Время пролетело на удивление быстро, ключевые моменты сложились в голове в единое действие и как раз послышался цокот копыт. Женька выглянула во двор – Лей Чень уже успел соскочить с лошади и направлялся к дому, придерживая довольно большой сверток, перетянутый грубой тканью и такую же большую шкатулку из обычного дерева. Поклонившись, он протянул сверток и ящичек Женьке, улыбнулся, птицей взлетел на коня, и еще раз изобразив головой полупоклон, умчался в сторону города. Сверток был мягким и приятно тяжелил руки, в шкатулке что-то перекатывалось и позвякивало.
Развернув отрез ткани, Женька в восхищении провела по ней рукой. Это был настоящий шелк, множество бабочек тутового шелкопряда не появились на свет для того, чтобы эта ткань тягуче синего, мерцающего тяжелой дождевой тучей цвета лежала на столе. Рядом, куском меньше была сложена тончайшая небесно-голубая кисея. Казалось, что если поднять ее вверх, то она сольется с небосводом цветом и невесомостью. Это было именно то, что нужно. И это было очень дорого. А еще – платья такого цвета могли носить только женщины, имеющие один из двенадцати дворцовых рангов. Трудно представить, как так быстро Юшенг смог достать эти ткани. Но, как говаривали коренные москвичи: «То, что нельзя купить за деньги, можно купить за очень большие деньги». Скорее всего здесь, в Поднебесной, был аналог этой поговорки, и он великолепно работал.
В деревянной шкатулке нашлись принадлежности для шитья – большие медные ножницы, затейливо украшенные гравировкой из сплетения цветов и птиц, несколько тончайших серебряных игл разной длины, причем привычного ушка для нити не наблюдалось, верхний кончик иголки просто заворачивался в аккуратное мелкое колечко. Да уж… шить такими иглами непросто… Женька перебрала мелочи, которые лежали там же – бусины разных размеров из перламутра, нефрита и коралла. Обрадовалась тесемкам, которыми можно заменить сантиметровую ленту, уж более-менее точную разметку она может нанести и сама. Было все, что заказывала и превосходного, по местным меркам качества. Все что лежало в шкатулке стоило весьма дорого.
В комнате стало жарко, печка полыхала веселым огнем и её тепло прогрело все вокруг, включая Женьку. Скинув теплую накидку на кан (Женька по привычке называла его кроватью) она взглянула на расшитое лотосами покрывало. Нежнейшие цветы нескольких оттенков сменяющих друг друга рассыпались по ткани, притягивая взгляд. Живя в Корё, Женька немножко сталкивалась с техникой вышивания и знала, что всех девочек обязательно обучают этому лет с шести. Представляла, каким кропотливым трудом создавался этот шедевр. Вышивки делались на полупрозрачном шелке, нити красились специально под выбранный рисунок, и оттенков цвета в вышитой картине могло быть от сотни до нескольких тысяч. Кроме окрашенных нитей использовались волосы и нити серебра или золота. Но самым удивительным было то, что у вышивок обе стороны могли быть лицевыми и совершенно разными. А еще – это покрывало вполне могли вышивать одновременно несколько мастериц, умело сведя свои вышивки в единое целое.
Сюжеты рисунков чаще были традиционными, каждый имел определенное значение: рыба означала богатство, две рыбки – счастье в любви для двоих, супружеская верность прорисовывалась лотосами, успех в торговле и ведении дел – горами, драконы всегда символизировали власть, так как дракон – символ мужчин. Женский символ – феникс. Волшебный Феникс, созданный из дерева, железа, воды, огня и земли – там, где он пролетает, не бывает ни войн, ни голода. Женщина – это прежде всего мать, а Императрица – мать всего народа. Его оберег. Присутствовали и пять обязательных цветов в окраске Феникса – белый, желтый, красный, черный и синий, как пять добродетелей – гуманность, доверие, благопристойность, знание обрядов и обязанность. Феникс и дракон – тандем супружеского счастья, гармонии Инь и Ян. Мужской и женской энергии.
Женька слышала, что самые необыкновенные вышивки делались в Чжунго, что секреты вышивания передавались только по мужской линии сыновьям и их женам, потому что девочка уйдет в другую семью и станет чужой, членом семьи мужа. Будет вычеркнута из домашнего реестра и вписана в реестр той семьи. Что большие картины вышивались несколькими мастерицами так искусно, что отличить участки одной, от другой было невозможно. Но у нее задача проще. Всего лишь платье. Пусть и из безумно дорогой и необыкновенно красивой ткани.
Женька вдохнула, выдохнула, сжала и разжала пальцы рук так сильно, что на ладонях остались следы от ногтей, после чего разложила ткань на столе и стала вспоминать выкройку, нанося заранее приготовленной кисточкой с чернилами разметку кроя прямо на ткань. Аккуратно. Если сделать все очень аккуратно, то получится великолепно, а уж Женька постарается. Несколько лет жизнь вместе с Лидой давали о себе знать. Женька могла быть аккуратной. А внимательность и сосредоточенность давно стали привычкой, необходимой для ежедневной работы в проектно-расчетном бюро.
– Вот и славно, вот и неплохо выходит при наметке всей этой нарезанной кучи ткани. Не так уж и страшно, как казалось. Первое мое платье было намного хуже… как давно это было… Женька улыбалась и, уже без дрожи в тонких пальцах, приноровившись к незнакомой игле, мелкими стежками стачивала и сшивала кусочки неба и грозовой тучи, украшая все это бусинами. Платье рождалось прямо на глазах.
15.
Неделя оказалась насыщенной событиями и действиями, Женька едва успевала отсчитывать дни. Скачки между мирами и реальностями стали настолько привычными, что вызывали удивления не более чем движение в лифте многоэтажного дома. «Вжух» и ты под небом, еще один «вжух» – и опустился на подземную парковку. Ничего необычного для современного человека. Никому это психику не ломает. Ежедневная беготня с Ником по котлованам для газопровода и офисам руководства выматывала донельзя, но Женьку это радовало. На романтику и откровенные беседы времени и сил не оставалось никаких. Если к вечеру ноги не гудели от усталости и глаза не просили закрыться, едва завидев гостиницу, то был совместный ужин в полумраке бара на мягких диванчиках. Причем Женька старалась незаметно вытянуть ноги, чтобы они немного отдохнули. Ник откровенно дремал полузакрыв глаза под негромкую музыку. Затем каждый уходил в свой номер, пожелав друг другу приятнейших снов и понимающе улыбаясь.
Вернувшись в гостиничную комнату, Женька старалась взбодриться, выпить кофе покрепче, если в растворимом кофе вообще можно найти что-то взбадривающее и крепкое, переходила в мир Чжунго. Встречи с Юшенгом, работа над платьем, все это занимало довольно много времени. Радовало то, что каждый раз появляясь в другом мире, Женька была бодра и полна сил, словно это было не ее измотанное за день тело.
Оставалось меньше недели до возвращения в Москву. Хорошо это или плохо – не совсем понятно. Все, что касалось работы, было сделано на девяносто процентов. Проект согласовали решив расколоть и убрать подземную скалу. Этим уже занимались специальные люди, рассчитывая взрывную силу точечных зарядов и их мощность. Основные расчеты по проекту будут делаться в офисе, срочные – необходимые уже готовы и реализуются. Шеф Ника обещал больше не загружать вопросами и требованиями, а дать пару дней отдохнуть перед возвращением. Это здорово, так как саму Сибирь, ее сердце – Тобол, Женька так и не посмотрела. Это не получилось по времени, но выехать в ближайшие леса и вдохнуть чистого воздуха хотелось, тем более, что зима почти наступила и воздух был леденяще свеж и прозрачен. Когда еще удастся побывать здесь, если удастся вообще. Хотя… можно соблазнить Лиду очередным путешествием, но не в «экзотическое забугорье», а по родной стране. И это действительно может быть зрелищно и незабываемо, если составить интересный маршрут. Надо оговорить с Лидой.
Очередное утро оказалось последним из рабочих, позавтракать решили попозже – можно было немножко полениться. Женька наскоро умылась, привела себя в порядок и вышла в фойе. Привычный завтрак, приправленный новыми шутками и обаянием Ника:
– Тебе оладьи с джемом земляничным, я уже знаю, что ты его любишь, именно земляничный джем поможет нам объединить наши миры. А вот эти необыкновенно вкусные печеньки заставят тебя смотреть на меня другими глазами. Жадными и вымогающими.
Женька смеялась, становилось легко и просто. Мир наполнялся добротой и улыбками, проблемы отступали. В эти минуты она была беззаботна и счастлива. Редкие минуты, когда не надо было думать, а лишь чувствовать себя женщиной, о которой заботятся.
– Прекращай меня смешить, я начинаю выглядеть глупо. Мы постоянно с тобой смеемся, как подростки, это несерьезно. Я взрослая женщина и…
– Ник, это уже слишком! Женька опять захохотала. Пока она пыталась сформулировать свои невнятные претензии – Ник с абсолютно серьезным лицом разрисовал оладьи на тарелках джемом и сметаной, придав им вид смешных рожиц. Одни обрамлялись клубничными завитушками, похожими на локоны, другие – те, что со сметаной, чем-то напоминающим не то веснушки, не то прыщи.
– Ник, ну себя я узнала, а у тебя тут что? Корь, ветрянка? Женька опять смеялась.
– Я хотел тебя сводить в музей современного искусства, но теперь не возьму. Ты не умеешь видеть концептуальную реальность в произведениях мастера. Это щетина! Это модная бородка! Ну как я ее иначе изображу сметанкой на оладье? Женя, ты потрясающий инженер и женщина, но искусствовед так себе. В этот момент Нику пришлось слегка уклониться от небольшого тумака, так как Женька уже не могла смеяться и просто шлепнула его рукой по коленке.
– И да, как женщина ты меня потрясаешь не меньше, чем как инженер! Ник сморщился так, будто ему нанесена тяжелейшая физическая травма.
– Ладно, Жень, прости, если обидел, я старался и кудряшки из варенья тебе тоже очень к лицу. Ловким движением руки Ник свернул блинчик рулоничком и целиком отправил в рот. Женька уже не могла ни смеяться, ни возмущаться.
– Ты меня съел!! Хорошо, что утром почти никого не было и этот возглас не привлек внимания редких посетителей.
Вскоре мир был восстановлен, хотя он и не нарушался. Каждый завтрак был неповторим в своих экспромтах и шутках. Женьке это очень нравилось, хотя немножко настораживало и пугало. Хотела ли она такие завтраки каждое утро всю свою жизнь? Хотелось ли, чтобы они были вместе с Ником? Или Лео? Или вообще не здесь, а тысячу лет назад в другом конце мира. Под Небесами. В Поднебесной?
16.
Подготовка к свадьбе императорского племянника и дочери наложницы Го Жуна шли полным ходом. На дверях дворцового домика матери Чо Люн вывесели красное полотно с золотым иероглифом «счастье», на воротах Хань Юшенга висело два таких полотна, ведь это в его дом войдет счастье и удвоит процветание и благоденствие семьи.
Чо Люн действительно была счастлива и взволнована, ей уже исполнилось девятнадцать и через год возраст вступления в брак условно заканчивался, после двадцати шанс выйти замуж резко падал, мало кто стал бы рассматривать стареющую девушку в качестве невесты. Ей повезло родиться в чертогах дворца, получить лучшее образование у императорских учителей и отец, император Го Жун, особо не баловавший девочку вниманием, все же прислушался к ней и отдает замуж за любимого. Не каждой девушке Чжунго улыбается удача личного счастья. Удел принцесс – выходить замуж по договору, уезжать в другие страны и племена. Быть заложницами мира между территориями. Хорошо, что Чо Люн не полноправная принцесса, хорошо, что ее мать всего лишь одна из наложниц.
Большинство обрядовых традиций уже выполнились – шаманы раскинули кусочки черепаховых панцирей и бараньи лопатки с иероглифами, определили самый удачный день для свадеб – последние дни осени. По учению философов – осень, это символ периода строгости и семьи, где жена будет послушна мужу, будет счастлива. Свиток с гороскопом невесты пролежал в доме жениха три дня, и за это время в обоих семействах не случилось ничего плохого – значит Небо не против этой свадьбы. Небо одобрило союз двух людей.
Мать Чо Люн, наложница Императора четвертого ранга, уже получила множество подарков в виде выкупа невесты – ткани, драгоценности, ценные сорта перца и другие специи. Император любезно предоставил свои шатры и сады для проведения свадебной церемонии. Чо Люн готовилась. Очень жаль было выщипывать все до одной реснички и брови, но она должна прийти в новый дом очищенной и светлой. Ни одного волоска на теле, кроме высокой прически замужней женщины, которую ей соорудят в день свадьбы, не должно остаться. Нельзя принести в новую жизнь и новый дом старые грехи. Очищение тела и души должно состояться до церемонии, поэтому все предварительные обряды пройдут в родительском доме.
– Ничего. Пушистые реснички и черные брови отрастают быстро, будут лучше прежнего. Я буду очень красивой женой. Юшенг обязательно меня полюбит, и я рожу ему много детей. Больно-то как…
Глядя на себя в отполированное медное зеркало, Чо Люн улыбалась сквозь редкие слезинки. Свадьба с Хань Юшенгом – это то, о чем она мечтала. Больше всего она боялась, что ее высватает Хан Мён. Мрачный воин всегда смотрел пронзительным взглядом собственника. Как на свою женщину и решенный вопрос. Мурашки от его взгляда бежали и холодно становилось. Чо Люн поёжилась.
В это же время Женька заканчивала отделку платья бусинами и проверяла все ли в порядке для появлении на церемонии. Ставки слишком высоки – ошибаться нельзя. Небо не простит, сама себя не простит. Очень, очень внимательно еще раз все проверить и постараться предусмотреть неожиданности.
Перебирая и примеряя заколки, подаренные Ван Со, Женька думала о том, что встретятся ли они еще когда-нибудь. Доведется ли ей увидеть его глаза, услышать голос, ощутить тепло руки человека, для которого она ничего особенного и не сделала, но который был так искренне благодарен и добр.
Заколки упали на дно шкатулки, тихонько звякнув трепещущими цепочками. Платье мерцало и переливалось серебряными нитями и матовостью жемчужных бусин. Все было готово. Оставалось всего несколько дней, Юшенг появлялся нечасто – слишком много обязанностей предписывалось выполнить жениху перед свадьбой, но это отсутствие оговорилось заранее. Женьке сейчас тоже нужно было побыть одной, все успеть и еще раз обдумать свое появление. Само небо притаилось и затихло – погода идеально подходила для праздника. Холода еще не наступили, но жара уже ушла, солнце блистало на чистом осеннем небе, доцветали поздние хризантемы. Последний всплеск ярких и сочных красок перед длительным, белым зимним затишьем.
17.
Свадебные шатры полыхали алыми тканями и кричали каждым вышитым золотыми нитями иероглифом о счастье, богатстве, процветании и успехе. Множество флагов и полотнищ переплетались между собой, колыхались при малейшем дуновении и создавали праздничное настроение своей яркостью.
В первых рядах приглашенных гостей переговаривались министры и знать, жены с молодыми дочерьми стояли поодаль – это был прекрасный шанс представить их в обществе в самом лучшем свете. Девушки напоминали ярких птичек, сверкая заколками и глазами, которые тут же стыдливо опускались, если было замечено, что кто-то из молодых мужчин посмотрел или проявил внимание.
Дорожка из красного плотного материала вела к золоченым креслам, возле которых стояли столики для подарков. Там же истуканами застыли жрецы, которые должны провести церемонию и сделать записи о переходе леди Чо Люн в реестр семьи Хань.
Людское море волновалось, перешептывалось, кое-где более шумно, чем дозволялось и вдруг, в один момент затихло. Тут же глашатай объявил о прибытии жениха. По дорожке в красном хвароте, расшитым золотыми цветами и узорами – платье для свадебных церемоний, шел Хань Юшенг.
Голову мужчины венчал мангуан – круглая волосяная шапочка с квадратной плоской поверхностью из бамбуковой дощечки, который использовался только для особ императорской семьи и высшими чиновниками. Пять ниток бусин свешивались на бесстрастное лицо, ровно столько должно было быть у человека, имеющего королевскую кровь, но не имеющего права на трон. Такие же пять нитей, слегка подрагивая и шелестя, задевая друг о друга, колыхались сзади затылка. Трудно управлять небом и землей, потому что небо круглое, а земля квадратная, это же все знают. Именно поэтому передняя часть площадки головного убора была закруглена, символизируя небо, а задняя имела прямые углы, как у земной тверди. Черная с поперечной красной полосой шапочка имела еще две дополнительные ленты – желтые. Они спускались ниже плеч и говорили о том, что этот чиновник принимает все решения только на основе проверенных данных и не слушает наветов клеветников. Красное, золотое, желтое – всё в праздничной одежде должно было призвать сделать брак удачным и показать духам, что человек достоин счастья на долгие годы. Только губы Хань Юшенга были сжаты в единую линию, а глаза смотрели в одну точку. Подойдя к золоченым креслам, он остановился, повернулся к гостям и замер ожидая. Следующей прибывала невеста.
Не прошло и пары минут, которые позволили бы людскому водовороту опять заволноваться, как те же глашатаи объявили, что леди Чо Люн, дочь императорской наложницы, невеста племянника императора Го Жуна готова пройти свадебную церемонию.
Столпившиеся зеваки расступились, носильщики, бережно опустили паланкин с драгоценным грузом внутри на специальные подставки, и Главный евнух помог Чо Люн выйти не оступившись.
Она была ослепительно хороша. Красного цвета вокруг было слишком много, но на ней, алое платье выглядело всполохами живого огня. Золотая вышивка с такими же цветами лотоса, символизирующего добропорядочность брачных уз, только придавала еще большее сходство с пламенем. Корона в виде Феникса, украшала высокую прическу блестящих смоляных волос, невероятное количество заколок дополняли образ искрами и блеском. Глаза сияли сквозь нежнейшую красную кисею. Да, красного цвета было в избытке, но это главный цвет счастья и его должно было быть много – иначе Небо может не дать благословения молодым.
Го Жун оказал своей дочери великую честь, лично сопроводив ее к Хань Юшенгу, и встав рядом. Церемония началась. Все происходило так же, как сотни лет до этого дня и сотни позже. Поклоны родителям и чаши вина за их здоровье, поклоны и чаши вина за «Десять тысяч лет жизни императору», поклоны и вино за богов и Небо, благословившее их брак. Только после этого можно было обменяться чашами друг с другом и выпить их до дна.
Подарков было много, шкатулки и их содержимое демонстрировалось молодым и всем присутствующим, отрезы тканей и ценные благовония в мешочках, складывались на столы для подарков, слова пожеланий не уставали звучать из уст улыбающихся гостей.
– Счастья, много детей, продолжение благородного рода, богатства, здоровья и долгих лет жизни, – звучало уже на протяжении часа. Горка подарков росла, обстановка становилась более непринужденной. Молодых поздравляли друзья и подруги, которые, улыбаясь и посмеиваясь, подарили несколько великолепных шелковых вееров с росписью, с костяными ручками, инкрустированными камнями. При полном их развороте раскрывались картины сцен между мужчиной и женщиной, которые могли понадобиться молодоженам в первую брачную ночь. Чо Люн зарумянилась, но украдкой поглядывала на веер, собираясь обязательно рассмотреть все внимательнее, когда будет одна.
Хан Мен принес свои дары последним, это были драгоценные гребешки и великолепный нож в ножнах. Поклонившись, и пожелав благополучия, он лишь на минуту задержал свой взгляд на Хань Юшенге и Чо Люн, но этого оказалось достаточно, чтобы Юшенг почувствовал иглы ненависти, впившиеся в него, а по рукам Чо Люн пробежали мурашки. Если бы на них остался хоть несколько волосков – они точно поднялись бы от внезапно накатившего страха, но Хан Мен улыбнулся и, поклонившись еще раз, отошел в сторону.
Наконец веселый гомон подружек и друзей, молодых родственников и многочисленных сестер и братьев от других наложниц императора стал стихать, как к свадебной дороже подошла женщина. Казалось, что она возникла из ниоткуда. Она смотрела на жениха и невесту, словно знала их и была здесь всегда. По людской толпе прошла волна шелестящих вопросов и ропот.
– Кто это? Откуда она взялась? Почему одежда странная, лица не видно, она скинет накидку, мы увидим ее лицо? – Множество одних и тех же вопросов ручейками переливались от одного края массы гостей до другого. Го Жун подался вперед и внимательно следил за женщиной. Стража натянула тетиву луков и, обнажив мечи, была готова исполнить приказ императора даже по шевелению пальца. Все замерли. То, что женщина была чужой, чувствовалось сразу. Император слегка повел головой из стороны в сторону, и стражники убрали оружие, будучи готовыми так же быстро достать его опять.
18.
Женька стояла и пристально смотрела вперед, прямо в глаза Хань Юшенгу, он так же не отрывал взгляда от ее лица. Чо Люн переводила взгляд с одного на другого, пытаясь задавать вопросы, но её никто не слышал. Чо Люн замолчала. Ропот и шелест толпы улеглись, и наступила пронзительная тишина.
Женька сбросила капюшон – каштановые волосы, собранные в пучок наверху и свободно падающие на плечи блеснули на солнце медным. Драгоценная заколка пинё, подаренная Ван Со, украшала голову и держала часть прически. Символ вечности – журавль с грибами пуллочхо в клюве отражал солнечные лучи от блестящей золоченой поверхности.
Медленно развязав завязку плотного плаща, Женька скинула его, оставшись в темно-синем платье в виде балахона. Вытянув руки перед собой, чтобы показать, что ладони пусты и оружия в них нет, Женька совершила полный церемониальный глубокий поклон перед императором Го Жуном и слегка преклонила голову в сторону Хань Юшенга и его молодой жены.
Широкие рукава платья, сделанные из тончайшей кисеи цвета неба, струились при каждом движении, переливались россыпью пришитых бусин и жемчужин. Вид Женьки настолько отличался от всех гостей, что только через несколько минут те, кто стояли ближе ахнули от удивления, рассмотрев серые глаза и светлую кожу лица.
– Чужестранка! Она не отсюда! Кто это? Волосы горят медью, кожа бела, глаза – смотрите какие глаза… Я слышал, что есть земли, где у всех глаза такого цвета…
Го Жун встал с кресла – тишина опять заполнила пространство. Каждый звук насекомого или чирикание птиц слышалось предельно отчетливо… Люди замерли, пытаясь уловить каждое слово и каждый вздох, разыгравшегося перед ними нежданного представления.
– Кто ты и откуда? Для чего пришла на праздник и что хочешь сказать. Говори.
Голос Го Жуна был негромкий, но, как человек, привыкший приказывать, Го Жун проговорил все слова четко и повелительно. Он не привык просить, зато привык скрывать удивление и другие эмоции. Сильный император не имеет право на удивление, только полное владение собой в любой ситуаций может дать власть и поможет удержать ее.
Женька воздохнула, прошла немного вперед, стало видно, что она пришла босая, остановилась и начала говорить.
– Последователь Конфуция – философ Дун Чжуншу сказал, что волю Неба трудно увидеть, путь Неба трудно понять. Поэтому только наблюдения за тем, как темное и светлое начала проникают в наполненные и пустые места и выходят из них, позволяют видеть его волю, а уяснение изменений, происходящих в пяти стихиях от начала их возникновения и до конца, их согласие и противоборство, увеличение и уменьшение, расширение и сжатие позволяют видеть путь Неба.
Женька перевела дух, убедившись, что главная опасность миновала – оружие не нацелено, хотя стрелки внимательно следят за каждым движением ее рук.
– Небо решило благословить брак Хань Юшенга и Чо Люн, я посланница Неба, я Дева времени. Я Чжен – так меня называют здесь. Я рождена тысячу лет вперед в северных землях, но призвана выполнить волю богов здесь и сейчас. Небо желает Го Жуну десять тысяч лет жизни и продолжения управления страной в мире и благополучии, Небо хочет, чтобы за это время Наследный принц вырос и научился всему, что должен знать. Небо призывает Хань Юшенга помочь ему в этом. Молодая жена Хань Юшенга принесла счастье в его дом, даровала заботу и долгую жизнь мужу.
Тишина изредка прерывалась вздохом удивления или шуршанием одежд кого-то из гостей, все звуки были предельно отчетливыми.
– То, что человек является человеком, зависит от воли Неба. Небо – это прадед человека, поэтому то, что человек является таким, каков он есть, объясняется тем, что он подобен находящемуся наверху Небу. Так пожелали Боги. Счастья молодым и десять тысяч лет жизни императору.
Го Жун, подался вперед, стараясь не пропустить ни одного слова и пытаясь осмыслить все, что видит и слышит: «Что это? Провокация врагов? Тогда почему женщина без оружия… Городская сумасшедшая, случайно попавшая через заслон охраны? Она слишком хорошо и странно одета для этого. Украшения выглядят настоящими и еще – сумасшедшие не цитируют последователей Конфуция так дословно и осмысленно, словно пытаясь передать какую-то мысль … Дева времени… Нужно расспросить монахов об этом – пусть поищут древние документы. Почему упомянут Юшенг, что в нем такого?»
– Я выслушал тебя и не могу отпустить. Ты слишком необычная и ведешь странные речи. Мне придется задержать тебя, чтобы выяснить – кто послал тебя на самом деле и …
Го Жун мог еще много говорить и приказывать, что-то требовать от стражников, но на самом деле уже не мог – он буквально оцепенел от удивления – и было от чего. На том месте, где только что стояла необычная женщина – лежал плащ, и медленно таяло что-то похожее на сгусток плотного воздуха с танцующими внутри блестящими пылинками. Все рассеялось за несколько секунд и могло показаться миражом или видением, но люди, заговорившие все разом, подтверждали своим волнением, что женщина действительно была и говорила.
Единственный человек, который не крутил головой, не задавал вопросов и не выглядел потрясенным – был Хань Юшенг и Го Жун про себя это отметил. Так же приметил и Хан Мёна, который был странно погружен в себя. Он казался очень раздосадованным всем происходящим и обдумывающим какую-то мысль одновременно. То обходя группы людей, а то и просто расталкивая их локтями, он выбирался из первых рядов гостей и уходил прочь.
– Это странно.… Это все очень странно и необычно. Надо думать, надо приглашать мудрецов, ученых, монахов и… Хань Юшенга. Если это знак Неба, то к добру или беде? И почему Хан Мён не удивлен, как все, а странно обеспокоен?
19
По распоряжению императора свадьба продолжилась. Прошептав что-то на ухо Главному евнуху, Го Жун откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он обдумывал то, что случилось несколько минут назад, и понимал, что игнорировать явный знак Неба нельзя. Продолжая сомневаться в подлинности Девы времени, император решил, что лучше воспользоваться этой ситуацией в своих интересах, каковой бы она не являлась на самом деле – что делать дальше подскажут мудрецы и монахи, для этого им и выделяется достаточное жалование и пожертвования на храмы.
– Уважаемые гости! Сегодня мы стали свидетелями чуда! Очевидцами того, что боги хранят Поднебесную и сына неба – Императора! Был дан знак одобрения свадебной церемонии. Небо желает мира и процветания династии императора Го Жун. Боги простирают свои крылья над всеми детьми императорского дворца, ибо они залог благоденствия и мудрого правления страной в будущем. Десять тысяч лет жизни императору! Счастья и процветания Хань Юшенгу и его молодой жене Лю Чан. Благословение богам и Небу, оберегающим нашу страну.
Следующий ряд событий четко соответствовал правилам проведения свадебных обрядов и включал в себя переезд молодой жены в дом мужа, вернее – в отдельный домик, который уже был для нее приготовлен и красиво украшен. Богатый придворный мог позволить себе содержать небольшой гарем и еще три жены, поэтому совместного проживания не ожидалось изначально. Иногда следующие жены или наложницы появлялись почти сразу после свадьбы, и женщинам лучше было ладить между собой, не провоцируя наказания от мужа за причиненные друг другу обиды. Каждой жене полагался отдельный дом. В каком доме чаще будет появляться муж – это задача обольщения для каждой из них.
Спальня завешена красивыми тканями и шелковыми вышивками цветов, две служанки, которые теперь принадлежали Чо Люн, хлопотали над ней, предлагая выпить зеленый чай для уменьшения тревоги или подышать ароматом благовоний. Красная плотная фата-кисея с короной в виде птицы-феникса аккуратно убрана, открывая всю нежность и красоту фарфорового лица молодой женщины. Чо Люн светилась от счастья и немного тревожилась предстоящих событий. Для завершения обряда осталось совсем немного – выпить совместную чашу вина и провести ночь вместе. Стать женой.
Хань Юшенг не торопился к молодой женщине. Сидя в своих покоях, он думал о том, что совершенно не хочет идти к Чо Люн. Попивая вино прямо из тонкого носика медного кувшина, он размышлял. Странно для полного сил молодого мужчины, но сияющая красота молодой кожи и черные глаза совершенно не привлекали и не вызывали желания. Ему все еще виделось, как медью полыхнули каштановые волосы, как вздохнул единым порывом народ, когда серые глаза посмотрели в упор, казалось, на каждого. Как странно звучал голос – будто в голове. Как привык он к этому голосу, как хочет слышать его всегда. Любоваться глазами, которые не опускают, смотреть на улыбку и белеющие зубы, которые Чжен так и не научилась прикрывать рукавом платья.
Идти нужно. Юшенг вспомнил, как неприятно было слушать от Чжен весь план действий, но как раз это и примиряло с предстоящими событиями. Чжен предельно четко дала понять, что нити судьбы можно изменить, только если они переплетутся с Чо Люн в законном браке. Без условностей церемоний. Брак должен быть настоящим, лишь в этом случае Небо позволит менять судьбу и Хань Юшенга, и Чо Люн.
Посидев еще немного и допив вино из кувшина, Юшенг поднялся и, покачиваясь на нетвердых ногах, поддерживаемый под руки верным Лей Ченем, направился в дом своей жены. Заканчивать обряд бракосочетания так, как того хочет Небо.
Го Жун полудремал, укачиваемый мерными шагами носильщиков крытых носилок. Расстояние было близким, уже слышались шарканья ног о камень дворцовой площади, но хотелось побыть одному и подумать. Все очень странно. Распоряжения отданы, Главный евнух уже послал слуг в самые старые монастыри за сведениями о Деве, мудрецам и ученым поручено найти манускрипты в библиотеке, где, хотя бы один раз, описывалось подобное событие. Министерство секретных расследований тщательно проверяло все, что могло быть связано со шпионажем и покушением, Министерство наказаний – все ли преступники против императорской короны содержатся под стражей, не случилось ли побегов. Всего одна женщина смогла растревожить императорский дворец и превратить его в подобие улья. Странная женщина, таких император не видел.