел в огонь и пропал в нем…

Увидев огонь и клубы дыма, Сева, с сожалением выпустив Веру из объятий, выскочил на улицу, девушка выбежала следом за ним:

– Это в наш «Котел» молния попала! Помнишь его?!

– А как же, – усмехнулся Сева, – нужно звонить ноль один, это пожар!

Пожарные приехали быстро, все пространство перед главным зданием детдома заполонили машины, люди, звуки сирен и пугающие всполохи мигалок. Пожар потушили, никто не пострадал, пожарным помог не прекращающийся дождь. За воротами, где все еще стоял Лерин джип, из- за дождя было совершенно ничего не видно. Но вот небо озарилось уже далекой грозой, и в этом свете на секунду мелькнули фигуры: это Христофор Афанасьевич, Линда и вся компания пытались уложить в машину человека, завернутого в уже промокшее холщовое полотно. От человека исходило ярчайшее голубое сияние, пронизывающее всех. Но вот все было сделано, джип заурчал, зажглись фары, по-деловому хлопнули закрывающиеся двери, джип тронулся, набрал скорость и растаял в предрассветной мгле.

Сева и Вера не спали до утра, помогая Наталье Ивановне управиться с царившей после пожара суматохой. Отказавшись от завтрака, Сева уехал в Москву, а вечером позвонил Вере, и они договорились встретится на выходных.

Глава 4

Первые Впечатления.

Христофор Афанасьевич занимал огромную квартиру в центре Москвы. Все там было по-простому: светлая гостиная, горшки с геранью, тиканье ходиков. После похода в Ипатьево все собрались у него. Новенького переодели в шорты и смешную детскую футболку с солнышком и аккуратно положили на диван. Его свечение иссякло под утро, но в себя он еще не приходил. Зато теперь он выглядел вполне обычно: стройный, высокий молодой человек, на вскидку лет двадцати пяти, спутанные темные вьющиеся волосы, бледная кожа, длинные пальцы. Все утро вокруг него суетилась Софья Андреевна, референт и помощница Христофора Афанасьевича, испокон веков она вела его хозяйство и занимала одну из боковых комнат квартиры. Вот и теперь она смотрела на новичка и улыбалась, к ней подошла Линда:

– Софья Андреевна, я давно хотела вам сказать, но все как-то не получалось, я вам так благодарна, что вы тогда, в самом начале, мне и Лане помогли! Мы без вас бы пропали…

Софья Андреевна улыбнулась Линде:

– Девочка, когда ты и Лана к нам прибыли, зима была, Рождество. Вас Христофор Афанасьевич потом еще долго «подарками» называл. Вы такие смешные были, он к тебе еще не подошел даже, а ты уже сама вскочила – и сразу к окну. Открыла, значит, окошко, а там снег идет… Ветра не было, снежинки такие крупные, красивые, и ты давай с ними разговаривать, я говорит, Линда, я тут теперь с вами буду, вы не против?

Линда подошла к окну и открыла его:

– Да, да, я помню, я подумала, что снежинки живые…

– А потом, – продолжила Софья Андреевна, – когда ты замуж выходила…

– Действительно, забавно со снежинками, – перебила ее Линда, – А Лана как себя вела тогда, вы помните?

– А Лана очень нас всех испугалась, заплакала даже! Взрослая девица, а сидит и слезы пальцами вытирает, носом шмыгает. Христофор Афанасьевич ей говорит: что ты плачешь, не бойся, мы теперь все вместе! А она еще сильнее плачет: Я в туалет хочу!

Линда весело рассмеялась, она почему-то этого не помнила:

– Ну, а потом что?

– А потом я ее в ванную отвела, она сразу под душ и тут же успокоилась. Я, говорит, плавать умею, очень быстро, хотите покажу?

В гостиную вошел Христофор Афанасьевич, уставший за ночь, но в приподнятом настроении. Он только что побрился и утирался теперь простеньким полотенцем. В углу, на кресле чутко дремала Лера. Вчера она замаялась вести машину под дождем. Сначала пришлось ехать в «Оптиглас», где обнаружился лишь взорвавшийся и обгоревший этаж корпуса, но новенького там не было. Было странно наблюдать за лицом Христафора Афанасьевича, который никак не мог понять, как он мог ошибиться. Успокоился он только после того, как Линда нашла конверт, который имел отношение к новенькому. Потом понеслись в Ипатьтево, конец не близкий, и гнали как сумасшедшие, выскакивая на встречку. Лера проснулась, едва Христофор Афанасьевич переступил порог гостиной. Из соседней комнаты едва слышно доносился приглушенный голос Ланы, она разговаривающей с кем-то по телефону, что-то печатая на лаптопе. Христофор Афанасьевич молча проследовал в центр гостиной, взмахом руки предложив присутствующим завершить свои дела, по-видимому, должно было случится что-то явно неординарное. Утихнув, все сгрудились вокруг него. Присев перед диваном на корточки и осторожно взяв руку новенького в свою, Христофор Афанасьевич беззвучно зашевелил губами. Ниже горла у новенького проявляется голубой свет, и он открыл глаза. Софья Андреевна первая, за ней все остальные захлопали в ладоши.

– Ну, вот, теперь ты с нами! Меня зовут Христофор Афанасьевич – почти церемонно представился он новенькому, – а это Софья Андреевна, человек знающий, часто она просто незаменима. Это Лана, если официально-Светлана Юрьевна, педагог, специалист по физическому развитию детей и подростков, наша с тобой коллега. В ближайшем будущем она будет твоим инструктором… Ладно, об этом потом… Это Лера, наша защитница, девушка сильная во всех отношениях, ты сможешь рассчитывать на ее помощь в любых ситуациях. Ты оказался здесь не случайно, мы тебя давно ожидали… Все мы здесь находимся для служения, служения людям! Мы защищаем и оберегаем их… ну, ты быстро все поймешь и всему научишься!

Новенький серьезно внимал Христофору Афанасьевичу, но вдруг довольно громко почесал ногу ниже колена.

Линда, готовая захихикать, закрыла лицо.

– А это Линда, она поможет тебе пообвыкнуть и устроится, ты у нас тут надолго.

Хихиканье Линды тут же пропало:

– Христофор Афанасьевич, у меня ведь работа, вы же знаете!

Христофор Афанасьевич, не обращая внимания на замечание Линды, куда-то вышел и возвратился с довольно большим тяжелым ларцом из темного дерева, открыл его и достал квадратный коричневый конверт, лежащий прямо сверху. Именно его Линда нашла у корпуса Оптигласа.

– Вот, – протянул он конверт Линде, – ты нашла, тебе и открывать!

Линда, взяв конверт в руки, открыла его. Внутри лежал чистый лист дорогой белой бумаги, ни записей, ни знаков, ничего.

– Христофор Афанасич, миленький, я что, я «за»! Но вы же видите, какой он странный, даже в конверте ничего не написано! А я из всех самая глупая, я даже его и защитить- то не смогу, случись что…

– Не волнуйся, защищать его тебе не придется! А его звание в конверте появиться позже, хотя не припомню такого, что б совсем чистый лист был… Давай, приступай! – Христофор Афанасьевич споров не любил.

Линда подошла к дивану, всмотрелась в незнакомца, новенький вежливо привстал.

– Ой, смотрите, какие у него глаза голубые… прям как василечки… Ну, что Василек, пойдешь со мной?

Новенький улыбнулся и утвердительно кивнул. Обсудив напоследок, когда все вновь встретятся, Линда потянула новенького к двери, пора было уходить. Новоиспеченный «Василек» вдруг остановился, посмотрел на свои босые ноги и спросил слегка, покраснев:

– Христофор Афанасич, а можно у вас обувь какую-ни будь попросить, на время?

Христофор Афанасьевич смущенно поднял брови, Софья Андреевна тут же бросилась на помощь:

– Подходящих ботинок у нас нет, только сапоги или тапочки, смешно, конечно, но уж не обессудьте!

– Тогда тапочки…

Новенький и Линда спускались по лестнице – держались за руки, возле двери подъезда она вскинула темные ресницы:

– Можно, я Веней тебя буду называть, Веней Васильком?

Новенький забавно склонил голову в сторону, на секунду задумался, блеснул улыбкой:

– Тебе все можно!

Линда достала его конверт, вынула чистый лист бумаги и написала на нем обыкновенной ручкой: Веня Василек

Надпись тут же стала испаряться, лист снова стал чистым, а потом на нем проявилось две заглавный буквы ВВ.

– Теперь понятно, – Линда спрятала конверт в сумку, – ВВ, значит ВВ!

Вышли на улицу, шумное московское утро весело било в глаза. Веня зажмурился. Перед его взглядом пронеслись миллиарды обыденных картин: люди, машины, животные, города, скромные и затейливые пейзажи. По сути он увидел все, все, что можно увидеть на земле обыкновенным человеческим глазом, а в самом конце – падающий золотистый листок, кружащийся и неспешно легший на землю. Подойдя к своей машине, и распахнув для Вени дверь, Линда весело поинтересовалась:

– Ну, и как тебе у нас?

Веня все еще щурился:

– Хорошо, хорошо весьма.

– Ну, тогда поехали?!

Глава 5

Первое пристанище

Через полчаса Линда и Веня сидели на открытой веранде дорогого ресторана. Веня с аппетитом поглощал итальянскую пасту и салат, тут же закусывая все это фруктами. Перед Линдой одиноко стояла только чашечка кофе, она курила и быстро стучала в планшете iPod.

Веня, не отрываясь от еды, задал вопрос:

– Мое служение уже началось?

Линда ответила, не отрываясь от iPodа и не поднимая на Веню глаз:

– Сначала ты должен найти свое место, свой ключ. У нас тут правила….

– Правила – это хорошо, а потом?

– Потом… пппп, потом суп с котом… Потом у тебя должен появится Lumen Aureus.

– А это что?

– Свет такой золотистый внутри, свет служения…

– А сейчас у меня какой?

Линда, оторвавшись от iPod, посмотрела внимательно:

– Сейчас у тебя никакого.

– Хм, – замолкнув, Веня продолжил задумчиво жевать. После паузы он задал новый вопрос: – А у Ланы есть Lumen Aureus?

Линда все еще не отрывалась от планшета:

– Василек, ты с кем в ресторане сидишь, с Ланой или со мной?

Веня отодвинул остатки пасты:

– Я просто так спросил…

К столику подошел официант:

– Может быть, десерт? Суфле, терамису, киви – баблти?

Веня глянул оценивающе:

– Пожалуй. А мороженное есть?

Линда наконец-то захлопнула планшет:

– Оки, Василек, я тебе мороженное по дороге куплю, нам пора. Счет мне, а ему еду в доги бэг, хорошо?

– Без проблем. Официант, выхватив тарелки у Вени, испарился.

– А у Леры, у нее ведь тоже нет Lumen Aureus…

– А у нее и не должно быть, она же просто ведунья, разве ты этого всего не видишь?

Еще через полчаса Веня и Линда поднимались по потрепанной лестнице сталинского дома. Наконец, дошли. Линда, упершись коленом в дверь, обитую рваным кожзаменителем, пыталась подобрать ключ. Веня, немного отстав, с любопытством осматривался. В соседней квартире тихо приоткрылась дверь, в узком проеме показалась фигура злобной бабки в рваном халате. Веня произнес учтиво:

– Здрасте…

Линда нервно сжала связку переставших звякать ключей:

– Вера Пална? Это я, Витина невеста, помните меня? Леной меня зовут. А это Веня, братишка Витькин, приехал вот в Москву за него хлопотать. Только вот мы дверь открыть не можем…

Чуть помедлив, дверь Веры Палны все так же бесшумно закрылась.

Линда протянула увесистую связку ключей Вене:

– Может ты попробуешь?

Выбрав первый попавшийся ключ, Веня тут же открыл дверь, чем приятно поразил Линду, она даже захлопала в ладоши:

– Вау, круто! Респект!

Молча вошли в пыльную замызганную двушку:

– Ну, вот, Веня Василек, твое первое в этом мире пристанище. Скромно, уютно и недалеко от метро, лучше не придумаешь! За такие хоромы у нас тут убивают.

Веня осмотрел мебель конца семидесятых, с любопытством заглянул в туалет:

– А кто тут на самом деле живет?

– А живет здесь моряк дальнего плаванья, Виктор Леонидович Куцепенко, вооон его фотки на стене. Там, вот он с ребятами в детдоме, он детдомовский сам… На той – с друзьями по морпеху на Баренцевом море. А вооон на той, выгоревшей – на слете КСП в Карелии, а девушка в мини, которую ты так внимательно рассматриваешь – его невеста.

– Ну, а сам-то он где, Виктор Леонидович?

– Оооо, сам Виктор Леонидович, с другом своим и сослуживцем, Павлом Соловьевым находится в далекой Танзании, в городе Занзибаре, сидит он там в тюрьме. Всю их команду сняли с корабля и посадили. Наш МИД за них хлопочет, но пока без толку. А квартира пустует.

– А что-случилось?

– Да все, как всегда: кто-то кому-то денег не заплатил, флаг либерийским был, вот так и вышло….

– А ты, значит, его выручаешь, Виктора Леонидовича этого?

– Нет, Венечка, я его не выручаю…

– Как же ты про все это узнала?

Линда улыбнулась, тряхнув своим планшетом:

– Интернет, Василек, не зря ж мы в 21 веке живем!

– Ну, так давай, поедем туда и выручим его, заодно с Павлом и сослуживцами!

Линда, насмешливо фыркнув, вручила Вене телефон, замасленный снизу пакет с остатками ресторанной еды и коробку с мороженым:

– Давай, но только не сегодня, лады?

Глава 6

Деньги

Вечером следующего дня Линда работала в своей мастерской-ателье. У нее было отличное помещение, правда не в центре: просторная зала, разделенная длинным подиумом, куча подсобок, уютный кабинет. На подиуме царили несколько манекенов, один из которых украшало незаконченное подвенечное платье. На остальных красовались нежные наряды пастельных тонов, предназначенные для подруг невесты. Вокруг всей этой безмятежности находилось много всякой всячины, создавая некий вполне элегантный, деловой беспорядок: швейные машины, оверлоки, прожекторы для фотосъемок, стулья, огромный дорогущий кофемейкер, корзинка с белыми пирожными только что из модной кондитерской. Вдоль стен возвышались современные шкафы с рулонами ткани и холстами. Смежная зала была полностью забита кронштейнами с женской одеждой. На самом видном месте между окон висел, небрежно пришпиленный портновскими булавками, портрет-эскиз углем: тонкое лицо юноши с длинными вьющимися волосами. Линда стояла напротив свадебного манекена и курила, придирчиво разглядывая практически законченную работу. Ее помощница Ксюша, чем-то похожая на саму Линду, но выше ростом и моложе, замерев, ждала Линдиных комментариев. Молоденькая швея Лиза держала наготове огромный кофр с катушками шелковых ниток всевозможных цветов.

Наконец, Линда, склонив голову набок, изрекла: – По идее, все должно быть нежно-белым, чистым, как снег…

Лиза, достав из недр кофра катушку белых ниток, тут же поднесла к наряду.

– Ксюш, ну как тебе? – повернулась к Ксюше Линда.

Ксюша наморщила нос:

– Что-то не очень…

– Ну, если чуть холоднее тон взять, то чистым, как снег, не получится…

– Будем думать, Линда Александровна.

Телефон Линды чирикнул, не отрывая взгляда от манекена, она прижала трубку к уху.

Задрав ноги, в новых джинсах и аляповатой расстегнутой рубашке, Веня лежал на диване в квартире Куцепенко. Вокруг были разбросаны свежевыпорошенные коробки. Веня нервно поглощал пломбир и болтал по телефону с Линдой.

– Линд, это я, привет!

– Привет-привет, как дела?

– Линд, я тебе так скажу, есть конечно проблемы, но в общем все просто замечательно!

Линда повернулась к Лизе, закрыв телефон ладонью:

– Попробуй к нам спиной его повернуть.

Лиза повернула манекен, Линда снова вернулась к разговору с Веней:

– И какие проблемы?

– Тут пыли очень много, меня это просто достало, чихаю вот постоянно!

Линда, подойдя совсем близко к манекену и наклонив его в свою сторону, поинтересовалась в мобилу:

– Тебя раздражает пыль, и ты чихаешь… Что еще?

Ксюша за спиной Линды, ткнув пальцем в сторону эскиза, шепнула покрасневшей Лизе:

– Любовник… Классный мальчик!

Лиза неслышно хихикнула.

Веня, заглатывая большой кусок мороженного, продолжил:

– А еще, так вчера вечером темноооо стало! Когда темно, я почти ничего не вижу, ни в комнате, ни на улице…

Линда, прищурившись, приподняла подол платья на манекене вверх, глянула на изнаночные стежки:

– Когда темно, ты ничего не видишь, понятно, дальше!

Веня встал с дивана, с трубкой у уха смотался в кухню и вынул из холодильника еще одно мороженое:

– Мне стало как-то не по-себе, что-то, типа тревоги… Вместо мыслей туман какой-то… Я на диван завалился…

– Туманные мысли на диване, продолжай! – Линда задумчиво тронула пальцем изнаночный стежок.

– А потом как будто все куда-то провалилось, я совершенно потерял над собой контроль, ничего не помню, потом открыл глаза… и уже утро. Это нормально? – Веня покатал за щекой языком орешек из мороженого.

Линда оставила платье в покое:

– Девочки, простите, но все должно быть короче сантиметров на пять…

– Линда Александровна, как короче, почему? Мы и так не успеваем, а теперь короче! – Ксюша взволновалась не на шутку.

Линда нежно сказала в трубку:

– Ты просто спал, солнце, это вполне нормально!

– Я тоже так сначала подумал, но теперь я думаю по-другому! – покончив с мороженым, Веня отмывал в ванной липкие пальцы.

– Теперь ты думаешь по-другому, что конкретно тебя тревожит? – терпение Линды начинало иссякать.

– Линд, я думаю, что ты должна сегодня ко мне приехать, и мы должны спать вместе…

– Спать вместе???

Ксюша, открыв рот, издала тихое «ооооооо», Лиза опять покраснела.

– Так, погоди, – попросила в трубку Линда, деловито дала распоряжения:

– Значит так, Ксения, записывай: подол пока окончательно не подгибаем, возьми его на живую… по поводу лифа: шире, шире, Ксюш, он так и так сядет нормально, косточки потом вставим… кринолин надо менять, этот слишком велик. Нитки возьми на оттенок к молочному ближе, а не к голубому, а то они серыми казаться будут… Ну, вроде все… Делай, а я потом посмотрю повнимательнее. Все, я в кабинете, никого не принимаю!

В кабинете разговор продолжился:

– Але, ты еще тут?

Веня, отмыв руки от мороженого, принялся грызть жесткие зеленые яблоки:

– Слушай, у тебя волосы хоть и мягкие, но они все равно щекотаться будут, ты можешь с собой чепчик какой привезти, или платок?

Линду начало трясти от хохота, Веня на другом конце города был озадачен:

– Ну, и что тут смешного?

Линда продолжала хохотать.

– Линд, и еще… можешь мне киви привезти, штук десять? Они должны быть мягкими на ощупь, но без вмятин. Я такие видел у нас тут, в супермаркете, но их бесплатно не дают, а у меня деньги кончились.

Линда мгновенно прекратила смеяться:

– Какие деньги, откуда у тебя деньги?!

– Деньги в шкафу лежали под полотенцами, в целлофановом пакете.

– Веня, ты с ума сошел! – Линда перешла почти на крик – Веня, ты-чокнутый, ты слышишь?! Ты – больной на всю голову!

– Линда, что ты на меня кричишь? Что я такого сделал?

Линда продолжала паниковать:

– Что ты сделал?! Я тебе скажу, что ты сделал!!!

Ксюша и Лиза услышали скандал из зала.

Ксюша вздохнула:

– Чует мое сердце: и нам перепадет….

Линда выскочила из кабинета, и придерживая трубку подбородком, попыталась втиснуться в светлый плащ, но бросила, побежала к выходу:

– Значит так, где сидишь, там и сиди, ничего не трогай и никуда не ходи, я буду через 20 минут!

Ксюша подняла брошенный плащ, стала разглядывать.

– У Линды Александровны такие красивые вещи – восхищенно сказала Лиза

– Что ж ты хочешь, BCBG, Макс Азрия. Bon chic, bon genre!

– Bon chic, bon genre, – повторила Лиза все так же восхищенно. Это с французского?

– Это, Лиза, международное. Переводится так: Берешь приличного богатого мужика, морочишь ему полгода голову, женишь на себе, а потом тут же разводишься. А что б все было ровненько, оттяпываешь у него деньжат, так, что б хватило и на приличный бизнес, и с молодыми сумасбродами погулять. Bon chic, bon genre, – Ксюша аккуратно повесила плащ на вешалку, – Ладно, Лиз, давай работать, у нас тут конь еще не валялся…

Через 20 минут машина Линды медленно подъехала к дому Вени. За рулем сидела Линда, рядом с ней-Лера. Вид у обеих был настороженный, испуганный.

Линда спросила почти шепотом:

– Лер, ну что, куда мне встать?

Лера молча указала на место почти рядом с Вениным подъездом. Линда припарковалась, а Лера, открыв окно и не выходя из машины, начала по-кошачьи нюхать воздух. Они уже дважды объезжали дом и останавливались несколько раз для этого «принюхивания».

– Вроде все тихо, – Лера успокаивающе провела рукой по Линдиному плечу. Осторожно миновав лестничные пролеты, Линда и Лера крадучись вошли в квартиру. Веня вскочил с дивана, но Линда жестом руки попросила его помолчать. Тем временем Лера прошлась по всей квартире, усиленно принюхиваясь. Закончив, неопределенно развела руками. Линда облегченно вздохнула, устало села на диван:

– Уффффф…

– А что, собственно, происходит? – Веня абсолютно ничего не понимал.

– Сколько было денег? – Линда сдула прядь волос со лба.

Веня чуть помедлил:

– Ну, не знаю, пачка в целлофановом пакете, я же тебе говорил….

– Василечек ты мой ненаглядный, ты ж нас всех погубишь! Они нас всех на рыбий жир пустят в два счета!

Лера подошла к Вене, обнюхала его лицо, шею, плечи, торс – от ее дыхания Веня ежился, – посмотрела на Линду:

– Линд, у него ключа нет, он не при делах. Ему надо все объяснять, детально. Лучше прямо сейчас.

Линда, закрыв рот ладонью, близкая к истерике, выбежала из комнаты.

Лера придвинулась вплотную к Вене:

– Линда и Лана – Lumen Aureus, то есть они обладают возможностью служить людям. Христофор Афанасьевич – сераф, Lumen Claris, высший свет в иерархии, ты видимо тоже Lumen Claris, но мы точно сказать не можем, пока у тебя нет ключа. Я и Софья Андреевна – ведуньи. Мы можем то, что Lumen Aureus не могут. Они могут то, что не можем мы. Ты понял?

Веня утвердительно кивнул, хотя не понял почти ничего.

– За Lumen Aureus охотятся, у них есть свойства, которые можно использовать в разных целях. Ведуны научились эти свойства присваивать. Того, кто это делает, мы называем охотниками. Здесь, в Москве, и вообще, в России, довольно много охотников, они используют любые ошибки в служении Lumen Aureus, чтобы их поймать. Они чувствуют ошибки, и находят нас по ним, как по следам. Ты понял?

Веня опять кивнул.

– Ты взял сегодня чужие деньги – это ошибка. Пока в тебе нет Lumen, как у Линды, охотники тебя не видят, но деньги нужно как можно быстрее вернуть, ты усвоил? Веня, чуть заметно засветившись голубым и белым, сказал уверенно:

– Там было 120 тысяч 650 рублей, я могу назвать номера и номинации купюр.

Вошедшая Линда, заметив свечение Вени, сказала жалобно:

– Номера не надо, просто сиди и ничего больше не делай. Я привезу деньги, часа через два, где этот пакет?

Линда действительно вернулась через два часа, гремя ключами, шурша плащом и болтая с Ланой по телефону:

– Да откуда я знаю… Говорит, что перевел больше половины в Танзанию, через интернет, типа они должны этому Куцепенко передать, остальные на мороженное потратил…

Линда засунула целлофановый пакет с деньгами в сервант и собралась уже уходить, но решила проведать Веню – не натворил ли он опять чего-нибудь. Без стука открыла дверь в спальню. Веня лежал на кровати и, видимо, дремал, от него исходило бело – голубое свечение, точно такое же, как тогда, под дождем. Линда тут же затихла:

– Лан, я тебе потом перезвоню…

Она постояла еще немного, глядя на Веню, потом хотела уйти… но как уйти? Этот бело-голубой свет был такой редкостью в земном мире, будет ли у нее еще возможность так близко видеть его? Линда вернулась, бесшумно присела у кровати так, что ее голова оказалась совсем рядом с Веней, с его нежным свечением.

Покинула квартиру Куцепенко она только под утро…