Шолох. Долина Колокольчиков

– Сядьте на лавку да выпейте грогу! – звонко начала она свою привычную песню.

Игнорируя её, мы захлопнули дверь и возбуждённо загалдели.

– Зацикленная иллюзия! – Я победно вскинула руки.

– Сценарий, который отыгрывается заново при нарушении алгоритма! – подхватил Голден-Халла. – Давай ещё раз попробуем?

Теперь уже я открыла дверь.

– Сядьте на лавку… – тотчас послушно донеслось оттуда.

Голден-Халла влетел в таверну, подбежал к барменше, хлопнул её по плечу – она исчезла. Берти выбежал. Закрыл дверь. Снова открыл.

– Сядьте на лавку…

– Класс! – Голден-Халла утвердился в своей первоначальной оценке.

Едва мы оделись и окончательно покинули трактир, чтобы отправиться на разведку, как где-то неподалёку раздался скрип калитки, а затем из тихого проулка сбоку вынырнули три паренька. Когда они поравнялись с нами, Берти внезапно и подло толкнул меня на одного из них.

Взвизгнув от неожиданности, я провалилась в сугроб сквозь мгновенно рассыпавшийся морок. Другие двое не обратили никакого внимания на скорбную гибель товарища. Но при этом они остановились: флегматично посмотрели на лежащую меня, стоящего Берти и наконец певуче сказали:

– Приветствуем вас, путники, в Долине Колокольчиков!

А потом вразвалочку пошли дальше.

Их равнодушие к почившему другу покоробило тонкие струны моей души. Решив отомстить за призрака, я привстала на локте, слепила два снежка и метко запустила их в юношей. Они лопнули.

– Так вам и надо, предателям! – Я гордо задрала нос, поднимаясь. А Голден-Халла притворно вздохнул:

– Эх ты! Со спины нападать – ну не подлость ли?

– Будто ты меня не в спину толкнул!

– Я думал, тебе понравится. И вообще: это было во имя науки!

Тем временем уже знакомые нам селяне решили повторно попытать счастья с улицей: вдруг на этот раз у них получится перейти её невредимыми? Прах там был: теперь я пихнула в их сторону Берти. Сыщик, взмахнувший руками, как крыльями, с одного падения снёс всех троих.

Наши эксперименты по проверке загадочной иллюзии уже готовы были превратиться в снежное побоище, сопровождаемое демоническим хохотом и взаимными подколками, но тут…

Из безмолвия снегопада нам навстречу неожиданно выступила хрупкая фигура в чёрном.

Улыбка растерянно съехала с моего лица.

Это был мастер Силграс Авалати. И по тому, как он выглядел, стало ясно: всё серьёзно. Призрачная деревня, до сих пор демонстрировавшая лишь шутливое лёгкое волшебство, теперь собиралась показать свою тёмную сторону.

5. Первый, кто был ему рад

Я никогда не был так счастлив, как в те годы, и, видит небо, уже никогда не буду.

Из дневника очень грустного норшвайнца

Непосредственно внешность Силграса не изменилась. Всё те же белые волосы, выразительные голубые глаза и короткая чёрная мантия с серебряными узорами.

Но теперь от него исходило слабое дрожащее сияние, на фоне которого Долина Колокольчиков будто погрузилась во мрак. Вдруг стало заметно, какие всюду глубокие, длинные, будто кинжалы, тени, и как кружащийся в воздухе снег напоминает прах.

А главная перемена заключалась в том, что в ночном небе над Силграсом висела огромная лазоревая звезда. Удлинённая, многоконечная и объёмная, она казалась выточенной из сапфира. Вот только в мире нет драгоценных камней такого размера – звезда была с самого Авалати. Её испещряли трещины – тонкие, как паутинки, но столь многочисленные, что на душе становилось муторно: вдруг разобьётся?..

С ума сойти.

Я знала, что это такое. И Берти, судя по его удивлённому вздоху, тоже знал.

Звезда альва.

А значит…

Я перевела взгляд на возницу. В ответ Силграс посмотрел на меня так же угрюмо, как и прежде во Вратах Солнца.

– Да, я альв, – безрадостно буркнул он. – Рад, что вы знаете, что это такое.

Звезда, беззвучно схлопнувшись, исчезла. Сияние угасло, но разоблачённый им мрак Долины Колокольчиков не пропал бесследно, а до времени лишь затаился в пустых переулках. Увидишь однажды – уже не сможешь забыть.

– Какой именно из альвов? – дружелюбно спросил Берти, одновременно с тем упрямо пытаясь завести меня себе за спину. Я так же упрямо этому сопротивлялась.

Авалати достал из кармана мантии бумажный кулёк и яростно откусил от завёрнутого в него сэндвича.

– Я Силль. Владыка горных дорог.

О, боги. Так вот чьих поцелуев тут всем желают!..

– Как вы уже поняли, – продолжал Авалати, – местные жители – не люди, а лишь отражения реальных людей. И это моя вина.

Он замолчал, глядя в никуда и мрачно жуя сэндвич.

– Вам надо объяснять особенности моего бытия или вы в курсе деталей?.. – скучающе поинтересовался он.

У меня сложилось впечатление, будто Силграс старается вести себя намеренно заносчиво. Обычно люди делают так, когда им очень больно – но они стыдятся этой боли.

– Смотря о каких деталях ты говоришь, – я насторожённо прищурилась. – Едва ли стоит ожидать от чужестранцев дотошного знания ваших сказок – прости, вашей реальности, – но что-то я знаю.

– Я тоже, – кивнул Голден-Халла.

Надо сказать, что Берти при виде до пепла опасного существа не растерял свою солнечную приветливость. Он продолжал излучать стопроцентное доверие к миру вообще и Силграсу в частности. Вот только наша безмолвная борьба на тему моего запихивания ему за спину продолжалась, заставляя меня тихо и негодующе сопеть, а жующего Авалати – всё выше вскидывать брови.

Впрочем, оказалось, брови он вскидывал, чтобы намекнуть:

– Расскажите о том, что знаете.

– А, так это экзамен? – хмыкнула я и всё же вырвалась из хватки Берти.

Не зря, получается, для прощального ужина с родителями я выбрала ресторан «В объятиях Силля», где официанты при каждом подходе к столику так и норовили рассказать нам диковинную смесь из исторических фактов и анекдотов об этом альве. Всё в моей жизни, как обычно, складывается в изящный узор из подсказок, намёков и знаков – но оценить его получается, лишь оглядываясь назад.

– Ты – древняя сущность, Авалати. Как и у всех альвов, у тебя есть «своя» гора – в твоём случае это знаменитый пик Осколрог. Твоя особенность заключается в том, что раз в энное количество лет ты засыпаешь, а просыпаешься уже новой личностью – с другим характером и без памяти о своих прошлых воплощениях. Лишь две вещи остаются неизменными – твоя магия, сосредоточенная в лазоревой звезде, и твой артефакт – магические колокольчики… В них ты можешь прятать воспоминания и предметы, и как раз на основе этих сюжетов будет строиться твой следующий сон.

– Судя по всему, в колокольчики можно спрятать кое-что ещё. – Берти задумчиво качнулся с носков на пятки и обратно. – Например, живых людей.

Авалати насупился ещё сильнее.

– Ага. – Он отряхнул руки от крошек и быстро развернулся к трактиру. – Пойдёмте в тепло, я расскажу всё там. Заодно поужинаем.

Мы переглянулись.

– А он на удивление любит поесть, да? – хмыкнул Берти. – Впрочем, меня это радует: благодаря этому у нас будет хотя бы одна приятная тема для разговоров. Потому что, чую, ничего хорошего он с таким горьким лицом не поведает. Но при этом… Тинави, ты сочтёшь меня психом, если я скажу, что я всё ещё крайне воодушевлён всем происходящим?

– Не сочту! – Я облегчённо выдохнула. Ура, значит, с Берти можно не прятать свой аморально-азартный блеск глаз. – С самого момента исчезновения трактирщицы часть меня беззвучно орёт от восторга.

– А, так вот что это за писк!.. Прекрасно. Мы признались друг другу, что мы маньяки загадок. Что ж, пойдём, преломим с одной из них хлеб.

– Только ты на всякий случай держи свои противоядия поближе.

– Договорились, госпожа Ловчая.

* * *

Для разговора Силграс выбрал не общий зал таверны, где нам снова громогласно предложили грог и лавку, а обшитую деревом гостиную на втором этаже. Здесь к тёплому запаху орехов добавились острые нотки перца и специй для мяса – незнакомая подавальщица накрыла для нас ужин.

Мы молчали, альв сосредоточенно трапезничал. Я искренне недоумевала, как всё это влезает в его тщедушное тельце.

– Я ем не просто так! – возмутился Силграс, когда количество брошенных мной в его сторону взглядов перешло границы всех приличий. – Еда нужна мне, чтобы сохранить оболочку. Я ношу это тело уже давно, если не буду питать его как следует, оно просто растворится, а мою душу тотчас вышвырнет обратно под гору. Если это случится, вы так и останетесь здесь, не узнав, зачем я привёл вас сюда и что произошло с Долиной Колокольчиков.

Я мгновенно пододвинула ему ещё тарелку:

– Очень вкусно, рекомендую.

– И вот это попробуй, дружище, – улыбнулся Берти.

Силграс посоветовал нам не тупить и тоже поесть – он что, зря нас угощает? – а потом, не поднимая глаз, всё-таки рассказал свою историю.

ИСТОРИЯ СИЛГРАСА АВАЛАТИ

Это случилось три столетия назад. Пик Осколрог, под которым спал Силграс, содрогнулся из-за прилива магии, и альв проснулся.

Странное чувство. Его сны были слишком похожи на смерть, чтобы он быстро смог прийти в себя.

Руки. Ноги. Глаза. Столько нового – ведь когда Силграс спал, у него отсутствовало тело, а прежде, в предыдущее пробуждение, оно было другим. Авалати не помнил, каким именно. Сны под горой надёжно стирали воспоминания о прошлом, и в этом плане, поймай Силграса какой-нибудь охочий до истории мира учёный, он разочаровался бы в разговоре с альвом.

Всё, что он знал сейчас о себе, умещалось в одну строку:

Силграс Силль Авалати, владыка горных дорог, носитель лазоревой звезды.

Если звание не несло никакой практической пользы, то звезду он мог зажигать, определённым образом прикасаясь пальцами к левой половине лица. Она была источником его магии и появлялась сама, когда он творил по-настоящему сильные заклинания.

Ещё у Силграса в ушах висели крохотные серёжки-колокольчики, и целая гора таких же была распихана по карманам чёрной мантии и даже по сапогам.

– Камень окаянный! – по-норшвайнски сердился Силграс, вытряхивал эти стекляшки из обуви.

Более или менее разобравшись со своим телом и вспомнив, что собой представляет подлунный мир, Силграс вышел из горы и побрёл прочь. Ему нравился снег, в любое время года укрывавший ледник Осколрог, поэтому Авалати решил остаться в ближайшей холодной зоне Седых гор.

Он шёл по пустынным долинам. Белые волосы развевались на ветру, босые ступни оставляли вереницу изящных следов, колокольчики тихо звенели. Они были гарантом того, что, когда он снова уснёт, хотя бы часть ожидающей его темноты раскрасится яркими сновидениями.

В эти колокольчики Авалати мог прятать отпечатки мира. Если ему что-то понравится, будь то событие, место, человек или книга, Силграс создаст призрак этой вещи и запечатает его в колокольчике. Когда гора призовёт его и потяжелевшие веки опустятся – на долгие столетия, опять, чтоб их, – тихий звон будет пронизывать его дрёму.

Один за другим набранные им драгоценные мгновения жизни вплетутся в гобелен его сновидений, и Силграс сможет заново насладиться ими. Когда колокольчики опустеют, с ним останется только тьма. Так что в его интересах наполнить все – и выбирать как следует.

Но это могло подождать. У него ещё полно времени.

Удаляясь от Осколрога (местоположение пика он всегда ощущал, как невидимый духовный маяк, тянущую точку на карте мира, которую невозможно игнорировать, даже если захочешь), Силграс понял, что личность, которая досталась ему на этот раз, весьма импульсивна. И пока что – юна. Как обычно, ему предстоит какое-то время взрослеть, после чего он останется молодым на долгие годы, вплоть до своего нового сна.

Сейчас Силграсу беспричинно, но остро захотелось сделать кое-что.

Остановившись на вершине какой-то скалы, Авалати сказал вслух:

– Я – человек.

Горы промолчали.

– Я – человек! – сказал он громче.

Тишина.

– Я! – закричал Силль во всю мощь, очень яростно. – Человек!

Его голос пронёсся над ущельями, спугнул птиц из ельника, заставил тысячелетние снега обеспокоенно заворочаться.

В душе Силграса после этих криков разлилось что-то вроде гордости.

– А раз так, – то ли пообещал, то ли погрозил он небу, заносчиво вскинув подбородок, – то я отправляюсь жить.

И, сердито топая, пошёл дальше.

На закате следующего дня Силль наткнулся на деревню. Высокие деревянные ворота открылись далеко не сразу.

– Проходи, мальчик, скорее проходи! – торопливо замахал ему сторож. – В это время года в горах неспокойно, зачем же ты путешествуешь в одиночку? Да ещё и… – Сторож опустил взгляд и неверяще воскликнул: – Босиком?!

Силграс кое-как выкрутился, сочинил удовлетворительную легенду, мимоходом выяснив, что его новая личность не только эмоциональна, но и весьма прелестна. Девушки, встретившиеся ему по пути в трактир, рекомендованный сторожем, смотрели на него с большим интересом и, хихикая, перешёптывались. Когда он останавливал взгляд на ком-нибудь из них, вся стайка мгновенно смущалась.

У Силграса не было денег, но был мешочек драгоценных камней – подарок его горы на прощанье. Перед тем как выйти, он раздробил часть из них на крохотные осколки. Камни было жалко, конечно, но шокировать жителей подлунного мира огромными изумрудами тоже не особенно хотелось. А так блестящее крошево, хоть и казалось немного эксцентричным, всё-таки заменяло крупные монеты.

На вид Силграсу тогда было лет четырнадцать. В трактире он повторно рассказал сочинённую у ворот сказку о том, что он умный сын богатых родителей, который досрочно окончил школу и решил несколько лет поскитаться по миру перед тем, как идти учиться в университет. Однако вскоре его ограбили, и именно поэтому он босиком и без вещей.

– Значит, не такой уж ты и умный! – прыснул из угла зала какой-то темноволосый парнишка, но сделал это весьма добродушно, поэтому Силграс не оскорбился, а лишь продолжил:

– Но несколько камней я спрятал под майку, и их не нашли.

Трактирщица посочувствовала ему, отказалась брать деньги и сказала, что всё могло сложиться гораздо хуже – ведь в этой местности в последние годы бесчинствуют волкодлаки. И тогда как людям нужны лишь деньги, волкодлаки – страшные монстры – предпочитают лакомиться человеческой плотью.

Силграс не стал говорить, что вчера он встретил парочку, после чего они, скуля и поджав хвосты, сбежали.

Для местных жителей волкодлаки являлись большой проблемой: высоченный забор вокруг деревни был построен как защита от них, а между домами протянули тонкие гирлянды с колокольчиками, похожими на Силграсовы. В случае нападения волкодлаков дозорные дёргали за сигнальный шнур, и всю деревню наполнял тревожный звон: «Беда, беда! Кто сильный – помогайте держать оборону, кто слабый – прячьтесь скорее в подвалы!»

– Очень интересно, – сказал Силграс в ответ на рассказ трактирщицы.

– Очень страшно! – не согласилась она, вновь наполняя его чашку горячим молоком. – Не дай тебе небо услышать этот звон.

Но небо как раз таки дало.

Оно всегда было щедрым. Увы.

* * *

Той же ночью, незадолго до рассвета, Силграса Авалати разбудил отчаянный перезвон.

Сначала он вообще не понял, что это такое. Сквозь дрёму ему показалось, что это звенят его колокольчики – тут колокольчики, там колокольчики, да что за дурдом!.. Поняв, что в деревне бьют тревогу, Силль собрал волю в кулак и стал экстренно выныривать из густого варева сновидений. Получалось непозволительно медленно. Просыпаться ему было куда тяжелее, чем людям, Силграс буквально восставал из мёртвых каждое утро, и первые два часа был скорее похож на унылый труп, чем на того симпатягу, который ещё вчера вечером красовался перед зеркалом.

В общем, к тому моменту, как Авалати сбежал по лестнице на первый этаж, колокольчики уже затихли, а с улицы доносились взволнованные крики и низкое рычание волкодлаков.

Волкодлаки смогли пробить забор: для этого они долго неистово ударяли по нему мощными лапами, и вот одна из деревянных секций упала, не выдержав. Теперь три огромных чудовища, сотканных из всех оттенков тьмы и крови и по размеру имевших больше общего с медведями, нежели с волками, пытались прорваться внутрь.

Однако им мешал магический щит, перекрывший дыру.

Этот щит держали двое: рослый мужчина в распахнутом тулупе и тот самый мальчишка из трактира. Они были похожи. У парня из носа непрерывно текла кровь – признак магического истощения, но отец – наверняка это был отец – не говорил ему отойти.

Щит искрил, рискуя вот-вот рассыпаться, пальцы колдующих дрожали от напряжения.

Две дюжины селян с вилами наперевес стояли по бокам от них и тоже дрожали – от страха. Огромные волкодлаки с вздыбленной шерстью бешено кидались на пружинистую колдовскую стену. Кто-то из деревенских стариков тихонько завыл от ужаса.

– Держимся! – рявкнул мужчина, не оборачиваясь. У него был зычный голос настоящего лидера. – Если мы упадём – вилы вперёд! ДЕРЖИМСЯ!

– Есть держаться! – первым отозвался мальчишка, на удивление бойко, хотя кровь так и капала на снег. – Не сдаваться, не бояться, не сомневаться!

– Давай, мастер Годри! Давай, Хе́гола, молодчинка!!! – в ответ подзадоривали их селяне. – Есть держаться! Вилы вперё-ё-ё-ёд!

Пусть боевой дух жителей деревни и был силён, лично у Силграса, бегущего к ним от трактира, не было никаких сомнений в том, что мастер Годри и Хегола сейчас рухнут в обморок.

Хм… Значит ли это, что его новая личность ещё и скептическая? Или просто не выдаёт желаемое за действительное?

Пальцы старшего колдуна тряслись всё заметнее. Взмокшие тёмные волосы мальчишки облепили лицо, упрямо закушенная губа кровоточила, а кожа побледнела до цвета пшеничной муки. Но, как бы оба они ни упрямились, твари снаружи были сильнее. Мастер Годри зарычал, вкачивая в щит ещё больше энергии, Хегола мгновенно повторил за ним, как вдруг…

Позади них прозвучало заклинание, произнесённое звонким голосом. Мимо колдунов пролетело белоснежное магическое плетение. Оно пробило барьер – селяне испуганно вскрикнули, – а потом, не замедляясь, набросилось на волкодлаков. Чудовища, ещё секунду назад истекающие слюной при мысли о человеческом мясе, вдруг заскулили, развернулись и бросились прочь.

Над деревней повисла недоумённая тишина…

Люди один за другим стали оборачиваться. Каково же было их удивление, когда их взорам предстал тоненький паренёк, такой лёгкий, что мог стоять на поверхности снежного наста.

Силграс Авалати, поймав на себе столько взглядов, выпрямил спину и загадочно потупил глаза с длинными ресницами. Потом тщательно отряхнул ладони, раскалившиеся после колдовства, и, спохватившись, поправил свою непотребно сползшую с плеча ночную сорочку.

Когда до крестьян дошло, что их спас этот хорошенький хлюпик с треугольным личиком, они сначала пороняли челюсти, а потом, побросав вилы, стали медленно и опасливо приближаться к нему – откуда такое диво?!

Но их всех обогнал мастер Годри.

Утерев пот со лба и одобрительно погладив по голове своего сына, он быстрым и решительным шагом пошёл к Силграсу. Его зелёные глаза горели огнём победы, ещё издали он протянул руку для рукопожатия. Не успел Авалати чинно сделать ответный жест, как из-за спины колдуна выскочил Хегола и тотчас с размаху бросился Силграсу на шею.

– Добро пожаловать в Долину Колокольчиков! – заорал он прямо на ухо Авалати и, повторяя за отцом, радостно взхломатил ему волосы.

Чувствуя, как шерсть с плеча чужого тулупа набивается ему в рот, Силграс только удивлённо распахнул глаза.

6. Счастливые годы в Избе-У-Колодца

Я не могу понять, кто нравится мне больше: мастер Хегола или мастер Авалати! Первый такой добрый и статный, я думаю, он будет хорошим мужем. Но второй вызывает у меня бурю эмоций, не всегда приятных, но таких будоражащих! А кто нравится тебе, Лайша?

Из разговора двух молоденьких селянок

Традиционно в деревнях Седых гор было две главные избираемые должности: староста и колдун, которые вместе обеспечивали поселению безопасность. Но в Долине Колокольчиков и ту и другую роль играл мастер Годри Тофф.

Кроме него, никто из взрослых жителей Долины не умел колдовать. И в то же время никто не был настолько обаятелен, упрям и энергичен, чтобы стать старостой.

Его единственный сын, Хегола, унаследовал отцовский дар к магии. А также внешность, надёжный открытый характер и привычку никогда, никогда не сдаваться. Матери у Хеголы не было: она погибла при первом нападении волкодлаков, объявившихся в Седых горах около восьми лет назад.

После триумфальной победы над тремя чудовищами никто не захотел отпускать Силграса Авалати. Он согласился погостить пару недель.

– Где ты научился такой магии?! – восхищался Хегола, который уверенно взял шефство над Силграсом, знакомя его с деревней и её жителями.

– Покажи, пожалуйста, что ещё ты умеешь, – оценивал его дар мастер Годри и одобрительно кивал, глядя на колдовство альва.

Силграс понемногу подпускал ментальные чары в рассказы о своём фальшивом прошлом, заглушал ими любопытство селян так, чтобы никто не заподозрил в нём владыку горных дорог. Но вскоре чары перестали быть нужны: Силграса признали за своего, и расспросы прекратились.

Да и сам он как-то незаметно забыл о том, что он чужак и собирался куда-то уйти. Магия была здесь ни при чём: просто Авалати понравилось жить в Долине Колокольчиков.

Пара недель обратилась тремя, затем месяцем, ещё одним и ещё…

Вместе с Хеголой он ходил на охоту и рыбалку, а в тёплых лесах, расположенных за погодным разломом, собирал целебные травы для зелий мастера Годри. Учился в крохотной деревенской школе, где пользовался дикой популярностью, несмотря на свой колючий характер (а может, и благодаря ему). Помогал приютившему его старцу Луке с плотницкой работой. Вместе со всеми ездил в соседние поселения – на ярмарки и фестивали. Мастер Годри учил его и Хеголу магии. Эти занятия были полезны: Авалати тренировался колдовать по-человечески, не зажигая звезду, чтобы не выдать свою настоящую сущность.

– У тебя просто невероятный талант, – поражался мастер Годри, относившийся к альву как ко второму сыну. – Ты сможешь стать великим колдуном, Силграс. А ты, Хегола, замечательно контролируешь свою силу. Я горжусь твоим уровнем дисциплины.

Хегола действительно много времени уделял занятиям. Помимо магии, он каждое утро занимался стрельбой из лука и разнообразными физическими тренировками. Не говоря уже о дополнительных уроках по истории Седых гор и счетоводству.

Силграс же предпочитал не вылезать из кровати до тех пор, пока старец Лука насильно не вытолкает его из дома в сторону школы.

– Зачем ты так напрягаешься?! – сонно негодовал Авалати, когда Хегола однажды в субботу попытался разбудить его на рассвете, чтобы вместе попрактиковаться в колдовстве.

– Потому что мне нравится это. И потому что я хочу стать сильнее.

– Да отцепись от меня, я не покину эту кровать раньше полудня, Тофф!.. Почему Лука вообще пустил тебя в избу?! Лично я не хочу становиться сильнее! Дай мне умереть счастливым ничтожеством!

– С твоим талантом ничтожность тебе не светит, увы и ах. Но вот деградировать ты можешь. Посмотрю я на твоё лицо, когда с помощью труда обойду тебя в магии!

– Оно будет таким же, как сейчас, Хегола: сонным и злым… Уйди уже… Только… Это… Вернись за мной, если поедешь к реке купаться.

– Ну какой же ты лентяй!.. Хорошо. Вернусь.

Это были замечательные годы.

Вот только волкодлаков в окрестностях постепенно становилось всё больше. Они начали нападать гораздо чаще, чем прежде.

Дошло до того, что троим колдунам пришлось дежурить по ночам. Мастер Годри – вместе с Хеголой, которому было уже почти семнадцать и который сравнялся с отцом в колдовстве, а Силграс – в одиночку. Талант всё ещё обыгрывал дисциплину. Теперь, заслышав волкодлаков, маги выходили за пределы деревни и встречали их там, пока остальная Долина пробуждалась. Так было безопаснее для селян.

Авалати не боялся этих ночей. Ему всё удавалось с лёгкостью.

Но однажды Хегола заявился к нему спозаранку, опёрся обеими руками о стол, за которым Силграс скучающе завтракал, и с горящими глазами сказал:

– Я хочу сторожить деревню вместе с тобой. Да, ты справляешься и сам. Но знаешь, что лучше борьбы в одиночку?

– Что? – Авалати задумчиво накручивал на ложечку цветочный мёд для оладий.

– Командная работа, конечно! Настоящая радость – знать, что вы победили вместе. С этим ничто не сравнится. Скажешь – нет?

– Не… не знаю. – Силграс слегка растерялся, с сомнением поднял взгляд на Тоффа: – А что в этом такого хорошего?

Тофф фыркнул, покачал головой в стиле: «Ну ты даёшь! Молодо-зелено!» Потом заговорщицки положил руку на плечо друга.

– Я покажу тебе, Силграс Авалати.

И с этих пор Хегола дежурил каждую ночь – то с отцом, то с альвом, отсыпаясь по вечерам. И когда волкодлаки напали в следующий раз, Силграс и Хегола вместе дали им отпор. Это было так странно: колдовать вдвоём, перекидывая напарнику нити плетения, слышать за спиной звон тревожных колокольчиков, топот выбегающих из домов селян…

– Понял? – улыбнулся после нападения Хегола и шлёпнул своей ладонью о подставленную ладонь Авалати.

– Понял, – облизнул губы тот.

Однако ситуация продолжала ухудшаться.

С волкодлаками было что-то не то… Казалось, избавляешься от одного – и вместо него появляются двое. Заснеженный лес кишел монстрами. Уже и днём нельзя было без опаски покидать деревню.

У других поселений, за погодными разломами, были свои беды, но все сходились на том, что Долине по-настоящему не повезло. Она стала невольным изгоем: не жила, а выживала, будто непрерывно держа осаду.

– Так больше не может продолжаться, – сказал мастер Годри на общем собрании после того, как волкодлаки ясным утром загрызли кружевницу Люффи, отправившуюся к реке. – Надо разобраться с первопричиной – с костями тех ведьм в Гибловом ущелье, с которых всё началось.

– Но мастер Годри! – заголосили селяне. – Ведь оттуда волкодлаки и лезут!.. Там их десятки, если не сотни!.. Это же порождения тьмы, мы никогда с ними не справимся!.. Видят боги, однажды кто-нибудь обязательно с ними покончит, а нам нужно просто потерпеть!..

Со своего места неожиданно поднялся Хегола.

– Боги видят лишь то, что делают люди! – звонко воскликнул он, и кое-кто закивал, соглашаясь. – Этим «кем-нибудь» должны стать мы с вами. Да, страшно. Да, опасно. Но больше некому, очнитесь! Другие деревни отказались присылать колдунов, ждать нечего, петля лишь затягивается!

И снова много-много споров.

– Они правы. Неохота, конечно, но давайте я пойду в ущелье, – со своей привычной скукой в голосе неожиданно предложил Силграс, дотоле молчавший.

Хегола, приятно удивлённый инициативой друга, вскинул брови и улыбнулся. Авалати незаметно показал ему кончик языка.

– Нет, – подумав, возразил мастер Годри. – В ущелье пойдём мы с Хеголой.

– Но ведь Силграс сильнее! – воскликнул Хегола.

– Я гораздо сильнее! – негодующе подскочил Авалати.

Все заохали – это прозвучало едва ли не оскорбительно, – но с усталого лица Годри не исчезло спокойное выражение. Мастер Тофф подошёл и положил тёплую руку на худенькое плечо колдуна.

– Вот именно, Силграс, – тихо и серьёзно сказал он. – Как раз поэтому я и доверяю тебе самое ценное – нашу деревню. Мы с Хеголой справимся, не переживай.

Мастер Годри взял с собой тех, кто вызвался добровольно.

В следующую пятницу отряд из двух дюжин селян во главе с ним и Хеголой отправился в сторону Гиблова ущелья.

Пока они отсутствовали, монстры три ночи подряд нападали на Долину, в большем количестве и яростнее, чем обычно, и измотанный Силграс понадеялся, что, возможно, на долю ушедших остаётся не так уж много врагов.

Однако в среду на закате из всего отряда вернулись лишь пятеро. Хегола был среди них. А вот мастер Годри – нет.

* * *

Всю ночь плакали по всей Долине Колокольчиков. Младший – а точнее, теперь единственный – Тофф закрылся в своей комнате и не выходил.

Не зная, что делать, Силграс молча бродил по дому друга и долго сидел, прижавшись спиной к закрытой двери спальни. За ней звенела надорванная тишина.

– Хегола, ты там? – спросил он наконец.

– Да.

– Ты в порядке?

Бесконечная пауза. А потом глухой, надломленный голос:

– Если бы ты, а не я, пошёл с ними, отец был бы жив. Твой талант мог бы спасти его – и всех остальных. А я не справился. Никого не смог защитить. Они доверились мне, и теперь они мертвы. Так что нет, Силграс, я совсем не в порядке.

Авалати не знал что ответить. Перед рассветом он беззвучно ушёл, не оставив в доме никаких следов своего пребывания.

Через неделю Хеголу Тоффа выбрали новым старостой, несмотря на юный возраст. Он попросил Силграса стать деревенским колдуном.

Сначала казалось, что горе навсегда поселилось в Долине Колокольчиков. Авалати почему-то было стыдно дышать в первые дни. Стыдно причёсываться, есть, чувствовать себя нормально.

Но мало-помалу боль утихла, на улицах снова стал слышен смех, а Хегола упрямо вернулся к своим ежедневным тренировкам по колдовству, бегу и стрельбе из лука…

«Я стану сильнее. Я больше никого не подведу».

Согласно обычаю Седых гор, колдун и староста жили и работали в главном деревенском доме, разделённом на две половины – в Долине его называли Избой-У-Колодца. Когда Силграс варил магические зелья и создавал охранные амулеты на своей половине, он слышал, как за стеной Хегола принимает селян с их жалобами и помогает находить решения. По субботам к дому с утра пораньше выстраивалась целая очередь, и Силграс, рыча и сопя, накрывал голову подушкой, потому что они топтались прямо у него под окнами, мешая спать.

Волкодлаков больше не было, но в Седых горах и без этого хватало чудовищ.

Следующим летом странная нежить стала угрожать деревне, находившейся за ближайшим погодным разломом. Соседи попросили у Долины Колокольчиков помощи. Сами они в своё время наотрез отказались помогать с волкодлаками, но…

– Мы поддержим их, – твёрдо сказал Хегола.

– И этих поддержим, – когда из другого поселения поступила похожая просьба.

Благодаря его решениям постепенно возобновилось давно потерянное сотрудничество между разными поселениями. Они стали сплочённее, чем когда-либо прежде. Расцвела торговля, вернулись праздники. И – нововведение – трижды в год между восемью деревнями решили проводить соревнования по разным ремёслам и играм. Это было так необычно – и так прекрасно!..

В остальные месяцы к турнирам активно готовились: всем всерьёз хотелось надрать задницы соседям.

И вскоре в Долине Колокольчиков сам процесс подготовки решили тоже сделать в виде соревнований – уже между селянами. На центральной площади, неподалёку от того самого колодца, возле которого находилась главная изба, поставили огромный щит, на котором писали названия дисциплин, имена участников и их результаты. Получалась огромная таблица, возле которой целыми днями толпились зеваки.

И всё было бы замечательно, но по этой таблице вдруг стало видно, что Хегола Тофф катастрофически уступает Силграсу Авалати. Во всём. Даже в беге, хотя, казалось бы…