Глава 40. И всё же это его первый день рождения
По понятным причинам этот вечер подошёл к концу. Я, Саша, Карина и Тихон убрали всё со стола и на автомате раскидали по полкам холодильника остатки еды и напитков, почти не разговаривая между собой. Остальные парни передвинули мебель и ликвидировали следы вечеринки на улице. Минут через сорок все понуро разбрелись по комнатам – хотелось как можно скорее закончить этот так круто начавшийся и так чудовищно завершившийся вечер. На первом этаже легли Тэш и Тихон: кто-то на диван, а кто-то разложил кресло. На втором этаже в холле на вместительном диване устроились Саша и Клим. Карина и Илай в хозяйской спальне – в той, что побольше. А я и Тимофей расположились в маленькой комнате, но тоже со сносной двуспальной кроватью, хоть и страшно скрипящей от любого шевеления.
Тимофей разделся до нижнего белья и лёг, накрывшись одеялом. У меня с собой была шёлковая пижама, в неё я и нырнула не задумываясь, после того как умыла лицо ледяной водой. Наверное, я просто надеялась очнуться ото сна благодаря ощущению холода на коже. Но это оказалось невозможно. Потому что это не чёртов сон! Лучший друг моего парня только что признался мне в любви. Гектор мог без труда завоевать любую женщину в мире, но влюбился именно в меня… Лёжа на спине и уставившись в потолок пустым взглядом, я умоляла сон прийти ко мне. Но пока перед глазами стояло напрочь застывшее печальное лицо Гектора. Его слова громко звенели в ушах, вызывая тягостный спазм, а обрывки слишком серьёзных фраз хаотично крутились в мозгу, не находя объяснения: «Как же так?!» Зажмурившись, я закрыла лицо руками, пытаясь прогнать образ Гектора из больной головы.
Тим перевернулся набок и неуверенно обнял меня одной рукой. Бархатный голос влился в тишину дома:
– Если хочешь, давай поговорим о том, что произошло.
Моё тело словно парализовало, обессиленно отключились все мышцы, и руки упали на простынь. Я не шевелилась.
– Я не знаю, что сказать. Вообще.
До кожи на шее донесся тонкий поток тёплого воздуха, по-видимому, Тимофей протяжно выдохнул незаметно для меня. Интересно, о чём он думает?! Хотя нет. Не хочу знать. Это просто ужасно – даже представить. Не без труда сглотнув липкий комок в горле, я повернула лицо к парню.
– Ты его не ударил.
Тим ответил без намёка на сомнение:
– Он не заслужил такого. Ему сейчас намного хуже, чем нам, вместе взятым.
Честно признаться, я понимала это без слов. Никогда в жизни не думала, что чувства ко мне могут так сильно мучить человека. Это какая-то дефектная ирония, сбой в матрице – никак иначе! В моей жизни всякое случалось, особенно за последние месяцы. Но чтобы человек любил меня, находясь рядом, и при этом незаметно для всех окружающих – такое впервые!
– Я видела, – вдруг вспомнила я, – как ты смотрел на него, когда я танцевала.
Какая же я дура! По одному лишь взгляду Гектора в тот момент можно было догадаться, какую тайну он в себе хранит. Я ничего не замечала, а даже если и видела, выдумывала для этого логичные, как мне казалось, обоснования.
Сквозь темноту комнаты я различила, что Тим нахмурился. Что бы он ни говорил и как бы ни держал в узде свой голос и эмоции – его разбитое состояние было не скрыть под напускным спокойствием.
– Да, – отрезал Тим, задумчиво выводя пальцем круги по моей руке. Гулко вздохнув, он продолжил: – Я давно кое-что заметил. Всё потому что не могу контролировать своё «чувство», и, сам того не желая, я ощущал переживания Гектора.
– Какие переживания? – сипло обронила я, на самом деле страшась услышать ответ.
Парень медлил. Он подтянул одеяло выше и заботливо накрыл мои руки, по которым недавно плавно выводил узоры.
Тим положил руку поверх ткани на мой живот и заговорил:
– Гектор всё время находился в состоянии внутренней борьбы. Я как-то даже поинтересовался у него, что его так сильно беспокоит. – Парень сделал паузу, а я продолжала внимательно слушать. – Но ответа как такового не было. Сказал, личные переживания, мол, нужно забыть и отпустить одного человека. – Я поджала губы, понимая, что это было обо мне. Гектор вел сражение внутри себя, пытался искоренить неправильные чувства к женщине друга. Реальная битва разумного мозга против безрассудного сердца. – Однако в последнее время я заметил некоторую закономерность. «Чувство» стало ощущаться сильнее, когда ты появлялась перед его глазами. Это были настоящие всплески. И сегодня, когда ты танцевала, – хрипло произнёс Тимофей, – я сквозь толпу на расстоянии ощутил поглощающее его отчаяние, даже музыка и болтовня Тэша не смогли это заглушить.
Снова стыдливо закрыв глаза, я пробубнила:
– Не понимаю, как я этого не замечала.
Мне показалось, в следующую секунду парень напрягся, пытаясь контролировать своё дыхание.
Его голос прозвучал холодно, похоже, от закравшегося вдруг сомнения:
– Скажи, ты что-то чувствуешь к нему?
– Что?! – я тут же подскочила как на иголках и села в постели. От негодования или резкого подъёма закружилась голова, а в глазах замелькали жёлтые мошки, но я возмущённо ответила: – Как ты можешь спрашивать меня об этом?
Тимофей спокойно ответил:
– Я должен это знать. Тебе так не кажется? – Парень замолк и, сделав испытывающую паузу, добавил; – Может, сегодняшний вечер поменял твоё отношение к Гектору. Я не вправе лишать тебя выбора.
Моя голова измождённо упала мне в руки. Как Тимофей мог во мне сомневаться?! В моих чувствах?! О каком выборе он говорит?! Я выбрала его и всегда буду выбирать! Боже, на что ещё надо пойти, чтобы он был во мне уверен?! Ведь даже умереть пробовала!
Это просто издевательство. Добивание. Контрольный выстрел. Или как ещё можно назвать?! И без того тошно.
Размеренно втягивая носом воздух, я медленно успокаивала разбушевавшиеся мысли и эмоции. И только тогда ответила, громко выдохнув:
– Гектор для меня как брат. Конечно, я ощущаю к нему что-то тёплое, – я говорила предельно открыто и честно, без подводных камней и подвохов. Не тот случай, чтобы лукавить. – Но это совсем не то, что он чувствует ко мне. – Я снова спрятала лицо в ладошках, потому что мне вдруг нестерпимо захотелось заплакать. Ненавижу делать больно другим людям, обижать их – меня это напрочь выбивает из колеи. – Тима, – подала я голос, спрятавшись в себя, – что теперь будет?
Неторопливо присев в постели, парень придвинулся поближе и молча прижал меня к себе, поглаживая по длинным спутавшимся волосам. А я только молча глотала солёную жидкость из глаз, представляя, что сейчас чувствует Гектор – совсем один, совершенно морально подавленный. Мне вспомнился его искренний тост на вечеринке в честь Тима: «Прости, но я буду рядом, буду твоим другом». Почему от этих слов теперь так горько во рту, словно они обрели вкус?! Как иронично вся эта ситуация смогла перевернуть контекст сказанного.
– Всё наладится, – прошептал Тим, – дай ему время.
Дурацкий момент, когда вдруг осознаёшь, что только недавно думала – все неприятности закончились, все опасности позади, а впереди только светлые и наполненные радостью деньки. Елена и Аззан погибли по своей же воле, а значит, можно спать спокойно и нам, и всем жителям Фейтфола. Но не тут-то было! Теперь совесть наступила мне на горло и медленно, с наслаждением душит меня. Но что я могу предпринять?! Чтобы один человек переключился на другого – нужны новые люди, новые знакомства. А мне остаётся лишь пропасть из его поля зрения. Так что, вероятно, Тим прав. Время – наш единственный союзник в данном случае.
Вспомнив об изначальной причине нашей незабываемой вечеринки, я неуклюже выпуталась из одеяла и, стащив сумку со стола, вернулась в тёплую постель.
Тимофей взволнованно склонил голову в попытке рассмотреть сквозь темноту, что же я делаю.
– Что такое? – негромко спросил он, но я уловила нотки тревоги.
Включив тусклый ночник в форме элегантного гриба на тумбочке, я выудила из кармашка сумки небольшой подарочный пакет и протянула его парню.
– Из-за всего случившегося я совсем забыла вручить тебе подарок. Твой первый день рождения как-никак, – попыталась улыбнуться я, хотя на душе скребли кошки. – С твоим подаренным кольцом не сравнить, конечно, но это тоже важная вещица в моей жизни. – Касаясь прохладными пальцами моей кожи, Тим взял подарок и, смущённо покрутив его в руках, открыл. Парень вытянул за плотную верёвку серебряный кулон в форме клинка с крыльями у основания и, разглядев его получше, улыбнулся мне. – Этот кулон я нашла, когда мне было семь – во дворе дома в песочнице. Почему-то тогда я и решила, что это будет мой амулет, – ностальгически усмехнулась я, вспомнив свои мысли пятнадцатилетней давности. – Я всегда носила его в кармане сумки или рюкзака. Мне казалось, он защищает меня.
Со стороны, конечно, это наивные бредни мечтательной девочки. Но либо это самовнушение, либо он действительно помогал мне. На экзаменах в школе и в университете, да и в каких-то мелких ситуациях, когда было страшно. Но сейчас, если так подумать, зачем мне крылатый амулет, если у меня под боком настоящий ангел с настоящими крыльями?! Любопытно, однако, вышло: крылышки в той или иной форме сопровождали меня почти всю жизнь, а я лишь сейчас об этом задумалась.
Парень потянулся ко мне и, поцеловав в губы, с благодарностью прошептал:
– Мне нравится. Спасибо.
Отложив сумку в сторону – на пол, я подтянулась на руках и, пристав на колени, помогла надеть кулон на шею Тимофея. Мужские плечи в полумраке выглядели мощными и широкими. Я обняла парня со спины и ласково поцеловала в щёку, щекоча ему кожу. Брюнет развернулся и прижал меня к себе. Он вытянулся на кровати, не выпуская мою фигуру из тесных объятий. Прислонив голову к его сильной груди, будто Тимофей моя тёплая, уютная подушка и коротко поцеловав его в шею, я выдохнула:
– Я люблю тебя.
Брюнет не ответил, просто прижал ещё сильнее. Нам всем сейчас нужно время.
Глава 41. Письмо
Последующие две недели были жутко дождливо-меланхоличными и слишком медленно тянулись, вгоняя в полусонное состояние всех местных жителей Фейтфола. Размеренный стук капель воды по окнам умиротворял своей хрустальной колыбельной, и я несказанно радовалась, что сегодня никуда не нужно выходить из нашего уютного гнёздышка.
В целом, моя жизнь вернулась в прежнее русло, не считая того, что такой счастливой, любящей и любимой я никогда себя не ощущала. По крайней мере так было, пока я не вспоминала о Гекторе. Несколько раз мы созванивались – по моей инициативе, конечно. Со стороны парня не поступало ни единого намёка, что между нами что-то не так, но всё равно общение по понятным причинам дало трещину. Он вернулся в Кисмет и с головой ушёл в работу, расширяя и открывая новые автомобильные салоны, и как бы невзначай обмолвился, что решил повременить с личной жизнью. Я поддержала его решение, потому как пока Гектор выбирал девушек, подобных Мариэн, – ничего хорошего это не сулило. Впервые услышав в трубке смех друга и его привычную мимолётную шутку, мне даже показать, что всё вернулось на круги своя. Но обманываться было бы слишком рано. Однако чистосердечно признаюсь – я безумно рада, что мы начали общаться, пускай и изредка. Мой страх того, что парень может оттолкнуть меня – слава богу, не подтвердился. К тому же я знала, что Тимофей регулярно разговаривал с другом по телефону, но чаще, когда меня не было рядом. Где-то глубоко в душе меня поражал факт того, как друзья стремились примириться с неоднозначной ситуацией и сохранить свою дружбу. Определённо, они знали цену этому редкому в современном мире явлению и не хотели его разменивать на пустые обиды. Это мудро. Я бы даже сказала, по-ангельски мудро. И в моей душе неустанно теплилась надежда, словно маленький одинокий огонёк в груди, что мы втроём сможем всё это выдержать, перешагнуть и жить дальше, сохранив добрые, близкие отношения.
После учёбы и работы я и Тимофей каждый вечер проводили время вместе, гуляя по тихим улочкам или у зимнего холодного моря, встречая гостей или же собираясь компанией у друзей. Отдельный сорт балдежа – это валяться с любимым на кровати и просматривать старые и новые фильмы и сериалы с пиццей и разными вкусностями. А ещё много, очень много целоваться.
По настойчивому приглашению мамы и папы в прошедшую среду мы съездили к ним в гости, так что, по-видимому, для моих родных у нас официально серьёзные отношения. Тимофей предсказуемо всех обаял, и про меня порой даже забывали, с упоением слушая рассказы парня. Но это лишь радовало, ведь помогло избежать многих неудобных вопросов. Кстати, по учёбе я быстро догнала весь пропущенный материал и снова, как и прежде, шагала в ногу со всей остальной группой, морально готовясь к устрашающей защите диплома. И это ещё не все новости! Произошли кое-какие поистине замечательные изменения: Саша и Клим переехали на соседнюю улицу. Ну, то есть пока приехали сами, но уже на днях ожидали доставку всех своих вещей. Это произошло так быстро! Что одного, что другого ничего не держало на прежнем месте. Клим давно задумывался о том, чтобы уехать из Кисмет, ведь эта мечта была с ним чуть ли не с детства, если вспомнить рассказ Тима о непростой жизни подростка. По приезду Клим снял в аренду помещение под спортзал и уже вовсю готовился к ремонту, а Саша ему всячески помогала и поддерживала во всех начинаниях. Так что эта колоритная парочка теперь частенько захаживала к нам в гости, как, собственно, и Карина с Илаем. Но если я и подруга были близки всегда, то отношения Тима и Илая круто изменились – они стали на уровень выше, если можно так выразиться. Теперь ангел относился к другу с должным уважением, не пытаясь больше его воспитывать и направлять. После примирения Кари и Илая в придуманный мной день рождения Тимофея они практически не расставались. Подруга стойко пережила всё то, что на неё навалилось. Конечно, я ещё не раз отвечала на её уточняющие вопросы о Падших, но в целом девушка держалась молодцом и довольно быстро смирилась с происходящим.
Что касается моих странных снов – всего однажды мне приснилась Аида, в инородном, несвойственном ей образе. Я наблюдала со стороны, как сломленная женщина одиноко брела по парку в сильный ливень и без зонта. Последнее, что я запомнила, как её чёрные, точно смола, слёзы стекали по щекам и вместе с каплями дождя падали под ноги. Больше сны не говорили со мной, как это бывало прежде. Но, признаться, некоторые страхи преследовали меня до сих пор. Как только я попадала в местность, богатую зеленью и деревьями, мне казалось, что среди тёмных стволов мелькает до боли знакомая красноволосая макушка. Елена даже после гибели не могла оставить меня в покое.
Сегодня выходной день – суббота. Полдень.
Тимофей вместе с Климом возился на заднем дворе: парни готовили к постройке настоящий небольшой гостевой домик для Падших. Он сооружался для тех, кто запутался и сбился с пути, кому необходим наставник и покровитель. Впрочем, теперь в нашем доме частенько стали появляться новые лица, которые обращались за помощью к Истинному. Кто-то вляпался в неприятности, у кого-то возникло желание наложить на себя руки, а также были и те, кто просто хотел познакомиться с ранее мифическим существом. Истинный стал большим авторитетом среди своих собратьев.
Я же посвятила выходной день обычной человеческой рутине – уборке дома. Всё постирала, погладила и приготовила поесть. Раскладывая чистые вещи по полкам шкафа и ящикам комода, я наткнулась на белый конверт, о котором напрочь забыла. Тот самый, что передал мне Феликс в день нашего отъезда из Кисмет. Который, надо признать, я совсем не горела желанием распечатывать. Зачем вообще Аиде что-то мне писать?! Не могу сказать, что я ненавидела злую блондинку, наверное, я уже пережила и отпустила всё то, что она натворила. Конечно, не хотелось бы лукавить, ведь это по большей части потому, что всё обошлось малой кровью и никто из моих близких серьёзно не пострадал. Однако дома тема обсуждения под кодовым названием «Аида» была закрыта на сто замков. Тимофей негласно, но убедительно дал понять, что какие-либо разговоры о ней ему не нужны. Возможно, пока что. Ну а как иначе?! Чтобы пережить непринятие, ультиматумы и в конечном счёте предательство, нужно время. Много времени. А пока одно лишь упоминание её имени делало Тиму больно.
Покрутив в руках шершавую бумажку, я выдохнула и решилась. Аккуратно присев на край кровати, я выудила письмо из конверта и развернула лист. Глаза сами побежали по буквам, выведенным ровным каллиграфическим почерком.
«Николь.
Если ты сейчас это читаешь, я сразу хочу поблагодарить тебя за твоё милосердие. Я прекрасно понимаю, мне нет веры – я не заслуживаю этого. И ты наверняка не ждёшь от этого письма ничего хорошего. Впрочем, это в моём стиле, чего уж лукавить.
Сейчас в голове так много мыслей, и я даже не знаю, как всё это воедино сложить в строки.
Не посчитай за наглость, но я прошу…
…прости меня.
Я совершила чудовищную ошибку! И теперь мне с этим жить.
Тимофей был прав, когда говорил о том, что ты потрясающий человек. Ты его вдохновляешь, полностью принимаешь и искренне любишь, как и он тебя. Прости, что я не рассмотрела это. И лишь отравляла жизнь всем вокруг себя.
Мой сын никогда не простит мне предательство – в этом виновата я одна. Я очень люблю Тимофея, и написать ему у меня не поднимается рука. Я не нахожу слов. Как я могу себя оправдать?! Где ему взять сил, чтобы простить?!
Я пока сама не понимаю, что со всем этим мне делать дальше…
Прошу, Николь, позволь украсть пару минут твоего драгоценного времени и поведать небольшой, но важный для меня рассказ.
Когда-то давно один человеколюбивый Ангел-хранитель днём и ночью оберегал потрясающую женщину по имени Фиола. Ещё с детства Фиола была очень положительным ребёнком, и по мере взросления только радовала своих небогатых родителей. Вскоре трудолюбие привело девушку к достойной работе. Фиола была необычайно добра и внимательна ко всем людям и животным, так что Хранитель был бесконечно рад заботиться о славной земной душе. Женщину назначили главной смотрительницей в детском приюте имени Дейка Клайва, поэтому она курировала огромное количество прекрасных деток. Многие из них попали в хорошие семьи благодаря стараниям Фиолы.
Однажды приют посетил богатый мужчина, но намерения его для Хранителя не сразу стали прозрачны. Зачем он пожаловал, ангел не вникал, ведь он привык доверять великодушной Фиоле, а это обманчиво привело к потере бдительности.
Прошло пару дней. Вдруг в ночи Фиола разбудила трёх самых красивых девушек от четырнадцати до шестнадцати лет, помыла их и причесала. Затем отвела всех вместе в сарай, который стоял на улице за главным зданием приюта. Хранитель наблюдал, даже не догадываясь, что происходит, в то время как разум и сердце его подопечной полностью поглотили деньги.
Каково же было удивление, когда несовершеннолетних девочек привели к трём взрослым мужчинам. Фиола заперла сарай на замок снаружи. Ровно на час. Когда женщина направлялась в сторону приюта, за её спиной и спиной Хранителя раздались жуткие девичьи крики, от которых холодело внутри. Этот день стал отправной точкой в регулярных платных утехах, и каждый раз частица души Хранителя умирала в муках, наблюдая и безуспешно пытаясь вразумить корыстную женщину.
Время шло. Этот кошмар продолжался почти год. Девочки в приюте боялись взрослеть и ещё больше боялись рассказывать о происходящем кому-либо, ведь их руководитель строго-настрого запретила это делать, обещая серьёзные последствия.
Но всё же в один промозглый вечер по счастливой случайности одна из жертв смогла убежать и привести в приют полицию. Фиола, понимая, что ей грозит смертная казнь, спряталась в подвале, в проходе, о котором не знала ни одна живая душа. И её бы не нашли… если бы не Хранитель, уставший наблюдать за чудовищными деяниями.
Когда полицейские, обыскав приют, уже развернулись к выходу, я со всей силы толкнула огромный стеллаж, заставленный всяким барахлом. Именно он прятал небольшое углубление, где скрывалась Фиола. Грохот от падения был такой силы, что все мгновенно сбежались в подвал.
Фиолу арестовали. А затем казнили.
За вмешательство, конечно же, я поплатилась и стала Падшим ангелом. Ведь быть Хранителем этого чудовища я больше не могла… это мучило меня.
Но я ни о чём не жалею. Ни одного дня, ни секунды не сожалела. Вот только в людях, особенно в хороших, всегда теперь я вижу что-то ужасное и жду, когда это проявится.
Ангелы-хранители пропускают всё через себя, пока заботятся о людях, и это может сделать их чёрствыми, ведь начинает казаться, что знаешь всё лучше всех остальных.
Сейчас я поняла, как сильно ошибалась на твой счёт. Но уверена, вы вместе со всем справитесь.
Тимофей Истинный – ожившая легенда всех ангелов во плоти, ты же – его любовь, неотделимая часть него. Я видела его превращение в Невидимый свет. И я всегда знала, что он необыкновенный Падший, пусть и не предполагала, что его предназначение быть на земле.
Лишь благодаря Богу сегодня все остались живы.
А Тимофей жив во многом благодаря тебе, Николь.
И знаешь, сегодня я осознала, как сильно могу любить свою дочь. Когда поняла, что Элли может угрожать реальная опасность. Она такая упёртая (вся в меня, я знаю) и не хотела бросать вас в лесу. Я лишь тогда осознала, как люблю её, как она мне дорога. Я очень испугалась потерять её… и навсегда запомню взгляд Эллиных глаз с таким взрослым разочарованием и неподдельным презрением… Именно поэтому я приняла решение оставить своего мужа и дочь.
Им без меня будет лучше. Всем без меня будет лучше.
Надеюсь, тебе и Тимофею когда-нибудь хватит сил простить меня.
Прощайте.
Аида».
Видя письмо, выведенное красивым почерком, со съехавшими строками и расплывшимися словами от капелек влаги, сердце сжалось в комок. Я же не бесчувственное создание. Никогда не испытывала такую гамму смешанных эмоций. Я небеспричинно не любила Аиду, однако вместе с тем не понимала, что было бы со мной, если бы этот путь прошла я. Смогла бы я вообще верить в людей?! В их доброту?! История Фиолы – это настоящие пособие на тему «В тихом омуте черти водятся».
При всей антипатии прочитанное сильно задело меня. Слова «мой сын», «прости», «любовь к Элли» – это то, что никак не ожидаешь услышать от Аиды. Сердце-то чего вдруг ускорило темп, забегая вперёд мозга?! Не понимаю. Это слишком жестоко. Узнать, что человек признал ошибки, раскаялся, но уже сам себя наказал, лишив общения с близкими. И что мне с этой информацией делать?! Не хочу признавать, говоря об Аиде, но ведь все оступаются. Без исключения! Кто-то по мелочи, а кто-то садится в лужу с головой. Но это не повод убегать от ответственности за свои действия.
Я поднялась на ноги и раздражённо бросила письмо на кровать, словно оно жгло кожу рук. Замерев в метре, ещё раз взглянув на него, я подошла к окну и прикусила губу. Во дворе, как и прежде, работали парни. Тимофей искал какой-то инструмент, перебирая железки на столе у дерева, когда вдруг приметил меня за стеклом. Лицо ангела тут же преобразилось: он расплылся в широкой счастливой улыбке, излучая взглядом безграничное тепло. Моё тело изнутри моментально согрелось чем-то невероятно ласковым и нежным. Господи, я так люблю его! За него, не задумываясь, пойду и в огонь, и в воду. Ответив тем же: мягкой улыбкой, я слегка помахала рукой, и брюнет, подняв дрель и несколько насадок, удалился в гостевой домик.
«Я не могу оставить всё как есть», – назойливо жужжало в голове, ведь я помнила слёзы Аиды из своего сна и теперь понимала, почему они такие чёрные. Она страдала – я это чувствовала.
Тимофей не станет читать письмо, даже предлагать бессмысленно. До этого момента ещё далеко. Но понимание того, что со всем этим необходимо что-то делать, не покидало меня. Почему от одной мысли о том, что кому-то плохо, даже по собственной вине, меня всегда выворачивало от необходимости что-либо предпринять?! Кулаки сжались в решительности, и я быстрым шагом прошла к тумбочке, беря свой сотовый. Один человек точно бы мог мне помочь, осталось набраться наглости его об этом попросить. Набрав лёгким касанием подушечек пальцев номер из папки «Друзья», я зачем-то вернулась к окошку, нервно поглаживая шероховатую ткань шторы и высматривая любимого парня.
– Алло! – раздалось на другом конце провода.
– Эм, Гектор! Привет. Это я, – начала разговор я ужасно глупо, будто парень не знал, кто ему звонит. – У меня к тебе дело.
Парень откликнулся сразу:
– Выкладывай.
Я посмотрела на Тимофея, таскающего что-то на себе, и быстро выпалила, пока не растеряла уверенность:
– Помоги мне найти одного Падшего ангела.
«Я верну Аиду в семью», – железно решила я.