– Складно поёшь, собакоед, – усмехнулся я. – Как только твоя тощая задница на двух стульях уместилась? Так и скажи, что тебя сюда Ховерс выпнул, мир переделывать. Вывернулся-то как весь, чтобы за союзника сойти. Жить-то хочется, правда?
Ким мерзко улыбнулся.
– Идём, Брайан, надо всё обсудить, – сказал мне Фил.
Я пошёл за Филом и Такером.
– Эй, Брайан, – вдруг сказал Ким. – Я буду скучать без тебя, человечишка. Прощай.
– Ещё увидимся, – сказал я.
– Ага, на том свете, – добавил Ким.
Мы вышли из комендатуры.
– Ну, что думаешь? – спросил меня Такер.
Я пожал плечами и произнес:
– Думаю, стоит попробовать.
– Уверен? Возможно – это просто ловушка и Ким дурачит нас.
– Я давно хотел поквитаться с Эльсом, – уверенно сказал я. – Если у меня будет хоть один шанс – я им воспользуюсь.
Такер хлопнул меня по плечу, выразительно посмотрел на Фила и ушел.
– Поехали, Брайан, – сказал мне Фил.
– Куда? – спросил я.
– Там узнаешь.
Мы сели в машину и Фил выехал из военного городка.
– Знаешь, каким человеком сложнее всего манипулировать? – спросил меня он.
– Ну?
– Тем, которого любили в детстве, – сказал Фил.
– На что намекаешь? – спросил я.
– Рано ты помирать собрался. Поход за Эльсом – это дорога в один конец. И я точно туда пойду. А ты… Твоё согласие я приму только после разговора с ней…
Фил свернул на дорогу, что вела к жилым домам.
– Куда ты меня везешь? – спросил я тревожно.
– Надень маску Брайан, – сказал Фил. – Цена твоей любви – весь мир. Поговори с ней прежде чем принять решение.
Фил остановился у дома под номером 49…
Часть шестая. Вишневый пирог.
Подойдя к двери, я почувствовал запах пирога и остановился. Аромат моей прошлой жизни мгновенно одурманил меня и парализовал. Я закрыл глаза и растворился в тихой гармонии.
– Мне кажется, я слышал, как возле нашего дома разворачивалась машина, – услышал я мужской голос за дверью.
– Кто-то пришёл? – спросила Сальма.
Я вздрогнул, услышав её голос и открыл глаза.
– Лиззи! Посмотри, кто-нибудь есть на улице! – вновь сказала Сальма.
Я выдохнул, протер ботинки об коврик и постучал в дверь.
Замок щелкнул, и я увидел Лиззи на пороге.
– Призрак! – радостно крикнула она и кинулась ко мне в объятья.
– Привеет, – протянул я нерешительно.
В коридоре появились Мэтт и Сальма. Сальма была в переднике и вытирала руки кухонным полотенцем. Волосы её были растрепаны и выглядела она уставшей. Мэтт подошёл к ней сбоку и, растянувшись в улыбке, приобнял Сальму.
– Идём, ну же! – бойко выдала Лиззи и потянула меня за руку в дом.
– Здравствуйте, эээ… мистер Призрак, – поприветствовал меня Мэтт с виноватой улыбкой и протянул руку.
Я пожал его мягкую, скользкую, маленькую ладонь.
– Добрый вечер, – следом сказала мне Сальма и так же протянула свою руку.
Прикоснувшись к её ладони, я вдруг почувствовал, как резко забилось моё сердце и невольно одернул свою руку, словно обжегся. Выглядело это нелепо и глупо. Я сконфузился, а Сальма скромно опустила голову вниз, потом посмотрела на меня каким-то странным, колким взглядом и произнесла:
– Проходите на кухню, будем пить чай. Надеюсь, вы любите пироги?
– Очень, – ответил я.
Лиззи сияла. Она держала меня за руку и не отпускала. Мы сели за стол. Сальма закинула прядь своих густых, черных волос за ухо и поставила чайник. Двигалась она плавно, без лишней суеты. Вид у неё был задумчивый и немного грустный. Я любовался ей и не мог оторвать от неё своих глаз…
– Вы пьете чай с сахаром? – спросила она.
– Без, – ответил я.
– Вам покрепче?
– Покрепче.
– Мама, а Призрак угощал меня липовым чаем у себя в землянке! Представляешь, он живет в лесу, совершенно один! У него там есть печка и рваный матрац. А ещё там пахнет маслом и порохом, – весело протараторила Лиззи.
– Я уже и забыла вкус липового чая, – сказала Сальма, слегка улыбнувшись. – Когда-то я тоже его очень любила, особенно осенью, мы заваривали его с первыми холодами.
Сальма посмотрела на меня, и я отвел глаза.
– Лиззи позови папу, он опять сбежал в свою мастерскую. Какое неуважение…
– Сейчас, – сказала Лиззи и тут же выскочила из кухни.
– Не стоит беспокоится, я ненадолго. Просто зашел проведать вашу дочь и попрощаться, – тихо сказал я.
Сальма поставила пирог на стол. Достала чашки, тарелки и налила чай. Потом взяла нож и разрезала пирог. Всё это время она молчала. Я шмыгнул носом и посмотрел в окно.
– Снова уходите? – спросила она тихо.
– Да, – ответил я, неловко почесав руки об штанины.
– Понятно, – ответила она, повернулась ко мне спиной и открыла сервант.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул пряный аромат своей богини. Я дышал им снова и снова растворяясь в своём мимолетном счастье. Как же я скучал по всему, что видел, слышал и чувствовал. Открыв глаза, я вдруг увидел перед собой Сальму, что облокотилась спиной об столешницу и внимательно меня разглядывала.
Я покашлял и посмотрел в сторону.
Сальма не сводила с меня своих карих глаз. Она слегка наклонила голову и, нервно покусывая ноготь большого пальца, прожигала меня насквозь. Я часто моргал и не знал куда деться от нарастающего напряжения. Вдруг она подошла к краю стола и нависла прямо надо мной.
Наши взгляды встретились. Она продолжала молча и упорно смотреть на меня с какой-то враждебной, холодной агрессией. Сальма была так близко, что я почувствовал приятный запах её тела. Рот её приоткрылся, а волосы подались вперед. Взгляд мой предательски соскользнул вниз, я увидел, как слегка разошёлся подол её махрового халата и зажмурился.
– Мам, ты чего? – вдруг услышал я.
На кухню прибежала Лиззи. Сальма отстранилась от меня и, улыбнувшись своей дочке как ни в чём не бывало, произнесла:
– А? Ничего, садись. У мистера Призрака кажется соринка в глаз попала, пыталась рассмотреть.
Я потер глаз и пробубнил что-то невнятное.
– Где папа? – спросила Сальма.
– Он сказал, что у него очень срочное задание от Фила, – махнула Лиззи рукой и села за стол.
– Ты уже попробовал пирог? – спросила меня Лиззи.
– Лиззи, не ты, а вы, – сказала Сальма и так же села за стол. – Поухаживай за мистером Призраком, положи ему пирог.
– Спасибо, – буркнул я, стукнув ложкой об тарелку.
Сальма внимательно посмотрела на ложку, потом на меня и тоже взяла себе кусок пирога. Я приподнял маску снизу, сунул большой кусок пирога в рот и принялся интенсивно жевать, жмурясь от удовольствия.
Сальма пристально рассматривала каждое моё движение. Я нервничал и прятал глаза.
– Ты останешься с нами? – вдруг спросила Лиззи.
– Что? – вздрогнул я.
– Останешься с нами? В лагере тебе очень рады и вообще тут ведь лучше, чем в землянке, – добавила Лиззи.
– Намного, – согласился я. – Только завтра утром мы с снова уйдём в город…
Лиззи приуныла.
– Жалко, – сказала она. – Там так страшно. Если бы не ты, я бы с ума сошла… Особенно когда на крышу прыгнуло чудовище. Хорошо, что я успела взять папину фотографию…
Я снова почувствовал на себе обжигающий взгляд Сальмы.
– Брайан, – вдруг сказала она.
Я резко и непроизвольно поднял свою голову. Сальма проницательно вглядывалась в мою физиономию и слегка улыбалась.
– Его звали Брайан, – повторила она. – Твоего биологического отца.
– А почему тогда медаль какого-то Пола Брауна? – спросила Лиззи у мамы.
– Это не его медаль, – ответила Сальма. – Он её никогда не носил.
– Мама, а ты знаешь, что Призрак хорошо знал моего папу?
Я закусил губу. Хорошо, что маска это скрыла.
– Значит и я должна знать мистера Призрака. Быть может он хочет снять свою маску? – спросила Сальма.
Я замялся и заерзал на стуле.
– Вы извините, дело не в вас, просто мне запрещено показывать своё лицо…
– А Итан говорил, что видел тебя без маски! – воскликнула Лиззи. – Это правда? Мне кажется он врёт. Мама, можно я возьму завтра в школу фотографию папы? Итан не верит, что мой папа был полицейским…
– Возьми, – согласилась Сальма. – Тебе пора ложится спать, Лиззи.
– Да, – сказал я. – Мне тоже нужно идти. Спасибо вам за угощение и тебе спасибо Лиззи.
Лиззи улыбнулась и моя душа расцвела. Она взяла меня за руку и сказала:
– Призрак! Ты мой друг! Я буду ждать тебя, хорошо? Обязательно, возвращайся! Мне ещё столько всего нужно тебе рассказать!
Я кивнул и слегка пожал ей руку. Потом встал из-за стола и пошёл к двери. Лиззи убежала в свою комнату. Сальма завернула остатки пирога в полотенце, отдала его мне и вышла меня провожать.
Я вышел на крыльцо и повернувшись, сказал:
– До свидания. У вас прекрасная дочь. Я очень рад, что всё так закончилось…
Сальма повела себя странно. Она рассматривала ногти на своих руках и молчала.
– Скажите честно, вы вернетесь в лагерь? – спросила она через некоторое время.
Я отрицательно покачал головой.
– Лиззи очень приросла к вам. – Она старается не показывать этого, но теперь у неё все разговоры только о Призраке. Её восхищает ваше геройство и самоотверженность.
– Я тоже буду по ней скучать, – ответил я. – Она очень энергичная и болтает без умолку. И Лиззи тоже очень смелая девочка…
– Откуда вы знали Брайана? – спросила Сальма, не дослушав до конца.
– Пересекались с ним… По службе.
– Он жив? – спросила Сальма, поджав губы.
Я внимательно посмотрел на Сальму, пытаясь пронять её.
– Скорее всего нет, – ответил я. – Думаю… У вас всё будет хорошо и без него…
– Уверен?! – с надрывом спросила она, перейдя на «ты».
Я уставился на Сальму, не зная, что сказать.
– Уверен, что всё будет хорошо?! – повторила она свой вопрос.
– Я не совсем понимаю…
– Думаешь я не узнала тебя?! – крикнула она и подошла вплотную. – Думаешь не узнала?!
Быстрым движением она стянула с меня маску. Наши взгляды встретились. Сальма сильно заволновалась и тяжело задышала.
Она жадно всматривалась в моё лицо, взгляд её бегал по моим волосам, глазам, губам, потом она резко выдохнула, обняла меня и зарыдала…
– Думаешь, что я забыла тебя, да? – шептала она. – Забыла твои глаза, твой запах, твою походку, твой голос… Живой, снова живой. Сколько раз я хоронила тебя…
– Сальма…
– Заткнись! – крикнула она, оттолкнула меня и угрожающе выставила перед собой указательный палец. – Не смей… Знаю, что ты скажешь… Даже не смей меня обвинять ни в чём…
– Я знаю, я просто…
– Нет, – шипела она. – Ничего ты не знаешь… Ничего! Думаешь, я просто взяла и всё забыла? Будто тебя и не было, да?
Я молчал и боялся пошевелиться.
– Ты стала какая-то…Злая… – сказал я нерешительно.
– Слишком много горя и слёз, Брайан, – ответила она. – Ты думаешь, что я предала тебя… Пусть будет так. Но ты не знаешь, что я пережила в тот день, когда чуть не потеряла Лиззи.
Глаза Сальмы наполнились слезами. Голос срывался и дрожал. Говорила она сбивчиво и трепетно:
– Они ворвались в наш дом и сразу же пошли наверх, в детскую. Тот, что был самый высокий ударил меня чем-то тяжелым по голове и велел собрать детское питание. Кажется, его звали Ленни, он был у них старшим. Я взяла самое необходимое, поднялась наверх, а там он, стоит и играет с нашей малышкой. Тычет в неё своими грязными пальцами и щипает за щечку. Я бросилась на него и попыталась отобрать нашего ребенка, но снова получила по голове. А потом я увидела сорванный браслет на полу и зарыдала. Просто сорвалась. Все силы кончились. Ты не представляешь, как мне было страшно… Не представляешь, что я испытала тогда… Я не понимала кто эти люди и почему они пришли за нашим ребенком…
– Я весь город перерыл пытаясь вас найти, – сказал я. – Хоть одно слово Сальма. Одно только слово, что вы живы за всё это время. Ведь Карл нашёл вас!
– Подожди… – сказала она. – Дай договорить. Этот Ленни заявил, что убьет тебя в любом случае. Что будет преследовать тебя всю свою жизнь. А наша семья просто станет разменной монетой, местью за его брата. Но это будет не сразу. Для начала он хотел, чтобы ты пожил в страхе от всего этого ужаса. Хотел твоих мучений. Он пытался забрать Лиззи, Брайан…
Я стиснул зубы и захотел прогуляться в ад за грешной душой Ленни чтобы ещё раз убить его.
– Потом я услышала выстрелы внизу, – продолжила Сальма. – Все было так быстро, словно прошёл ураган. Ленни потащил меня вниз, я закричала и на него бросился Пончик. Раздался выстрел и Пончик заскулил. А потом появился Фил… Он убил их всех. Я увидела трупы на полу и снова впала в ступор. Фил сказал, что он твой друг из полиции. Я уже ничего не понимала. В ушах звенело, Лиззи плакала, а я даже встать не могла. Он помог мне собрать вещи, посадил в машину и сказал, что отвезет нас в безопасное место. Тогда-то я и поняла Брайан, что не смогу быть с тобой…
Сальма посмотрела на меня красными заплаканными глазами. Я отвел свой взгляд.
– Ты можешь меня осуждать, – шептала Сальма. – Имеешь право. Но я выбрала не Мэтта. Я выбрала спокойную, безопасную жизнь для нашего ребенка. И пусть я зря это скажу, но… Я по-прежнему люблю тебя.
Я почувствовал слабость в ногах, отошёл от крыльца и сел на лавочку. Сердце моё интенсивно застучало, бешено разгоняя кровь по всему телу. В висках пульсировало, а глаза отказывались фокусироваться. Я почувствовал, что задыхаюсь. Сальма села рядом.
– Я была готова терпеть что угодно, – сказала она. – Но как же Лиззи? Как можно жертвовать ей? Эти люди… Они снова могли прийти за тобой. Тут, в лесу, среди военных и Фила я чувствовала себя в безопасности. Как никогда, понимаешь?
Я кивнул, рассматривая муравья на земле, что превращался в расплывающееся пятно.
– А Мэтт, он… – замялась Сальма. – Он был нужен, чтобы Фил поверил мне. Я сказала Филу, что уже не жду тебя, а сама… Сама себе этого простить не могла. Сколько слёз я пролила по тебе, Брайан… Сколько раз хотела вернуть тебя, а потом смотрела на Лиззи и останавливалась… Страх не позволял. Я ревела каждую ночь, тряслась и боялась…
Возле своего ботинка я увидел, как зажегся светлячок. Он переполз на носок, расположился там с удобством и замерцал своим брюшком. Я смотрел на маленького победителя тьмы и потихоньку приходил в себя от всего услышанного.
– Я ухожу, Сальма. – сказал я. – И вряд ли вернусь. Поэтому и скрывал своё лицо. Для меня главное, что вы живы и в безопасности. А в остальном… Может ты и права. Права как женщина и как мать. Возможно Мэтт как отец лучше, чем я. А как муж он, конечно, надежней, спокойней, безопасней…
– Зачем, зачем ты говоришь мне всё это? – возмутилась Сальма, схватив меня за руку. – Неужели ты не слышишь и не чувствуешь? Брайан, твоя дочь чуть не погибла, ради одной фотографии с тобой! Я кричу тебе, что люблю тебя! Брайан, твоя семья здесь! Неужели, ты хочешь уйти? Хочешь бросить нас и снова стать героем?! Останься, прошу тебя. Не бросай меня вновь. Я устала ждать тебя. Устала верить в нашу любовь, в нашу семью, в наше счастье. Ты дважды умирал и возвращался. Вернёшься ли ты в третий раз? Можешь ли ты обещать мне это? Тот мальчик, жизнь которого ты спас, стоил твоей дочери, Брайан? Думал ты хоть секунду об этом? Думал ли ты где хранится твоё личное счастье? И почему, почему ты все время от него бежишь? Остановись Брайан. Остановись, прошу тебя! Ты слишком долго был храбрым! Твоя война кончилась! Тебя ждёт дом, семья, тебе нужно отдохнуть. Я столько раз теряла тебя, что больше не верю в чудеса, я чувствую – в этот раз ты уйдёшь навсегда. Задумайся, хоть один раз – где ты и твоя жизнь. Пусть даже от твоего решения зависит судьба всего человечества. Пусть все вокруг говорят тебе, что ты незаменим, что только тебе под силу свершить подвиг – подумай своим сердцем. Оно давно ищет покой и теплоту. Позволь себе быть счастливым. Поверь в себя, в свой путь, в свою историю и забери от жизни хотя бы немного удовольствия. Ты достоин этого. Ты все всем доказал. Ты заслужил свою любовь. Меня, свою дочь, свой дом. Остановись…
Я смотрел на светлячка. Он перестал мерцать, протер своими крохотными лапками глаза, вспорхнул крыльями и улетел. Я посмотрел на частицу света, что покинула меня и взглянул на Сальму.
– Почему ты все ещё так смотришь на меня? – мягко шептала она. – Почему, почему не веришь ни единому моему слову? Почему снова меняешь любовь на боль и истязания? Как долго я тебя ждала … Как долго любила … Ради чего? Ради безрассудного подвига? Скажи мне Брайан, что важнее для сердца женщины, любовь или поступок? Да какое мне дело, до всего этого мрачного, злобного, сумасшедшего мира, в котором всегда шла и будет идти война, если мой муж бросает меня ради своего мнимого, надуманного предназначения? Перед кем ты отрабатываешь свой долг? Кому ты обещаешь мир, если в тебе живет война? Кто из нас истинно любил человека, а не своё внутреннее, непокорное эго, что извечно толкает его на безумие? Я не стала для тебя всем, Брайан. Не наполнила тебя своим внутренним миром, который ты так красиво воспевал. Ты говорил мне о заботе, но искал драку. Шептал о любви, но хотел войны. Страдал от одиночества и тут же бросаешь, как только нашёл. Ты рвёшься спасать мир ради человечества, что забудет тебя, как только ты умрешь. И только я буду снова оплакивать тебя. Только я буду носить траур. Все остальные будут счастливы. Так в чем лицемерие? Где оно предательство? Здесь, перед твоим носом или там? Среди тех, кто даже не знает, как ты выглядишь.
Подул прохладный ветер. Я не находил слов. На крыльцо села ворона. Она несколько раз громко каркнула, а после блеснула своими черными глазами и улетела. Я вспомнил как когда-то сидел таким же холодным вечером перед домом Сальмы и смотрел на её темное окно. Быть может, все было хорошо, пока оно снова не зажглось? Вороны, гранатовый сок, батон… Я слегка улыбнулся.
– Героем нужно быть для своей семьи, Брайан, – продолжила она. – Для тех, кому ты важен. Брось меня ещё раз и забудь сюда дорогу. Я больше не буду ждать жалкого труса, что променял своё счастье, на чужое. В будущем, Мэтт каждый день будет выгуливать нашу собаку, забирать ребёнка из школы, помогать готовить ужин и станет моим героем, героем нашей семьи, потому что он способен выполнить отцовский долг. А ты, иди, воюй дальше. Спасай своё человечество. Твой героизм в лучшем случае станет общественным праздником, днём памяти в честь которого готовят вкусный ужин и запускают в небо воздушных змей. Мы с радостью вкусно поедим и насладимся этим. А где будешь ты, герой – Брайан? В рамочке с чёрной полосой? Что ж, надеюсь это сделает тебя счастливым. Мир никогда не забудет тебя. Впиши своё имя в мировую историю. Но вычеркни себя из моей личной жизни. Я постараюсь всё забыть. Ты все дальше и дальше от меня. Все летишь, летишь и вот-вот обожжешь свои гордые крылья. Реши уже где твоя мечта, Брайан. На небе или на земле. В твоих фантазиях или в этой реальности. Здесь, под твоими ногами тебя будут любить. А там, нет ничего, кроме холода и темноты. Ты ищешь освобождение, но найдешь плен. Если в тебе ещё есть сила воли, останься вместе со мной. Если уйдёшь – сгоришь. Сделай свой выбор. Выставь Мэтта и займи свое место. Мы с Лиззи будем ждать тебя на втором этаже.
Сальма вытерла слезы, встала и пошла к дому. Некоторое время я сидел на лавочке и слушал завывания ветра. Потом тоже встал и пошел следом.
Поднявшись на второй этаж, я аккуратно открыл дверь и зашел в детскую. Там на кровати спала Лиззи. На полу лежал плюшевый мишка. Сальма сидела рядом с ней и смотрела на меня с ожиданием и надеждой.
Я присел у края кровати, поднял мишку и прошептал:
«Спи мой ангелочек, спи.
И не тронут нас враги.
Папа будет защищать.
Пока дочка будет спать.
Спит и мишка, плюшка твой.
Мягкий, теплый, озорной.
Снится мишке вкусный мед.
Что он утром принесет.
Папа тоже ляжет спать,
Будем завтра мы играть.
Соберем свои игрушки,
Погремушки, колотушки!
Снова счастье и веселье,
Разыграет весь наш дом!
Но сначала нужно время,
Отдохнуть и на погром!
Как же я люблю тебя…
Милая, родная.
Спи дитя, душа моя.
Ты частица рая.
Спи моё солнышко, спи моя сладость.
Ты мамина девочка, папина радость.
Никто не обидит тебя никогда.
Ведь папа с тобою рядом всегда»
Я легонько поцеловал Лиззи и посмотрел на Сальму.
Она улыбалась… Я записал последнюю улыбку в свою коллекцию.
– Восемьсот шестьдесят четыре, – шепнул я.
– Что? – не поняла она.
– Прощай, – сказал я, надел маску и вышел из дома.
Сальма выскочила следом и распахнула входную дверь.
– Обещай мне, что вернешься! – крикнула она.
Я посмотрел на Сальму.
– Обещаю…Что буду любить тебя всегда.
Часть седьмая. Король умер! Да здравствует король!
Я слегка постучал в дверь. На пороге появился Карл.
– Ты чего так поздно? – удивился он, потирая глаза. – Случилось чего?
– Я ухожу Карл, – шепнул я. – Совсем ухожу.
Карл внимательно на меня посмотрел и вышел на улицу.
– С Сальмой разговаривал? – спросил он.
Я кивнул. Карл подошёл ко мне и крепко обнял.
– Я буду писать тебе, – сказал он. – Как прежде. Буду рассказывать, как поживает Лиззи. Забирай письма хорошо? И не забывай писать ответ.
– Карл… Не надо больше писать, братишка.
Карл отстранился и нахмурился.
– Ты? Бривзи… Ты куда собрался? А?
– Есть хороший шанс поквитаться с Эльсом за все. И закончить войну. Утром мы с Филом уходим…
Карл тяжело вздохнул.
– Я должен идти с тобой, Брайан, – сказал он. – Я твой напарник.
– Исключено, – ответил я. – Я этого не допущу. Тем более, что тебя гибриды за километры учуют. И у тебя семья, малыш.
– А у тебя, что? – возмутился Карл. – Ты ведь только нашёл их. Поговорил бы, может…Может все ещё наладится, а? Ты ведь столько сил потерял! Не отдохнул толком! Пришёл раненый!
Я улыбнулся и похлопал ему по плечу.
– На мне теперь все как на собаке заживает, Карл. Береги своих, малыш. И вот ещё…
Я достал записку и передал ему.
– Отдай это утром Лиззи. Пусть прочтет.
– Сам отдашь, – серьезно сказал Карл. – Придешь и отдашь.
– Возьми, – тяжело сказал я. – Пожалуйста.
Карл взял записку.
– Неужели… Оно того стоит? – спросил он.
– Ты этого стоишь. И вся твоя семья. И Лиззи. И Сальма. И весь лагерь… Вы этого стоите. Пусть даже шансов не много… Но надо хотя бы попробовать. Лучшего момента уже не будет.
Карл помрачнел. Глаза его покраснели.
– Иди, Бривзи, – сказал он. – Иди. Я не хочу с тобой прощаться. Ты вернешься, и мы будем есть пирог. Твой любимый, вишневый. Иди. Я всё равно буду тебя ждать. Не надо мне больше ничего говорить.
Я стоял на пороге и не знал, что ответить. Мы пожали руки. Карл тут же зашел в дом и закрыл дверь.
Я набрал воздуху в грудь и пошёл в сторону леса. Там меня уже ждал Фил. Он стоял у машины и разгружал снаряжение.
– Ну что Призрак, как там Сальма? – спросил Фил протягивая мне винтовку.
Выдохнув, я снял маску и бросил её на землю.
– Понятно, – сказал Фил надевая бронежилет. – Я догадывался, что она тебя раскусила. Сальма мудрая женщина. Когда она начинает говорить, я впадаю в транс и качаюсь как кобра перед заклинателем змей.
Я плюнул себе под ноги и взял из машины свою разгрузку.
– Ещё не поздно остаться, Брайан, – вдруг сказал Фил.
– Ага, – буркнул я.
Мы надели военное снаряжение и собрали рюкзаки. После чего попрыгали на месте и убедились, что ничего не гремит, не звенит и не издаёт лишних звуков.
Фил всё еще выжидающе смотрел на меня.
– Идём уже, – твердо сказал я и направился в лес.
Мы прошли несколько метров по сухой листве, все больше углубляясь в зеленку.
– Значит, ты решил стать героем? – насмешливо спросил меня Фил.
– Да, а ты хотел забрать всю славу себе? – спросил я в ответ, остановившись на развилке у большого клена.
Фил хмыкнул и показал пальцем сторону обхода.
– Не пойму я тебя, Брайан, – сказал Фил. – То ты любящий отец и крепкий семьянин. То герой-одиночка. Качаешься из стороны в сторону и во всём сомневаешься. Или ты поверил в то, что Сальма любит этого слизняка Мэтта?
– Тоже решил мне душу вытрясти по дороге? Или взываешь к исповеди? – бранился я.
– Нет, просто понять тебя пытаюсь, – допытывался Фил. – Ты придумал себе счастье, с женой, ребенком, собакой и теплой жизнью. Шёл по этому пути, а когда обрел его, вдруг свернул на короткую дорогу к деревянному ящику.
Я молча кряхтел и тяжело поднимался по высокому косогору, цепляясь за ветки и кусты.
– Или может слава вскружила тебе голову? – посмеивался Фил идя следом. – Тщеславие победило праздность? Так бывает, когда жизнь страдальца полностью выхолащивает последние мозги.
– Отвали, – ругнулся я. – Долго будешь мои нервы на свой кулак наматывать? К чему ты клонишь?
Я развернулся и посмотрел на него. Фил остановился и холодно на меня посмотрел.
– Ты же любишь её, – сказал он. – А Лиззи? Хочешь оставить это сияющее чудо с этим недоразумением Мэттом? Или дело в гордости и принципе? И ты никогда не простишь Сальме предательства?
Я стукнул прикладом винтовки об землю, повернулся и поднялся на косогор. Перед нами был густой лес с множеством скрытых троп для прохода. Фил пихнул меня плечом и пошёл вперед, показывая мне дорогу.
Некоторое время мы шли молча. Только иногда останавливались и прислушивались к лесным звукам.
В конце концов, я не выдержал:
– Знаешь, что я понял, пока жил один? Что никакого счастья нет. А тот, кто вечно занят его поисками, обречен быть несчастливым. Он всегда будет сравнивать себя с другими и постоянно будет искать тепла для собственной задницы. Этот процесс невозможно остановить. Дерево гниет, металл ржавеет, человек стареет… Этот мир убивает! А мы в нем счастье ищем…
– Заканчивай, философ, – иронично произнес Фил.
– Ты прав, я люблю их. И мне с ними очень хорошо. А выпнуть Мэтта, все равно что в туалет сходить. Один пинок под зад, и он побежит так, что дерьмо по дороге будет сыпаться.
– Тогда чего ты поперся со мной? – спросил меня Фил не оборачиваясь. – Ты оставил там своё сердце! И больше оно тебе не понадобиться.
– Каждый человек должен заниматься тем, что у него получается лучше всего, – ответил я. – Я не смогу быть хорошим отцом. А убить Эльса смогу.
Мы вышил к руслу реки и достали фляги, чтобы наполнить их питьевой водой.
– Знаешь, в чём ты ошибся? – спросил меня Фил. – В том, что отказался забирать свой трофей. Если ты возомнил себя воином, так приди и забери своё. В этом суть войны. Победитель получает всё. Ты шёл по дороге истязаний и держал в голове свою любовь. А теперь бежишь от неё, вообразив себе гордость и величие. Только это не так. Ты пошел по пути гордыни и оставил в лагере своё счастье. Это был твой трофей.
– Что я должен был сделать? – возмутился я. – Дать им надежду на возвращение, а после отобрать её? Так что ли? Это моё счастье? Или снять маску, остаться в лагере и протирать казенные штаны в школьном патруле?!
Фил криво улыбнулся. Мы пошли вдоль ручья.
– Есть два типа людей, – продолжил Фил. – Большие и маленькие. Те, что маленькие, рисуют свой мирок вокруг своей семьи и точка. Те, что побольше, рисуют свой мир по контуру земного шара. Они творят мировую историю. Где твой мир, Брайан?
– Там, где у Лиззи и Сальмы есть будущее, – коротко ответил я. – Человек обречен. Нам дали шанс все изменить.
– Ага, – смеялся Фил. – Значит ты рвешься спасти этот поганый мир, ценой собственной жизни, ради тех, кому не нужен этот мир, без тебя? Брайан, ты дурачок?
Я остановился, выдохнул и недовольно посмотрел на Фила. Тот стоял с ехидным лицом и откровенно надо мной посмеивался.
Потом он сделал шаг ко мне и сказал:
– Всё, чем наградила тебя жизнь, Брайан – это любовь Сальмы. Это и есть твой мир. Его надо спасать, а не то, что ты себе придумал. На черном фоне, красочный пейзаж не нарисуешь. Картина получится весьма мрачная. Без любви твой мир жалок. Он темнеет, и ты становишься слабым, озлобленным, безвольным, глупым и нерешительным. Это и есть твоя ахиллесова пята, герой Призрак. Без любви ты никто.
Фил снова пошел вперед. Я проследовал за ним. Ручей стал совсем мелким и вскоре закончился. Мы приближались к окраине города.
– Опять ты мне мозг массажируешь, – пробурчал я. – Может скажешь уже наконец, что ты от меня хочешь?!
– Я хочу одного, Брайан. Чтобы ты выжил сегодня и вернулся в свою семью, – сказал Фил. – Я вижу, что ты настроился погибнуть ради великой цели, что сам себе придумал. Но поверь, будет куда лучше, если ты сегодня не умрешь.
– А ты? – вдруг спросил я.
Фил удивленно на меня посмотрел.
– Я? – вновь рассмеялся он. – Я уже давно сдох, забыл, что ли? Сам же меня изрешетил. Еще тогда я говорил тебе, что ты ищешь счастья в том, что тебя счастливым не сделает.
– Откуда мне было знать, что ты пойдешь против Ховерса?! – возмутился я. – Я был уверен, что ты предан фабрике!
– Я никогда не был на его стороне, – плюнул Фил.
– Что?! Сколько людей ты убил?! Ты был его верным псом!
– Да, да, да! – кивал Фил. – Убил, казнил, растерзал! Хочешь знать крепко ли я сплю по ночам? Очнись, Брайан, я мёртв. С того момента, как меня воскресили словно Франкенштейна, я хожу и ищу свою смерть. Моя душа уже давно в аду. Ты говоришь с мертвецом! Я себя не чувствую! И я всегда был плохим! Просто иногда делал хорошие вещи. Такие твари как я, всегда интересны небесному режиссёру! Он решил продлить мой драматический сериал, чтобы ещё немного срубить для себя положительных эмоций. Я жив потому что неинтересен для смерти. Так же, как и ты. Мы для неё сродни развлечению! Ей забавно кидать нас в самое пекло и смотреть как мы оттуда выползаем с горящей задницей. Ей, смерти – это смешно. Такое у неё чувство юмора. Зачем отправлять в ад тех, для кого сама жизнь преисподняя? Для нас с тобой это все равно, что в отпуск съездить. Поэтому и не мечтай о смерти. Настраивайся на долгую жизнь, полную говна.
Я слегка улыбнулся.
– Да уж, – согласился я. – Я-то думал завалить Эльса и отправиться отдыхать ко всем чертям. Даже крем для загара в рюкзак положил. А тут ты со своей истиной. Аж расстроил.
– Не горюй, – сказал Фил. – Не на одном Эльсе этот мир держится. Найдутся и другие говнюки.
Лес постепенно редел и расслаивался. Мы подошли к окраине города. Фил достал карту, компас и сверился с ориентирами.
– Туда, – показал он рукой на запад. – Там за холмом будет особняк. Если верить Киму, то Эльс будет там.
– Гибриды тебя чувствуют? – спросил я.
– Чувствуют, но сразу не атакуют. Я для них абсолют, с промытыми мозгами. Они привыкли не ждать от них опасности. А ты? – спросил Фил.
– Они во мне видят своего. – ответил я.
– Вот и замечательно, – ответил Фил. – Наша задача не попасться им на глаза. Пройдем через вентиляционный тоннель, что указал Ким. Если повезет, окажемся в бойлерной, прямо в подвале его дома. А там устроим рандеву.
– Если повезет, – кивнул я.
Я посмотрел на небо. За макушками деревьев показалось красное солнце. Перистые облака окрасились в ярко-алый цвет. Ветер слегка покачивал высокую траву, в которой стрекотали кузнечики.
– Хорошо, что ветер встречный, – шепнул Фил. – Что чувствуешь?
– Пока ничего, – ответил я. – Нужно подойти ближе.