– Здравствуйте Пётр. Давайте я помогу раздеться. Коля, а ты иди снимай пока его, устал же.
Николай Николаевич в ответ лишь махнул рукой.
Елена Николаевна помогла снять Петру верхнюю одежду и проводила его в ванную комнату.
– Большое банное вот, – она положила на стиральную машину аккуратно сложенное чистое ароматное махровое полотенце. – Вам стоять тяжело будет в ванне, так присядьте вот на эту специальную скамейку. Сейчас чистое белье вам принесу и пакет чтобы ногу перебинтованную не намочить.
– Елена Николаевна, большое вам спасибо.
Квартирка из двух комнат была опрятной и уютной. В большой комнате, если конечно можно её назвать большой, стоял старенький сервант с закруглёнными боками. В серванте на полках разложены тряпочные салфетки с вышивкой. Уголки салфеток были специально чуть спущены со стеклянных полок так, чтобы их было видно. На верхней полке аккуратно расставлены чашки на блюдцах, серебряные подстаканники без стаканов, гранёные рюмки-лафитники, маленький пузатый хрустальный графин с пробкой-шариком, и несколько фарфоровых статуэток. На нижней полке составлена небольшая стопка тарелок столовых и глубоких, рядом супница с крышкой с ручкой – набалдашником в виде цыплёнка.
Около серванта, прижавшись к друг-другу подлокотниками стояли два кресла, с тёмно-зелёной матерчатой обивкой. Напротив кресел телевизор. На телевизоре часы с циферблатом изумрудного цвета в толстом хрустальном обрамлении. У другой стенки – книжный шкаф.
Во второй комнате стояла кровать и бельевой шкаф. Над кроватью в одной большой рамке висели семейные фотографии.
Пётр оделся во все чистое приготовленное хозяйкой. Из ванной комнаты прихрамывая, вышел Николай Николаевич. На нем была фланелевая рубашка в клетку заправленная в старенькие синие спортивные брюки.
– Мужчины, прошу к столу! – позвала Елена Николаевна.
Кухня была крохотной и уютной. Кухонный столик накрыт белой льняной скатертью. За столом могли поместится только три человека.
– Видите, Пётр как у нас удобно, с любой табуретки, не вставая можно дотянуться до раковины или газовой плиты, – рассмеялась Елена Николаевна, наливая по тарелкам борщ. На плите вкусно шкварчала рыба.
– Не переживай Петро, пока ты мылся я твой мотоцикл к фонарному столбу цепью с замком привязал, – успокоил Петра Николай Николаевич, заметив, что он посматривает в окно.
– Продам я его. Мотоциклы это не моё. Это уж точно.
– Ты Петро позвонил кому надо?
– Да, спасибо большое. Всем позвонил. Жена не так сильно уже волнуется и с работы не уволят.
– Ну и молодец! Петро, наливай всем, – задорно произнёс Николай Николаевич.
Пётр открыл поставленную на столе бутылку водки и наполнил три рюмки, поднял свою и встал.
– Дорогие Николай Николаевич и Елена Николаевна. Мне такая мысль пришла, что за одни сутки у меня появились родные люди. Оказывается, так бывает. Если бы не Николай Николаевич, что бы я делал? Не знаю. Он не побоялся ночью в сопках подойти к незнакомцу и помочь ему. Да не просто помочь, а пол суток толкать по сопкам мотоцикл вместе со мной. Слова «не побоялся» не применима к Николаю Николаевичу. Он ничего не боится – он всю войну прошёл. Сильные вы. Ваше поколение сильное. И вам Елена Николаевна огромное спасибо за приём, заботу вашу. Я вас очень благодарю и желаю вам долгих-долгих лет жизни. И ещё, если вы не против, то я очень хочу познакомить с вами мою жену. За вас Николай Николаевич и Елена Николаевна! – Пётр залпом выпил рюмку.
Елена Николаевна пригубила и поставила рюмку на стол. Николай Николаевич выпил половину. Все принялись за борщ.
– Какой же у вас вкуснейший борщ, Елена Николаевна!
– Ты ещё пельмени наши не пробовал. А вареники с черникой какие готовит! – добавил Николай Николаевич.
– Петенька, конечно приезжайте с женой, – улыбаясь сказала Елена Николаевна.
– Представляете, – посмеиваясь начал Пётр, – смотрю, а сквозь туман, ночью, в сопках, появилась светящая точка. Точка прыгала из стороны в сторону и приближалась ко мне. Воспринималось мистически. Вспомнился Конан Дойль со его «Собакой Баскервилей». Я тогда начал быстро соображать: кому надо было собаку в глухих северных местах выпускать и как мне от неё упрыгать на одной ноге. Подумал, что никак не упрыгать и остался сидеть на своём камне.
– Вот Коля, ходишь по темноте – людей пугаешь! – шутя сказала Елена Николаевна. – Давайте ваши тарелки, сейчас второе будет.
Пошёл разговор о жизни. Засиделись до поздна.
– Мужчины, пора отдыхать. Вы уже вторые сутки не спите.
Петру постелили в большой комнате. Он заснул, едва коснувшись головой подушки.
***
Утреннее осеннее солнце пробивалось через задёрнутые занавески. Из кухни шёл уютный аромат готовившегося завтрака, на плите засвистел чайник.
Пётр открыл глаза и посмотрел поверх телевизора на часы. Почти одиннадцать. Он так никогда поздно не позволял себе вставать. Боль в ноге утихла. Он встал, собрал постель и прошёл в ванную комнату. Приведя себя в порядок, вышел на кухню. Николай Николаевич сидел за столом, а Елена Николаевна стояла около плиты.
– Всем доброе утро! – улыбаясь, сказал Пётр.
– Доброе утро Петенька, – Елена Николаевна, переворачивая на сковородке сырники. – Как ты себя чувствуешь?
– Петро, утро доброе! Как спалось? – спросил Николай Николаевич, размешивая сахар в чашке чая.
– Спасибо, хорошо. Спал как младенец.
Пётр посмотрел под окно и с его лица сошла улыбка.
– Как же это так? Что же вы Николай Николаевич мне ничего об этом не сказали? Он ваш?! Да?! Ну как же так! И вы меня тащили с мотоциклом!
Под окном стоял снятый протез. Протез до колена.
– Петро, ты присядь. Да не осуждай ты себя. Да, моя культя, – улыбнулся он. – Если бы я тебе сказал про протез, то ты бы точно никуда не пошёл. А оставить тебя там я тебя я бы не смог.
Пётр не шевелясь сидел за столом.
– Давай-ка лучше пить чай с сырничками. Горячие!
Они пили чай из стаканов с подстаканниками, вспоминали, шутили. Петру пора было уезжать. На работе он договорился о машине. Елена Николаевна зашила и высушила его одежду. Пётр оделся.
– Дорогие мои! Можно я вас обниму?
Елена Николаевна заплакала.
– Звоните и приезжайте с женой. Когда хотите приезжайте.
– Да, Петро, давай с женой вместе приезжайте. Мы пельмени приготовим.