Фабрика №22

Но и на этом они не остановились. Высшая каста правления единогласно приняла составной портрет личности нового гражданина, у которого не осталось шансов на критическое мышление. Он попросту не мог существовать в агрессивно-насильственной конструкции. Фабрики полностью исключали негативные реакции у нового рода людей. Они стали удобны, послушны, порядочны и организованы.

Символом нового мира стала пчела. Все носили их в виде брошек, заколок и драгоценных украшений.

«Теперь мы все единодушны и объединены общей идеей – жить хорошо и вечно!» – красовалось на вывесках и рекламных щитах всех стран.

Через несколько лет конвенция обещала полностью стереть территориальные границы и слиться всей цивилизацией в одном общем улье. Их оставят на время борьбы с паразитирующим человечеством, для удобства военной компании по зачистке сопротивляющихся недобитков.

Я проехал через весь город и свернул к двадцать второму району. Теперь к нему вела широкая, скоростная магистраль. Здесь построили международный аэропорт, соединив между собой все виды транспорта: воздушный, морской и сухопутный.

Фабрика-22 стала научно-культурным центром. Появились исследовательские лаборатории, институты трансплантологии, гостиницы, парки, музеи – вся инфраструктура для съезда ученых, профессоров и докторов наук, что работали на благо будущего мира.

Часть моего гетто в двадцать втором снесли, а часть оставили, предварительно огородив разрушенные кварталы высокими бетонными стенами. Я знал, что там остались люди прошлого. Их оставили там намеренно, для опытов и экспериментов. Когда фабрике требовался живой человек, они посылали туда гибрида, что хватал подопытного словно крысу и приносил на операционный стол.

Кварталы двадцать второго стали резервным фондом живого биоматериала. Все, кто не успел бежать в леса, остались здесь…

Я должен найти свою семью. Так и говорю себе каждое утро. Прошло уже достаточно времени, чтобы бросить поиски и сделать выводы. У нормальных людей так и случается. Жизнь планомерно двигает их от потери к новому смыслу. Но разве я нормальный?

У меня нет никакой надежды. Она давно покинула мою пустую душу. Мы с Карлом обыскали каждый угол этого проклятого города. Но никаких следов и зацепок из моей прошлой, счастливой, семейной жизни обнаружить так и не удалось. Проще было поверить в то, что её и вовсе никогда не существовало. Ни улыбок Сальмы, ни детского смеха, ни ароматных пирогов, ни Брайана, что растворялся в розовом облаке своих желаний, смотрел цветные сны и был счастлив.

Я погрузился во тьму и стал фанатичным психом, безголовым рыцарем, призраком, что давно умер на полях былых сражений, но был обречен в поисках самого себя, в своём далеком, беззаботном прошлом.

Моим врагом стало время. Оно стирало последние воспоминания…

Единственное, что хоть как-то подогревало мою душу – это вера в то, что мои девочки больше не часть этого обезумевшего мира, что отныне не принадлежит человеку.

Здесь нет любви, только мрак, хаос и беззаконие.

Я приехал в двадцать второй, как в последнее пристанище света и свободы, что было обнесено колючей проволокой, запаковано в толстостенный бетон и взято под охрану военными караулами. Тут ещё жил человек – опасный и хитрый зверь в мире абсолютов. Кто бы мог подумать, что мои родные пенаты, станут последним оплотом гомо сапиенса.

Я поставил автомобиль на парковку, взял рюкзак и отправился в сторону заграждений. Пройдя пешком несколько километров, я уткнулся в кордон военных, что охранял въезд в особо-охраняемую зону.

На воротах я прочитал надпись:

«Стой! Проход запрещен! Опасно! Зона временной резервации человека!»

Немного подумав, я развернулся и пошёл по тропинке, что вела в лесную чащу. В детстве я часто гулял в зеленом массиве, посреди берез и сосен. Нет, я вовсе не придавался природной медитации и не пытался излечить свою покалеченную душу соловьиными трелями. Мне просто хотелось побыть одному.

Я любил одиночество и тишину. Когда жизнь меня хорошенько подогревала, я сбегал в лес и выкидывал свою кипящую мозговою коробочку на грибные тропы. Дальше я садился под вековым дубом, слушал свист прохладного ветерка в своей пустой голове и бесполезно моргал.

Я не находил во всём этом никакого умиротворения, единения с природой, Богом, гармонии со вселенной и прочего бреда, связанного с чакрами или энергией «ци». Я просто выключал секундомер, что отсчитывал время моего затяжного прыжка на социальное дно и наслаждался мнимой, беззаботной свободой.

Так я мог просидеть час или два, находясь в полной прострации и безмятежности. Потом я вновь возвращался к своей маргинальной жизни, где требовались острые зубы, хладный расчет и много-много терпения.

В лесу меня ждал сюрприз. Над моей головой пролетел гибрид и сел на холме, в метрах пятидесяти от меня. Я спрятался за густым кустарником и замер. Сквозь листву я видел, что он смотрит в мою сторону. Тварь глубоко втягивала воздух и изучала меня. Так продолжалось около минуты. Потом он несколько раз взмахнул крыльями, оттолкнулся от земли и улетел.

Я пересек лес и вышел к заброшенным кварталам, оказавшись по другую сторону бетонных заграждений. Жизнь здесь остановилась. Дороги обросли травой, а дома покрылись черной плесенью.

Я шёл и слышал каждый свой шаг. Из-под моих ног взлетали птицы и кружили над моей головой, выдавая моё присутствие. Человеку здесь принято прятаться, скрываться и боятся. Вороны, голуби и воробьи считали меня наглецом.

Здесь ещё есть люди. Я чувствовал их страх, их голод, их боль и шёл прямиком в ад. Ноги сами привели меня к моей бывшей школе. Возле покосившегося окна мелькнул чей-то силуэт. Я снял рюкзак и достал свой карабин. Аккуратно подойдя к дверному проёму, я тихонько сказал в темноту:

– Я человек. Бывший коп. Ищу свою жену и дочь. У меня есть еда и вода. Могу поделиться. Выходите, держите руки на виду.

Я услышал шорох и ускоряющиеся шаги. Кто-то убежал. Я включил фонарик на карабине и медленно вошёл в здание.

– Тебе лучше уйти отсюда! – услышал я строгий голос.

Я повернулся на голос и осветил лестницу. На ней стоял пожилой мужчина в грязной одежде, он целился в меня из охотничьего ружья.

– Брось оружие! – услышал я за своей спиной.

В коридоре появился ещё один незнакомец, в правой руке у него был пистолет. Я медленно положил карабин у своих ног и поднял руки.

– Бросай рюкзак и уходи! Руки держи за головой! – крикнули мне.

– Оставь его Флойд! Пусть уходит! Мы не мародеры! Алан не одобрит! – сказал пожилой.

– Нет! Посмотри на него! У него полный мешок провианта! Новый карабин! Наверняка есть антибиотики! Я всё заберу Джон, мне плевать!

– Тогда тебе придётся убить меня, – сказал я Флойду. – Потому что я вернусь за всем, что оставлю здесь. За забором меня ждёт машина. В ней винтовка с ночной оптикой и куча патронов. Вы начнете войну, в которой не выживите.

Флойд приблизился ко мне.

– Думаешь я не смогу тебя застрелить? – спросил он, выпячивая подбородок.

– Думаешь я один? – задал я встречный вопрос. – В рюкзаке лежит радиостанция. Мои люди знают где я и придут за мной. Вам некуда бежать.

– Убери пистолет Флойд, не дури! – крикнул ему старик. – У нас и так достаточно проблем!

Флойд занервничал. Он был напуган, хоть и пытался это скрыть. В конце концов он опустил свой пистолет и сказал:

– Пожалуйста, у тебя есть лекарства? – сменил он тон. – У нас больная женщина. Поймала какую-то инфекцию.

Я поднял свой карабин с земли и повесил его на плечо за ремень. Потом открыл рюкзак и кинул ему аптечку:

– Забирай всю. Вода нужна? Сухпоёк?

– Да! – подбежал старик, убрав ружьё за спину.

Я выложил воду и несколько коробок с консервами.

– Сколько у вас человек? Кто старший? – спросил я, пока Джон и Флойд радостно собирали провиант.

– Нас восемь, – сказал Джон. – Старший у нас Алан они ушли за… – Флойд пихнул Джона в плечо и грозно на него посмотрел.

– Не трепись! – добавил он, пряча от меня глаза.

– Ладно, – сказал я, покосившись на Флойда и достал фотографию Сальмы. – Я ищу эту девушку. Не видели её здесь?

Джон взял фотографию и внимательно на неё посмотрел.

– Это… Это же Сальма! – удивленно воскликнул он.

Какая-то непонятная сила кинула меня на старика. Я схватил его за воротник куртки и прорычал:

– Где она?! Где?! Слышишь?!

Старикан испугался и вытаращил на меня свои глаза. Я тряханул его за воротник так, что из его рук выпали коробки с тушенкой.

Флойд подскочил ко мне и схватил за руку:

– Эй! Отцепись от него!

Я схватил карабин за цевьё и двинул ему прикладом в голову. Флойд отлетел назад. Старика я повалил на землю и уткнул ствол карабина ему в грудь.

– Где?! – снова рявкнул я.

– Ты чего?! С ума сошёл?! Я не знаю где она! – шипел старикан. – Я просто знал её когда-то, она работала в магазине! Ты… Ты Брайан?! Брайан?! Я знаю тебя!

Я убрал оружие и сел на землю в отчаянии. Надежда, что возгорелась внезапным пламенем в моей голове, быстро угасла словно спичка на ветру.

– Да, Брайан, – тихо ответил я. – А ты кто?

Старик тяжело встал и подошёл к Флойду. Он помог ему подняться, а после осторожно сделал шаг в мою сторону и отдал фотографию.

– Я помню тебя, – сказал Джон. – И твою прекрасную девушку тоже. И ваш магазин. Ты… Ты был хорошим парнем, Брайан. А вот твой отец редкостное дерьмо. Я вёл уроки литературы в этой школе. Ты был моим учеником.

Я посмотрел на Джона.

– Я не помню тебя, – качнул я головой. – И не хочу помнить.

– Понимаю, – кивнул Джон. – У тебя было тяжелое детство…

– Слушай, Джон, не надо мне этого, хорошо? И твоей ностальгии, и всех этих воспоминаний. Мне плевать на всё это. И на тебя плевать и на этого придурка, – сказал я показав на Флойда, что потирал шишку на своем лбу. – Я ищу свою жену и только. Просто покажите мне своих людей и я уйду.

– Хрен тебе! – завизжал Флойд. – Джон даже не думай никого показывать этому психу!

– Тогда я сам посмотрю, – ответил я. – Где вы их держите? В котельной?

– Только попробуй! – засуетился Флойд и полез за пистолетом.

Я быстро вскинул карабин, включил лазерный целеуказатель и навел красную точку прямо на его шишку:

– Мне терять нечего, – холодно сказал я. – Мне уже приходилось убивать. Никаких моральных терзаний не испытываю. Сплю крепко. Показывай или сдохнешь.

– Брайан, убери оружие, – сказал Джон. – Я покажу. Там нет твоей жены.

– Джон не вздумай! – кричал Флойд.

– Флойд, – повернулся к нему старик. – Брайан опасный человек для нас. Но я знаю его. Он не причинит нам зла, если убедится, что здесь нет его жены. Он просто уйдет и все.

– Джон! – не унимался Флойд.

– Идём Брайан, – сказал Джон и пошёл в сторону лестницы.

Я подошёл к Флойду и забрал у него пистолет. Мы поднялись на второй этаж и прошли в угол здания. Там, в небольшой комнате, при свете свечей сидела девушка с тяжелым, усталым лицом, а вокруг неё спали дети…

Их было трое. Один мальчик, две девочки. Девочки были примерного одного возраста, мальчик выглядел чуть постарше.

Девушка произнесла хриплым голосом:

– Это кто?

Я повернулся к Флойду и вернул ему пистолет. Потом снял рюкзак и оставил им остатки воды и еды.

– Ну? Убедился? – спросил меня Флойд. – Теперь можешь рассказать военным, где мы прячем детей. Или продай нас абсолютам. Это будет куда выгоднее.

– Почему вы не ушли в лесной лагерь? – спросил я у Джона.

– Как? – развел руками Джон. – С больной девушкой и тремя детьми? Территория оцеплена. Каждую ночь здесь ходят патрули, а в лесу нас тут же выследят гибриды!

– А как ты прошёл военный кордон и лес? – нахмурился Флойд. – Ты что их разведчик? Никто из людей не может выйти отсюда живым. Как ты сделал это? Кто ты такой?!

– Брайан, если вы можете нам помочь, помогите, прошу вас… – произнес Джон. – Алан и Джессика каждый день рискуют жизнью в поисках еды и путей выхода. Они уходят утром и возвращаются вечером. Здесь есть люди, но никто из них не знает, что у нас дети. За ребенка можно получить пропуск в новый мир… Среди нас очень много предателей, мы боимся, если вы можете нам помочь, то…

– Кого ты просишь об этом, Джон?! – не унимался Флойд. – Этого психа нужно было застрелить ещё при входе! А теперь он все знает о нас! Как он поможет нам?! Как ты можешь доверять первому встречному?! Ты нас всех угробил сегодня! Нам нужно искать новое убежище! Он вернётся сюда со своими дружками и заберет детей, чтобы спасти свою шкуру!

– Заткнитесь! – не выдержал я. – Никому вы не нужны. Ни вы, ни ваши проблемы.

Я посмотрел на растерянного Джона, развернулся и вышел из школы.

Солнце клонилось к закату. Мне нужно было искать ночлег. Все пригодные для жизни дома и здания, были заняты мелкими группами людей, что сплотились для выживания и не ждали чужаков.

Мне хотелось вернуться в свой магазин, что давно стал вороньим гнездом. Но увидев заколоченные досками окна и забаррикадированные двери, я понял, что бывший дом моего сердца оккупирован неизвестными и скорее всего вооруженными людьми.

Тогда я пошёл на окраину квартала, где на опасной границе с лесом, стоял обжитый вагончик Рико, в котором я когда-то провёл несколько бессонных ночей, в любовных терзаниях.

Солнце уже давно спряталось за горизонт. Вокруг нарастала мрачная и давящая тишина. Теперь я слышал не только свои шаги, но и прерывистое дыхание. Я подошёл к вагончику Рико и прислушался: есть ли кто-нибудь внутри? Так ничего и не услышав, я снял карабин с предохранителя и аккуратно тронул дверную ручку – дверь со скрипом отворилась.

– Кто здесь?! – услышал я изнутри знакомый голос. – Я вооружен!

– Рико? – удивлённо спросил я. – Рико, это ты?

– Да…

– Это Брайан! Я захожу! Убери оружие! Слышишь?

Я сделал шаг и увидел испуганное лицо своего друга, что стоял внутри и сжимал трясущейся рукой кухонный нож.

– Брайан, – произнес Рико с облегчением. – Напугал…

Мы поздоровались без особых эмоций. Рико плохо выглядел. Лицо его было грязное и небритое. В вагончике было много мусора и остатков разлагающейся еды. Он тут же упал на рваный матрас и безразлично сложил руки за головой.

– Что ты делаешь здесь? – удивленно спросил я. – Ты же работал на фабрику.

– И что? – ответил Рико смотря в потолок.

– Ты же мог перейти в абсолют!

– Мог, – равнодушно произнес Рико. – А зачем?

Я осмотрелся вокруг, взял стул с поломанной спинкой, скинул с него остатки китайской, быстрозаварной лапши и сел, положив карабин на колени.

– А ты хочешь вечно жить? – спросил меня Рико, мельком взглянув на меня своими серыми, печальными глазами.

– Ну да, – усмехнулся я. – Стать бессмертным и каждый вечер думать, чем себя занять. Так себе перспектива.

– А я точно знаю, что хочу сдохнуть каждый вечер, – бросил Рико.

Я отвернулся. Разговор не клеился. Рико снова потерял себя. Он доживал остаток своей жизни, без всякой цели и пресловутой надежды. Просто ждал, когда за ним придут.

– Я переночую у тебя сегодня? – спросил я.

Рико бессмысленно пожал плечами.

– Как Сальма? – спросил он. – Всё еще ищешь?

– Да, – ответил я.

– Не сдаешься значит, – продолжил Рико. – А если она стала абсолютом? Живет себе где-нибудь в новом доме, с новым мужем? Может она просто ушла от тебя навсегда?

Я опустил глаза и посмотрел себе под ноги.

– Не знаю, – ответил я. – Если она счастлива, почему нет?

– Тогда чего не бросить всё это? – спросил он.

– А если ей нужна помощь?

Рико промолчал. Потом он приподнялся на локте и внимательно на меня посмотрел.

– Убей меня, Брайан, – вдруг сказал он. – Можешь?

– У тебя чердак съехал, кучерявый, – ответил я.

Рико вновь лёг.

– Знаешь, чего я боюсь? – спросил он. – Стать этим мутантом с крыльями. Они кричат в лесу каждую ночь. А потом я слышу, как кричат люди. Они хватают их и тащат на фабрику. Или отдают в руки военных. Из нас делают гибридов, Брайан. Никто из наших не перешёл в абсолют. Мы здесь для другого. Я не хочу быть монстром, понимаешь?

– Я не буду тебя убивать, Рико и не проси, – коротко ответил я. – Но могу помочь перебраться в лес, к нашим. Будешь жить как человек. Только сражайся.

Рико ничего не ответил и ненадолго затих.

– А знаешь, что в груди у абсолютов вместа сердца? – вновь спросил он. – Насос. Я видел на фабрике. Такая коробочка с клапанами. Они вставляют её в последнюю очередь, включают и абсолют открывает глаза, как кукла. Первое, что видят новые люди – это надпись на потолке:

«Добро пожаловать в вечность!»

– А потом звучат искусственные аплодисменты…

– И что? – спросил я.

– Трогательно, правда? – продолжил Рико. – Вот только я ни разу не увидел, чтобы абсолют заплакал. Они пытаются, подносят руки к глазам, смеются, часто моргают, а слез нет. Потому что всё это – ненастоящее. Их вечная жизнь и насосы вместо сердца. Я не хочу насос, Брайан.

– Я тоже, – согласился я.

– А потом мне сказали, что завтра моя очередь. Знаешь, как это происходит? Тебя закатывают в первый цех и вводят наркоз. Далее автомат вскрывает твою черепушку и вырывает мозг вместе с позвонком. Как будто рыбный хребет вытаскивает. Тело отправляют в цех переработки, где его дербанят на органы, материалы и перерабатывают. Мозг сканируется и отправляется туда же. Подвозится пустое тело, ставится на сборочную линию и тебя везут по цехам. В каждом цеху добавляют, что-то новое. Скелет, нервную систему, вставляют новый мозг, органы, всё это соединяется лазерной спайкой, заливается раствор, запускается насос и абсолют готов. У них это называется конвейер жизни. Там жутко воняет, кстати. Какой-то жжёной резиной. Только ты всего этого не увидишь. Закрываешь глаза – оператор, что вводит наркоз, открываешь, сначала надпись, а потом снова оператор. А вся эта скотобойня останется за пределами памяти.

– Жил бы дальше, – пробурчал я. – Нашёл бы себе девушку, женился. Создал бы семью. Не об этом ты мечтал, когда сидел в тюрьме? Теперь только завоняешся в своём клоповнике.

– Иногда привозили детей, – продолжил свой рассказ Рико, как будто не услышав мои слова. – Они были напуганы. Родители отдавали их оператору и шли в конец сборочной линии. Как правило, все они уже были абсолютами. Держали в руках цветы, игрушки, подарки, и ждали, когда с конвейера вывезут их нового ребенка. Я видел, как убивают детей. Это жестоко. Их новые глаза словно теряли смысл. Становились похожими на пуговицы. Блеклые и безжизненные. Никто из них больше не улыбался. Эти дети больше никогда не смогут любить.

Рико приподнялся и сел.

– Но больше всего меня поразило, что родители стали давать им новые имена. Выбирали всякие таланты, меняли черты лица, даже цвет глаз могли изменить! И так радовались… Выйдет из последнего цеха новый ребенок, а они у него спрашивают что-нибудь на иностранном языке. И тот отвечает, словно робот. А эти радуются… В ладоши хлопают. Брайан? Ты спрашиваешь меня почему я не перешёл в абсолют? Почему не создал семью?

Я поднял свои глаза на Рико.

– А как я буду любить без сердца? Инженеры фабрики изобрели бесшумный насос. У них был праздник, потому что новое искусственное сердце больше не стучит. Каждый желающий, за деньги, может его поменять и проапгрейдить. В этом мире больше нет любви, Брайан. Только бесшумный насос, последнего поколения, бьётся в груди вместо сердца. Он качает раствор вместо крови к щитовидке, что теперь называется «Зоной эмоционального контроля». Эмоциональный генератор выделяет только те ферменты, за которые ты заплатил. Хочешь любить? Плати. Хочешь быть счастливым, энергичным, радостным? Плати. Скоро они всё закроют для тех, кто беден. Весь мир будет работать на своё тело. Ты когда-нибудь брал кредит, чтобы почувствовать оргазм?

Я усмехнулся. Рико раскрывал мне подробности, о которых я не знал. Он увидел всю кухню изнутри и понял, что ждёт новых людей в их вечной жизни.

– Они даже убить себя не смогут, – закончил Рико. – Так и будут работать до полного износа. А если ты ценный сотрудник, тебя ещё раз обслужат. Заменят раствор, поменяют изношенные детали и вперёд, отрабатывать свой кредит.

Рико вновь упал на матрас и заложил руки за голову. Я молчал, не зная, что сказать.

– Мир сходит с ума, – сказал он, зевая. – Абсолюты покоряют космос! Абсолюты забрались на вершину Эвереста! Абсолют и кругосветное путешествие! Новый рекорд, по бегу и прыжку в длину установил новый абсолют! Ты слышал их новую музыку? Она безжизненна. Они запретили рок. А ты говоришь, что у меня чердак съехал…

– Он у всех понемногу съезжает, – добавил я. – Но зачем умирать просто так? Ведь можно сражаться. За любовь и мир, который мы знали. Рико! Самое время умереть ради дела!

Рико махнул рукой.

– В старом мире мне тоже не нашлось места, а новый я и знать не хочу, – ответил он и отвернулся к стене. – Думаешь у нас есть шансы?

– Если подыхать в вагончике, то нет, – ответил я.

– Я уже проявил как-то раз характер, – тихо сказал Рико. – Хреново всё это кончилось…

Я потер уставшие глаза и решил немного отдохнуть. Взял ещё один матрас, кинул его в угол, обнял свой карабин и не заметил, как уснул.

Мне снился дом. Я вышел на террасу и ко мне подбежал Пончик. Он лизал мне руки и радостно махал хвостом. Сальма сидела на газонной траве и поливала цветы из синей лейки.

Я подошёл к ней и спросил:

– Ты как?

Она ничего не ответила. Мне захотелось подойти ближе, но я не смог. Стоял на расстоянии трёх шагов и не мог пошевелиться. А Сальма как будто не видела меня. Продолжала поливать цветы и что-то тихо напевала.

Вдруг я почувствовал холод. Меня обдало холодным сквозным ветром. Пончик заскулил, прижался к траве и как-то странно засопел, словно стал задыхаться. Вместе с холодом я услышал нарастающий свист.

Сальма резко повернулась ко мне и произнесла:

– Проснись. Слышишь? Проснись! Брайан, помоги мне! Проснись! Проснись! Проснись!

Я открыл глаза. Надо мной стоял гибрид. Дверь вагончика была открыта и болталась на ветру. Рико вжался в угол и дрожал.

– Брайан! Брайан! – кричал он. – Проснись!

– Я не сплю, – сказал я тихо, пытаясь рукой нащупать своё оружие.

Гибрид наклонился ко мне и втянул в себя воздух с шипящим звуком. Он смотрел на меня своими желто-зелеными глазами и не моргал. В своей лапе он сжимал мой карабин. Потом он медленно повернулся к Рико и сделал шаг к нему.

– Брайан, – зашептал Рико сдавленным голосом.

Я встал, стараясь не делать резких движений, зашёл за спину гибриду и взял нож со стола. Гибрид меня проигнорировал. Он смотрел на Рико и стоял перед ним без движений.

Я понял, что больше медлить нельзя. Завел руку назад, прыгнул и со всей силы вонзил нож ему в голову. Я целился в шею, но попал в затылок. Нож вошёл по самую рукоять. Тварь истошно заорала, развернулась и, протаранив меня всем своим телом, выбежала на улицу, вынеся вместе с собою дверь. Я схватил свой рюкзак, потом подобрал упавший карабин и бросился за ней.

Гибрид пробежал несколько метров, упал на землю и задёргался. За спиной я услышал хлопки размашистых крыльев и громкий, звериный рык. Обернувшись, я увидел, как ещё один гибрид приземлился на вагончик.

Он посмотрел сначала на своего корчащегося соратника, потом на меня, спрыгнул на землю и хотел войти в вагончик. Едва он повернулся ко мне спиной, я вскинул карабин, прицелился и высадил в него автоматную очередь. Ещё один гибрид истошно заорал, обмяк и упал прямо на пороге берлоги Рико.

Я почувствовал, как бьется моё сердце. Виски пульсировали, а пальцы подрагивали. В лесу, метрах в ста от нас взвыла сигнально-осветительная ракета. Я услышал переговоры военных. Они шли к нам.

– Рико! – крикнул я. – Уходим отсюда! Уходим сейчас же!

Из вагончика выскочил ошалевший Рико. Он споткнулся об гибрида, упал на него сверху и закричал от страха. Я подбежал к нему, помог подняться и потащил в сторону кварталов.

– Почему они не трогают тебя? – спросил Рико. – Ты что один из них?

– Я не знаю, – ответил я. – Это всё эксперимент ученого. Мне вкололи какую-то муть.

– Тогда тебе очень повезло с этим! – сказал Рико. – Похоже они считают тебя своим.

Мы шли пригнувшись, по краю тротуара. Впереди нас была школа. Я хотел вывести Рико в противоположную сторону леса, откуда и пришёл сам. За нами шли военные. Они что-то кричали и освещали прожекторами темные закоулки.

– Я стал чувствовать людей Рико, – сказал я. – Как-то по-особенному, на расстоянии. Чувствую их страх, боль, все переживания.

Рико с тревогой на меня посмотрел.

– В тебе точно есть что-то от них, – ответил он. – Будь аккуратен, следи за собой. Куда мы идём?

– В лес. Там наши. Не бойся, я тебя вытащу.

Мы перелезли через небольшое ограждение и оказались во дворе школы. Я посмотрел на второй этаж. Там, за толстой серой стеной, страдали от страха и бессилия дети. Они прижались к девушке, что боялась больше них. Их разбудили крики и выстрелы.

Я зажмурил глаза и пошёл вперед.

– Брайан, – шепнул мне Рико. – Опять…

Я увидел, как гибрид пролетел над нашими головами и сел на крыше третьего этажа. Потом он вцепился когтями в стену здания и пролез в открытое окно вниз головой.

Я посмотрел на Рико и тяжело вздохнул.

– Чего он туда полез? – шепнул Рико. – Неужели нас не увидел?

– Увидел. У них зрение хищников. Всё они прекрасно видят, и днём, и ночью, – ответил я.

– Тогда чего?

– Там дети, Рико, – ответил я, сплюнув на землю. – Они в приоритете для него.

– Дети?! – переспросил он. – Тогда… Брайан! Давай спасём их!

– Ты уже герой, Рико? А час назад просил застрелить себя, – ответил я.

– На хрен мне жить, Брайан, если я пройду мимо? – спросил Рико, вытащив из кармана складной нож.

– Как я выведу всю эту толпу?! – возмутился я. – Там четыре человека, больная девка и три ребенка! Вдвоём мы скроемся! Уходить надо прямо сейчас! Куда ты пошёл, кучерявый?!

Рико недослушал и опрометью побежал ко входу. Я выругался, включил фонарь и зашёл следом. Наверху я услышал женские крики и несколько выстрелов. Потом услышал разрывной крик гибрида. Стены как будто задрожали и раскатились жутким эхом.

Я стиснул зубы и аккуратно поднимался наверх, держа карабин перед собой. Ступенька, за ступенькой я поднялся и увидел раненого Флойда. Он лежал в коридоре. Его живот был вспорот, он шевелил губами и пытался что-то мне сказать.

Я осветил коридор. Перед дверью стоял Рико и махал мне рукой. Я вновь услышал крик, на этот раз мужской. Потом закричали дети. Рико забежал во внутрь…

Я забежал следом, и увидел, как Рико попытался сделать то, что сделал я. Он размахнулся и хотел вонзить нож в затылок стоящему посреди комнаты гибриду. Гибрид резко развернулся и снёс его рукой одним движением. Рико вскрикнул, ударился об стену и упал. Рядом с ним лежал мужчина, его грудная клетка была разодрана. Перед гибридом были дети, две девушки накрыли их собой и лежали не двигаясь.

Гибрид снова мельком взглянул на меня и отвернулся, потянувшись за детьми. Я вскинул карабин и короткой очередью пустил его мозги по стене.

– Вставайте, быстро! – крикнул я девушкам и детям. – Где ваш старик, Джон?!

– Убежал, – ответила девушка с темными волосами. – Смылся старый подонок. Сара, ты сможешь идти?

– Да, – ответила больная девушка. – Мне немного легче. Флойд нашёл лекарства. Где он?

– Убит, – ответил я и потрогал пульс на шее у мужчины, что лежал рядом с Рико. – Этот тоже.

– Алан, господи, нет! – взвыла Сара. – Джесси, Алан тоже погиб!

– Я вижу! – ответила она. – Нам нужно идти с ними. Дайте нам минуту собрать детей?

– Не дам, – ответил я. – Рико! Ты чего лежишь?

Рико поднял на меня свои серые глаза и убрал руку с живота. Там была кровь. Подняв его футболку, я увидел глубокие порезы от когтей гибрида. Забрав аптечку, я достал бинты и перевязал своего друга.

– Идти сможешь? – спросил я.

Рико кивнул. Лицо его стало бледным и слабым. Джессика и Сара собрали вещи детей в рюкзаки. Мальчик и две девочки выглядели совершенно потерянными.

– Идете за нами, след в след, – обратился я к девушкам. – Я выведу вас в лес. Там мы пойдем в лесной лагерь. В нём вам помогут. По пути не разговаривать. Во всём слушаться меня. Остановился я, остановились вы. Следите за детьми! Если я скажу бежать, значит бежим. Кто отстанет – умрёт. Я ни за кем не вернусь. Если я говорю лечь и заткнуться, значит легли и заткнулись. В грязь, в болото, в лужу, куда угодно – легли и заткнулись. Всё понятно?

– Да! – сказала Джессика. – Мы всё сделаем. Всё что вы скажите.

– Хотите выжить? Не отставайте, – добавил я.

Сара безотрывно смотрела на меня и не знала, что ответить. Рико держался за живот. Джессика вколола ему обезболивающее.

Мы вышли из школы. Я прислушался. Военные шарили в соседнем доме. Я повернул в сторону леса и побежал легким бегом, подталкивая Рико в спину.

– Бежим Софи, – услышал я позади голос Джессики. – Итан, следи за Хлоей, помогай ей! Сара, держись за меня!

Я вновь услышал выстрел позади. Это был выстрел из ружья.

– Это вам за Флойда, мерзавцы! – следом прозвучал ещё один выстрел.

– Слышали? – обратился я к девушкам на бегу. – Кажется Джон снова воспрял духом.

Потом я услышал автоматную очередь и шум военных, что собрались вокруг школы.

Больше я ничего не слышал. Я бежал. Бежал от себя, от этой жизни, от этой боли. Мы забежали в лес. Дети были обессилены, они задыхались. Рико жадно глотал воздух и еле стоял на ногах. Сара повисла на шее Джессики и с трудом перебирала ногами.

– Брайан, – сказал Рико. – Я не могу. Оставь меня и уходи. Прошу тебя, спаси детей. Приведи их в лагерь. Сделай это, братишка.

Я подошёл к Рико и положил его руку на свои плечи.

– Дальше идём пешком. Но идём быстро. Нам нужно выйти из городской черты. Обопрись об меня, Рико. Просто двигай ногами, как сможешь. Держись, ты выживешь.

Мы пошли. Каждая минута казалась бесконечностью. Я шёл, переступая через сухие ветки, стволы деревьев, проходил ухабы, овраги, высохшие болота, шёл и оглядывался по сторонам, в ожидании, что вот сейчас, в этот момент, наш побег прекратится, нас окружат крылатые твари и пустят на корм фабрике абсолютов. Я вздрагивал от каждого внезапного шума. Крутил головой во все стороны. Шёл и боялся остановится.

Рико уже практически повис на моей шее. Он обессилил и не открывал глаза. На моей ноге была его кровь. Сара стала отставать. Джессика подгоняла детей, периодически брала их на руки и несла.

Не знаю сколько мы прошли. До лагеря было ещё очень далеко. Я перешёл загородное шоссе и решил сделать привал. Джессика посадила детей рядом со мной и ушла за Сарой.

Рико лёг на землю и не двигался.

– Ты как? – спросил я у него.

Он открыл глаза и посмотрел на небо.

– Я всё, Брайан, – шепнул он.

Я открыл флягу с водой и намочил его губы. Взял пульс на шее – он был очень слаб. Джессика привела Сару и села рядом с детьми. Для разговоров сил не было. Все тяжело дышали.

Я посмотрел на изнеможенных детей, еле живую Сару, ослабевшую Джессику и достал радиостанцию из рюкзака.