Дай мне лишь посмотреть на тебя пару секунд, самоубийца чертов. Ты даже представить не можешь, как сильно влип только что. Даже не надейся на спокойную жизнь. Такой страшной судьбы я еще никому не приписывал. В детстве ты был похищен семьей педофилов и провел шесть месяцев в их подвале. Члены семьи каждый день пользовались тобой несколько раз, заставляя поедать продукты своей жизнедеятельности и лишая солнечного света. В конечном итоге тебя спасло только то, что они решили произвести массовый суицид, забрызгав тебя своей кровью и обрекая торчать в подвале с их мертвыми телами еще пару недель, в течение которых ты выжил, лишь став каннибалом и падальщиком, обглодав их трупы до костей. Приятных сновидений, дорогой друг.

Победитель презрительно взглянул на меня сверху вниз, наблюдая искаженное болью лицо с кровоподтеками и слушая мой слабый стон. Я так понимаю, ему не очень понравился тот факт, что я переспал совсем недавно с его сестрой, после чего выгнал ее, переписав память. Он, видимо, еще не в курсе, что у той девушки не осталось никаких сожалений и воспоминаний о произошедшем.

– Она не только находилась в этой комнате, – сквозь боль процедил я. – Еще и получила здесь невероятное удовольствие.

Это стоило мне удара пяткой прямо в челюсть. Боль была настолько сильная, что конечности задергались в нервной конвульсии, я с трудом сохранил сознание. Сказать теперь точно ничего не выйдет, часть лица онемела и опухла. После этого действия нападающий плюнул на меня как последняя свинья и быстро зашагал прочь. Черт, как же больно, я таких ран никогда в жизни не получал. Доигрался в бога. Как обидно, что тебя может побить кто угодно, даже если после этого его жизнь будет окончательно и бесповоротно разрушена. И все же ничего удивительного. Я вел себя слишком вызывающе и дерзко последние дни, это обязано было случиться. Неужели соседи все еще смотрят на меня? Что, никогда избиения не видели? Интересно им, блин. Пусть катятся к чертям.

Я с трудом поднял руку вверх, показывая средний палец собравшимся и давая понять, что мне не доставляют удовольствия наблюдатели. Так, надо полежать еще пару минут, встать, закрыть дверь и… что-то сделать. Как же плохо. Даже не из-за ран, они заживут, скорее в эмоциональном плане. Этот вторженец был полностью прав в своем гневе. Я позволил себе столь многое, преступил закон, разрушил вчера десятки жизней, грублю всем, избиваю. Я быстро скатываюсь в пропасть и уже никогда не смогу выбраться из нее, если не остановлюсь. Я ведь не всегда был таким. Такая ирония. Если бы ты только знал, с чего началось мое движение по пути мизантропа… а чего ждать? Давай расскажу. Мне все равно нечем заняться, пока я лежу на полу оплеванный и в крови. Хоть время скоротаю, вспоминая те времена, когда я еще жил в этой комнате не один.

В общем и целом, мечты о Швеции, которые я вынашивал долгое время, живя в приюте, оказались очень быстро развеяны суровым ветром реальности. Как выяснилось, им там не особо нужен молодой агрессивный парень с умением забираться в чужие мозги. Не обнаружив такой вакансии в стране мечты, я начал перебиваться как мог, используя способности исключительно с целью выживания. Пудрил мозги всяким продавцам, вынуждая давать мне еду, а сам за это наполнял их память приятными моментами, чувствуя себя виноватым за воровство, если это можно так назвать. Пятнадцатилетний ребенок, сама невинность. Даже в мыслях не было навредить кому-то, нагрубить, обидеть. Да, я убил своих родителей к тому времени, но каким-то образом не свернул на кривую дорогу, остался хорошим парнем. Шли годы, даже с невероятными возможностями я страдал от жизни, вынужденный кочевать с места на место, искать пропитание, занятие, свое место в жизни, встречаясь с совсем разными людьми, одни хуже других. Не знаю почему, но мне в основном попадались отвратные люди. Они были неприятными, грубыми, властными. Может это мне так не везло, или я просто больше обращаю внимание на плохое, но что-то подсказывает, что на самом деле просто большинство людей неприятные. Говорят друг другу плохие вещи, вечно стараются выставить себя выше других, эгоистичны, пользуются любой властью, которой могут, невежды и бесчувственные звери. С течением времени они постоянно давили на меня, делая более отчужденным, закрытым, озлобленным. Но я держался, так и не навредил никому вплоть до недавних времен. А потом произошло интересное событие.

Как ты уже знаешь, мой внутренний персональный слушатель, я внедрился в этот университет, чтобы не выделяться из толпы и получить хоть какое-то законное жилье. Естественно, сначала меня поселили в комнату к другому студенту. Парень немного ниже меня, в очках, щуплого телосложения, да и на целый курс младше. Мне не доставляла удовольствия его постоянная компания, особенно учитывая страсть к одиночеству и общую накопившуюся неприязнь к людям. Однако этот человек не проявлял агрессии, не вел себя слишком вызывающе, я долго терпел его присутствие до одного ужасного дня, когда и началась выливаться вся та ярость, копившаяся годами. Один раз я испытывал неприятную головную боль и усталость, потому решил прилечь поспать прямо в середине дня. Сосед, само собой, как и подобает любому уважающему себя соседу, начал громко шуметь столовыми приборами, ходить туда-сюда из комнаты в коридор, хлопать дверцей холодильника, но самое страшное – он поставил греться электрочайник. Этот маленький прибор излучал неимоверный шум, который не только не давал мне уснуть, так еще и усиливал головную боль. В итоге он стал последней каплей.

– Ты можешь засунуть эту гадость себе в задний проход, пожалуйста?! – не стерпев шума, вопрошал я. – Ты не видишь, я пытаюсь отдохнуть?

Сосед посмотрел на меня безэмоциональным взглядом, откусил небольшой кусочек от бутерброда и отвернулся, бросив напоследок:

– Ну, придется потерпеть.

Именно в тот момент я отринул человечность. Я обладаю возможностями, о которых ты даже во сне помечтать не в состоянии, червь. В моей власти судьбы всех жителей мира, они марионетки, зависимые от воли хозяина. И почему я, обладая с рождения такой выдающейся силой, должен терпеть шум этого гребаного чайника?! После одной ночи мой сосед проснулся невротиком, стал вести себя странно, попытался поджечь кухню, дабы очистить ее от злой длани демонов: полураков-полулюдей. Они выглядели как обычные люди, только с клешнями вместо рук, и видеть их мог только мой сосед, что очень логично. Таким образом, я освободил комнату от неблагоприятного мусора, оставшись жить один. И знаешь что, друг? Мне понравилось. Это было настолько просто и так сильно улучшило мое существование, что с тех пор я не стеснялся использовать силы по поводу и без, не жалея почти никого на своем пути. Такая ирония. Если бы не этот чайник…

И теперь этот путь привел меня сюда. На пол той самой комнаты, где я впервые преступил черту, что очень быстро обернулось тенденцией. Зрители постепенно рассосались, оставив наглого избитого паренька в собственных мыслях. Что же еще остается делать после получения побоев, как не предаться воспоминаниям? Как я докатился до такой жизни, где свернул не туда, возможно ли все исправить? В какую сторону мне надо двигаться, чтобы перестать испытывать это вечное чувство неудовлетворенности, тревоги и усталости? Я так сильно недоволен своей жизнью, даже несмотря на то, что заранее обладаю куда большими возможностями, чем кто-либо другой. Это абсурдно. Так плохо мне не было уже очень давно. Я настолько раскис, что даже жалею о том, что сделал с этим парнем. Я ведь не чудовище, нет, я никогда не хотел быть таким, не ставил себе целью угнетать всех, кто меня окружает, привнося хаос, раздор и боль в этот мир. Этот человек имел полное моральное право побить меня после всего произошедшего. Черт, да я бы на его месте одними синяками не ограничился. Я бы обидчика сестры обрек на такие проклятия, о которых в нацистских концлагерях даже не слышали. Я так устал от ежедневно выливающейся грязи. Одиноко, грустно, холодно. Почему рядом нет никого, кто смог бы поддержать, посоветовать что-то, убедить, что не все так плохо?

Грустная улыбка прорезала побитое лицо, заставив скулы болеть. Я осознал, что на самом деле такой человек есть, и он сам заявлял об этом неоднократно. Неужели я действительно готов пойти на такой шаг? Это ведь именно то, чего незнакомец и добивается, но… какая разница? Разве станет хуже, если я просто поговорю с ним? Без криков, угроз и прочего съедающего душу негатива. Мне это так необходимо сейчас, и только тот, кто знает мой секрет, способен выслушать. Это единственный выход. К черту гордость, я должен выговориться, а тебя, воображаемый слушатель, категорически не хватает для этого.

Наконец я смог заставить себя поднять больное тело с пола и подойти к двери, чтобы закрыть ее на ключ. Больше не буду так легко открывать ее каждому постучавшему. Всякий новый посетитель доставляет мне в два раза больше проблем, чем предыдущий. После этого я впервые пожалел, что в комнате нет ни одного зеркала. Хотелось бы оценить степень повреждений. Боль и форма ощупываемых ран дают понять, что прилетело мне очень неплохо, однако я не какой-то там неженка, чтобы сразу бежать в полицию и жаловаться, верно? К тому же вряд ли меня там сегодня ожидал бы радужный прием. Как-нибудь перетерплю.

Убедившись, что никто больше не желает нарушить мое спокойное одиночество, я, стараясь не трогать руками ноющие от боли места и терпя неудобства, сел за компьютер. Все еще с трудом верю, что вновь соглашаюсь на этот шаг. Неужто я так сильно отчаялся? Доверяться незнакомцу, который вызывает у тебя столько ненависти и раздражения лишь потому, что не способен излить душу никому другому. Я ведь не просто так постоянно разговариваю с воображаемым слушателем, это явный признак одиночества и горечи, из-за которой и рождается вся эта ненависть и мрачные ситуации в моей жизни. Спустя всего несколько секунд после начала звонка голос незнакомца громко и отчетливо поприветствовал меня:

– Доброе утро, Джек. Ты хорошо выспался? Можешь не отвечать, я и так уже все знаю. А ты плохо выглядишь. Я бы с удовольствием вмешался в ситуацию и помог тебе, но… сам понимаешь. Ты это вполне заслужил, да и не думаю, что мой бескорыстный акт альтруизма послужил бы для тебя уважительной причиной, чтобы не подбрасывать гадости в воспоминания наглого преследователя.

– Каким образом ты смог прислать мне сообщение, увидеть эту сцену избиения и успеть вернуться домой для приема этого вызова? – искренне недоумевал я, даже не разозлившись привычной манере разговора данного собеседника. – У меня что, скрытые камеры по комнате расставлены? Надеюсь, ты не смотришь, как я сюда девушек вожу?

– Можешь об этом не беспокоиться, Джек, меня не интересуют подобные вещи, – ответил вторженец в частную жизнь. – Хочу сказать, что очень ценю твой выбор вновь поговорить со мной. Я вижу, что исправление идет в правильном ключе. Ты даже разговариваешь теперь спокойным тоном. Неужели для такого эффекта требовалась лишь пара ударов в лицо?

– Мне не нужна никакая терапия от чужого человека, чтобы вести себя по-человечески, – он опять вызывает у меня раздражение, как будто специально это делает. – Я в состоянии сам контролировать свое поведение при желании.

Единственным ответом послужила горькая недоверчивая усмешка, раздавшаяся из наушников, после которой раздался тот самый саркастичный голос:

– Как скажешь. Если ты целенаправленно ведешь себя как тварь, то это проблема другого рода, но что-то мне подсказывает, что это просто единственный способ решать проблемы, который ты знаешь.

По какой-то причине мне от этого разговора легче не становится. Он точно навязывается в мою жизнь с целью помочь, или наоборот? Хочет вогнать в еще большее отчаяние?

– Тебя не волнует тот сюжет, что сняли по телевизору? – поинтересовался голос из компьютера. – Наделал ты ерунды, конечно. Не ожидал, что пойдешь так далеко в этом вопросе. Тебе стоило бы обратиться ко мне за советом и тогда жертв удалось бы избежать.

– Почему ты считаешь, что справился бы лучше? – спросил я. – Словно у тебя есть ответ на любой вопрос.

– Потому что я жил всю жизнь без возможности внушить человеку, что в детстве его заставляли есть грязь, или какой еще гадостью ты там заполняешь чужие мозги? Я умею находить выход из ситуаций, полагаясь на приобретенный за жизнь опыт, а не пользуясь очевидным преимуществом, данным с рождения. Послушай, Джек, я не пытаюсь тебя принизить или разозлить, заставив почувствовать себя никчемным. Многие, узнав о твоих скелетах в шкафу, просто взбесились бы. Они бы посчитали тебя мразью, отвратительным и эгоистичным человеком, который творит ужасные вещи, но знаешь, эти же самые люди на твоем месте стали бы еще хуже. Практически все, кого я знаю, с твоими способностями устроили бы что-то страшнее внушения некоторым людям пары дурных воспоминаний. Кто-то бы начал обогащаться, приобретать власть, кто-то – устранять во всех окружающих какой-то конкретный аспект, который не нравится лично ему. Наподобие веры, политических взглядов, пропаганды вегетарианства, любви к каким-то определенным вещам, вкусах в музыке, кино, изобразительном искусстве. Да, очень многие с твоими силами бы просто переписывали людей под свои прихоти целыми регионами. Не с целью просто отомстить, избавиться от проблем или выжить, получить малую выгоду, как это делаешь ты, а с целью создать вокруг такое общество, которое нравится лично ему. Убивая в окружающих индивидуальность. И это еще даже не самые плохие примеры. Я действительно очень рад, что такие силы оказались именно у тебя, а не у кого-то другого. Можно сказать, что я тобой восхищаюсь в определенной степени. Избрать жизнь студента, который просто хочет поесть, попить кофе, иногда побыть в одиночестве, почувствовать чью-то любовь и избавиться от проблем, когда можешь быть нечистым на руку бизнесменом-собственником, диктатором, да даже рабовладельцем или наркобароном при желании – это достойно.

Однако не обольщайся моими словами, даже ты далеко не идеал, Джек. Ты сеешь хаос в локальных масштабах, портя как жизнь близких тебе людей, так и свою собственную, и это мы постараемся исправить. Я гарантирую, что ты и сам почувствуешь себя лучше, если станешь вести себя адекватно. Для этого есть все возможности. Что ты внушил тому парню, который наведался к тебе пару минут назад?

Переварив полученную информацию и осознав, что прозвучал какой-то вопрос, я, немного подумав, решил ответить:

– Тебе лучше этого не знать. Хотя догадаться несложно.

– В этом и проблема, Джек. Каждое твое негативное действие несет последствия, которые ну никак не могут быть хорошими. Я сейчас не стану тебе рассказывать про карму или загробную жизнь, где тебя ждет наказание за все грехи. Я все это считаю глупыми сказками, но поверь, история человечества ясно показывает, что от плохих решений все всегда становится только хуже даже для того, кто эти решения принимает. По хорошему, тебе стоило бы вернуть тому парню его прежние воспоминания, но будет слишком нагло пока что требовать от тебя такого.

– Хватит проводить эту терапию, ты вгоняешь меня в уныние, – попросил я. – Лучше скажи, как мне к тебе обращаться? Звать тебя все время незнакомцем либо оскорбительными словами немного неудобно.

– Тебе вдруг стало это интересно? Хорошо. Зови меня Шейн. Нет, это не настоящее имя, естественно, но оно сойдет пока что для наших нужд. Можно сказать, что все друзья зовут меня Шейном. Ты ведь теперь мой друг, да?

Я почти физически ощутил, как собеседник на том конце улыбнулся.

– Как у тебя все просто, Шейн. Друзьями просто так не становятся. У меня на самом деле за всю жизнь ни одного друга и не было, я не привык пускать кого-то в свой мир, особенно таких подозрительных личностей, как ты.

– Тогда я дам тебе еще время. По поводу решения проблем. Попробуй лучше относиться к окружающим, с пониманием. Поверь, в этом мире очень сложно существовать без твоих возможностей, войди в положение людей и научись уважать их за это. Первое время будет сложно, и, вероятно, ты даже станешь еще более агрессивным, но переходная фаза закончится, а после нее грядет светлая полоса.

Размечтался, сталкер. Если это самый дельный совет, который ты можешь мне дать, то я не впечатлен. Пустая трата времени.

– Неужели ты примешь мой вызов в любое время суток так быстро? Ночью, во время полнолуния, нового года, летнего солнцестояния, даже в день возрождения кабардинского народа? Тебе заняться больше нечем, кроме как ждать этого?

– Скажем так, Джек, я легко чувствую и предугадываю, когда ты хочешь позвонить, поэтому да, я отвечу даже глубокой ночью, и в какой бы еще день с причудливым праздником ты не вспомнил. Удачных выходных.

Это был довольно быстрый разговор. Для меня он вообще пролетел мгновенно. Я не услышал ничего особо полезного, но почему же тогда это гнетущее чувство печали пропало? Волшебный какой-то незнакомец. Хотя нет, я просто обязан был поговорить с кем-то откровенно, без масок. Это само по себе расслабляет.

Только сейчас до меня дошло, что сегодня выходной день. Даже в университет при желании не сходишь, будто бы у меня возникло такое желание. Хотя, я бы мог проверить, пользуется ли Клейн бесплатным шансом отдохнуть, либо она все-таки отвергла его. Задание ей, конечно же, никакое не пришлют. Я внушил декану воспоминания о том, что важная шишка угрожала сместить его с должности, если тот не освободит Клейн от обязательного посещения занятий под каким-либо удобным предлогом. Хотя, он и вправду мог бы нагрузить ее работой для полноты картины. Как теперь узнать судьбу небезразличного мне человека?

Я бы мог провести этот день привычным образом – никуда не выходить, смотреть сериалы и фильмы. Причина даже уважительная есть – с побитым лицом показываться на людях не очень-то охота. С другой стороны – родная комната мне теперь казалась камерой для пыток и вызывала отвращение. Я желал покинуть ее как можно скорее хотя бы на пару часов и отдохнуть в мире за четырьмя стенами. Из-за чего могло вдруг возникнуть такое странное желание? Встать со стула, одеться и пойти на прогулку сразу после избиения. Очередной и совершенно новый для меня позыв.

В городе располагалось не так много мест, в которых я чувствовал себя уютно. Всего два, если быть совсем откровенным: моя комната и кофейня Джо. Перемещение из одного такого места в другое нельзя назвать большим подвигом, разве что в этот раз я надел скрывающий лицо капюшон по вполне понятным причинам: чтобы никто не видел позорные синяки. Когда я переступил через порог кофейни, Джо даже не узнал меня, пока я не подошел вплотную к его стойке.

– Чего такой мрачный сегодня? – сразу задал вопрос дружелюбный бармен, лишь мельком глянув на меня, так и не снявшего капюшон. – Позволь я сегодня приготовлю тебе кофе по моему вкусу. Я недавно выучил новый особый рецепт. Зная твои предпочтения, я уверен, что он тебе понравится.

Я молча кивнул, сел за стойку и решился снять капюшон. В голове по необъяснимой причине прозвучали слова незнакомца: “Попробуй научиться уважать и понимать этих людей, относиться снисходительнее”. Некоторых я уважаю, Джо тому пример. С ним я всегда веду себя достойно и даже не задумываюсь о чем-то плохом. Остальные сами напрашиваются на грубость и агрессию. Точно, почему я должен винить одного себя в происходящем? Вдруг это вина общества, а я лишь жертва, защищающаяся любыми доступными способами от зверского, грубого и резкого отношения людей? Не могу же я один быть во всем виноват, правильно? Пусть для начала научатся быть вежливыми и уважать меня, чтобы не давать поводов для подобных поступков, а там и отпадет необходимость менять кому-то воспоминания.

Я терпеливо ждал, пока Джо сделает мне напиток и обернется для разговора. Хотелось увидеть, как он отреагирует на мое лицо. Бармен же, сделав работу, подал мне кружку и сказал совсем не то, чего я ждал:

– Вот твой кофе. Надеюсь, понравится.

Я принял кружку из его полноватых рук и посмотрел на очередное произведение искусства с приятной глазу пенкой, как я люблю, и горьковато-нежным запахом. Попутно этому я всеми силами пытался скрыть свое удивление. Он что, и вправду не видит эти побои, или же все не так плохо, как я воображаю? Ладно, сам я точно тему эту не подниму.

– Сегодня в новостях такую фантастику показывали, – поделился впечатлениями Джо. – Интернет вовсю обсуждает репортаж с полицейского участка. Большинство не верит сказанному. Ты должен был слышать о массовом помутнении рассудка у полицейских нашего отдела.

Не ожидал, что эта новость станет столь обсуждаемой. Ладно, любой инфоповод затихает в течение пары дней, надо лишь немного подождать.

– Читал о чем-то таком сегодня утром. Ты в это веришь? – поинтересовался я.

– Я верю, что в этом мире есть силы, о которых людям пока неизвестно. Этот случай обещает стать большой загадкой, подобной Розуэлльскому инциденту, перевалу Дятлова и кругам на полях. И объяснения могут быть совсем разными.

Я крайне удивлен тому факту, что Джо стоит в полуметре от меня и не замечает ничего странного в моем внешнем виде. Или замечает, просто молчит? Почему? Я зря готовил правдоподобную оправдательную историю? К слову, все перечисленные им мистические явления имеют довольно логичные объяснения, а вот об инциденте в полицейском участке человечеству придется знатно поломать голову, чтобы найти вменяемое объяснение произошедшему и не разводить конспирологию вкупе с мистикой.

– У меня двоюродный брат работал там, – неожиданно произнес Джо. – Мне нет смысла не верить в репортаж. Я знаю, что сказанное там – правда. Я сразу позвонил ему после просмотра новостей и не узнал его голос. Джек, я не узнал своего брата. Его словно подменили.

Голос Джо дрожал от волнения, он сцепил руки в замок и положил на барную стойку, пытаясь успокоиться.

– Так что да, я верю в сказанное и очень хочу знать, что же там происходит на самом деле.

Сердце защемило в груди при виде беспокойства близкого знакомого. Я как последняя сволочь желал, чтобы он обратил внимание на мой внешний вид и начал переживать, интересоваться, а я мог придумать ложную историю и погреться в лучах сочувствия. Черт, как же я жалок. Изменил жизнь его родственника, заставил волноваться и даже не могу точно знать, что именно я внушил брату Джо в память. Не могу оценить всю серьезность своего поступка и последствия, за ним последующие. Прости. Прости меня пожалуйста, друг. Я не хотел всего этого.

Джо явно обратил внимание на то, как сильно я помрачнел после его слов, в связи с чем хлопнул меня по плечу, еле дотянувшись через барную стойку.

– Я и не думал, что ты такой чувственный, Джек. Да не переживай. Скорее всего, я просто себя накручиваю, а на деле ничего страшного и не произошло. Давай верить в хорошее.

Мне почему-то очень не по себе сейчас. Я не чувствовал себя так плохо даже час назад, валяясь избитый на полу своей комнаты. Какой кошмар. Джо, я не хотел этого делать, это была вынужденная мера, я просто хотел обезопасить себя. Почему я не могу вслух попросить тебя о прощении?

– Ууу, не стоило тебе это рассказывать, – решил Джо. – Совсем неважно выглядишь. Нельзя быть столь впечатлительным. Ты уж прости за эти жалобы, не удержался. Пей кофе, я пока отойду ненадолго, дам тебе подумать в одиночестве.

Я готов прямо сейчас отправиться к тому наглому утреннему визитеру домой и попросить его избить меня повторно. Полезно будет. Незнакомец оказался прав. Я действую неправильно, и это следует прекратить.

Стоило Джо уйти, как к барной стойке приблизилась другая знакомая фигура и села рядом со мной, словно ожидая, пока я закончу один разговор, чтобы немедля начать следующий.

– Привет, Джек, не удивлен тебя здесь увидеть, – без особой радости произнес знакомый, поворачиваясь ко мне лицом. – Ничего себе, кто тебя так разукрасил?

Передо мной сидел Омид. Этот город действительно маленький, раз подобные встречи вообще происходят. Раньше я как-то не замечал его в этом кафе.

– Один не очень приятный человек, – зашел я издалека. – Он пытался сбежать из магазина, не заплатив за товар, и так получилось, что я оказался у него на пути. Не повезло.

Лицо Омида ни капли не изменилось. По какой-то причине он сегодня смотрел на меня совершенно иначе, нежели обычно. С недоверием, опаской, даже какой-то злобой. Ну и, естественно, было очевидно, что он этой истории не поверил. Почему я вообще испытываю необходимость постоянно врать кому-то? Перепишу воспоминания и сделаю так, чтобы он поверил в эту историю. Это утро и так совсем не задалось, еще и он будет смотреть на меня осуждающе. Как будто остального мало.

– Что-то в тебе не так, Джек, я не могу понять, что именно, – откровенно сказал Омид, не сводя взгляд. – Не появился вчера на занятиях, подрался с кем-то, ходишь мрачный. Это совсем не те события, которых от тебя ожидаешь, но по какой-то причине я даже не удивлен им. Странно.

Продолжай заниматься этим глупым анализом и выведешь меня из себя. Правды ради, у тебя уже неплохо это получается.

– Решил мне без причин настроение с утра испортить, Омид? – поинтересовался я у темнокожего одногруппника. – У меня и так самочувствие паршивое. Не хватало еще выслушивать подобные мерзости.

Ну вот, я постепенно перехожу на свой привычный стиль разговора с такими, как этот человек. Грубо, не стесняясь в выражениях, с полной уверенностью, что его разум легко изменить по желанию.

– Ну как же, без причины? Вчера к нам в университет приходил полицейский, спрашивал остальных про тебя, говорил о каком-то избиении. Мы, само собой, ничего такого не знали и не говорили, но он почему-то решил, что Стивену именно ты нос разбил, и был крайне удивлен, когда мы все отрицали. Даже преподавателя одного расспрашивал. А сегодня еще этот репортаж с утра, да и ты побитый. Крид, я не хочу тебя ни в чем обвинять, у меня нет на это прав, но по какой-то причине я чувствую, что все это действительно может иметь к тебе прямое отношение. Несмотря на почти безупречную репутацию, никто не был удивлен, услышав о том, что ты, возможно, не такой и добропорядочный, как все думают. Это странное чувство, знаешь ли. Словно я всегда чувствовал в тебе отчетливую и странную тьму, или… гниль, если тебе так понятнее.

Я громко поставил кружку на барную стойку, сжимая кулак так, что костяшки побелели. Этот червь еще и огрызается. Откуда у него подобные мысли? Я всегда внушал ему только хорошие воспоминания, связанные со мной. Это просто глупо.

– Слушай, недоразвитый, я сюда пришел спокойно попить кофе и отдохнуть, и совершенно не хотел, чтобы кто-то наподобие тебя появлялся, кидаясь обвинениями. Так что, будь добр, отвянь.

Ну что, незнакомец, это было достаточно вежливо? Видишь, они же сами нарываются и получают от меня. И после этого я мерзкое чудовище, а остальные – невинные овечки? Это просто лицемерно.

– Следи за языком, Крид, – пригрозил Омид. – Ты только подтверждаешь все мои слова сейчас своим поведением. Я знал, что в глубине души ты тот еще лицемер и хам. Как хорошо, что я понял это вовремя. Больше не жди от меня хорошего отношения.

Ну все, ты точно напросился. К черту вежливость, к черту уважение. Чертовы люди его просто не заслуживают. Ты ответишь за каждое слово, что слетело только что с твоих поганых губ. Я такой непостоянный. В этом обществе просто не получается жить по-другому, мне придется заставить его заплатить. Никто не смеет говорить мне подобное. Ну вот и все, воспоминания вновь переписаны, и завтра начнется новый день, утро которого я встречу с осознанием простого факта – я опять испортил кому-то жизнь и переписал личность человека, тем самым убивая его настоящего, убирая взаправдашние воспоминания и подсовывая на их место боль. Это чувство не передать словами.

Допив свой кофе, я не стал дожидаться возвращения Джо. Мне было тошно находиться рядом с куском мяса, который звался моим одногруппником. Покинув кафе, я оказался на улице, не зная даже, куда пойти. Больше не осталось ни одного места, включенного в мою зону комфорта. Скажи же, друг, куда я должен взять путь? Почему ты вновь смотришь на меня с презрением? Ах, тебе не понравилось, что после минутного раскаяния в своих поступках, я совершил нечто равносильно ужасное? Как будто мне самому приятно так делать. Нет, даже если со стороны на секунду показалось, что это так, то поверь, я терпеть подобное не могу. А что остается? Это единственный способ защитить себя в мире, населенном недоброжелательно настроенными людьми. Ты знаешь это, тебе самому бы очень хотелось преподать урок паре-тройке людей, не правда ли? Всем хотелось бы. Просто так вышло, что я могу делать такое безнаказанно. Разве что, возможно, захожу иногда за эту странную неуловимую грань между приемлемым, честным наказанием и откровенной пыткой, которую человек не заслуживает. Сейчас произошел такой случай. Да, я не должен был заходить так далеко. Ты ведь не знаешь, что именно я уготовил Омиду на следующее утро, и я не хотел бы, чтобы узнавал. Надо вернуться и смягчить наказание, я поддался эмоциям, перейдя грань.

Решение исправить ошибку пришло довольно быстро, но все равно прошло достаточно времени, чтобы злосчастный одногруппник покинул заведение. Видимо, он тоже решил не задерживаться в нем после столь неприятного разговора. Черт, Омид, ну зачем же ты так? Теперь воспоминания точно вступят в силу. Ну и ладно, может, ты все-таки заслужил их. Не могу понять лишь одного – почему так произошло? Я стабильно переписывал его память, внушая лишь все самое положительное. Мысли о том, как я выручал его по учебе, помогал финансово, общался в уважительном и доброжелательном тоне. Что же пошло не так? Неужели я настолько отвратительный человек, что даже с переписанной памятью люди воспринимают меня таким образом?

Мысль была ненадолго прервана, когда я проходил недалеко от спуска в метро. Внимание моих глаз приковала к себе пожилая женщина, сидящая на картонке рядом с лестницей и выпрашивающая у прохожих мелочь.

– Подайте сколько не жалко, не будьте равнодушны, – приглушенным тоном просила она.

Вслед за мольбами о подачке она начала что-то говорить о боге, о том, что это воздастся на небесах. Я легко увидел в этой женщине бывшего коменданта своего общежития, а ныне – бездомную и безработную попрошайку, фанатично верящую в бога. Это все моих рук дело. Я смотрю на эту женщину, которая вызывает лишь жалость, и хочу избить того, кто сделал с ней подобное.