3. Портрет
Каждые пару дней девушки встречались и гуляли по городу, иногда они вместе рисовали, ходили к Кате в гости. Редкие встречи были в компаниях друзей, но и те проходили тепло и уютно.
С тех пор как Катя встретила Полину – желание рисовать не пропадало, а наоборот скорость и качество работы улучшилось. Вдохновение преследовало её по пятам. Картины стали интереснее, заказов прибавилось: заработок улучшился. Она подрабатывала фрилансером: рисовала иллюстрации к книжкам, сайтам, арты на заказ. Но её картины, выставленные на продажу, не давали заработка вообще.
Пришло время подавать документы в вуз, на следующий день конкурс, а после собеседование.
«Приветики, как прошло? Ты завтра идешь на конкурс?»
«Эм, доброе. Что-то все не очень хорошо. Да, на конкурс я пойду, но до конца этой недели мне необходимо донести одну работу».
«Что за работа?»
«Портрет, но с ним все очень плохо».
«Приходи сегодня в парк, обсудим кое-что на эту тему».
Летний день. В город наконец-то пришло тепло. Ветер был освежающим, солнце мягко грело кожу, а кучевые облака тихо плыли по ярко-голубому небу.
– Ты что-то хотела предложить насчет портрета? – сразу после приветственных объятий спросила Катя.
– Да, есть пара идей. Ты вообще никогда не рисовала портретов?
– Только арты, непонятных персонажей, ну ты видела.
– Ага. Хм… – девушка задумалась, – может, попробуешь нарисовать портрет?
– Логично. Выбора то у меня особо нет, если я хочу поступить.
– Тогда, может, сходим ко мне?
Катю переполнили эмоции. Одновременно любопытство и удивление.
– В таком случае, нужно зайти ко мне и взять необходимые вещи, – всполошилась девушка.
– Не волнуйся, у меня все есть.
Через парк парочка добралась до набережной. Зелень и птицы радовали душу проходящим мимо них людям, а вдали, за пределами парка, виднелись многоэтажные достающие до небес белоснежные дома. Вверх по течению реки они направлялись до тех самых домов. Как же изумилась Катя, когда они зашли в одно из таких зданий и поднялись чуть ли не до последнего этажа.
Квартира была в кремово белых тонах. Простая, но изящная мебель, множество цветов и картин. В ней было около 5 комнат: зал, три спальни и библиотека, еще плюсом шла огромная кухня-столовая и лоджия, больше походящая на парник с роскошными растениями.
У Кати перехватило дух. Она молча шествовала за подругой и озиралась по сторонам. Кроме них в квартире никого не было.
Полина поставила пластинку на граммофон: заиграли битлы, усадила Катю за стол, заварила цветочный чай и достала две милых голубых чашки.
– Извини, у нас совсем не осталось ничего к чаю.
– Все в порядке. Знаешь же, что я не особо много ем.
За окнами был виден только голубой небосвод. Из настенных часов вылетела кукушка: белоснежная фарфоровая птичка. Наступило три часа дня.
– Где твои родители? – понемногу попивая горячий свежий чай, спросила Катя.
– Они уехали в командировку по работе. Раньше, когда я была маленькая, меня брали с собой, благодаря родителям я побывала в огромном количестве городов. Но из-за возраста сейчас почти ничего не помню. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, меня стали оставлять дома одну.
– А кем они работают?
– Ну. Скажем так. Их профессия связана с искусством.
Вот оно что, поэтому Поля так много знает о живописи.
– Так. Давай поговорим на счёт портрета. Почему ты не рисуешь людей?
– Как-то даже не думала об этом, – глаза девушки забегали по столу, будто в нем и был ответ на вопрос.
– Хорошо, раз причины не рисовать нет, ты обязана попробовать.
– Но что насчёт инструментов, красок?
– Не волнуйся, все это есть.
Недопив чай, Полина повела подругу в библиотеку.
Комната находилась в самом конце коридора и была просторнее, чем зал. Около стен, кроме стены с окном в пол, стояли высокие книжные шкафы с огромным количеством книг. Так же ближе к центру стояли несколько диванов персикового цвета, а в самом центре мольберт.
– Ты здесь рисуешь?
– Нет, тут я только училась рисовать. Родители настояли на частных занятиях, хотя я не особо люблю живопись, скорее привыкла жить в такой среде.
– Но, по твоим рисункам было не похоже, что ты училась живописи, – недоумение и легкая зависть зарождались в девушке.
–Я не люблю показывать то, что я действительно рисую. То, что я тебе показывала, действительно мои рисунки, но я их рисовала чисто для себя.
Музыка в зале затихла. Наступила тишина. Полина принесла краски, кисти, все необходимые вещи. Села против мольберта на диван.
Катя неуверенно взяла карандаш. Осмотрев натурщицу, девушка сделала первые штрихи. Сначала силуэт, после принялась за лицо. Линии получались плавными и правильными. Постепенно она совершенно забылась в работе. Теперь ничего не существовало кроме Кати, Полины и холста.
После наносились краски. Тихие, спокойные тона мирно ложились на холст.
Через несколько часов портер был готов.
– Вполне не плохо. Совершенно не понимаю, почему ты не рисуешь людей, у тебя превосходно получилось.
– Наверное, потому что потом люди, будто все нарисованные, ирреальные. Будто их не существует, – у будущей студентки из глаз полились слезы, она резко села на корточки и закрыла лицо руками. Стоны, всхлипы разлетелись по комнате. Они были похожи на крики подбитой птицы.
Из рук Полины выскользнул портрет. Она подбежала к подруге и обняла её:
– Тише, тише. Все хорошо. Я здесь, я тут. Я рядом с тобой. Не волнуйся, – из раза в раз повторяла она.
Подняв девушку на ноги, её посадили на диван. Полина скрылась за дверью. Тишина, цвета в комнате, свет из окон, запах краски – все это смешалось, казалось, что мир кружится в один цвет, сплетаясь в единоначалие. Это оглушало. Свои же крики были как из другого мира: еле доносились до ушей. Опять голос Полины, он такой мягкий и убаюкивающий, чувствую себя в тепле и безопасности. В нос ударил запах того чая и цветов, вроде лилии. Горло почувствовало сладость и высокую температуру напитка. Это более-менее привело в чувство. Звуки стали различаться ярче. Теперь звучал не только голос подруги, но и звуки фортепиано.
– Фух, она уснула.
Полина просидела с Катей всего 15 минут, и та заснула.
«Что это было… Никогда не видела ничего подобного. Судя по поведению ей было страшно. Хм. Паника? Очень странно»
На помощь пришел интернет. Взяв телефон и вбив в поиск «приступ паники» с первой же строчки стало понятно, какой ужас пришлось пережить её подруге. Это называется «Паническая атака». Она характеризуется приступом страха, паники или тревоги, ощущением внутреннего напряжения в сочетании с другими симптомами: сердцебиение, тремор, удушье, боли в груди, тошнота, головокружение, дереализация, страх смерти, ощущение онемения, спутанность мыслей, нарушение зрения и слуха, судороги в руках и ногах. Они могут появляться по причине и без неё.
«Видимо поэтому она не рисовала людей. Это страх запечатлеть человека в картине, рисунке, сделать его нереальным. Для неё большой стресс так запечатать человека».
Прошло несколько часов. Начинался закат. Розовые облака и достающие до них лучики солнца. Сам же солнечный блин уже почти ушел на другой край Земли. Птицы уже перестали петь.
Полина стояла на балконе и курила какие-то дорогие сигареты. Они отливали золотом и цветом белого снега. Только запах был таким же отвратительным, а вкус терпким. Катя, с накинутым на плечи одеялом, подошла к дверям балкона и легонько постучалась. Девушка обернулась. Сигарета тут же была потушена и закинута в пепельницу.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ничего не помню.
– Так,– Полина взяла Катю за руку и отвела на кухню, – сейчас вместе со всем разберемся.
Пока девушка спала, юная хозяйка квартиры приготовила блины с кусочками яблок и яблочным повидлом.
Усадив Катю, хозяюшка разлила по кружкам черный чай, расставила тарелки, разложила блины.
– Налетай, – улыбнулась девушка.
Полина начала аккуратно разрезать блины и подцеплять отрезанные кусочки вилкой. Катя, в свою очередь, взяв салфетку, брала блины ею и тихонько запивала взятый кусочек горячим чаем.
– Итак, давай вспоминать, что же случилось. Ты рисовала, что было, пока ты рисовала?
–Я думала о том, что рисую. Какие цвета взять, где должна и как пройти линия, кисть. И все в таком духе.
– Хорошо. А что было, когда я забрала у тебя портрет?
– Сначала, я думала о том, какой будет твоя реакция. Понравится или нет. А потом, что тебя сейчас две: ты реальна и одновременно нет. Я испугалась, что ты пропадешь, и у меня останется только портрет.
– Отлично, причину мы нашли. А ты помнишь, что было после этих мыслей?
–У меня закружилась голова, стало нестерпимо страшно, будто мир потерял краски и стал сплошным цветом, я перестала что-либо видеть и вроде как слышать, но помню твой голос. Он из неоткуда звал, а я потянулась к нему. А дальше помню лишь как проснулась на диване.
– Значит все так, как я думала. Но скажу сразу я не врач, и тебе лучше сходить к специалисту.
– В смысле? Все плохо?
– Возможно. Это достаточно опасно, как я поняла. У тебя была паническая атака. У тебя раньше такое было?
Девушка сидела, грея руки об кружку с чаем, волосы веером спадали на плечи. В них до сих пор прямыми линиями от жалюзи отражался закат. Она переместила взгляд на собеседницу. В её глазах отражались решительность и страх. Жуткая гамма.
– Были. Я тебе не рассказывала. Да и вообще, редко кому об этом говорю. Когда мне было 11, умерла моя бабушка. Нужен был её портер, что бы все сделать, как полагается. Ни одной фотографии с ней мы не нашли, то ли альбомы потерялись после переезда, то ли еще что. Денег у нас еле-еле хватало на простенькие похороны, и на художника их не оставалось. А я тогда уже более-менее хорошо рисовала. То есть с натуры рисовала все подряд. И родители уговорили меня нарисовать бабушку, как будто она жива.
Понимаешь, когда родители уезжали, я оставалась с ней. Все дела лежали на её хрупких плечах, а я ей помогала. Она была мне второй мамой, одним из моих родителей. Я жутко по ней горевала. У меня были её портреты, но родители были непреклонны. Видите ли «совершенно она на себя не похожа» и все в этом духе. В итоге я согласилась. Это был жест уважения, как мне сказали родители. Тело бабушки лежало в её комнате. Она была в своем любимом зеленом платье, с какими-то ужасными белыми бусами. Руки и ноги втянуты по струнке. А цвет кожи напоминал фарфор.
Меня отвели в эту комнату, дали холст и карандаши, краски и кисти, оставили там одну. Тишина, жутко странный запах и холод. Я терпеливо рисовала её. Она получалась то слишком грустной, то сердитой, в конце концов, я смогла изобразить её счастливой. Но все те рисунки, которые не получались, оставались у меня на руках. Я видела бабушку, видела десятки её изображений с угрюмым лицом, и мне стало дурно. Воздуха перестало хватать, я не могла понять, где нахожусь, что делаю и зачем. Потом в глазах все смешалось, и больше я ничего не помню.