Флакон смерти №5

Да, Зое стало ясно, что мед ей оканчивать придется. Но кто сказал, что она должна работать по специальности и начинать академическую карьеру?

И тем более выходить замуж за Павлика?

– Ну, что-то разговор у нас получился грустный, дочка. Так ты подумаешь о том, чтобы не разрывать отношения с Павликом? У него сейчас такой ответственный период в жизни, если ты его бросишь, это может сильно навредить ему. Ты же не хочешь этого?

Нет, не хотела. Но почему никто не интересуется тем, чего хочет она?

Никого это не интересует, понятно. Весь вопрос только в том, чего же она хочет?

Этого Зоя, к своему ужасу, сказать после сей странной беседы с отцом уже больше с уверенностью не могла.

– …А это мой троюродный брат Антон, – произнес Павлик, отходя в сторону. Сердце Зои вдруг учащенно забилось: она заметила еще одного гостя вечеринки, которая проходила жарким июльским вечером в огромной квартире родителей Павлика на центральном проспекте Маршала Жукова вечером. Пользуясь тем, что предки отправились на три недели на зарубежный курорт, новоиспеченный аспирант давал знатный прием для «своих».

Двухэтажная квартира в доме элитной постройки на излучине реки была забита сокурсниками, коллегами, молодыми преподавателями меда, а также прочими знакомыми, полузнакомыми и вообще не знакомыми.

– Приятно познакомиться. Антон, – произнес молодой человек, пожимая Зое руку. Он разительно отличался от ее Павлика, невысокого, рыжего, говорливого. У его троюродного брата были длинные черные волосы, собранные в конский хвост, небольшая стильная бородка и пронзительные синие глаза.

– Зоя, – ответила девушка, вдруг понимая, что весь гул в квартире, забитой праздным народом, жующим, пьющим и хохочущим, вдруг отступил на второй план, а затем и вовсе исчез.

– Я знаю, что Зоя, – усмехнулся Антон. – Павлуха мне о вас рассказывал. Или, если не возражаешь, мы перейдем на ты?

Зоя не возражала.

Они словно попали в параллельную вселенную: она и Антон. Вокруг них были люди, но Зоя их не замечала. Даже Павлика она не видела, устремив свой взор только на одного человека: на его троюродного брата.

Если и существует любовь с первого взгляда, то вот она.

Антон, в отличие от Павлика, говорил немного, однако всегда с тонкой иронией. Он умел слушать. Он разбирался в тонкостях творчества Пелевина.

– Давай выйдем на балкон? – сказал он и, взяв Зою за руку, повел ее за собой. Чувствуя, что по ее телу словно течет электричество, Зоя отправилась вслед за ним.

Однако они вышли не на огромную террасу, на которой под вечереющим небом толклись и обжимались гости, а, миновав анфиладу комнат и поднявшись на второй этаж, в спальню родителей Павлика.

– Ты что, туда нельзя! – произнесла с опаской Зоя, когда они оказались перед массивной дверью.

– Всем прочим нельзя, а мне можно. Я ведь не просто гость, я родственник, – усмехнулся молодой человек. – Это накладывает определенную ответственность, но и предоставляет возможности.

Дверь была заперта, чтобы любопытные гости не проникли в святая святых и, чего доброго, не решили устроить кавардак в спальне родителей.

– Так, Павлуха куда-то спрятал ключ, но спрашивать не будем… – пробормотал Антон и быстрым движением руки извлек из кармана джинсов что-то тонкое, похожее на проволоку изогнутой формы.

Несколько мгновений покрутив этим в замочной скважине, он распахнул дверь, которая открылась с легким скрипом.

– Это что, отмычка? – с благоговением спросила Зоя, а молодой человек хмыкнул:

– Нет, всего лишь заколка для волос…

Где Антон научился использовать заколку для волос в качестве ключа для запертых помещений, Зоя спрашивать пока что не рискнула.

Они шагнули в полутемную спальню, миновали массивную кровать и подошли к балконной двери.

Открыв ее, Антон ступил на небольшой уютный балкон, выходящий прямо на реку. Зоя, все это время державшаяся за его руку, последовала за ним.

– Откуда ты знаешь, что здесь есть балкон? – спросила девушка и поняла, что вопрос глупый. Мягко улыбнувшись, Антон ответил:

– Ну, я же время от времени бываю в гостях у моих родичей. Хотя, надо признать, они не особо меня жалуют, в особенности тетя. Дядька, мне не родной, еще ничего, а вот она считает, что я неподходящая кандидатура в друзья ее драгоценному сыночку.

И, пронзительно посмотрев на Зою, добавил:

– И твоему будущему мужу.

Смутившись, Зоя взялась обеими руками за металлический поручень и, облокотившись на него и подставив лицо приятному вечернему летнему ветерку, уставилась вдаль.

Она внезапно подумала, что в такой же летний день они с мамой и отцом отправились после празднования дня рождения на пляж, чтобы искупаться в реке.

И вернулись домой только вдвоем.

– Он ведь от тебя без ума, – продолжил Антон, и Зоя, не поворачиваясь, спросила:

– Кто? Дмитрий Егорович?

Она имела в виду отца Павлика.

– Ну, старик тоже, он ведь любит засматриваться на молодых красавиц. То есть на таких, как ты. Поэтому тетка и полетела с ним туда, на этот остров, где толкутся только английские и немецкие старики и нет ни одного ночного клуба: тишь, гладь да семейная благодать!

Зоя звонко рассмеялась: с Антоном было так легко и можно было говорить о вещах, о которых она ни с кем никогда бы говорить не смогла.

И это несмотря на то, что знала его всего около получаса.

Молодой же человек продолжал.

– Нет, я веду речь о Павлике. Он ведь на тебе реально повернут, но это как раз понятно…

Его рука легла ей на талию, но Зоя и не думала сопротивляться.

– Он защитится, вы поженитесь, у вас пойдут дети. Впрочем, возможна и иная хронология этих, однако, незыблемых вех.

Он положил ей на талию и вторую руку.

– Нет, не поженимся, – ответила Зоя. – Я скажу тебе то, что никому еще не говорила. Я не выйду замуж за Павлика. И детей у нас не будет. Но на то, что он защитит диссертацию, сначала кандидатскую, а потом и докторскую, это не повлияет.

Она почувствовала на щеке жаркое дыхание молодого человека.

До этого вечера Зоя никому бы не позволила так с ней обращаться, даже Павлику, отношения с которым у нее были до сей поры исключительно платонические.

Да, никому и никогда – но вот сегодня этому черноволосому синеглазому нахалу.

В которого она, похоже, успела влюбиться.

И это всего за час с небольшим их знакомства.

– Тебе неприятно? Я себе позволяю лишнее? – спросил он, нежно покусывая мочку ее уха.

Ну да, позволял, это вне всяких сомнений. Однако ей было очень приятно – как никогда раньше в жизни!

– Думаю, это я позволяю себе лишнее, – прошептала срывающимся голосом Зоя и попыталась вырваться из объятий Антона.

Но попытка оказалась весьма неуверенной, так что Антону не составило никакого труда прижать к себе Зою, на этот раз стоящую к нему лицом, и, отбросив с ее раскрасневшегося лица светлые кудри, сказать:

– То, что для других в жизни лишнее, для нас – ее неотъемлемая часть.

А потом он ее поцеловал. Коротко, нежно, но требовательно. Оторвавшись от ее губ, молодой человек посмотрел на Зою, словно задавая ей немой вопрос.

И в ответ она сама поцеловала его.

Она не могла сказать, как долго длились их поцелуи на балконе в спальне родителей Павлика, но все прекратилось в тот момент, когда в коридоре раздались громкие голоса и кто-то пьяным баском воскликнул:

– О, смотрите, тут дверь открыта! И какой тут классный траходром! Ой, давайте на нем все вместе поскачем?

Очарование момента было нарушено, и Зоя, плавно отстранив Антона, который, кажется, был готов продолжать с ней целоваться и при случайных свидетелях, выбежала с балкона, минуя кровать, на которой, как она отметила краем глаза, расположились несколько девиц с каким-то солидным бородачом.

– Ой, да тут уже занято? Извините-извините, мы не посягали на ваше любовное гнездышко! – прилетели ей в спину слова, сопровождаемые глупым хихиканьем.

Сбежав по лестнице вниз, Зоя наткнулась на Павлика, который был уже несколько под мухой.

– Я тебя все это время ищу! – заявил он и не очень-то любезно дернул ее за руку. – Где ты была?

В этот момент по лестнице спустился Антон, который, впрочем, сделал вид, что их не видит, и направился прямиком на террасу.

Однако брошенный ему в спину пламенный взгляд Зои не ускользнул от Павлика, который, несмотря на уровень алкоголя в крови, не потерял бдительности.

– Ага, понимаю, где ты была. И с кем! Знал же я, что приглашать этого шаромыжника не стоит. И мама меня предупреждала, да и сам я в курсе, что он за человечек!

Павлик снова потянул Зою за локоть, а та, высвободившись, заявила:

– И что же он за, как ты говоришь, человечек? Не забывай, это твой троюродный брат! И почему ты его так называешь!

Икнув, Павлик зло ответил:

– Увы. Лучше бы он им не был.

И идиотским голосом, подвывая, продолжил:

– «В чем сила, брат?» Так вот, если сила действительно в правде, то мой троюродный братец Антоша – шаромыжник, бездельник и на редкость сомнительная личность. Меняет девиц как перчатки и, если уж на то пошло, кажется, не только девиц…

Он зашелся пошлым смехом, а Зоя холодно ответила:

– Павел, ты пьян! На тебя смотреть тошно.

Ее жених взвился.

– На себя посмотри, рыбка моя! Помада по всему лицу, глаза в кучу. Что, наш пострел Антоша везде поспел и уже сдюжил тебя знатно окучить? Ну, он это умеет. Смотри сама!

Он ткнул ее в бок, заставляя наблюдать за тем, как Антон на террасе более чем любезно чирикает с какой-то барышней во всем черном и с массивным кольцом в носу. Зоя ощутила, как у нее заныло в сердце и на глаза навернулись слезы.

Но почему, почему?

Антон держал руку на не самой тонкой талии девицы, как недавно делал это с Зоей, и чмокал ее в щечку.

– Ну что, убедилась, что за субчик этот твой Антоша? Все равно лучше меня тебе не найти, рыбка моя! У-у-у-у-у!

И молодой человек полез к ней со слюнявыми поцелуями.

Зоя, чувствуя, что вот-вот расплачется, оттолкнула своего незадачливого жениха и поймала на себе взгляд Антона, который, заметив ее, тотчас убрал руку с талии особы в черном и с кольцом в носу.

Он двинулся к ней, Павел же, сопя, снова попытался обнять ее.

Подоспевший Антон, резко оттолкнув своего троюродного братца, заявил:

– Тебе же велели не распускать руки, разве не слышал?

Хозяин вечеринки, налетев спиной на одного из гостей, взревел:

– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? И вообще, что ты здесь делаешь и кто тебя пригласил?

Антон спокойным тоном ответил:

– Ну вообще-то ты сам, Павлуха…

– Да какой я тебе Павлуха!

Этот самый Павлик-Павлуха полез на своего родственника с кулаками. А Зоя, вся в слезах, не дожидаясь начала потасовки, которая рано или поздно должна была случиться на вечеринке «золотой молодежи» города, ринулась прочь.

– Рыбка моя, подожди! – раздался плаксивый голос Павлика, и девушка услышала вторящий ему зов Антона:

– Ну куда же ты? Я все тебе объясню…

Не желая, чтобы этот длинноволосый, вскруживший ей голову хлыщ «все объяснил», Зоя выбежала в прихожую, толкнула кого-то входящего в распахнутую квартирную дверь и, оказавшись на лестничной клетке, не дожидаясь лифта, побежала по ступенькам вниз.

И, конечно же, от волнения через несколько этажей споткнулась, крайне неудачно приземлившись на ступеньки. Слыша за собой топот по бетону, Зоя прикусила губу, не столько от боли, сколько от обиды.

Ну да, и как только она смогла попасться на этот самый древний в мире трюк! Еще бы, растаяла, как масло на солнце, перед этим ловеласом.

А Павлик тоже хорош – какой он, оказывается, неприглядный, когда выпьет.

Впрочем, выходило, что когда трезвый, вполне себе тоже?

– Больно? Ушиблась? Ногу подвернула? – крикнул, оказавшись рядом с ней, Антон, на смазливом лице которого застыло выражение тревоги. – Разреши тебе помочь…

Зоя, хмыкнув, вцепилась в перила и сердито ответила:

– Нет, не разрешу! И вообще, оставь меня, пожалуйста, в покое!

Молодой человек, не слушая ее, осторожно опустился на колени и дотронулся до Зоиной лодыжки.

– Тут больно? А тут? А вот тут?

От его прикосновений у нее по коже пошли мурашки, и Зоя почувствовала, что ее словно током ударило.

Неправильно истолковав ее дрожь, Антон озабоченно произнес:

– Как бы ты себе чего не повредила…

Зоя, отстраняясь от молодого человека, безапелляционно заявила:

– Я же сказала, чтобы ты оставил меня в покое! И вообще, кто тут из нас будущий медик – ты или я?

Ну да, будущий медик, не желающий становиться таковым и только и мечтающий бросить учебу.

Антон, улыбнувшись и показав белоснежные зубы, ответил:

– Ну, скажем, я тоже мог стать медиком, я ведь даже учился в меде и, в частности, сдавал экзамен твоему отцу.

– Наверняка ведь провалился! – заявила рассерженно Зоя. Ну да, безусловно, она ведь имела дело с фанфароном, зазнайкой и, как его назвал Павлик, шаромыжником.

Антон, снова щупая ее лодыжку, которая и в самом деле начинала гореть, ответил:

– Нет, почему, сдал на «трояк». Твердый, вполне заслуженный. И вообще, я ни на одном экзамене не провалился, однако в итоге все же ушел. Потому что понял, что медицина – не мое.

Чувствуя, что ее злость на молодого человека в одно мгновение как рукой сняло, Зоя заинтересованно уставилась на него. Надо же, перед ней тот, кто взял да ушел из меда. Не страшась при этом своего строгого родителя! Впрочем, ведь у него не было отца-профессора, который за подобное голову бы оторвал.

Причем не только фигурально.

– А вот здесь точно не болит? А вот здесь?

Антон продолжал нежно прикасаться к ее ноге, которая, собственно, не особо-то и болела. Или Зое казалось, что не болела, потому что ей так хотелось, чтобы этот длинноволосый зазнайка прикасался к ней вечно.

– Ты просто так взял и ушел? – спросила Зоя, а молодой человек, коротко усмехнувшись, ответил:

– Ну, в итоге вышло, что да, просто взял и ушел, хотя это было завершением долгого процесса борьбы во мне самом. Я ведь с самого начала знал, что медицина – не моя стезя, однако у нас в семье все медики, поэтому моя судьба была, так сказать, предопределена заранее.

И снова нежное прикосновение к ее лодыжке.

– И что сказали твои родители? – продолжила выпытывать Зоя и услышала в ответ:

– Ну, в восторге не были, конечно, однако я принял решение и не думал от него отступать. Мы какое-то время даже не разговаривали с моим отцом, но ничего, он в итоге смирился.

А вот сможет ли смириться ее собственный отец? Это уж вряд ли…

– И не думали переубеждать? – продолжала форменный допрос Зоя, и Антон, взглянув ей в лицо, ответил:

– Отчего же, даже и сейчас пытаются, хотя, вероятно, уже поняли, что все это напрасно. Однако скажи, отчего тебя это так занимает? Из праздного любопытства, что ли? Ведь ты точно не намереваешься уходить из меда, еще бы, тебе же на роду написано стать медиком, причем именитым! Это с таким-то отцом!

Ну да, с отцом, который не только страстно желал, чтобы она пошла по его стопам, точнее, по его и мамы, но и мысли не допускал, что может быть иначе.

– Нет, это не праздный вопрос, – ответила тихо Зоя, чувствуя, что ее злость в отношении Антона давно исчезла.

Тот же, внимательно посмотрев на нее, вдруг произнес:

– Только не говори, что ты сама подумываешь уйти из меда? Ни за что не поверю!

И тут Зоя расплакалась.

А дальше произошло то, чего она не ожидала, хотя втайне, вероятно, надеялась: молодой человек снова поцеловал ее.

– Нет, не надо, – попыталась отодвинуться от него Зоя, что вышло, однако, плохо. Крайне плохо. – Нет, прошу тебя, не надо!

– А я вот думаю, что очень даже надо! – ответил он и продолжил ее целовать.

Закрыв глаза, Зоя отдалась непонятному щемящему чувству, которое возникло у нее в груди, однако, пересилив себя, все же оторвалась и, тяжело дыша, заявила:

– Я все видела!

Антон, удивленно уставившись на нее, произнес:

– Что ты видела? А, понимаю, это как я Лику целовал?

Зоя насупленно молчала, а Антон расхохотался:

– Ну да, понимаю, какое у тебя обо мне сложилось впечатление! Только что обжимался с тобой на балконе, а потом уже к другой на террасе пристает! Провинциальный альфонс, ни дать ни взять.

Ну да, точно, провинциальный альфонс, нахал и шаромыжник. Но такой очаровательный шаромыжник, прикосновения которого заставляют ее буквально трепетать.

Зоя молча кивнула и добавила:

– И ты ее при этом еще приобнял. Ну, руку на талию опустил…

Смеясь, Антон воскликнул:

– Ну, Лика – моя давняя знакомая. Причем очень-очень давняя!

Ну да, так и есть, у этого очаровательного шаромыжника везде имелись свои давние знакомые. Вернее, очень-очень давние. Интересно, кому-то он, рассказывая о ней самой, тоже будет ее так представлять?

– Ну, не поверишь, но я с ней в детский сад ходил!

Вот именно, Зоя не верила, хотя оснований для этого у нее, собственно, не было. Ну, что она видела, как на вечеринке молодой человек положил руку на талию какой-то девице и чмокнул ее в щечку?

– Ты ее приобнял при этом! – продолжила она упрямо, вдруг понимая, как смешно звучат ее обвинения.

– Ну да, приобнял, я с ней всегда так делаю.

Так и есть, его бывшая. Или даже никакая не бывшая, а все еще настоящая?

А если это так, и бывшая Лика, вся в черном и с кольцом в носу, его даже очень себе настоящая, то кто тогда, собственно, она сама?

Вот именно, кто?

Похоже, глупая наивная провинциальная студенточка, которую местный очаровательный шаромыжник решил внести в список своих любовных побед.

Причем весьма глупая и трусливая провинциальная студенточка, у которой не хватало мужества ни отринуть от себя этого очаровательного шаромыжника, ни поведать строгому отцу-профессору и заведующему кафедрой, что она не желает становиться медиком.

– Ну, уверяю тебя, что это так, хотя звучит как выдумка! Мы с ней в одной песочнице играли и на одном горшке сидели, причем в буквальном смысле!

Зоя, чувствуя, что ее тянет улыбнуться от его слов, и тщательно это скрывая, парировала:

– Попрошу без ненужных подробностей!

В ответ Антон снова поцеловал ее, и она и не подумала отстраниться.

Наконец, оторвавшись от ее губ, молодой человек сказал:

– Думаешь, наверное, что это моя бывшая. Нет, это не так, хотя мы и в самом деле были достаточно долгое время вместе.

Ну вот, что и требовалось доказать – он даже и не пытался это скрыть! И как она могла попасться на такую дешевую уловку.

– И официально считались парой. Все были уверены, что дело к свадьбе идет…

Зоя сухо перебила его:

– И тут тоже попрошу без ненужных подробностей.

И, не удержавшись, все же быстро переспросила:

– Отчего же в ЗАГС так и не отправились?

Он снова поцеловал ее, и на этот раз это длилось долго-долго.

Наконец, прижавшись к девушке лицом, очаровательный шаромыжник произнес:

– Ну, мы ведь и не собирались, ни Лика, ни я. К тому же я с самого начала знал, что требовался ей в качестве прикрытия. Но теперь все позади, и Лика не скрывает, что у нее есть подружка!

Зоя вздохнула. Ну надо же, как бывает! Только правда ли все эти россказни?

– Что, неужели не веришь? Спроси тогда хотя бы у Павлухи! А, понимаю, он ведь тебя намеренно завел, наверняка рассказывая о том, какой я ветреный и неверный? Тогда давай прямо сейчас пойдем и спросим у самой Лики! Она тебе свою подружку представит, та ведь тоже на вечеринке торчит! Думаешь, что они будут тебя обманывать?

Нет, не думала. Зоя была рассержена – в первую очередь на себя, что поддалась на провокацию Павлика, а во-вторых, на самого Павлика, который, зная правду, все же кормил ее байками, чтобы очернить в ее глазах этого очаровательного шаромыжника.

– А ты что, ревнуешь? – задал ей простой вопрос Антон, и Лика почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

Выходит, что да, ревновала.

Попытавшись подняться со ступенек лестницы, на которых она сидела, чтобы отправиться прочь и не отвечать на этот щекотливый вопрос, Зоя убедилась, что это у нее не получится: похоже, она при падении подвернула ногу.

– Болит? Где, здесь?

Антон снова прикоснулся к ее лодыжке, и Зоя с облегчением отметила, что скользкая тема о ее ревности осталась позади. Да, она ревновала, выходит, необоснованно и по причине провокации, устроенной Павликом.

Тот ведь тоже хорош – намеренно рассказывал ей всякую ерунду, желая, чтобы у нее возникло превратное мнение об очаровательном шаромыжнике.

– Вызвать «Скорую»? Думаю, тебе надо в травмопункт…

Зоя помотала головой и ответила:

– Да ничего страшного, мне просто нужен холодный компресс и покой. Ты не вызовешь мне такси?

Нагнувшись, Антон обхватил ее крепкими руками и произнес:

– Держись за меня, я отнесу тебя вниз!

Зоя прижалась к очаровательному шаромыжнику, и тот, подхватив ее, понес по лестнице вниз.

Зое так не хотелось, чтобы лестница заканчивалась. Нет, Антон даже не попытался снова поцеловать ее, однако у него на руках было так…

Так уютно и спокойно.

– Ага, вот вы где! – раздался знакомый голос, когда они оказались в холле на первом этаже, где около лифта столкнулись с взъерошенным и растерянным Павликом. – А я вас тут везде ищу и никак отыскать не могу!

Антон со смешком заметил:

– Сложно, Павлуха, найти то, чего и в помине нет! Это я, кстати, если ты не понял, о твоей порядочности!

Подскочив к своему троюродному брату, Пашка, сжимая кулаки, заявил:

– Эй, ты что это имеешь в виду? И почему ты мою девушку на руках держишь? Тебе кто это позволял?

– Твоя девушка и позволила, потому что ей требуется медицинская помощь. Только вот не лезь со своими советами и напоминаниями о том, что ты у нас будущий доктор медицинских наук. Зачем ты наврал Зое о моих отношениях с Ликой? Ты ведь в курсе нашей истории!

Судя по тому, что Павлик залился краской стыда и занервничал, все то, что поведал ей очаровательный шаромыжник, было сущей правдой. Чувствуя, что от сердца отлегло, Зоя сильнее прижалась к молодому человеку.

Он не обманул ее!

– Зоя, рыбка моя, давай я посмотрю, что случилось! Я же все-таки врач…

Павлик полез к ней, но Антон не допустил его до девушки, которую держал на руках.

– Ты прежде всего враль, Пашка. И вообще, ты прилично набрался. Тебе следует за этим следить, потому что сам знаешь, что в этом плане у тебя наследственность далеко не самая идеальная…

Незадачливый жених Зои вдруг ударил очаровательного шаромыжника в лицо.

Антон, выдержав удар, не самый сильный, но крайне оскорбительный, только сильнее прижал к себе Зою, которая ощутила, как напряглись его мускулы.

– Пропусти нас! – Его голос принял зловещий оттенок, и Павел, икнув, растерянно произнес:

– Ладно, ты сам спровоцировал! Я не хотел!

Не хотел, но все же ударил своего троюродного брата, при этом разбив тому губу, из краешка которой текла алая струйка крови.

Зоя боялась, как бы не возникла потасовка, но Антон, плечом отпихнув своего родственника, направился к выходу из элитного дома, в котором проходила закончившаяся столь нелепым образом вечеринка.

– Тебе теперь тоже требуется медицинская помощь, – произнесла тихо Зоя и стерла кровь с губы очаровательного шаромыжника.

Впрочем, шаромыжником, выходило, был Павлик, а не его троюродный брат.

И уж точно не очаровательным.

– Ничего, до свадьбы, как говорится, заживет! – усмехнулся Антон и звонко расхохотался – они в этот момент как раз спускались с парадного крыльца элитной многоэтажки.

– А что в этом смешного? – спросила с удивлением Зоя, и Антон пояснил:

– Отчего-то представил, что выношу тебя на руках из Дворца бракосочетания! Это ведь если мы о свадьбе речь ведем…

Также расхохотавшись, Зоя ответила:

– Это что, официальное предложение руки и сердца?

Ну да, официальное предложение от человека, которого она знала от силы час или полтора…

Любовь с первого взгляда – и до последнего вздоха?

– А что, если да? – ответил Антон, и у Зои вдруг душа ушла в пятки. Потому что тон молодого человека был такой…

Такой серьезный.

Возникла заминка, и Зоя вдруг ощутила, в какой небывалой ситуации она оказалась: с подвернутой ногой, на руках незнакомого очаровательного шаромыжника, с которым она тем не менее успела нацеловаться, из рассеченной губы которого текла кровь – и который, судя по всему, только что сделал ей предложение.

Или она поняла все не так?

– А почему бы, собственно, и нет! – ответила Зоя и снова стерла каплю свежей крови, которая продолжала сочиться из уголка губы Антона. – Если ты обещаешь мне, что всю жизнь будешь, как и сейчас, на руках меня носить, то я согласна.

И услышала в ответ:

– Да, я обещаю.

Такси в итоге никто так и не вызвал. И вместо того, чтобы отправиться домой, где ее ожидал строгий отец, профессор и заведующий кафедрой, а также мягкий диван и холодный компресс для лодыжки, Зоя весь вечер и даже часть жаркой летней ночи провела на городской набережной с Антоном.

Сидя на скамейке под большой старой липой, глядя на медленно текущую реку, они говорили, говорили и говорили…

И целовались, целовались, целовались.

Удобно устроившись на скамейке, облокотившись о плечо Антона, Зоя ощущала, что была все эти незабвенные часы счастлива так, как никогда в жизни.

Потом они немного прогулялись по залитой светом изогнутых фонарей, заполненной праздношатающимся народом набережной – несмотря на поздний час, людей было полно.

Лодыжка еще давала о себе знать, но вывиха точно не было: это Зоя как студентка второго курса меда могла сказать с уверенностью.

Хотя то, что нога почти не болела, она объясняла тем, что там, на лавочке, очаровательный шаромыжник колдовал над ее лодыжкой, осторожно разминая и поворачивая ее то туда, то сюда, в результате чего боль вдруг куда-то ушла.

То ли мануальная терапия, то ли великая сила любви.

В том, что она влюбилась в очаровательного шаромыжника, Зоя уже не сомневалась – причем произошло это, вероятно, в момент их знакомства.

Ну, или самое позднее на балконе в спальне родителей Павлика.

Ах, ну конечно, Павлик…

О нем Зоя думала отстраненно, как о том, что не имело для нее значения. Она ведь никогда не представляла его в роли своего жениха и тем более мужа, а вот как было с самим Павликом?

Но думать об этом ей совершенно не хотелось, потому что рядом с ней был ее очаровательный шаромыжник. Ну да, никакой не шаромыжник, как выходило, но очаровательный, это был факт неоспоримый.

Ее очаровательный шаромыжник – и только ее.

– Хочешь мороженого? – спросил ее Антон во время их волшебной прогулки по набережной – и в самом деле, несмотря на то, что давно наступила ночь, неподалеку, около массивной гипсовой беседки в пышном советском стиле, шла бойкая торговля мороженым с передвижного лотка.

Антон вернулся к ней с огромным мороженым, по причине летней жары уже начавшим таять, и с большим воздушным шаром в виде сердца.

– Вот, бери, – сказал он, держа в одной руке сразу два мороженых, – можешь сама выбрать, какое хочешь.

– А шарик-то откуда ты взял? – спросила в волнении Зоя, и молодой человек признался:

– Выменял у одного карапуза, с разрешения его родителей, на солидную порцию пломбира. Вот, оно для тебя, мое пылающее сердце!

Он протянул ей воздушный шар, но Зоя, мороженое которой накренилось в этот ответственный момент, отвлекалась и не успела взять из рук Антона веревочку. Тщетно она пыталась схватить уплывающее в ночную высь большое красное сердце.

Эта оплошность отчего-то ужасно огорчила Зою, она даже расплакалась, а Антон, прижав (насколько это было возможно с тающим мороженым в руке) к себе девушку, со смехом заявил:

– Ну что ты, не стоит! Мое пылающее сердце по-прежнему здесь, а не во тьме ночной!

Прижавшись к груди молодого человека, Зоя в самом деле слышала его гулкое сердцебиение, но все равно ей отчего-то было невыносимо горько.

– Не стоит плакать, прошу тебя.

Зоя в самом деле разревелась, и Антону пришлось утешать ее. Внезапно волшебство летней ночи, как воздушный шарик в виде сердца, куда-то улетучилось, и Зоя почувствовала, что ей делается зябко.

И река, та самая, в рукаве которой на дальнем пляжике в районе дач нырнула и не вынырнула мама, несла свои воды мимо них, и кто знает, может, пылающее сердце, которое подарил ей очаровательный шаромыжник, тоже найдет упокоение в темных водах.

О чем это она, собственно, думает?

– Отведи меня, пожалуйста, домой, – попросила Зоя, опираясь на руку своего спутника, – мне отчего-то холодно…

Очаровательный шаромыжник разволновался:

– Да ты вся дрожишь! Извини, глупая была идея идти на набережную. Хоть и тепло, но все равно ветрено. А я еще и мороженое купил, идиот…

– Спасибо, оно очень вкусное! Ты выбрал именно то, которое я люблю, малиновое с орехами… Ой!

Неловко взмахнув рукой, Зоя выронила мороженое из вафельной трубочки на асфальт, и малиновый шарик, распластавшись, в призрачном янтарно-мертвенном свете изогнутого фонаря, над которым роились ночные бабочки и мошки, превратился в кровавое пятно.

– Какая я неловкая! – потрясенно воскликнула Зоя и зарыдала.

Антон, явно озадаченный ее сильной реакцией на этот пустяк, засуетился, собрался купить ей новое мороженое, но Зоя отказалась.

Нет, ей не новое нужно было, а то, что кровавой кляксой растекалось по асфальту, привлекая к себе армаду пронырливых муравьев.

Но ни старое мороженое, ни улетевшее пылающее сердце вернуть было нельзя.

Как нельзя было вернуть маму, которая нырнула в реку и не вынырнула – во всяком случае, живой…

И отчего она так упорно думает об этом?

– Ты можешь идти? Точно можешь? Нет, давай я все-таки вызову такси? Тебе ведь далеко отсюда?

Очаровательный шаромыжник прикладывал максимум усилий, чтобы Зоя чувствовала себя комфортно, но от этого было только горше.

И дело было отнюдь не в нем, а в ней. В ее прошлом, настоящем и, вероятно даже, будущем.

Понимая, что сводит своим поведением молодого человека с ума, Зоя, взяв себя в руки (однако продолжая чувствовать в душе странную, невесть откуда взявшуюся тревогу, засевшую там тупой иглой), произнесла:

– Ну, тут недалеко вообще-то. Не знаю, ходит ли маршрутка. Сейчас ведь около полуночи?

Антон, бросив взгляд на мобильный, объявил:

– Почти половина третьего.

Запаниковав, Зоя заявила, что ей надо немедленно домой. Мобильный она на вечернику не взяла, потому что в сарафане, который она надела, карманов не было, а сумочку брать не стала, решив, что все равно самое позднее к одиннадцати будет дома.

О чем и сообщила отцу.

Да, маршрутка уже больше не ходила, свободное такси пьяная парочка увела у них прямо из-под носа, а ехать вместе с ними ужасно не хотелось, и тогда Антон снова взял Зою, которая почувствовала, что ужасно устала и нога ее все же болит, на руки.

– Я же обещал, что буду носить тебя все время на руках, так что выполняю свое обещание, – заявил он. – Ну что, прокачу с ветерком!

Он не просто донес ее до дома, но бóльшую часть пути даже бежал или уж точно очень быстро шел, так, что в ушах Зои действительно свистел ветер. Она, кажется, даже прикорнула у него на груди, отчего-то вообразив, что это путешествие в объятиях очаровательного шаромыжника будет длиться вечно.