На дворе тогда устоялось то самое время года, когда центральное отопление преступно халатно, то есть за окнами домов холодно так же, как и в самих домах, поэтому, очевидно, еще подходя к гостиной, я невольно отметил приятное потрескивание поленьев в аккуратном камине. Я и раньше обращал внимание на этот камин, но обычно мне доводилось навещать Нину Иоанновну летом, когда камин бездействовал, и только теперь я получил возможность понаблюдать его в действии, что, пожалуй, и согревало меня в первые минуты нашей беседы.

– Ну чего переминаешься? – приветствовала меня бабушка. – Присаживайся.

Признаться, я всегда чувствовал себя несколько стесненным ее обществом, равно как и обществом всех подобных ей львиц и извечных хозяев положения. Возможно, именно потому в ту минуту я охотно последовал ее совету, присаживаясь настолько долго и претенциозно, насколько это позволяли правила такта в моем их понимании.

– Ну, рассказывай, как поживаешь? – без раскачки полюбопытствовала она.

В дни наших нечастых встреч передо мной всегда вставала непростая задача: порассказать ей о своей не слишком яркой и богатой на успехи жизни таким образом, чтобы сказать много, но вместе с тем и ничего определенного одновременно. Однако в тот день была у меня в запасе одна крепкая весть, которой я планировал поразить свою бабулю, умерить придирчивость, давая той повод даже гордиться мной.

– Я это… Нина Иоанновна, бизнес тут свой с друзьями затеваю, все достаточно многообещающе, ребята надежные, это весьма современный интернет-проект…

Нина Иоанновна, впрочем, услышав эту мою радостную новость, вопреки ожиданиям, лишь ехидно фыркнула, а затем, едва сдерживая усмешку и глядя на меня, точно на юродивого, отвечала:

– Какой еще бизнес, ты рехнулся? Да самое лучшее, что тебя ждет, если вдруг дела пойдут – ссылка в Лондон. Да в наше время любой приличный бизнес сразу забирают себе, сам знаешь кто. С Луны свалился, что ли?

Я начал было возражать, что жизнь в Лондоне представляется мне не настолько беспросветной и невыносимой, как принято об этом в последнее время говорить у нас. Тем более что и говорить-то пока о столь мрачных перспективах весьма преждевременно, поскольку никаких реальных предпосылок для моей ссылки в Лондон нет, как и бизнеса-то успешного нет – ничего еще нет, все только на бумаге. После этого я отчего-то принялся делиться с бабушкой своими общими житейскими соображениями, рассказывая, что я не из числа тех, кому нужно от жизни слишком много и сразу, что вполне готов довольствоваться средними заработками и тяжелым трудом, так что едва ли стану когда-нибудь кандидатом в ссылку. А превыше всего я ценю дружбу, чувство локтя, атмосферу созидания и развития, а деньги – лишь побочный эффект этих процессов, не главное это, главное, чтобы хватало, чтобы проглядывалась тенденция роста, да и в целом было интересно…

Во время моей речи Нина Иоанновна посматривала на меня точь-в-точь как, должно быть, психиатр смотрит на тяжелого душевнобольного: отстраненно-настороженно; мало того – ей было явно стыдно за меня.

– Это тебя мать так воспитала? Институт? Или книжек каких-то фантастических начитался? – почти прикрикнула она. – Ндааа… не уберегла я тебя, внучок… – примирительно добавив после непродолжительного молчания. – Но и моя вина в том есть, не скрою. Не занималась тобой совсем – и вот он, плачевный результат!..

Как раз в тот критичный момент ее бойфренд и по совместительству личный повар принес нам на пробу свои кулинарные поделки, а также всякого рода покупные мясные закуски, несколько видов икры и бутылочку неизвестного мне сорта шампанского. Пока мы кушали, я имел возможность перевести дух, по-прежнему не улавливая, чего ей от меня надо-то, какова цель моего приглашения…

После того как мы откушали, бабушка, понимая, видимо, мое непонимание, протянула мне визитку с загадочной аббревиатурой РЦСЧОДН. На мой недоуменный взгляд и вопрос «что это», она пояснила, что это название конторы, в которой с ближайшего понедельника я приступаю к работе… Разумеется, я тут же принялся горячо ее разубеждать, уверяя, что мне это совсем не подходит, ведь я и без того уже при деле: мы с ребятами бизнес уж строим, все крайне продумано и взвешенно, так что спасибо, конечно, но…

– Никаких «но»… – оборвала Нина Иоанновна мой сбивчивый спич. – Лучше послушай внимательно, что скажу тебе я, твоя бабушка! Так вот: внук мой родненький, ты пойми, что ты же кровинушка моя, единственное, что останется после меня… Доверься моему жизненному опыту и пойми наконец: хватит, хватит уже по подворотням шарахаться! Пора бы и тебе человеком становиться… Я специально за тебя просила это место, поверь – это прекрасный трамплин в блестящее будущее. Папаша твой – непутевый совсем, не слушал меня никогда… и где он теперь? Так я вот надеюсь, что хоть ты не посрамишь нашу фамилию… А в этой конторе главным трудится мой старый друг и большой должник – Козырь, Гарик Валентинович. Он позаботится там о тебе. Был он у меня тут на днях, вот мы обо всем и договорились. Не упускай свой шанс! Давай-ка дуй к нему в понедельник по адресу на визитке, не пожалеешь! Бабушку потом до конца жизни вспоминать будешь… Попомни мои слова!..

В ту минуту я никак не мог подобрать отвечающих эмоции ситуации правильных слов: до того это было не похоже на нее, что, стоит признать, я был немало удивлен ее настроению, разумным наставлениям, звучавшим весьма убедительно, веско и искренне. К тому же, зная бабушкины связи и авторитет в конкретных кругах, я мог быть уверен, что речь идет не о работе на уровне купи-продай, хотя до сих пор так и не услышал ничего внятного о том, а в чем, собственно говоря, заключается содержание этой работы.

Мы посидели еще, потягивая мягкий мятный чай. Бабушка, окончательно перехватив инициативу, вещала о потрясающем будущем, о сумасшедших перспективах, которые вскоре откроются передо мной во всю ширь. О том также, что нужно уметь удерживаться от всякого рода соблазнов, которые обрушатся на меня с приходом первых денег. И под «деньгами», как несложно догадаться, она подразумевала вовсе не те деньги, на которые я кое-как поддерживал свое существование на этой планете бесконечно долгие годы.

– Жить надо красиво, на широку ногу, а иначе зачем? – напутствовала она меня уже в прихожей.

Уходя от нее, помнится, я много и сильно думал о неожиданных переменах, которые, похоже, вот-вот неизбежно произойдут в моей судьбе. И как причудливы бывают эти жизненные повороты, когда, изрядно разочаровавшись почти во всем, как-то и не ждешь уже от жизни ничего хорошего, как хорошее вдруг настигает, возникает из ниоткуда, разворачивая совсем иные горизонты и немыслимые прежде панорамы.

«Что ж, если еще совсем недавно я планировал строительство серьезной карьеры, даже не зная, с чего начать, то, кажется, это именно то, что мне нужно для старта, – деловито прикидывал я. – На ловца и зверь бежит, как говорится»

Впрочем, даже тогда у меня и мысли не было, чтобы вот так запросто забросить едва зарождающийся бизнес, к тому же имелись еще и обязательства перед друзьями и данное мною слово идти до конца. Не забывал я и о том, что я же изначально и выступал инициатором процесса, что, разумеется, накладывало дополнительную ответственность. «Значит, – размышлял я, – буду вкалывать теперь на два фронта, а со временем определюсь, куда бросить основные усилия…»

В общем, тем вечером я покидал Нину Иоанновну в крайне смешанных чувствах, ощущая себя востребованным везде, энергичным и деятельным, вполне, правда, допуская, что решением открыть сразу два фронта работ, возможно, совершаю фатальную ошибку, а с другой стороны, ведь может быть и наоборот: вытягиваю очень счастливый билет.

Голова 07. Мне сюда

Тем сентябрьским субботним вечером, собравшись на квартире у Дениса, мы с ребятами наконец-то запустили наш сайт в сеть, после чего отметили это дело символическим ящиком пива. Я как мог подробно и доступно объяснил друзьям, что мне поступило предложение, от которого нельзя отказаться, но несмотря на все на это – остаюсь идейным купиунасовцем. И, само собой, планирую всячески оставаться в жизни проекта, вкладываясь и деньгами, и участием, и всем, чем смогу. Кроме того, озвучил я и свой хитроумный план: побатрачу там с полгодика-годик на солидных господ, поправлю финансовое здоровье, а затем уж всеми руками-ногами полноценно вернусь в дело, как бы там оно ни складывалось. К счастью, друзья весьма достойно приняли непредусмотренные бизнес-планом факторы, спокойно выслушав аргументацию во всей ее убедительности: внешне, во всяком случае, не выказывая недовольств и сомнений в подлинности моих намерений.

Следующим, воскресным вечером, выглаживая брюки и разыскивая в шкафу какую-нибудь светлую рубашку, я ловил себя на ощущении дежавю, что вот опять я возвращаюсь в офисные джунгли, куда войду вновь уже буквально завтра, хотя еще в обобщенном вчера бежал оттуда со всех ног. Но убежал, выходит, недалеко, раз уже назавтра ожидается очередной рабочий понедельничный день, в котором, по закону джунглей, многое будет сложным и тревожным, потому как мне предстоит пройти целый ряд неотличимых друг от друга коридоров и поворотов, повстречать множество волевых подбородков и безвольных кивков, оценивающих глаз девушек всех возрастов и возможностей, а также строгих косых взглядов уборщиц, буфетчиц и охранников. И нужно будет в самые сжатые сроки еще как-нибудь освоить десятки новых, но одинаковых имен, этих Саш и Леш, Инн и Ян, пытаясь соотнести их имена с внешностями, а внешности с должностями, чтобы прощупать почву под ногами и попытаться понять – кто есть кто и во что горазд, с кем можно и пошутить на грани фола, а кого, напротив, следует держаться подальше.

Иными словами, во мне вызревали классические сомнения из серии «а оно мне надо?» – не лучше ли просто побыть завтра дома, оставить все как есть, принести извинения Нине Иоанновне, продвигающей меня по карьерной лестнице, чтобы полностью сосредоточиться на собственном проекте и всего добиться самому. В общем, признаться, никогда не любил я этих первых дней, да и последующих, а в данном случае ситуация усугублялась еще и тем осложнением, что я так и не получил никакой информации, а куда и кем, прямо скажем, иду работать.

Аббревиатура РЦСЧОДН не говорила мне ни о чем. Понятно, я уже обращался к интернету, пытаясь найти ответ: такая комбинация букв там встречалась; я обратил внимание, что поисковик знаком с данной аббревиатурой, однако результаты выдает весьма мутные и расплывчатые. Складывалось даже ощущение, что если какая-то информация и была в сети, то оперативно кем-то удалялась, не говоря уже о том, что никакого фирменного сайта у предприятия не обнаружилось. И это-то в эпоху, когда иметь свой сайт стало нормативом даже для периферийного пивного ларька с чипсами. Так мои сомнения становились все более уверенными.

Откровенно говоря, это совсем не внушало. Конечно, если деятельность предприятия совсем не связана с торговлей или публичностью, то вполне можно обходиться и без сайта, но все-таки, ненавязчиво повторюсь, меня это несколько настораживало. Единственная открытая информация о РЦСЧОДН представляла собой метку на карте: контора располагалась в отдельно стоящем здании, что немного улучшало впечатление о ней. Здание находилось примерно посередине между метро Kupchino и Parnas, что меня вполне и устраивало, однако разыскать фотографию здания, чтобы было проще сориентироваться поутру, как-то не удалось.

Несмотря на то что рабочий день, со слов бабушки, там начинался не совсем уж спозаранку – в 11:00, а заканчивался в 17:00, что мне в целом тоже весьма импонировало, я отправился в первый путь пораньше, допуская, что с поиском здания под номером 23 корп. 14 лит. Ж могут возникнуть некоторые сложности. К тому времени я давненько не спускался в подземку, подолгу не вылезая из своего района, удивляясь теперь тому, что народу здесь прибывает, похоже, с каждым месяцем, и даже в 10 утра тут бешено мельтешит, точно в ускоренной перемотке, прежняя толкающаяся толпа всех возрастов, видов и сортов.

Мои опасения по поводу потенциальных сложностей со зданием 23 корп. 14 лит. Ж подтверждались наихудшим образом. В доме 23, например, никогда и не слышали о здании с корп. 14. Наконец, обогнув полквартала, мне удалось отыскать здание с корп. 5, но и там никто не мог ничем мне помочь. Иногда я называл им, вахтерам и сторожам, аббревиатуру РЦСЧОДН, те лишь перекрещивались и отпускали «с Богом». Когда же, зайдя в тупик и вернувшись к дому 23, я приметил с другого бока корп.10, то почти возликовал, хотя, конечно, быстро выяснилось, что рано радовался. Я опущу долгие подробности дальнейших метаний, но тот факт, что отыскать в пространстве хоть что-то, похожее на здание под номером 23 корп. 14 лит. Ж, – не такое уж плевое дельце, становился все более несомненным.

Вкупе с тем нюансом, что днем ранее я не сумел отыскать в сети их сайт, да и просто каких-нибудь достоверных упоминаний, я уже заранее проникся серьезным скепсисом к будущим работодателям. Был момент, когда я почти решился оставить идею построения успешной карьеры в качестве наемника. Прямо подмывало бросить все и развернуться домой, где можно и чайку хлебнуть, и прикорнуть на уютненькой тахте в условиях тепла и безветрия; в общем, дома было абсолютно все, чего не было в том промозглом сентябрьском утре.

Однако то ли данные мною друзьям обещания заработать денег для нашего совместного проекта, то ли пронизывающий бабулин взгляд в случае капитуляции, заставляли меня продолжать поисковую операцию и обратить в итоге внимание на глухой забор красного кирпича, накрытый сверху колючей проволокой, с едва заметной проходной и подвижными воротами. Сколько-то раз я оставлял уже позади эту проходную, каждый раз как-то приходя к убеждению, что по антуражу это походит скорее на филиал какой-нибудь тюрьмы или секретное разведывательное учреждение, а потому так и не отваживался заглянуть внутрь. Но теперь, больше для очистки совести, я договорился с сомнениями и согласился наведаться и сюда: а вдруг там подскажут, где этот несчастный корп. 14, лит. Ж?

Стоило мне войти внутрь, как все семь мордоворотов, сидевших на вахте, заметно переполошились и приняли оборонительно-выжидательную стойку. Я задал свой вопрос, на что получил довольно грубый по тональности ответ: «А тебе-то че?» Начиная уже догадываться, что мне сюда, я доложил, что так и так, мол, на работу пришел, к Козырю Гарику Валентинычу, тот должен быть в курсе, вот мне чего. «А ты че, пешком, что ли?», – недоверчиво вглядываясь в меня и в отсутствие любого автомобиля в окне, заговорил их главный, во всяком случае, самый массивный амбал. Я отчего-то присочинил, что просто у моего мотора какая-то хроника с мотором, не вылезает из ремонта, так что да, я пешком, простите, пожалуйста. «Так новую надо брать, и все», – научил меня один из охранников, с чем я поспешно и согласился, подумывая, что придется, видимо, начать пользоваться своими правами, сперва отыскав их в шкафу, и с первых заработков задуматься о покупке какой-нибудь развалюхи, раз уж пешком сюда не принято.

Охранники меж тем долго всматривались в какие-то списки, изучая спущенные сверху бумаги, вот только никак не могли отыскать среди них ни одной такой, где фигурировала бы моя фамилия. Наконец-то самый молодой, начинающий еще охранник, крайне простодушно проговорился: «Извини, братан, но у нас тут строго все, не положено без пропуска пускать…» В очередной раз уже обрадовавшись, что, видать, не судьба, а потому можно все-таки ступать домой, поскольку теперь-то я уж точно сделал все возможное, я уже поворачивал на выход, невольно примечая обращающую на себя внимание голубоглазую брюнетку, не испытывающую ни малейших сложностей с прохождением проходной, когда именно она, перекинувшись парой фраз с мордоворотами, вдруг окликнула меня:

– Никита Никольских?

– Никольский, – поправил я.

Голова 08. Афина

Наше знакомство началось с ее извинений. Миловидная девушка, вытащив меня из компании камуфлированных с ног до головы стражников на территорию предприятия, сразу же кое в чем созналась. С ее слов выходило, что именно она и повинна в том, что у меня возникли сложности со входом в РЦСЧОДН, так как вся ответственность за циркуляцию бумаг из здания до проходной и обратно лежит на ней. Вот только в прошлую пятницу, замотавшись и закружившись, она совсем позабыла донести туда бумагу, включающую мне зеленый свет. Я в ответ поспешил успокоить ее, заверив, что из подобных ситуаций в основном и состоит моя жизнь, а потому особенных неудобств не испытал и зла не держу, про себя еще подумав: разве можно держать зло на такую милашку? Девушка облегченно улыбнулась.

Пока мы направлялись к зданию РЦСЧОДН, я имел возможность изучить окружавшее меня пространство первым, самым верным взглядом. Надо сказать, оно, пространство, производило престранное впечатление. От проходной до здания было метров триста ходу, но странность выражалась вовсе не в этом: здание из того же красного кирпича стояло ровно посреди площади, образованной периметром забора, словно застыв в пустоте – больше никаких построек на территории не обнаружилось. Поэтому, возможно, трехэтажное строение напомнило мне одно из тех аристократических английских поместий, виденных в разных фильмах. Добавляло сходства и то обстоятельство, что здание было густо увито какими-то декоративными лианами, что делало мои вчерашние размышления о возвращении в джунгли еще более обоснованными.

Отличие же заключалось в том, что вместо ухоженного сада это поместье со всех сторон обступала асфальтовая пустошь – метров по триста во все стороны, что заставляло задуматься уже о сходстве с крепостью. Таким образом, первым сюрпризом стала на редкость иррациональная планировка пространства РЦСЧОДН: по большому счету на данной площади можно было бы возвести с десяток подобных строений, но в этом, по всей видимости, не возникало необходимости.

Еще подходя к красному дому, я приметил по правую руку от здания целый автопарк из автомобилей самых престижных марок. Некоторые из них я видел только на фотографиях с последних зарубежных автосалонов, даже и не предполагая, что их завозят в нашу страну в принципе, тем более в столь сжатые сроки. Я поделился своими наблюдениями с провожающей меня девушкой, на что она отвечала, что и сама до сих пор не привыкнет ко многим чудесам и чудачествам, имеющим место в РЦСЧОДН, потому как работает здесь немногим больше месяца. Спохватившись, видимо, что позабыла не только подать бумагу о моем визите на проходную, но и представиться, она протянула ручку в изящной перчатке и назвалась:

– Афина, – своим мелодичным голосом произнесла она.

Я отчего-то не сразу смекнул, что это имя, но все-таки сообразив, пожимая ее ручку в ответ, отчитался в том, что я Никита, вспоминая тут же, что это ей уже известно. В ту минуту мне сделалось несколько неудобно за свое простецкое рабоче-крестьянское имя, которым могут назвать вообще кого попало; тогда я надумал сделать ей комплимент, говоря о том, что ее имя, весьма необычное для наших широт, очень и очень порадовало и впечатлило. Она вновь загадочно улыбнулась, а я догадался, что только что, конечно, стал стопятисотым, кто польстил ей подобным образом. Могу однозначно сказать, что как-то сразу я проникся симпатией к этой девушке, чему способствовала и общая ее приятность, и умение принести извинения не пойми за что, а уж имя…

Приближаясь к стеклянной входной двери, мы болтали про проделки погоды; Афина, порывшись в сумочке, уверила, что если без машины попасть сюда не так уж и сложно, то без такого вот специального кругленького ключика – это совершенно невозможно. Так мы поднялись на второй этаж, она проводила меня к административному отделу; там, как я понял с ее слов, мною должен был теперь заняться некий молодой специалист, главный по приему на работу. Афина оставила меня у двери и побежала по делам, пообещав, что мы еще обязательно встретимся.

Заглянув за дверь, я нашел кабинет пустующим, а потому решил переждать в гостевом кресле. На журнальном столике, как и положено, лежали журналы; взяв один из них, я прочитал, что он полностью посвящен новинкам мобильного рынка – это меня не заинтересовало. Остальные журналы оказались прошлыми номерами того же издания, и потому, от скуки, я принялся тщательно осматривать кабинет, обращая особое внимание на гигантского размера монитор компьютера. Затем взгляд остановился на календаре уже будущего года с фирменным логотипом РЦСЧОДН, где заглавные буквы были выделены красным, а остальные, поменьше, цветом, не поддающимся классификации. Тогда-то я и узнал расшифровку этой аббревиатуры.

Так вот, выяснялось, что РЦСЧОДН – это не что иное как «Расчетный Центр Сравнительно Честного Отъема Денег у Населения». Пока я переваривал интересную информацию, в кабинет вошел какой-то долговязый старик и, заметив меня, вопросил:

– Ааа… Никита Парамонович, должно быть? Как же, как же, все утро вас дожидаюсь, – и, протянув руку для рукопожатия, представился, – Молодой Степан Серафимыч.

Привстав, я поздоровался в ответ. Молодой же, проворно устремившись к столу, отыскал на нем две какие-то заготовленные бумаги и деловито протянул их мне, предлагая ознакомиться с содержанием и подписать, после чего уже можно будет приступить к остальным формальностям.

Бумаги оказались договорами. И если первый из них – «о неразглашении информации» – не содержал никакой уникальной информации, то второй заставил крепко призадуматься. Никогда прежде не доводилось мне сталкиваться с договором «о непротивлении злу», так что этот документ я рассматривал до неприличия долго. Находя его, кстати, даже во многом остроумным, я поставил автограф и под данным документом, хотя меня и порывало задать Молодому каверзный вопрос, а что, собственно, считать злом, поскольку внятного определения этого понятия, как и конкретных примеров, в договоре не значилось. Примечательной особенностью являлось и то, что мне экземпляр договора не полагался.

– Ну-с, продолжим, – заговорил Молодой, стоило мне подписаться. – Меня за вас сам Козырь попросил, чтобы я доступно изложил суть дела. Без Козыря сюда, правда, и муха не залетит, случайных людей у нас здесь нет, поэтому я, старый кадр, и в одиночку управляюсь с функцией отдела кадров. Дело это не хитрое, а мне на старости лет тоже копеечка пригодится… До этого вообще вон года два почти никого к нам не брали – не было-с необходимости. А тут за последний месяц аж троих уже набрали, включая вас… Меняемся!

Прежде чем начать рассказ о моих обязанностях в РЦСЧОДН, Молодой, откатившись на стуле с колесиками к сейфу, вынул оттуда почтовый конверт и протянул его мне. В конверте, судя по характерному шелесту и указанной ручкой шестизначной сумме, находились деньги. «Это так, задаток», – небрежно бросил Молодой, хотя обозначенная сумма составляла в среднем полугодовую мою зарплату на прежних работах. Это здорово подкупало.

И вот Молодой, вальяжно закинув руки за голову, вполне свободно распространялся об удивительной миссии «Расчетного центра», рассказывая, что РЦСЧОДН – это старая система государственно-частного партнерства, активно действующая по всей стране, и не только нашей, и занимающаяся изъятием денежных излишек у населения, с последующим перераспределением среди «настоящих людей». Для этого на первом этаже плодотворно заседает теоретическая группа. Тамошние специалисты изучают «пределы терпения населения», а также «прорабатывают перспективные темы», поскольку прогресс не стоит на месте, а методик и практик изъятия заначек становится год от году все больше и больше.

Зачем это нужно? Все просто. Давно уже научно доказано, что чем выше благосостояние населения, во всяком случае, в нашей стране, тем больше у народа возникает всякого рода капризов, желаний жить еще получше, а отсюда и вредные порывы, вроде сменить бы власть, поставить ее на контроль, заставив быть подотчетной и управляемой. А вот этого-то допустить никак нельзя! Конечно, определенная масса таких смутьянов была, есть и будет всегда, но задача РЦСЧОДН заключается как раз в том, объяснял мне Молодой, чтобы масса эта не становилась критической. Ну что тут непонятного: пока основная часть населения занята делами насущными в режиме выживания – поиском денег на завтра, на новый обязательный учебник для детишек, погашением кредитных займов и т.д.д.д.д.д. – держава будет стоять, как стояла веками, ибо на том и стояла.

– Но ты будешь заниматься практикой, – не стал развивать тему Молодой, безболезненно переходя на «ты», потому как я уже безвозвратно становился своим в доску парнем, посчитав, видимо, что можно не продолжать сыпать примерами, и без того уж все очевидно.

Затем мне было предложено на выбор несколько направлений, которыми я в теории могу заниматься практически.

– У нас тут на этаже четыре отделения, на первом, как я уже говорил – теоретики, все дипломированные социологи, тебе это не подойдет, а на третий этаж нужен особый допуск, туда пока рановато. В общем, подумай-ка, в каком направлении тебе будет сподручнее работать: «уличные лохотроны», «автомобильные подставы», «мобильное разводко» или «ЖКХ-технологии».

Не могу сказать, что я был в восторге от любого из этих предложений, понимая, что везде, судя по всему, предстоит заниматься сомнительной деятельностью, не слишком близкой моему мировоззрению и всему предшествующему жизненному опыту. Однако отступать было некуда, договор уже подписан, а ситуация обязывала к выбору из озвученного перечня. Проговорившись, что имел некогда опыт работы продавцом-консультантом в салоне сотовой связи, я остановился на «мобильном разводко», хотя и честно признал, что имею достаточно смутное представление о таких вот разводко.

Пообщавшись с Молодым еще минут десять и открыв для себя много нового, пусть о многом из этого нового давно догадывался, я выразил готовность приступить к работе.

– Тогда пойдем, покажу тебе рабочее место, заодно и с Минором Камонычем зазнакомлю, он там за старшего, – поманил меня Молодой.

И мне не оставалось ничего, кроме как поманиться.