– А ты не можешь вызвать его сейчас?
– Нет.
– Почему.
– Здесь слишком темно и холодно. Так холодно, что телефон отключился.
– Да? Хорошо…
Он подошёл к двери. Она странно контрастировала с интерьером комнаты: старая и обшарпанная, покрытая сетью царапин и трещин, с наспех привинченной двумя шурупами железной ручкой-скобой. И дверь не заперта – на ней нет ни замка, ни щеколды, ни хлипкого крючка.
– Дверь открыта. – с недоумением произнёс он.
– Да. Но я не могу войти, её заклинило. Попробуй открыть ты.
– Я попробую…
Он неуверенно сделал шаг к двери. Но на задворках сознания возникло сомнение. Будто кто-то пытался докричаться до него, сказать, что за дверью скрывается угроза… Но этот крик глохнет, превращается в неразличимый шёпот, в едва уловимые образы, обрывки эмоций. Но лишь чувство угрозы не проходит, а наоборот – с каждой секундой нарастает. И та, что за дверью, будто чувствует это, молчит, боится спугнуть его.
Он встал в шаге от двери, потянулся рукой к ручке, почти дотронулся до неё, но…
Но он всё вспомнил. Прорвавшиеся в мозг воспоминания обожгли, заставили резко одёрнуть руку и отскочить. Сердец ускорило бег, дыхание стало прерывистым, руки задрожали, прошибло в пот.
– Нет. – твердо, незнакомым голосом ответил он.
– Что? – голос за дверью всё такой же безжизненный.
– Я не открою.
– Ты вспомнил. – на краткий миг в голосе почувствовалось разочарование, которое снова сменилось холодностью, смешанной с высокомерием. – Это неожиданно.
– Так всегда происходит.
– Нет. Сегодня ты почти сделал это, Гард.
– Уходи. – Гард резко оборвал этот разговор. – в Город хода нет!
– Я уйду. Но завтра снова вернусь. – секундное молчание. – До встречи, Гард.
– Прощай!
Ещё несколько мгновений Гард ощущал чужое присутствие за дверью. Но затем всё прошло. Исчезла угроза, вернулось спокойствие, рассыпалась безжизненная тишина. Гард грустно улыбнулся, утёр пот со лба. Медленно, но без опаски подошёл к двери, провёл рукой по её обшарпанной и засаленной поверхности. Мягко взялся за ручку, ощутив холод железа, потянул на себя. Дверь легко поддалась и открылась. С той стороны клубится серый туман. Абсолютно безжизненный, поглощающий свет и звук, подавляющий саму жизнь. Но туман не выходит за порог. Потому что по порогу пролегает граница, за которой туману делать нечего. Впрочем, как и человеку нечего делать по ту сторону границы.
Гард притворил дверь, прошёлся по комнате, посмотрел в окно. Первая атака отбита, а на вторую они не решатся. По крайней мере, такого на его памяти никогда не было. Но он не покинет комнату. Сегодня это пост Гарда, и быть здесь, охранять спокойствие людей – его долг.
***
Сегодня Ник не на службе, а значит – снова бесконечные прогулки по Городу. Только пешком, никаких колёс и крыльев. Сначала он прогулялся по собственному району, взял кофе, посидел в парке, поднялся на крышу небоскрёба, с улыбкой проводил воздушный кортеж молодожёнов, едва не угодил под шумную детскую толпу, помог какой-то старушке найти ретро-салон, полежал под раскидистым деревом…
Как же хорошо и беззаботно!
Но здесь он знает каждый закоулок, гораздо интереснее побывать в новых местах. Ник решился прогуляться у закрытых районов, которых в Городе на удивление много.
Несколько минут по известным только ему тропинкам, несколько мягких переходов между районами (на одном из переходов он слегка поплыл и почти выпал, но такое бывает с районами неопытных или слишком усталых гардов), и Ник оказался перед стеной. Высоченная, упирается в самое небо. Гладкая, будто сделанная из чёрного стекла, непроницаемая. Ник прошёл вдоль стены, но не нашёл и намёка не дверь или окно. Летать вокруг района тоже бесполезно – наверняка, сверху есть какая-то защита от посторонних глаз. Или стены просто уходят в бесконечность.
Ник сел, прислонившись спиной к холодной стене. Нет, ему не удастся даже краем глаза взглянуть на закрытый район. А было бы любопытно познакомиться с его обитателями. Нику несколько раз предлагали поучаствовать в подобных проектах, но он всегда отказывался. Он уважает желания и пристрастия людей, но его нутро протестует против закрытых районов. Несмотря, что за это хорошо платят…
Ник встал, бросил взгляд на непроницаемую стену и двинулся в путь. Ещё несколько мягких переходов, и он у другого закрытого района. Зеленая стена, незнакомые деревья, кусты и вьющиеся растения, они будто живые – едва заметно шевелятся, что-то неразличимо нашёптывают. Ник протянул руку к стене – обычные растения, прохладные, с мягкими листьями и шершавыми стволами. Ник подался вперёд, попытался раздвинуть растения и проникнуть в стену. Кажется, получается. Но двигаться тяжело, растения цепляются за одежду, царапают лицо и руки, нашёптывают на ухо странные слова. Каждое новое движение даётся с трудом, растения уже раздирают кожу, доставляют адскую боль. В какой-то момент двигаться стало невозможно, Ник застрял, опутанный деревьями, окруженный тьмой, оглушённый потусторонним шёпотом. Но вдруг деревья расступились, в глаза ударил солнечный свет, Ник почувствовал толчок в спину, полетел лицом вниз…
И упал на дорогу перед зелёной стеной.
Интересное решение. В прямом смысле слова живая изгородь, способная проглатывать, пережёвывать и выплёвывать любопытных путников. Наверняка, есть защита от полётов и проникновения на транспорте. Проверять свои догадки Ник не будет, он заранее уверен в результате.
Ник окинул взглядом зелёную изгородь и побрёл дальше. Мягкий переход – крохотный квадратный пустырь с покосившейся избушкой в центре. Наверное, прибежище одиночки, который ищет тишины. Мягкий переход – средневековый город, построенный со знанием дела и вниманием к мелочам. Вероятно, коллективный труд историков-медиевистов с горящими глазами. Интересно и красиво, но душа Ника не лежит к истории. Мягкий переход – и… Облака? Воздушные замки, раскинувшие свои башни и флигели по пронзительно-голубому небу. Здесь только летают, пешком ходить строго запрещено. Что ж, каждый сходит с ума по-своему, в Городе нет правил на этот счёт. Мягкий переход – огромный район, уставленный аттракционами, батутами, лавками со сладостями, сценами, на которых поют неизвестные артисты. Яркий, пёстрый, наполненный счастливым смехом, криками и радостью. Творение взрослых, которым не хватило детства.