Последним приютом для Тима стала пустынная планета SINTE5892CX, каменистый необитаемый осколок Вселенной, который оказался ближайшим к нам, когда сердце Тима остановилось. Он ушел, как и жил, не привлекая внимания, сидя в пилотском кресле, слившись разумом с нашим кораблем. Когда в кресло села я, и вошла в нейросеть, он уже был там. Воистину, что значит теперь тело в ледяной каменистой земле, когда Душа вечна, живет, дышит в живой нейросети корабля, отвечает мне. И боль не так чудовищна, ведь Тим здесь рядом, рядом со мной навеки, в мозгу корабля, и моем тоже. Так и летели мы, вместе, не ощущая уже времени и пространства, и сенсоры корабля уже были моими глазами, и будто своей кожей ощущала я космический холод, который не убивал, а лишь успокаивал ничтожные человеческие страсти. И темнота бездонного космоса не пугала, а утешала, дарила покой, растворяла в себе. Когда я поняла, что счастлива? Конечно, я уже не вспомню, время и пространство слились для меня воедино, сна и яви уже не существовало, лишь вечность вокруг, бездонная, живая вечность, такая же тихая, как голос Тима у меня в голове, да и он чаще предпочитал молчать. Что еще нужно одинокой, заблудшей в космосе душе – лишь тишина, пустота и вечность.
–СЗАДИ!!! – крик отчаяния взорвал мой мозг, и вечность рассыпалась осколками. Тим никогда не кричал так в жизни, даже” Эврика!” он не кричал! Железные щупальца дронов – захватчиков впились в тело нашего корабля, в НАШЕ тело! Грубая железная туша перехватчика Межпланетной Рейдерской Ассоциации жадно присасывалась стыковочным узлом к нашему пассажирскому люку. – Будут резать, готовься! – И почти сразу все наше существо пронзила нереальная, запредельная боль. Живое тело нашего корабля, пронизанное миллиардами сенсоров нейросети, взвыло в моем мозгу, и эту боль нельзя было прекратить, банально потеряв сознание. – Снизить болевой порог корабля можно, лишь частично убив нейросеть, а она нам еще пригодится. – Как он мог говорить, думать, не знаю. Когда боль стала стихать, внутренними визуальными сенсорами корабля я видела, как наши отсеки наводнили серые люди, черные люди, люди в оранжевом. Те, что в сером и черном, шли с лазерными пушками наперевес. – ЧУЖИЕ! Тим, сделай что-нибудь, кругом чужие! Они везде! – Осознание вторжения было для меня во стократ больнее! Я вдруг поняла, что совершенно не могу пошевелиться – Тим, ну что ты молчишь? – Потерпи, родная, скоро все кончится, и все еще впереди!