Глава 5
Каждый парень, который в первый раз в своей жизни шёл знакомиться с родителями своей девушки, наверняка помнит то волнение, что он при этом испытывал. Волнение, которое, словно осьминог, длинными щупальцами дотягивается не только до тела, сердца, но и души. Волнение, когда не можешь избавиться от слабости в ногах и не можешь унять дрожь в теле.
Чертовски приятное чувство!
Я основательно приготовился к ужину, надев черные брюки, белую рубашку, коричневый пиджак, коричневые кожаные сапоги и своё любимое чёрное пальто (Ангелина попросила прихватить пальто, так как после ужина мы решили пойти гулять).
И вот, стоял перед красной дверью их квартиры с небольшим тортом в руках. Глубоко вздохнув, я потянулся к звонку. За дверью заиграла мелодия «В траве сидел кузнечик», послышались шаги, мигнул глазок, и дверь открылась.
– Привет, – тепло улыбалась Ангелина, – проходи. О, тортик! Сладкое я люблю.
– Понятно, – тихо сказал я, – вот, чем ты подпитываешь свои сладкие губы.
– Тсс, родители могут услышать, – в ответ прошептала она. – Вот тапочки.
– Спасибо.
– Проходи в гостиную, – бросила она и уплыла в сторону кухни.
Сразу же оттуда выплыла бабушка Ангелины.
– Здравствуй, мой хороший, проходи, стол уже накрыт.
– Здравствуйте, Людмила Петровна, как ваши дела?
– Спасибо, миленький, все хорошо. И пусть так всегда и у всех будет!
– Согласен, – улыбнулся я, проходя в гостиную.
Мне квартира этой милой старушки ещё тогда два года назад понравилась. Евроремонт, вся мебель, по крайне мере ту, которую я видел в большом коридоре, в гостиной и на кухне, подобрана под цвет обоев каждой комнаты. Небольших размеров люстры с красивыми узорами говорили о тонком вкусе хозяев.
В гостиной на полстены сервант с раритетной посудой, а на второй половине – полки с многочисленными книгами. Посередине стоял большой круглый стол, так обильно накрытый, что лишней вилке негде было бы упасть.
– Присаживайся, – услышал я из-за спины.
– Как так, только после хозяев дома.
– Да, мама в спальне разговаривает по телефону, скоро выйдет к нам. Ну, давай я сяду, я же тоже хозяйка дома, – улыбнулась Ангелина и села за стол.
Я сел напротив неё, не найдя места, куда же пристроить руки.
– Не переживай, мама тебя не съест.
– Да я и не переживаю.
– Ага, лицо твоё выдаёт обратное.
– Ну, может, всего чуть-чуть.
– А вот и горячее, – вошла Людмила Петровна.
– Давай я тебе помогу, бабуля, – встала Ангелина и каким-то чудесным образом ей удалось освободить место для тарелки с аппетитно пахнущими жареными окорочками.
– Простите, мне тут позвонили, – вошла в комнату мама Ангелины.
Меня словно холодной водой окатили.
Матерью Ангелины оказалась та самая женщины, которую я видел восемнадцать лет назад. Правда, она немного набрала, лицо стало округлее, волосы были окрашены в тёмный цвет, но губы, родинка над губой и синие глаза остались прежними. Правда, в глазах отсутствовала та радость, которую они когда-то излучали.
Ангелина смотрела на меня и ехидно улыбалась, словно понимая, что со мной происходит.
– Мама, это Анатолий. Анатолий, это мама.
– Очень приятно… – промямлил я, вставая и пожимая протянутую руку.
– И мне приятно, мама и дочь все уши прожужжали дифирамбами в вашу честь, – улыбнулась она.
– Не знаю, от чего они так, – говорил я.
– Да, да, про вашу скромность они тоже рассказывали, – засмеялась мать Ангелины.
– Все, разговоры потом, давайте кушать.
– Бабушка не любит разговоры за столом, – сказала Ангелина, – она придерживается правила: когда я ем – я глух и нем.
– Да, – кивнул я, – моя мама тоже всегда так говорила.
– И правильно делала, все, приятного аппетита, – сказала Людмила Петровна.
Мы пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе.
– Бабуль, ты потом достань, пожалуйста, альбом с фотографиями, которые были сделаны в загородном доме.
– Хорошо, милая. Ешь!
После ужина женщины быстро убрали со стола, переместив на него белый чайник с нарисованными лепесточками на пузе, четыре синие чашки, четыре серебряные чайные ложки и тарелку, на которой стоял поделённый на восемь кусков торт.
После чая бабушка Ангелины достала из нижнего ящика серванта большой с чёрной обложкой альбом. Ангелина быстро принялась листать его и, найдя то, что искала, показала мне.
На фото была мама Ангелины в накинутом на плечи синем пледе, вид сзади.
– Мамочка, это папа тебя сфотографировал, когда ты на балкон вышла?
– Да, а что?
– А ты помнишь мальчика, которого видела напротив нашего дома?
– Хм… Не знаю. Хотя постой… Да, припоминаю.
– Так вот, это Анатолий.
И Ангелина стала рассказывать маме и бабушке мою историю, умалчивая про девушку, садящуюся в такси. Пока она рассказывала, мой мозг лихорадочно пытался понять, кого же я тогда видел во второй раз, ведь та светловолосая синеглазая девушка смутно, но все же напоминала мне эту женщину. Однако у Ангелины была другая внешность.
– Как интересно! – была тронута мама Ангелины. – После смерти мужа я перекрасила волосы в тёмный цвет. Он очень любил гладить мои волосы и восхищался их цветом. Поэтому я решила, что не хочу, чтобы у кого-нибудь ещё была возможность восхищаться цветом моих волос.
– Доченька моя, – сказала Людмила Петровна, – я уверена, что он бы хотел, чтобы ты позволила себе строить отношения.
– А он никогда бы не поступил так, если бы я ушла раньше него, – прослезилась мать Ангелины.
– Хорошо. Это твой выбор, и мы его уважаем, – стала успокаивать дочь Людмила Петровна.
– Вы не против, если мы выйдем погулять? – чтобы разрядить обстановку предложила Ангелина.
– Конечно, – согласились женщины.
Ангелина посмотрела на меня, продолжая ехидно улыбаться.
– Пошли?
Я встал, поблагодарил за тёплый приём. Женщины попросили меня заглядывать к ним почаще. Я пообещал, что теперь так и буду делать, и мы с Ангелиной вышли в прихожую.
– Ты пока обувайся, я быстро в ванную и обратно.
Я надел пальто, натянул сапоги и ждал. Через несколько минут появилась Ангелина. Схватила своё красное пальто, надела сапожки, и мы вышли.
– И давно ты это поняла? – спросил я, когда мы спускались по лестнице.
– В тот момент, как ты мне рассказал свою историю.
– Почему ничего не сказала?
– Хотела сделать сюрприз.
Мы вышли из подъезда и под мягкий хруст снега под ногами, обошли дом, выйдя во двор.
– Сюрприз удался, – бросил я.
Всю дорогу, что мы шли, Ангелина ни разу на меня не взглянула. Мы остановились у одиноко мёрзнувшего под деревом снеговика.
– Теперь ты откажешься от юношеского образа со спокойной душой? – спросила Ангелина, поглядывая на детскую площадку, запорошённую снегом.
– Я отказался в тот день, когда встретил тебя, – ответил я, тоже глядя в сторону детской площадки.
– Ты меня любишь? – спросила она, повернувшись ко мне и прижавшись к груди.
– Я, наверное, по-настоящему и не любил никогда. И если то, что я сейчас чувствую к тебе – это любовь, то да, люблю.
– Вот если вдруг мы поженимся и судьба сведёт тебя с той девушкой, которую ты видел во второй раз, ты уйдёшь к ней?
– Глупышка, – я крепче прижал её к себе, – я же однолюб, помнишь?
– Помню, – ответила Ангелина и отстранилась от меня.
Ночное небо внезапно посыпалось снежными хлопьями. Я поднял лицо. Колючие снежинки, словно маленькие стрелы, вонзались в моё лицо. Потом посмотрел на Ангелину и замер.
На меня смотрела девушка с белокурыми с завитыми кончиками волосами, лежащими на красном пальто. Её синие глаза излучали озорной блеск. В руках она держала парик.
– Но, – промямлил я.
– Помнишь, при нашей первой встрече я говорила, что периодически перевоплощаюсь. Так вот, это был один из моих образов.
– Ты сняла контактные линзы, когда вошла в ванную?
– А ты догадливый, – улыбалась она.
– Так вот почему твои глаза были неестественно золотистыми, – я посмотрел на парик, – не знал, что парик и линзы настолько сильно меняют человека.
– В этом и заключается сила преображения.
– Но, почему ты мне не раскрылась сразу?
– Я хотела. Два раза. Но нас отвлекли. Один раз снежок, прилетевший от детей, во второй раз телефонный звонок. Я же говорила, что верю в знаки, я поняла те знаки, как то, что пока не время раскрываться. Да и потом, мне нужна была сильная мотивация, чтобы вжиться в роль. Ты своей историей подарил мне ту самую мотивацию, – улыбнулась она.
– А как же… – я взглянул на её губы.
Ангелина вручила мне парик, достала платок из кармана красного пальто и стала стирать слой тонального крема, из-под которого наружу выплыла маленькая коричневая родинка.
– Если уж вживаться в роль, то по полной. Ты что молчишь?
– Немного ошарашен…
– Все ещё не можешь в это поверить? Мне тогда понравился твой восхищённый взгляд. Никто на меня никогда не смотрел так заворожено, как ты. Уже в такси я подумала, что отдала бы все на свете за то, чтобы судьба свела нас вновь. Но не надеялась. Чудес не бывает.
– Оказалось, что бывает, – улыбнулся я.
И, прижимая Ангелину к себе, я приподнял её над землёй и стал радостно кружить. Ангелина громко рассмеялась. Я упал спиной на холодное снежное покрывало. Ангелина упала на меня. А снежные хлопья как ни в чём не бывало продолжали падать на нас.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.