– Хватит, – сказала она. – Потом ещё будем.
От миньета отказалась, зато неплохо поработала руками, видимо не в первый раз. Я кончил на её бледное тощее тело.
– У меня был парень, – объясняла она мне. – Мы с ним трахались и, когда я уже всё, он ещё нет. Я говорила ему "стоп", но он не хотел. И долго ещё продолжал. Мне было очень больно потом. Из-за этого у меня там мышцы боятся и сжимаются очень сильно. С первого раза не получается. С третьего всё будет нормально.
– Думала, если накуришься, проще будет?
– Обычно проще, – отвечала она.
– И давно у тебя так?
– Три года.
– Эх, не повезло тебе и твоим парням.
– Да. У меня был год, я не могла трахаться.
– У меня было таких восемнадцать лет.
Она не сразу поняла мой глубинный юмор. Я пробыл у неё всю ночь. Часа в четыре мы наконец смогли сварганить нечто похожее на секс. Проснулись мы около полудня и снова занялись им же. На этот раз всё прошло гладко. Немного позавтракали, и я поехал домой. Был лёгкий отходняк после травы, мысли и жесты были замедленными. Мысль об увольнении крепко засела в моей голове. Поэтому придя домой я написал заявление. Администрация расстроилась, ведь им придётся искать нового официанта, а это не так легко, как кажется. Мне приходилось стажировать новичков пять раз, но ни один из них кроме Олега не остался. Но это уже их проблемы, подумал я. Тем более меня поймут наверно, после того инцидента с Жанной.
Я позвонил Вере.
– Не получится сегодня встретиться, – ответила она.
– Почему?
– У меня занятия по гитаре вечером.
– Давай я тебя хотя бы встречу, прогуляемся немного. Хоть познакомимся.
Мы договорились встретиться в восемь вечера у Московской. Это было удобно, потому что от Жанны туда легко добраться, ведь я пошёл к ней. Было воскресенье и сегодня у неё, по сути, никаких дел быть не должно. Часа в четыре я был уже у неё, и снова выслушивал замечания на свой счёт.
– Мне надоело твоё безделье, – пилила Жанна. – Ты никогда ничем не занят, кроме своей унылой работы. Да и то, ты на ней максимум четыре дня в неделю. Всё остальное время ты вообще ничего не делаешь. Может хобби какое-нибудь заведёшь. В спорт зал иди, надоело, что ты такой тощий.
– Ты же говорила, что я кажусь плотнее, когда голый.
– Да, но ты же в основном в одежде.
– Это можно исправить, – сказал я, снимая футболку.
– Шутки у тебя дебильные.
– Я вроде и не шучу.
– Всё равно ничего не будет, мне надо скоро идти по делам кое-каким.
– И куда ты пойдёшь?
– Я же сказала по делам.
– Это не место.
– Что не место?
По-настоящему Жанна бесит только своими местоимениями и наигранным непониманием.
– Куда ты пойдёшь? – переспросил я.
– Зачем тебе знать?
– Я понял, ты просто хочешь получить дозу ревности.
– Дурак, – покраснев сказала Жанна.
– Тогда в чём дело? Так сложно сказать куда идёшь?
– Ну иду кое-куда по делам…
– Кое-каким?
– Ну прекрати.
– Как скажешь. Есть что поесть?
– Сам посмотри.
Конструктивный диалог, ничего не скажешь. У неё всегда мало еды в доме, я даже на всякий случай купил пачку риса. Она была уже наполовину пустая, а теперь опустела ещё на четверть. В холодильнике я нашёл пару сосисок и сварил их тоже. К чаю никогда ничего не бывало у неё, это меня расстраивало неимоверно, но приходилось мириться с действительностью. Пока всё варилось я безуспешно пытался уговорить её потрахаться. Она почему-то не соглашалась. Да и вообще, Жанна была какая-то мрачная в этот день. Потом я поел, под её надзором. Не помню, видел ли я, как она ест. В воздухе повеяло невыносимой скукой, надо было как-то разрядить обстановку.
– Знаешь, – начал я. – Мне тут такая идея в голову пришла. Вот смотри: я же тебе не нравлюсь до сих пор, верно? Так зачем же мы вообще всё это делаем? Может нам расстаться?
– Зачем ты такое говоришь?
– Просто мне надоела эта неопределённость. Хочу быть чуть более уверенным в завтрашнем дне. Или всё-таки у меня есть шанс?
– Шанс на что?
– Да нет, не бери в голову, бери в рот: неплохо выходит.
– Ну не надо так, – она покраснела и её глаза забегали по полу.
– Короче, ответь мне – нужен вообще я тебе или нет?
– Я не знаю.
– А что ты знаешь? Давай может по пунктам разберёмся?
– Ну перестань.
– Ответь на вопрос и перестану. Меня устроит любой ответ. Любой определённый ответ.
– Давай потом об этом поговорим, – попросила она. – Сегодня я не в настроении. Не хочу идти по делам с плохими мыслями.
– А придётся.
Больше сказать было нечего. Злиться не имело смысла, как и пытаться продолжить разговор. Я доел в тишине и пошёл одеваться. Она остановила меня в дверях.
– Я не хочу, чтобы ты так уходил.
– Попробуй что-нибудь исправить.
– Ну, хочешь, я это сделаю?
– Что это?
– Ну это.
– Да ты заебала! Скажи нормальным, человеческим, русским, взрослым языком, твою мать! Что за детский сад?
– Ну что ты ругаешься?
Она встала на колени и полезла расстегивать мне штаны, я схватил её за руки.
– То есть тебе легче отсосать, чем сказать куда ты пойдёшь? У вас проблемы, барышня.
Выйдя из её подъезда, я осознал, как херово поступил и даже решил извиниться, но позже. Сейчас во мне было сплошное негодование, мне было абсолютно непонятно её поведение. Что у неё за дела могут быть такие, что нельзя пошалить со мной в постели? Я решил дойти до дома и умыться, перед тем как пойду к этой Вере. Надо же когда-нибудь мыться.
– Давно учишься играть? – спросил я Веру, когда мы встретились.
– Не очень. Пару недель всего, – отвечала она.
– Все аккорды берёшь уже, надеюсь?
– Ну зажать могу всё кроме баррэ, но переходить сложно.
– Просто надо чаще играть. И вообще купи себе эспандер, он помогает. Благодаря ему я научился быстрее.
– Отличная идея.
Мне нравилась её простота. Она действительно была очень милой и улыбчивой девушкой. И если она такая на протяжении первых десяти минут, то и дальше вряд ли будет хуже, если только я не окажусь мудаком.
– А что за гитара у тебя.
– Обычная, Хохнер.
– Нейлоновые струны наверно. Можно посмотреть?
Она достала гитару, мы присели на ближайшую скамейку. Мне очень повезло, что она учится играть на гитаре. Я смогу легко ей угодить, сыграв пару песенок, что я и намеревался сделать.
– Хорошая, – сказал я осматривая гитару. – У меня первая гитара была бревно бревном.
Я взял до мажор с тоникой соль. Её глаза заблестели интересом и вниманием.
– Спой что-нибудь, – загорелась она. – Пожалуйста.
– Я даже не знаю, что спеть. Я мало песен уже помню.
– Что хочешь сыграй.
– Знаешь Radiohead?
– Нет.
– Кто бы сомневался, – заулыбался я.
Спел ей Creep. Она не поняла ни слова наверное, но это было не важно. Этой песней миллионы парней по всему миру проламывали неокрепшие сердца маленьким девочкам. Теперь и я вошёл в число "проламывателей".
– Здорово! – восхитилась Вера. – Ты очень красиво поёшь.
– Тебе кажется. Ты просто никогда не слышала, как поют настоящие певцы на скамейках.
Теперь облажаться было просто нереально. И это меня расстраивало, никакой игры, никаких препятствий, никаких конкурентов. Бери не хочу. "Может всё не так просто? – думал я. – Может здесь есть подводные камни?" Мои губы потянулись к ней, она ответила. Поцелуй был немного напряжённый, будто она переживала о своих навыках в этом деле. Мы посидели минут десять, и Вера слегка расслабилась. Губы стали мягче, а язык шустрее. Вообще, я никогда не говорил девушкам, что они плохо целуются или трахаются. Мне это казалось чересчур грубым: она всю себя отдаёт, а ты ещё и не доволен. А когда мы поцеловались перед её домом, то она уже твёрдо закрепила все навыки, переданные мной. Внезапно на прощание она сказала:
– Я не знала, надо или нет, но теперь очень хочу. Приходи к нам с Надей на день рождение.
– Надя – это сестра твоя?
– Да, мы близняшки. Ну, ты заметил наверно.
– Заметил. Значит любви у вас в доме хватает, да?
– В смысле? – удивилась она.
– Вера, Надежда, Любовь… – никто не понимает моих шуток.
– А-а-а, – мило протянула она. – Приходи, обязательно. На следующих выходных. Мы поедем на дачу к моей подруге, Лене. Ты там со всеми познакомишься. Нас не очень много будет. И парни будут.
Ну что ещё было делать, кроме как соглашаться? Придётся просить поменяться сменами, ведь на следующей субботе у меня стояло с одиннадцати до одиннадцати. Вряд ли мои коллеги окажутся такими бессердечными, чтобы помешать моему счастью в объятьях этой милой девушки. Остаётся только не задумываться над её возрастом и представлять, будто ей исполняется восемнадцать.
Ночью не спалось, непрошенные мысли лезли в голову. То я радовался такому большому количеству девушек, вдруг появившихся в моей жизни, то винил себя в таком отвратительном поведении. "Полоса чёрная, полоса белая, – думал я. – Какого бы цвета ни была эта полоса, когда она пройдёт, я буду скучать". Меня уже тошнило от чая и сигарет к трём часам ночи, но мысли всё лезли и лезли, а без этого "допинга" я с ними не могу справляться. Поэтому я заваривал ещё и ещё, а курить старался всё же поменьше. Не знаю с чего это вдруг на меня напали такие думы, до этого не было ничего подобного, а сейчас как-то противно от всего. Хотелось просто исчезнуть, чтобы все эти Жанны, Жени, Алекс, Веры больше никогда меня не слышали и не видели. "Некоторые мужики по сотне баб имеют и не загоняются, – думал я. – А у тебя только четыре, и ты уже растерялся… Слабак". И всё же сон пришёл: густая зелень леса обволакивала глаза, и я бегал за медведями по густому мху, а когда догонял, хватался за шерсть и рыдал в неё, пока медведь не растает от моих слёз, а потом я бежал за следующим…
Неделя была забита сменами, последние рабочие дни давались особо тяжко. Я старался не обращать ни на что внимания, работая интуитивно. Благодаря моей "интуиции", начал путать заказы, забывать "забивать" их, и вообще вёл себя невежливо с посетителями. В моей голове крутилось лишь одно: правильно ли я поступаю? Может для начала надо всё-таки расстаться окончательно с Жанной? Или же оставить её, ведь если ничего не сложится и с этой девчонкой, я легко мог бы вернуться в постель, где мне всегда рады. Три смены подряд я пытался разрешить этот вопрос. Казалось бы, всё предельно просто – ведь надо быть хорошим и поступать правильно: бросить и лишь потом встречаться с другой. Но этот вариант мне не нравился, я боялся остаться совсем ни с кем. Ведь на миг я осознал, что кроме вот этой убогой работы и этих девушек ничего у меня нет. Когда я не работаю и ни с кем не встречаюсь, я просто смотрю в потолок, слушая музыку. Потом выхожу на улицу и делаю то же самое, только вместо потолка – небо. В какой-то момент это даже начало пугать меня. "Жанна права, – думал я. – Я самый настоящий бездельник".
Эти мысли помогли мне протянуть до четверга (я всё-таки смог поменять свою субботнюю смену). Глаза слипались. Чуть есть свободное время, я шёл на кухню вздремнуть. Затем оказалось, что второй официант вечером не придёт, и поэтому надо работать до двух ночи. Внезапно кончились чистые вилки и ножи. Зайдя на мойку, я обнаружил горы грязной посуды, но мойщицы так и не было, хотя было уже семь вечера, а она должна быть в шесть. Сообщил об этом Валентине (последняя смена и с ней!). Хотя в этот день она меня не доставала, было ощущение, будто она меня и вовсе не замечала. Мне так даже больше нравилось. Мойщица не появлялась ещё час, и я снова обратился к Валентине.
– Сходи сам к ним в камору, – сказала она. – А-то трубку никто не берёт.
Эта "камора" была в соседней двери с женским туалетом. Шёл я туда не спеша, вернее замедляясь. Хотелось бы потратить на эту прогулку час рабочего времени. Мои желания сбылись.
Вначале я постучал, никто не ответил. Я надавил на ручку и приоткрыл дверь, свет был выключен. "Есть кто-нибудь?", никто не ответил. Моя рука начала шарить по стене в поисках выключателя. Щёлк! свет обжигающей волной коснулся моих глаз, мухи разлетелись по сторонам, и передо появилась мойщица. Она была бледно-синего цвета, на уголках губ засохшая слюна, сами губы раздуты, руки свободно висели "по швам", желтоватый белок слабо блестел от света этой двадцати-ваттной лампы, на которой, собственно, она и висела. Не на самой лампе конечно, но на проводе от неё. Провод был затянут узлом, а в него была продета толстая, с палец, верёвка. Как это всё её выдержало, ума не приложу. Под ногами валялось ведро, видимо служило ей ступенькой. С пол минуты я стоял, не понимая, как реагировать.
Мне хватило сил не блевануть. Я даже смог дойти до Валентины и спокойно ей всё изложить. Валентина пыталась прервать меня, задавая какие-то вопросы, но я не слушал её. Почему-то вместо двух слов – "Она повесилась" – я говорил очень много:
– Я захожу, а там света нет. Позвал, никто не ответил. Включаю свет, все мухи с неё как повскакивают. Думал показалось… Это я про мойщицу, показалось, что она висит, но через мгновение я понял, что это никакой не обман зрения. Сами сходите. Только вначале тряпочку возьмите: воняет… Некому теперь наши тарелки мыть… Я на пару минут в туалет, надо прийти в себя.
В какой-то электричке, в каком-то направлении, слишком рано для меня, ехал весь состав гостей на день рождения Веры и Нади. Интуиция мне ничего не подсказывала. Я был настороже, но дурных предчувствий так и не появилось. Лица девушек, густо накрашенные и лица парней, с пушком на бороде и щеках были обращены ко мне. В глазах читались зависть, ненависть, неприязнь. И в то же время в них была светская заинтересованность. Сам того не желая, я оказался в центре внимания. Мне приходилось философствовать на темы образования, раскрывать тайны учёбы в вузах и так далее, и так далее, и так далее. С каждым вопросом я всё больше напрягался и раздражался. Вот ведь я тоже в 16 лет думал, что я уже взрослый и может не всё в жизни знаю, но понимаю эту жизнь ничуть не хуже старших. За собой я не заметил перехода из школьного во взрослый мир. Возможно, ещё взрослый мир не наступил, но я уже видел просто бездну различий между собой и всеми друзьями Веры. Самое смешное, что мне даже сложно объяснить эти различия. Я чувствовал себя как неандерталец в окружении австралопитеков. Что-то вроде этого. Мир за стеной школы им был неведом. Культурное воспитание ограничивалось непрочитанной литературой, непрослушанной музыкой, неувиденными фильмами, спектаклями, городами, людьми и всем остальным. Но обо всём этом они могли говорить бесконечно. Им было известно всё. Буквально все темы, затрагиваемые мной, они могли поддержать. Но эта поддержка выглядела как походка годовалого ребёнка. И в то же время они походили на взрослых, даже больше, чем сами взрослые.
Вера была неотразима. Она олицетворяла сразу всё. Чистая гладкая кожа, слегка вздёрнутый носик. Узкие плечи, набухшие от моих прикосновений губы… Можно бесконечно восхищаться отдельными составляющими её красоты, но мои мысли были далеки от восхищения. Мне было грустно, ведь вся эта красота и молодость пройдёт. Причём пройдёт мимо меня. И я боялся этого, мне казалось, что после её дня рождения мы перестанем общаться. Ведь она была так красива, а я – бесконечно ошибающийся кретин. Тем не менее сейчас она была очень счастлива оказаться в моих объятиях. Но я никак не мог понять – почему? Почему она решила, что я удачный кавалер? Мне прекрасно понятно, почему она удачная дама сердца (такие вот странные словосочетания лезли в мою голову, находясь рядом с ней). У неё узкие плечи, такая же талия и относительно широкие бёдра, ну и грудь, естественно, присутствует. Казалось бы – я так поверхностно сужу о женщинах. Знаете, что я думаю по этому поводу? О, я много чего думаю по этому поводу…
Как ни странно, я почти не говорил с Верой. Только целовал её и обнимал. Ей было этого более чем достаточно. Дача её подруги была совсем рядом со станцией. Уютный двухэтажный домик, с небольшим садом. Качели, мангал, надувной бассейн, шезлонги, беседка всё это было в нашем распоряжении. Совсем одурев от Верочки, я представлял, как мы занимаемся любовью используя все эти объекты. Даже мангал… Я представлял, как приближаю её лицо к раскалённым углям, а она кричит и корчит лицо, но вовсе не от страха, а от удовольствия. Я, согнувшись над ней сзади держу её за грудь и резкими движениями заколачиваю свой хер…
Мне стало абсолютно плевать на происходящее вокруг. Я бухал и тискал Веру. И наконец-то мозг избавился от всяких Жанн, Жень, Алекс. От этого стало так легко. Я любил.
– А давайте поиграем во что-нибудь, – предложила сестра Веры, Надя.
– Давайте в мафию, – отозвалась Лена.
– Не, это будет скучно, – его имени я не запомнил, вроде Дима. – Надо что-нибудь более активное.
– Предлагай тогда сам.
– Давайте в покер, – предложил он.
– Очень активная игра, – отреагировала Надя. – Может наши голубки что-нибудь придумают?
Я не особо вникал в происходящее. Слово покер конечно до меня донеслось. Но одно дело играть со Славой, а другое дело с ними. Немного подумав над ответом, меня посетила гениальная идея, и я решил действовать:
– Поактивнее говоришь? Давайте сыграем в "Ни разу", – я встретил непонимающие взгляды и пустился в объяснения. – Берём каждый по стопке, наливаем туда водки… Или что у нас там есть? – Я залез в холодильник и извлёк бутылку Мартини и Ред Лэйбл. – Девочкам это, мальчикам это. Так вот налили мы по стопке. И по очереди начинаем отрицать свои маленькие грехи, тем самым пытаемся узнать о грехах остальных… Короче вот пример: я говорю: "Я ни разу не целовался с парнем". Кто хоть раз целовался с парнем – выпивает. В общем надеюсь, суть вы уловили…
Все девочки кроме Нади неохотно выпили. Сначала все были как-то не уверены и задавали детские вопросы, из-за чего спустя всего круг, уровень алкоголя в крови у каждого достиг критических цифр. Тут игра приобрела свой исконный смысл – мальчики всеми силами намекали, что хотят трахаться. А девочки всеми силами показывали, что им этого не хочется, высмеивая парней.
– Я ни разу не занимался сексом. – Выпил только я.
– Я ни разу не видел голую девушку. – Пили девушки и я.
– Я ни разу не трогал грудь. – Пили девушки и я
– Я ни разу не дрочила. – Пили мальчики и я.
– Я ни разу не… – Пил я и ещё кто-нибудь.
В результате мне стал доступен навык перемотки времени. Я оказался на улице вися на плечах Веры. И втирая ей какую-то явную херню о своих нахлынувших чувствах. Внезапно разум подал мне совет: "Хватит! Иди проблюйся и умойся". Я осознал всю ценность сказанного моим внутренним голосом и подчинился ему. Выйдя из ванной и немного посвежев, я встретил Веру.
– Ты себя в порядке чувствуешь? – спросила она.
– Я себя чувствую в полном порядке. – ответил я. – А ты себя чувствуешь в порядке?
– Мне кажется я немного чувствую себя не в порядке.
Её глаза были такими косыми от выпитого Мартини, что я не выдержал наваждения. Обнял её и начал целовать.
– Я люблю только тебя, – сказал я ей. – Все остальные меня не интересуют.
Она блаженно уставилась на меня, и мы зашли в ванну. Я прижал её к стене и гладил изгибы Вереного стройного тела. Я целовал её в шею, засунув руку ей в штаны. Она постанывала и извивалась от моих прикосновений. Я гладил её влажную и идеально гладкую киску и снимал с неё футболку. Всё происходило одновременно и быстро, и медленно. Вот мы уже абсолютно голые трёмся друг о друга, я поднимаю её, и она обхватывает мои талию ногами. Медленно и с максимальной нежностью я засовываю в ей в "лоно" свой "стебель". У неё внутри так горячо и влажно, и ясно что она оказывается не девственница, но мне уже всё равно. Вера начинает елозить по мне и царапать мою спину. И вот уже прилично ускорившись я почувствовал, как её затрясло от оргазма. Она вся обмякла и повисла на мне. Я её спустил и пристроился сзади, схватив её за грудь. И вдруг я понял, что теряю контроль и вот-вот кончу. Я резко высунул, но не совсем вовремя. Увидев, как из её влагалища вытекала сперма, мне стало не по себе.
На следующий день, мы уже не разговаривали. Я купил ей Эскапел, она выпила и попросила удалить её номер телефона.
– Да что я такого сделал? – спросил я, но Вера не ответила.
В будущем, набравшись опыта, я понял, что паниковать не следовало. Вероятность зачатия была крайне мала, сначала надо было узнать о времени овуляции, а затем только паниковать и кормить её таблетками. Но всё же этот случай был некой встряской для меня. Я обрезал все предыдущие контакты, как мысленно, так и физически – удалил все "рискованные" номера из телефона. Оглядываясь на все эти шквалом нахлынувшие после длиннейшего затишья приключения, я решил найти себе какое-нибудь полезное увлечение. Надо было найти работу. Снова официантом идти не хотелось несмотря на то, что мне это чем-то даже нравилось. На стройку идти горбатиться? Тоже – нет. Искал различные объявления в интернете, и меня поразила вакансия "Массажист – без образования и опыта работы". Типо, они там всему учат и т.д. Массажист – это идеально, думал я. Это и работа, и девах мять. Как я раньше до этого не додумался?
Сходив на собеседование, я понял, что это галимый развод.
– Мы вас всему научим не переживайте.
– Хорошо, я согласен.
– Отлично, скажите номер вашей медкнижки.
– Что? – удивился я. – У меня нет медкнижки.
– Какая жалость, но мы можем вам её сделать. У нас есть специальный пункт для персонала.
– Здорово.
– Только это не бесплатно. Не переживайте, если вы отработаете у нас три месяца, то деньги за книжку вам вернут.
– И сколько стоит?
– Три семьсот.
– Да? И где это делают, когда ехать?
– Зачем ехать?
– Ну, чтобы анализы сдать.
– Не надо никуда ехать. Зачем? Вы же здоровы.
Несмотря на то, что я понял – это развод, я почему-то заплатил. А потом ещё и неделю ждал, пока мне позвонят. На удивление мне позвонили и сказали завтра выходить на работу. Но не сказали ни адреса, ничего. А когда я перезванивал номер был не в сети. Но эти деньги не пропали даром, я считаю. Это была плата за идею. Ведь всё это время я искал в интернете учебники и различные заведения, где учат массажу. И наткнулся на колледж Бехтерева. Аттестат у меня был приличный – без троек. И я был уверен, что поступлю без проблем, к тому же новые знакомства и прочие радости студенческой жизни. В колледж надо было очень много справок. Я сделал их за неделю и пошёл подавать документы. В приёмной комиссии была толпа, но я терпеливо высидел.
Довольный завершением нудного ожидания, я вышел из здания колледжа. И увидел девушку, курящую у перил, ограждающих территорию. Подошёл и попросил закурить. Она училась здесь на втором курсе, совмещала учёбу с работой, жила в общаге и сейчас как раз туда направлялась. Она согласилась мне показать общагу. Общежитие было похоже на башню. Когда мы вошли, я не успел ничего ещё заметить, как она уже толкала меня вперёд и громким шепотом говорила.
– Её нет, быстро на лестницу. Налево, давай бегом!
Только добежав до её комнаты я сообразил ситуацию. А через одиннадцать минут она мне отсосала, сказав перед этим удивительную фразу:
– Я пообещала себе, что не буду сразу ебаться, с тем, кто мне нравится, но это не считается.
Ужасно. Отвратительно. Омерзительно. Недостойно. Безбожно. Невообразимо. Тошнотворно. Плохо.
Я не мог один спокойно лежать в кровати. И до сих пор не могу. Я намеренно пытался ограничить себя от людей, особенно от девушек. Не говорить с ними, не знать их имён, номеров телефонов, адресов, любимых авторов, любимых фильмов, цвета глаз… Я просто отключал телефон и закрывал дверь. Но ломало так сильно, что я не выдерживал и часа. Эта будет последней! Да, да, я полюблю её. Она меня полюбит. Мы будем счастливы! Мы будем вместе! Она последняя, крайняя, одна, единственная!
Пожалуйста, пусть это прекратится. Пусть я остановлюсь. Отражение в зеркале – совсем другой человек. Он мне нравится больше, чем я сам. Он плоский и понятный, его не терзают противоречия. Он смотрит с отвращением на меня и спрашивает: "Почему вообще девушки с тобой разговаривают? Посмотри на себя, урод". Он ненавидит меня и не скрывает этого, а я вовсе не обижаюсь.
Почему же я знаю их имена, номера телефонов, адреса, любимых авторов, любимые фильмы, цвет глаз? Почему мой телефон вечно включен, а я постоянно жду звонков и сообщений? Почему двери раскрыты нараспашку? Почему она не последняя? Почему у нас нет взаимности, но мы вместе? Она первая, вторая, третья, четвёртая, пятая…
Ужасно. Отвратительно. Омерзительно…