Смерч

– В чем?

– Насчет недопущения к экзамену?

Гриша растерянно взглянул в сверкающие глаза Бревкова.

– Какое недопущение? Я допущен.

– Да-а? – протянул Кирилл Бревков. – Вы так думаете? Ну, что ж – поздравляю! Блажен, кто верует… Хе-хе!..

Он сел в кресло и преувеличенно грустно опустил голову.

– Жаль мне вас, Гришенька… Влопались вы в историю!

– В ка… кую?!..

– А в такую, что я сегодня видел вашего директора Уругваева. «Как идет у вас, – спрашиваю, – Терентьев Григорий?» – «Отвратительно, – говорит. – На совете постановили не допустить его к экзаменам!» Вот оно что, молодой человек!

Если бы Гриша был наблюдательнее, он заметил бы, как дрожали полные губы Бревкова и каким весельем сверкали его бриллиантовые глазки… Но Грише было не до этого.

Он тихо побрел в детскую, спрятав голову в узкие плечи и шепча под нос:

– Господи!

II

В гостиную вышел сам Терентьев и облобызался с гостем.

– Здорово, Кирилл! Сейчас и жена выйдет.

Вышла и жена.

Она была худощавая, тонкогубая, с прической, взбитой высоко-высоко над желтым лбом.

– Анна Евграфовна! Неизмеримо рад видеть вас! Ручку-с! Давно вернулись из Москвы?

– Позавчера.

Она оглядела мужчин пытливым взором и с деланным равнодушием спросила:

– Ну а вы, господа, как проводили без меня время?

Кирилл Бревков хотел заявить, что он не виделся с мужем со времени ее отъезда, но пытливое лицо Анны Евграфовны показалось ему таким забавным, что он ухмыльнулся и загадочно сказал:

– Было всего!

– Да? – криво улыбнулась Анна Евграфовна. – Вот как!

– Кстати! – обернулся к мужу Бревков. – Вчера я встретился с той полькой!

– С какой? – удивился Терентьев.

– Ну с этой, знаешь… Станиславой. Которой ты платье тогда токайским облил. Вспоминали тебя.

При этом Бревков многозначительно подмигнул Терентьеву одной стороной своего подвижного лица. Но Терентьеву не нужно было и этого подмигивания. Терентьев знал своего веселого, замысловатого друга и сейчас же решил, что он, Терентьев, не ударит перед ним лицом в грязь.