Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 2. Чистилище. Серия «Свидетели времени»

С начала путешествия Данте проходит уже 3 месяца без четырёх дней.

 
«Кто вы, и кто темницу вам открыл
Чтобы к слепому выйти водопаду? —
Колебля оперенье, он спросил. – 42
 
 
Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,
Чтоб выбраться из глубины земли
Сквозь черноту, разлитую по Аду? 45
 
 
Вы ль над законом бездны возмогли
Иль новое решилось в горней сени,
Что падшие к скале моей пришли?» 48
 

Темница – Ад (внутреннее помещение Готторпского Глобуса), которое можно покинуть, выйдя через открытую дверцу. Слепой водопад – невидимая жителю Северного полушария часть Южного звёздного неба, в которой расположено созвездие Южный Крест. Водопадом он назван потому, что при взгляде наблюдателя с любой точки земной поверхности, океан звёздного неба как бы обрушивается практически вертикально за горизонт. С другой стороны, когда ты находишься на берегу моря, тебе кажется, что горизонт – край земли, где море-океан должно обрушиваться водопадом в невидимую (слепую) пропасть.

Оперенье – Млечный Путь на груди старца колеблется в испарениях земли и воды над горизонтом. Старец удивлён, увидев первых людей, прошедших пропасти Ада насквозь (звёздное небо кругом, по всем созвездиям) и вопрошает: – «Сами ли вы смогли пройти кругами Ада, или что-то изменилось на небесах?».

Старец устраивает путешественникам форменный допрос. Перед ним, как перед стражем Чистилища (он здесь такой же страж, как и страж Ада – пёс Цербер), впервые появляются пришельцы, путём, которым ещё никто к нему не приходит. Души, попавшие в Ад (притянутые Ахеронтом) не могут ни при каких обстоятельствах попасть в Чистилище (Ангел Божий забирает души, достойные Чистилища, непосредственно из Лимба). Старец недоумевает, полагая: – в Католической папской Церкви принято какое-то новое для него решение (папский эдикт или постановление очередного Собора), согласно которому станет возможным непосредственный переход душ из Ада в Чистилище.

 
Мой вождь, внимая величавой тени
И голосом, и взглядом, и рукой
Мне преклонил и веки, и колени. 51
 
 
Потом сказал: «Я здесь не сам собой
Жена сошла с небес, ко мне взывая,
Чтоб я помог идущему со мной. 54
 
 
Но раз ты хочешь точно знать, какая
У нас судьба, то это мне закон,
Который я уважу, исполняя. 57
 

Смертный человек не может собственными глазами видеть Бога или его Посланника. Внимать Богу положено, стоя на коленях, опустив глаза в пол. Именно в такое состояние приводит Данте Вергилий.

До этого момента Вергилий только один раз закрывает глаза Данте. Это происходит в тот момент, когда их не пускают в город Дит; они стоят перед воротами, ожидая прихода и помощи всесильного бога, каким оказывается Верховный Олимпийский бог – Зевс-Громовержец (Юпитер). Какой Бог или его Посланник может появиться сейчас перед поэтами на Южном звёздном небе?

Объясняя своё с Данте, появление в Чистилище, Вергилий ссылается на Верховную волю – прямое распоряжение Небесной Жены, для которой возможно всё. На вопросы старца он обязуется ответить точно, уважая его, как высший закон.

 
Последний вечер не изведал он;
Но был к нему так близок, безрассудный,
Что срок ему недолгий был сужден. 60
 
 
Как я сказал, к нему я в этот трудный
Был послан час; и только через тьму
Мог вывести его стезею чудной. 63
 

Вергилий поясняет старцу: – Данте – живой человек, не предназначенный ещё Аду, а сам он находится не в Аду, а в Лимбе, так что законов новых никто не принимает. Он повторяет, что послан для спасения поэта, которому грозит смерть, и другого пути, как провести его через тьму Ада, у него нет.

 
Весь грешный люд я показал ему
И души показать ему желаю,
Врученные надзору твоему. 66
 
 
Как мы блуждали, я не излагаю
Мне сила свыше помогла, и вот
Тебя я вижу и тебе внимаю. 69
 

Вергилий показывает Данте грешные души в Аду и желает показать ему души, находящиеся в Чистилище. Не вдаваясь в подробности странствий в глубинах Ада, он ссылается на помощь Высшей Силы, которая помогает им дойти до порога Чистилища.

И в самом деле, зачем излагать Всеведущему Посланнику Бога все свои приключения?

 
Ты благосклонно встреть его приход
Он восхотел свободы, столь бесценной,
Как знают все, кто жизнь ей отдает. 72
 
 
Ты это знал, приняв, как дар блаженный
Смерть в Утике, где ризу бытия
Совлек, чтоб в грозный день ей стать нетленной. 75
 

Вергилий, разговаривая с Посланником, вдруг сообщает: – перед ними Катон Утический Младший (95—46 годы до н.э., якобы). Это более чем странно: – по логике Комедии, язычнику и эллину Катону Утическому, современнику Вергилия, родившемуся и умершему до Рождества Христова, не принявшему таинства крещения, место расположения на том свете предназначено одно – Лимб. Это практически так же странно, как и казнь Брута и Кассия в пастях Люцифера наравне с Иудой Искариотом.

Поэт, помещая Катона Утического на Южное звёздное небо по аналогии с «высочайшими» поэтами, имеет в виду какое-то созвездие; его можно указать. Это – созвездие Страж Полюса, введённое в 1612 году Планциусом [Рис. Ч. I.2]. Созвездие введено в противовес северному созвездию Волопас, также называемому Стражем Полюса или Стражем Медведиц (Арктофилакс). Созвездие не приживается на небе, а располагается на месте сегодняшнего созвездия Тукан. Оценим созвучие: Тукан – Катон!

Ч.I.2 Созвездие Страж Полюса (Polophilax) (сегодня на этом месте расположено созвездие Тукан) на Звёздной Карте Петера Планциуса 1595 года. Противостоит созвездию Цефей или созвездию Волопас, которое также называют Страж Северного Полюса (Arctophilax). Созвездие Южный Крест указано не в ногах созвездия Центавр (Centaurus), а с ошибкой в 180^о. Остальные созвездия изображены в основном канонически: – созвездие Кит (Cetus), созвездие Южная Рыба (Piscis Notius), созвездие Заяц, созвездие Орион (Orion) с большим щитом, созвездие Эридан, созвездие Голубь без оливковой ветви, созвездие Южная Корона (Corona A.), созвездие Жертвенник (Ara), созвездие Южный Треугольник, возле которого изображены галактики Магеллановы Облака (в то время ещё не открытые), созвездие Большой Пёс (Canis Major), созвездие Корабль (Argo), созвездие Малый Пёс (Canis Minor), созвездие Волк (Fera Lupus) или Зверь, созвездие Гидра (Hydra), созвездие Ворон (Corvus), созвездие Чаша (Crater).

Встреча с Катоном в образе созвездия никак не обязывает Данте закрыть глаза и преклонить колена. Общаясь с Гомером, Вергилием, Горацием и бесами Ада в виде созвездий, он ведёт себя с ними на равных, не опуская глаз. Единственное исключение – встреча с Зевсом-Громовержцем.

Пока оставим эти вопросы без ответа, это тема другой книги.

 
Запретов не ломал ни он, ни я:
Он – жив, меня Минос нигде не тронет,
И круг мой – тот, где Марция твоя 78
 
 
На дне очей мольбу к тебе хоронит
О чистый дух, считать ее своей.
Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит! 81
 
 
Дай нам войти в твои семь царств, чтоб ей
Тебя я славил, ежели пристала
Речь о тебе средь горестных теней». 84
 

Вергилий говорит о Марции – жене Катона, обитающей в Лимбе, таящей вечную надежду на спасение, словом Создателя; передавая Катону привет от Марции, заклинает его склониться к её просьбе. Он просит у Катона разрешения войти в его семь царств – семь кругов Чистилища или же семь подвижных небес до Рая – неподвижного Неба Звёзд и обещает, вернувшись в Лимб, славить его перед Марцией, насколько это пристаёт среди горестных теней.

 
«Мне Марция настолько взор пленяла,
Пока я был в том мире, – он сказал, —
Что для нее я делал все, бывало. 87
 
 
Теперь меж нас бежит зловещий вал;
Я, изведенный силою чудесной,
Блюдя устав, к ней безучастен стал. 90
 

Катон с грустью поминает Марцию, поясняя: – выведенный из Лимба чудесной силой, блюдя устав Чистилища, теперь к ней безучастен. Зловещий вал – волны Ахерона, окаймляющего Ад, разделяют теперь Катона и Марцию. Беатификацией и канонизацией святых на земле занимается папская Католическая Церковь, в которой Марция не беатифицирована и не канонизирована. О канонизации, либо беатификации Катона Утического Младшего также нельзя найти никаких материалов.

 
Но если ты посол жены небесной
Достаточно и слова твоего,
Без всякой льстивой речи, здесь невместной. 93
 
 
Ступай и тростьем опояшь его
И сам ему омой лицо, стирая
Всю грязь, чтоб не осталось ничего. 96
 
 
Нельзя, глазами мглистыми взирая
Идти навстречу первому из слуг,
Принадлежащих к светлым сонмам Рая. 99
 

Посол Жены небесной – посол Непорочной Девы Богородицы, которому не пристаёт льстить собеседнику, ведь он является представителем Высшей Силы.

Тростьем опояшь его – тростником, символом смирения – тростьем Катон называет здесь розги. Когда на русском языке говорят: – «Опояшь его» – имеют в виду: – ударь поперек спины гибкой розгой, ремнём, либо кнутом, после чего остаётся красный след на пояснице, или ниже. Отсюда же происходит слово: – распоясаться – впав в неистовство, опоясывать (пороть) до изнеможения. Порка является основным приёмом смирять необузданные человеческие чувства, превращать человека – дикого зверя в Человека Разумного.

Розги – связанные в пучки или используемые по одному побеги ивы, березы, орешника, кизила и т. п. деревьев и кустарников, тонкие упругие и гибкие прутья, используемые для телесного наказания – порки. В процессе изготовления розог их часто отмачивают в солёной воде для придания им большей упругости.

Как вид телесного наказания, порка розгами известна с глубокой древности (Древний Египет, Древний Рим, Древняя Греция (особенно Спарта), упоминания в Библии) и повсеместно распространена в Европе вплоть до XIX века (в Великобритании – до середины XX века) в судебно-административной (в англо-саксонской системе права), и военно-дисциплинарной практике. В Российской империи порка розгами как официальное дисциплинарное телесное наказание отменена в 1903 году.

Также розги используются в школах для наказания. В настоящее время практика телесного наказания запрещена в школьной системе США в 29 штатах. В 21 штате, включая Миссисипи и Техас, телесное наказание все ещё изредка осуществляется в школах. Кроме того, порка розгами применяется в Средние века в христианских конфессиональных группах как религиозный ритуал (в движениях флагеллантов (самобичевателей)), в монастырской дисциплине и т. д.

Катон рекомендует Вергилию выпороть Данте розгами. Путники на пороге Чистилища, где очищаются души от грехов, совершенных ими при жизни. Чтобы войти в Чистилище, каждый должен понести наказание – омыть лицо от грязи; пусть не остаётся ничего – очистить ум, помыслы и память для великого служения.

Наказание и очищение будет происходить в бане, которую путникам необходимо принять, чтобы очиститься от дорожной грязи; при этом пройти наказание, исхлестав друг друга розгами. Только очистившись и получив наказание, можно будет идти навстречу первому из слуг – Святому апостолу Петру – первому папе Римскому, стражу и привратнику Рая.

 
Весь этот островок обвив вокруг
Внизу, где море бьет в него волною,
Растет тростник вдоль илистых излук. 102
 
 
Растения, обильные листвою
Иль жесткие, не могут там расти,
Затем что неуступчивы прибою. 105
 
 
Вернитесь не по этому пути
Восходит солнце и покажет ясно,
Как вам удобней на гору взойти». 108
 

Катон поясняет, где взять хорошие розги, которые как раз по весне и заготавливают. Возле берега моря растёт много гибких растений, наилучших для изготовления розог. Это – берёза, ива, орешник, в общем, растения не грубые и не жесткие, которыми можно пораниться.

Банные веники, которые сегодня мы используем, чтобы хлестаться в парной бане, мы предпочитаем с листвой, которая смягчает удары. В описываемое время в бане используются именно розги без листвы для эффективного массажа всего тела, что больно, но исключительно полезно для здоровья.

На восходе Солнца можно спуститься к морю прямо по замёрзшему полю; потом, когда оно пригреет, подняться по грязи будет невозможно, но в светлое время можно увидеть тропинку, по которой легко и чисто поднимешься обратно на гору.

 
Так он исчез; я встал с колен и, страстно
Прильнув к тому, кто был моим вождем
Его глаза я вопрошал безгласно. 111
 
 
Он начал: «Сын, ступай за мной; идем
В ту сторону; мы здесь на косогоре
И по уклону книзу повернем». 114
 

Пока Вергилий говорит с Катоном, поэт смиренно стоит на коленях и слушает с закрытыми глазами, так как живому человеку нельзя видеть Посланника бога. Как только Катон исчезает, Данте страстно начинает вопрошать Вергилия о дальнейших действиях. Тот просто предлагает поэту следовать за ним.

Созвездие Лев, в котором находится лицо старца, освещаемое четырьмя планетами, заходит 5 апреля 1743 года незадолго до утренней зари, ещё в темноте.

 
Уже заря одолевала в споре
Нестойкий мрак, и, устремляя взгляд,
Я различал трепещущее море. 117
 
 
Мы шли, куда нас вел безлюдный скат
Как тот, кто вновь дорогу, обретает
И, лишь по ней шагая, будет рад. 120
 

Предрассветные сумерки редеют; на небе занимается утренняя заря, это ещё раз подтверждает, что в начале песни был вечер, и Венера зажигается именно на вечернем небе. Вергилий показывает Данте путь и вскоре, спустившись с косогора, путники выходят на берег рукотворного моря – только что освободившегося ото льда Заводского водохранилища.

 
Дойдя дотуда, где роса вступает
В боренье с солнцем, потому что там,
На ветерке, нескоро исчезает, – 123
 
 
Раскрыв ладони, к влажным муравам
Нагнулся мой учитель знаменитый,
И я, поняв, к нему приблизил сам 126
 
 
Слезами орошенные ланиты
И он вернул мне цвет, – уже навек,
Могло казаться, темным Адом скрытый. 129
 

Солнце, пригревая, растапливает ночной иней на траве, покрывая её миллионами бриллиантов росы. Вергилий омывает утренней росой сначала свои руки и лицо, затем проделывает это с Данте. Холодная роса, смывая грязь с рук и лица, покрывает их обильным румянцем, который, казалось, навсегда утрачен в дорожной грязи Ада.

 
Затем мы вышли на пустынный брег
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек. 132
 
 
Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
О удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил
Сейчас же новый там, где он сорвал. 136
 

Выйдя на пустынный берег Заводского водохранилища, Вергилий, по слову Катона, срезает ветви кустарника, свивая пояс смирения для Данте – пучки розог. Ветвей у ивы и берёзы так много, что, сколько ни срывай, это незаметно, на смену тут же встают бесчисленные новые ветви. На этот пустынный берег прибывают души из Лимба, чтобы пройти кругами Чистилища. В обратный путь никто из них уже не отправится.

Для чего Данте нужен пояс смирения? Назову две причины:

Первая – входя в Чистилище, чтобы очиститься от грехов, необходимо смириться со своей участью, признать свои грехи, получить наказание и всем сердцем желать искупления.

Вторая, земная причина – на дворе весна, 5 апреля 1743 года. На Земле распутица вплоть до полного таяния снегов и просыхания земли. Реки ещё не вскрываются, но лёд уже непрочный. Скоро будет ледоход, но навигацию можно будет начать только после полного очищения воды ото льда. Волей-неволей путешественникам предстоит переждать весеннюю распутицу в Вышнем Волочке, с чем и приходится смириться.

Реконструкция событий:

К вечеру нудный, мелкий дождик утихает, тяжёлые тучи отрываются от горизонта с западной стороны, открыв сияющую полосу ослепительно – голубого неба, подобного прозрачному сапфиру. Просиявшее Солнце касается уже горизонта, на промытом небе показывается ясная Луна во второй четверти, с чётко различимой фигуркой Каина на поверхности. Тающее Солнце растекается золотисто – розовой зарёй в дрожащей дымке над горизонтом, растаяв, оставляет желтеющую полосу, охватившую половину горизонта под небом, темнеющим от сапфирового до тёмно – синего. Чуть выше этой полоски ярко вспыхивает Венера – вечерняя звезда. Возле Луны просматриваются три разноцветных огонька, вытянувшиеся в линию – ярко-белый, красный и бледно-зелёный, разгорающиеся всё ярче.

«Если бы мы сейчас находились в Южном полушарии» – говорит Пётр Якову: – «Мы бы увидели в этом положении, на Юге, созвездие Южный Крест. Четыре звёзды и все разного цвета, замечательное зрелище, почти как это. Говорят, там есть страны, подобные Раю Земному, люди там ходят голые, как Адам и Ева до грехопадения.

«Везде хорошо, где нас нет» – резонно замечает Яков: – «Мы не видим Южный Крест, они – Колесницу нашу. И Солнце ходит там по небу в другую сторону. Вот, скажем, у нас восток по левую руку, а у них – по правую, чтобы сориентироваться, голову свернуть придётся.

«Да кому же там ориентироваться?» – смеётся Пётр: – «Дикарям на пирогах? Они там по-своему ориентируются, мы им не указ».

На небе высыпают крупные звёзды, над горизонтом, в дымке ночного воздуха разливается Млечный Путь, переливающийся волнами. Возница сворачивает к воротам высокого забора, за которым заливаются хриплым лаем здоровенные псы.

Ворота распахиваются, оттуда выходит старик без шапки, с всклокоченной седой головой, с длинной, седой же бородой, смугло-желтым лицом; овчинный тулуп накинут на плечи, обнажая полуоткрытую грудь, ноги в стоптанных валенках твёрдо стоят на почерневшем льду дороги. В руках он держит фонарь «летучая мышь».

«Кто и откуда в такой поздний час?» – сердитым хриплым голосом кричит старик: – «Зачем ко мне? Я никого не жду, не время, не сезон».

Яков спрыгнув с саней, подходит к старику, недоверчиво глядящему на генерала. Вытащив из-за пазухи свёрнутую с трубку бумагу, он показывает её старику; тот, поднеся фонарь и бумагу к глазам, начинает изучать её, яснея лицом.

«Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство» – отчётливо говорит он, выпрямляя спину перед генералом: – «Что прикажете?»

«Ладно, ладно тебе, Михал Иваныч» – смеётся тот: – «Зови, отец, меня по-простому, – Яковом. Ты лучше посмотри, кого я тебе привёз!» – он показывает, обернувшись, на стоящего сзади Петра.

Старик, вскинув голову, оглядывает высоченного гостя. Глаза его изумленно расширяются, рот раскрывается, он падает на колени и бросается в ноги Петру. Тот, от неожиданности сам упав на колени, нагибается к нему, охватив старика за плечи, пытается поднять того. Старик поднимает лицо, из глаз его катятся слёзы.

«Пётр Алексеич, Батюшка!» – голосит он: – «Радость-то какая, уж и не чаял увидеть да Господь сам дал, слава Создателю. Не прикажи казнить, Батюшка, отслужу тебе всё сполна».

«Михаил Иванович встань, неудобно» – волнуясь, говорит Пётр: – «Сам-то как узнал, кто я?»

«Как не узнать, Батюшка» – глядя снизу вверх, умиленно голосит старик: – «И ростом, и лицом, и глазами Пётр Алексеич, Богом клянусь. Уж и не чаял увидеть, слава Христу» – он оборачивается и кричит стоящему недалеко мужичонке: – «Васька, бегом на кухню – ужин дорогим гостям, скажи Параше, постели готовить, Кузьма пусть баню топит, да пожарче и подольше, к утру» и сам, резко повернувшись, торопливо идёт в дом, крича распоряжения, маша гостям рукой, приглашая следовать за собой.

Горячий летний зной колышется в южном летнем воздухе. Тёплое море качает лёгкую лодку, слегка бросая её вверх и вниз. Свежий ветерок обдувает разгоряченное лицо. Чей-то голос повторяет: – «Богатство, богатство»

«Банька готова, Вашство» – расталкивает Петра Яков. Пётр, оторвав голову от подушки, оглядывается осоловевшим взглядом. В комнате темно, «Летучая мышь» в руках Якова, качаясь, отбрасывает тени по углам.

«Рано ещё, Яков» – недовольно бормочет сонным голосом Пётр: – «Неужели нельзя попозже?»

«А и нельзя, Батюшка» – показывается из за спины Якова старик: – «Выстудит баньку-то. Да и отоспитесь ещё, спешить вам некуда».

«Как некуда?» – просыпаясь, говорит Пётр: – «Торопимся мы, некогда» – и вопросительно смотрит на Якова; тот стоит с невозмутимым видом.

«Поспешай, не торопясь, поспешишь, людей насмешишь» – ласково смеётся старик: – «А спешить и вправду некуда. Санного пути дальше нет, лёд ломается, реки вскрываются, по земле и вовсе месяц никуда не проедешь – распутица, да тут ещё и болота кругом. Путь-дорожка здесь одна – река-кормилица. Лёд через недельку вскроется, там ледоход ещё недельку, а там и навигация, добро пожаловать в путь. Так, что не обессудь, Батюшка, мой дом – твой дом. А помыться обязательно надо – Благовещенье Пресвятой Богородицы нынче».

«С трудом поднявшись, Пётр, спотыкаясь, плетётся за Яковом. Старик смотрит на него с улыбкой.

«Экий он у тебя квёлый, Яков» – обращается он к генералу: – «Взбодрить бы надо, опоясать, как следует, да спину попрямить. Знаешь норму-то?»

«Как не знать, Михал Иваныч» – поглядывая на Петра, отвечает Яков: – «Как слезой омоется дочиста, так и норма. Где у тебя тут лозы-то нарезать хорошей?»

«Да вон, к бережку моря спуститесь, там этого добра навалом» – советует старик.

«Темновато ещё, дорожка-то, где у тебя?» – спрашивает Яков: – «Как дойти-то туда?»

«Прямо по полю идите, ночью подморозило крепко. А там Солнышко взойдёт, тропинку обратно покажет».

Яков с Петром спускаются к берегу, поросшему густыми кустами. Подтаявший лёд отстаёт от берега; открытую воду схватывает ночной прозрачный ледок, через который видно песчаное дно. Яков вытаскивает кривой нож, срезает подходящие ветки, собирая их в пучок, Пётр настороженно следит за ним. С заиндевевших кустов осыпается иней; чем больше веток срезает Яков, тем больше, кажется, открывается новых.

«Каши берёзовой доводилось пробовать, Вашство?» – спрашивает Яков: – «Как на вкус?»

«Как не доводилось…» – передёрнувшись всем телом, дрожащим голосом отвечает Пётр: – «Спину, однако, хорошо прямит. Ну, тебе тоже достанется». Яков довольно хохочет.

Поднимающееся Солнце растапливает ночной иней на траве, покрывая её миллионами бриллиантов ярко сверкающей росы. Яков скинув рубаху, зачерпывает пригоршни росы, покряхтывая, умывает руки, лицо и растирается до пояса. Набрав очередную пригоршню, он оборачивается к Петру. Тот, также скинув рубаху, подставляет лицо, Яков омывает его росой. Пётр, зачерпнув росы, омывает руки, затем они, бегая кругами, растирают плечи и спины друг – другу, визжа и хохоча. Омытая кожа лиц и тел, восстанавливая свой свежий цвет, покрывается ярким, багровым румянцем. Подбежав к бане, они ныряют в приоткрытую дверь, откуда вырываются клубы пара.