Алхимия иллюзий

Но вместо этого Виктор, мило улыбнувшись, одарил ее пронзительным взглядом своих арктически-ледяных глаз и совершенно спокойно произнес:

– А что мне оставалось делать, Вичка? Этот типок копошился в моем прошлом, пытаясь нарыть на меня то, что принято сейчас называть компроматом. Причем с единственной целью: разлучить нас. Тебя и меня. Вот и пришлось от него избавиться. Да и к тому же, как я тебе говорил, этот тупой качок тебе не пара. Совсем не пара. И я не мог допустить, чтобы он в ближайшем будущем женился на тебе, Вичка. Вот поэтому я его и убил…

И он снова улыбнулся.

Потрясенная признанием Титова, Вика не знала, как на него реагировать. Дверь раскрылась, появилась мама с уродливой керамической вазой в руках.

– Ой, а почему цветы лежат в мусорном ведре? – произнесла она в недоумении.

На что Виктор ответил:

– Они Вичке не понравились. Я пойду сейчас куплю розы.

Мама, сердито взглянув на дочку, извлекла букет хризантем из ведра и аккуратно поставила в вазу.

– Дочка, нельзя же быть такой эгоисткой! Витя пришел, кстати, единственный из школы, чтобы навестить тебя, принес такие шикарные цветы, а ты так ведешь себя… Куда бы их поставить?

Мама явно не знала, куда деть вазу с цветами, а Титов галантно произнес, забирая у нее вазу:

– Разрешите мне?

– Мама, он только что признался, что… – Вика смолкла, потому что заметила, как Титов замер позади мамы, высоко подняв над головой вазу с хризантемами – со стороны это выглядело так, как будто он был готов со всей силы опустить вазу на затылок ничего не подозревавшей мамы.

– Извини, я не расслышала, что ты сказала, дочка? – спросила мама, не видя, что разыгрывается за ее спиной, а Титов, усмехаясь, сделал движение вазой вперед, явно давая понять Вике, наблюдавшей за всем этим немигающим взором, что он готов убить ее маму – здесь и сейчас.

Если она что-то скажет.

– …что ошибся в выборе цветов, – выдавила из себя Вика.

А Виктор, ставя вазу на подоконник, произнес:

– Я так и знал, что хризантемы вашей дочке не нравятся. Розы в самом деле были бы лучше.

В палату вошел отец и, поправив очки, произнес:

– Ах, Витя, молодец, что заглянул. Я только что говорил с твоим лечащим врачом, дочка, его младший сын, кстати, учится у меня в университете на юридическом. Так вот, он сказал, что ничего серьезного, просто нервы…

Ничего серьезного? Вика в изнеможении откинулась на подушки. Да, в самом деле ничего серьезного – только Титов прошедшей ночью убил Игоря.

А так все тип-топ, беби.

– Думаю, Вике надо отдохнуть, – произнес нейтральным тоном Виктор, увлекая за собой родителей. – Давайте не будем ей мешать и выйдем в коридор.

Они удалились, а Вика, выждав несколько мгновений, откинула одеяло и опустила ноги на пол. А затем босиком подбежала к неплотно прикрытой двери и прислушалась к голосам в коридоре.

До нее донесся приглушенный голос Титова, который, судя по всему, учил ее родителей уму-разуму, что они, конечно же, не понимали. Как и то, что он – убийца-рецидивист и психопат-манипулятор по совместительству.

– …подлинный шок. Все же не следует забывать, что она была привязана к этому полукриминальному качку… Как его?.. Игорю Ломакину…

Вику передернуло от отвращения – и почему никто, кроме нее, не видит, что за мразь этот Виктор Титов? Остальные считают его благовоспитанным, интеллигентным, милым юношей, к тому же пережившим столь ужасную трагедию – смерть обоих родителей во время пожара.

К слову, им же самим и организованного.

– Но у них ведь ничего серьезного не было? – послышался обеспокоенный голос отца, который на полном серьезе обсуждал с убийцей Игоря любовную жизнь своей дочери.

– Нет, нет, – заверил Титов. – Однако могло бы, так что, как ни прискорбно это говорить, этот типок умер вовремя. Понимаю, такие вещи обычно вслух не произносят, но этот Ломакин был настоящим Казановой и разбивателем девичьих сердец. И, вы уж извините великодушно, целок. Он бы причинил Вичке столько горя. Хорошо, что он умер!

И родители, ее родители, взрослые адекватные люди, ничего не возразили на эти кошмарные слова, а, кажется, наоборот, даже поддержали высказывания убийцы.

Вика боролась с сиюминутным желанием распахнуть дверь и закричать на весь коридор:

«Он знает, о чем говорит! Потому что он и убил Игоря!»

Но в итоге она не сделала это, вспомнила, что имеет дело с крайне опасным субъектом. Титов ведь только что угрожал убить маму – и Вика, зная о тех кошмарных вещах, совершенных им уже, была уверена, что он без колебаний приведет в исполнение эти угрозы, если поймет, что ему что-то угрожает.

Поэтому она вернулась в постель, накрылась одеялом с головой и притворилась спящей.

Через некоторое время скрипнула дверь, в палату кто-то вошел. Она ощутила, как этот кто-то заботливо поправил одеяло, а потом услышала до ужаса знакомый, тихий вкрадчивый голос:

– Вичка, на твоем месте я бы молчал. Потому что тебе все равно никто не поверит, сочтут бреднями экзальтированной особы. А твои родители, чего доброго, еще подключат психиатра и запрут тебя в дурку. А там мало хорошего, поверь мне.

Вика, понимая, что и Титов понимал, что она не спит, а внимает его страшным словам, все же не шевелилась, чувствуя, что холод сковывает ее тело и что она элементарно боится пошевелиться.

– Я же знаю, что ты не спишь, Вичка. Так что учти – я охраняю тебя денно и нощно. На меня ты, в отличие от этого фанфарона Игорька, можешь положиться. Тем более что он теперь будет гнить на кладбище.

Вика тихо заплакала, горячие слезы потекли по щекам, и ей было все равно, заметил ли Титов это или нет.

– Ну, не горюй, потому что он этого не заслуживает. Подумай о том великолепном будущем, которое тебя ожидает. Я ведь предотвратил множество бед – думаешь, вы бы поженились? Вряд ли. Этот типок нашел бы себе другую шлюшку. Наш Игорек ведь всегда думал своим членом, и тебе это было отлично известно.

Вика продолжала беззвучно плакать.

– А если бы и поженились, то разве ты не знаешь, что почти все браки, заключенные в восемнадцать, распадаются в течение десяти лет? Статистика, Вичка, великая вещь! Ты бы забеременела, сидела дома с сопливыми детишками, не смогла бы сделать карьеру, а твой красавец-муженек пропадал бы по вечерам, а то и по ночам. Шлялся бы по бабам, а в итоге огорошил бы тебя, беременную очередным горластым чадом, новостью о том, что прошла любовь, завяли помидоры и что он уходит к какой-нибудь другой Вичке – конечно же, помоложе и пошалавистее…

Откинув одеяло, Вика сквозь слезы зло крикнула:

– И поэтому ты взял на себя функции господа бога? Я что, тебе еще спасибо сказать должна?

Стоявший перед кроватью Титов, одарив ее взглядом арктически-ледяных глаз, произнес:

– Благодарности от тебя я не требую, Вичка, да и не смею ожидать. Просто знай, что у тебя имеется собственный ангел-хранитель и что он убережет тебя от всяческих бед!

Под ангелом-хранителем Титов подразумевал, естественно, самого себя. Вику передернуло от отвращения, но также от страха. Кто бы мог подумать, что этот тщедушный, бледный парень совершил уже столько убийств.

– Но зачем сразу убивать? – прошептала Вика, чувствуя, что на нее накатил новый спазм – слезы буквально хлынули из глаз.

Виктор, снова присев рядом с ней на кровать, однако не прикасаясь к объекту своего вожделения, охотно пояснил:

– Потому что он бы не отступился. Конечно, ты отчасти права, можно было сделать его инвалидом. Но зачем тебе муж в коляске и без функционирующей нижней половины? Уверен, что ты бы и тогда вышла замуж за этого калеку и тогда бы твоя жизнь сложилась еще ужаснее, чем со здоровым Игорем. Да и убить всегда проще: нет человека – нет и проблемы!

Двери раскрылись, появились родители. Виктор, поднимаясь с кровати, сказал:

– К сожалению, Вичке требуется таблетка или укол. Она плачет и не может успокоиться.

– Не нужно мне ничего! – закричала девушка, поражаясь тому, как истерично и неадекватно звучит ее голос. Поэтому, когда появилась пожилая сестра с уколом, пришлось подчиниться, тем более что на этом настояла мама.

После инъекции мысли в голове стали путаться. Виктор вместе с родителями стоял возле кровати, они вели беседу о каких-то совершеннейших пустяках. Последняя мысль перед тем, как она заснула, была:

«Дядя Игоря наверняка может помочь».

– Ну-с, ты хотела со мной поговорить? – произнес дядя Игоря, майор Ломакин, проводив Вику в свой небольшой, заваленный папками и бумагами кабинет.

С момента убийства Игоря прошло три дня – похороны были назначены на грядущую неделю.

Родители хотели, чтобы Вика провела в больнице всю неделю и осталась там и на время похорон, но она была непреклонна, заявив, что чувствует себя отлично (что отчасти было правдой: физически она чувствовала себя великолепно), она настояла на том, чтобы ее выписали как можно быстрее.

Вика с ужасом ожидала, что вместе с родителями забирать ее заявится и Титов, однако ее опасения не сбылись – Виктор так и не появился. Вернувшись домой, Вика была еще на больничном, но, заявив, что ей требуется свежий воздух и одиночество, отправилась на набережную. Однако вместо того, чтобы сесть на одну из скамеек и часами таращиться на реку, Вика направилась в отделение, где работал дядя Игоря.

– Да, спасибо, что нашли для меня время, – произнесла Вика, заметив, как милиционер быстро спрятал в ящик стола недопитую бутылку коньяка.

Он освободил от папок стул, указал Вике на него и произнес:

– Ну, садись. Кстати, моего племянника помянуть не хочешь?

Еще до того, как Вика смогла отреагировать на этот вопрос, он снова извлек из ящика только что исчезнувшую там бутылку коньяка, поставил на стол две стопки – себе и Вике, и наполнил их до краев.

– Ну, за моего племянника, пусть земля будет ему пухом, – сказал майор и опрокинул в себя одним махом всю стопку. Вика, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы (в последнее время ей хотелось плакать беспричинно и в самых неподходящих местах), немного пригубила алкоголя. Она знала, что Игорь спиртное не уважал, да и вернуть его, потребляя излишнее количество горячительных напитков, было тоже невозможно.

Однако на этот вопрос дядя Игоря придерживался, судя по всему, диаметрально противоположного мнения. Закусив стопку коньяка ириской и любезно предложив конфетку из пакетика и Вике, которая отказалась, он заявил:

– Ты ведь его подружкой была…

– И, вероятно, последней, кто видел Игоря живым! – сказала Вика. – Я хочу дать показания, это важно для следствия. И еще…

Вика тщательно обдумала то, что намеревалась сейчас сообщить. Она понимала, что тем самым поставит под удар своих родителей и саму себя, однако она не могла иначе.

Просто-напросто не могла.

– Да, и еще… Думаю, что мне известно, кто убил Игоря. Понимаете, это запутанная и совершенно неправдоподобная история, но, клянусь, он сам в моем присутствии сознался в убийстве! И кроме того, он причастен еще и к другим, например…

Майор Ломакин, звякнув бутылкой коньяка и набулькивая себе еще одну стопку, заявил:

– Ну, с этим-то как раз все ясно. А ты наверняка еще не знаешь, потому что в больнице лежала. Да и твои родители не хотели, чтобы тебя информировали… Мы взяли убийцу!

У Вики тотчас отлегло от сердца. Что же, дядя Игоря ведь сам был посвящен в расследование темных делишек Титова, поэтому неудивительно, что он принялся самостоятельно рыть в нужном направлении.

– Вы его взяли? – произнесла Вика ровным тоном, опасаясь выдать свое ликование. – И он уже сознался?

Майор, опрокидывая в себя вторую стопку коньяка (и Вика была уверена, что до ее появления он принял на грудь гораздо больше), снова закусил ириской и ответил:

– Нет, с этим, по причине его состояния, будут кое-какие проблемы. Однако все улики налицо. Прямо на кухонном столе, в мойке, нашли нож, которым был убит Игорек…

Вика закрыла глаза – она ведь знала, что кто-то, напав на Игоря в темноте около собственного дома, шестнадцать раз ткнул ему в спину и горло остро заточенным ножом.

Нет, не кто-то, а Виктор Титов!

– На ноже эксперты обнаружили только его отпечатки. Кроме того, у него в квартире отыскался кошелек Игорька, золотой крестик, а также часы, которые я сам ему подарил на пятнадцатилетие.

Вика еле сдержала рыдания – она помнила, как Игорь доставал свой кожаный кошелек, чтобы расплатиться в кафе. Как на его мускулистой груди покачивался небольшой золотой крестик. Как на его запястье сверкали крутые заграничные часы, объект гордости многих одноклассников.

– Так что никаких сомнений в виновности этого мерзавца нет, – продолжил милиционер. – Нам повезло, что кто-то, наверное, соседи, видели, как он заявился к себе на квартиру с окровавленными руками, два дня спустя анонимно позвонил в городское управление и дал наводку… Ну а остальное – дело техники. Ребята наведались по адресу, нашли его в бессознательном состоянии и квартиру, полную улик…

– В бессознательном состоянии? – переспросила Вика, ничего не понимая. – И квартиру, полную улик?

Ведь, насколько она была в курсе, Титов по-прежнему проживал в комнате университетской общаги, куда его устроил ее отец-проректор. Или этот верткий тип уже успел заполучить собственную хату?

Однако о бессознательном состоянии Титова ей ничего не было известно – выходит, в последние часы многое произошло?

– А что с ним случилось? – спросила Вика.

– То, что с каждым наркошей случается рано или поздно! – злобно заявил майор. – А этот ведь уже нарик давно, со стажем. Слишком много себе впрыснул, впал в кому и теперь вряд ли когда-нибудь вообще оклемается. А если и придет в себя, то вряд ли будет прежний, наверняка сможет только лежать в постели и слюни пускать. Надеюсь, эта тварь сдохнет! Хотя мог бы ввести себе эту дозу не после того, как убил Игорька, а до! И все было бы отлично!

Ничего не понимая, Вика в волнении поднялась со стула, едва не опрокинув собственную, еще почти до краев полную стопку коньяка.

– Но разве Титов наркоман? Он что, в больнице? Я не знала…

Ломакин, бабахнув кулаком по столу так, что закачались башни из папок, заявил:

– Да какой, к черту, Титов? Я веду речь об Антоне Дундукове, предводителе местной шпаны по кличке Дуремар.

Вика опустилась обратно на стул, потому что голова внезапно закружилась. Дуремар… Его отчислили из школы в прошлом году, и с тех пор он в самом деле пошел в полный разнос, то ли спившись, то ли промышляя наркотиками. Но при чем тут Дуремар?

Она адресовала этот вопрос дяде Игоря, и тот, дыша перегаром, заявил:

– Девочка, ты что, тупая? Дуремар давно затаил злобу на Игорька. Это же опять с тобой было как-то связано, не так ли? Дуремар со своей командой к тебе приставал, а Игорек потом его проучил. Ну, Дуремар тогда и поклялся, что рано или поздно отомстит Игорьку, это многие слышали. Вот и отомстил. Правда, уже значительно времени с той поры прошло, но этот Дуремар ведь сидел, причем очень прочно, на игле. И в итоге напал на Игорька, убил его, а чтобы никто не заподозрил, что это месть с его стороны, инсценировал ограбление. А потом на радостях всадил себе дозу, причем слишком большую, впал в кому и теперь лежит в больнице, находясь между жизнью и смертью. Надеюсь, эта мразь сдохнет, не приходя в сознание! Иначе сам пойду и разряжу в него табельное оружие!

Вика, в ужасе таращась на полную стопку коньяка, схватила его и отпила одним глотком практически половину.

– Молодец, девка! Ну, давай, что ли, еще…

Ломакин загремел бутылками в ящике стола, а Вика заметила:

– Вы ошибаетесь…

– Что? – выпучился на нее майор. – Девка, это ты о чем?

– Я об истинном виновнике смерти Игорька. Он ведь вам рассказывал о… Викторе Титове, который преследует меня с некоторых пор?

Ломакин напрягся и, почесав голову, заметил:

– Ну, было дело… Просто я в суматохе об этом шизоиде давно уже забыл.

Вика горько усмехнулась.

– Это его рук дело, поверьте мне! Он сам мне признался в убийстве Игорька! Сам! Он боялся, что ваше расследование обернется для него опасным, да и он не хотел, чтобы… Чтобы Игорь и я поженились…

Дядя Игоря, не разбирая, схватил недопитую стопку Вики и опрокинул ее содержимое себе в глотку.

– Девка, ну ты даешь! Ну да, теперь я припоминаю, что этого шизоида подозревали в организации пожара. Хотя это все на уровне предположений и слухов, улик-то никаких нет…

Затем, уставившись на Вику, майор заявил:

– Но подожди, а Дуремар тут при чем? Он что, как это сейчас модно среди новых русских и всех этих банкиров в Москве, наемный киллер? Понимаю, этот Титов нанял Дуремара, чтобы тот убил Игорька…

Вика покачала головой и ответила:

– Нет, насколько я знаю Виктора, он не будет вовлекать в осуществление своих планов посторонних, к тому же таких ненадежных, которые, чего доброго, решат его потом шантажировать. Просто Титову было с самого начала ясно: ему нужен козел отпущения, иначе если он не презентует как можно раньше убийцу Игорька, то рано или поздно следствие выйдет на него самого. Поэтому это даже не одно простое убийство, а убийство многоступенчатое!

Вздохнув, она презентовала изумленному милиционеру свою версию, абсолютно уверенная, что дело было именно так.

– Убийство Игорька совершено Титовым. Он выждал его около дома, нанес… – Вика запнулась, чувствуя, что к горлу подступил комок. – Нанес ему шестнадцать ножевых ранений. А потом забрал у Игорька бумажник, золотой крестик и часы. И все это подложил в квартиру Дуремара, предварительно засадив ему смертельную дозу, но, видимо, то ли чего-то не рассчитал, то ли организм Дуремара оказался сильнее, чем на это рассчитывал Титов. А потом, выждав, сделал анонимный звонок и навел на след Дуремара, обвинив его в убийстве. Ваши люди приехали к тому на квартиру, нашли все, что изобличало Дуремара в причастности к убийству, и не стали задавать лишних вопросов. Ведь почему они должны задавать вопросы, если нашли убийцу? Но убийца другой человек – Виктор Титов!

Майор Ломакин, пройдясь по кабинету, крякнул:

– Тебе, девка, имя не Агата Кристи, случайно? Просто уж слишком невероятный сюжет!

– Вы же сами были отчасти вовлечены в расследование деяний Титова! Как вы сами считаете, он способен на такую изощренную интригу, точнее, многоступенчатое убийство?

Дядя Игоря долго не отвечал на вопрос Вики, а когда наконец подал голос, то произнес:

– Что же, думаю, ты права. Не могу сказать, что именно, но и мне все это дело кажется уж слишком… Слишком явным! Как будто режиссер на заднем плане постарался в обустройстве декорации. А, говоря проще, все это одна большая подстава, девка!

Подойдя к столу, он схватил пустую бутылку и швырнул ее в ящик.

– Ладно, племяша еще не похоронили, а я тут раскис. И собрался на полном серьезе пойти в больницу и пристрелить этого Дуремара. Выходит, он такая же жертва, как и Игорек?

Вика медленно кивнула.

– Думаю, да. Что, конечно, не отменяет того, что этот Дуремар – личность крайне неприятная и замешанная в преступлениях. Однако в данном случае к убийству он не причастен. Титов отлично знал, что у Дуремара был зуб на Игорька, и решил использовать это в своих целях. И как нам теперь быть?

Майор, почесав голову, заявил:

– Ну, если ты заявишься к моему начальству с такой версией, то тебя вежливо выслушают, покрутят пальцем около виска и отправят восвояси. А от меня они так просто не отделаются. Конечно, будут упирать, что у них имеется великолепный подозреваемый, более того, все улики на него указывают! Но это и подозрительно! Знаю я одного бывалого следака, въедливого и головастого, к которому можно обратиться. Да и этот твой Титов…

– Он не мой! Чей угодно, но не мой! – с жаром заявила Вика.

– Ладно, этот Титов, – усмехнулся милиционер, – не такой уж гений. Наверняка мнит себя таким, тем более, судя по всему, ему уже другие убийства с рук сошли. Значит, мог чего недоглядеть или собственные отпечатки в квартире Дуремара оставить. Ну, или следы крови Игорька там, где сам живет…

– Он живет в общежитии университета, – деловито сообщила Вика. – У него можно провести обыск?

Ломакин ответил:

– Можно и нужно, но не все так быстро. Потребуется какое-то время, чтобы убедить нужных людей. Потому что никому не хочется разрабатывать альтернативную, к тому же такую невероятную, версию, если имеется подозреваемый с джентльменским набором улик. Однако я не отступлюсь!

И, смерив взглядом недопитую стопку коньяка, дядя Игоря отставил ее в сторону и зло произнес:

– Теперь больше ни капли. Кстати, ты ведь придешь на похороны Игорька?

Похороны Игоря превратились в подлинное народное шествие. Улицы около его дома были запружены людьми, некоторые пришли по причине праздного любопытства, но в большинстве толпу составляли те, кто знал Игоря. Весь его класс, а также параллельные классы, как, впрочем, и учителя почтили присутствием это скорбное мероприятие.

Вика намеренно держалась в стороне, решив для себя, что не будет подходить к утопавшему в цветах гробу, в котором лежал Игорь. Игорь умер – и вернуть его невозможно. Однако она была готова приложить все усилия, чтобы покарать того человека, который причастен к его гибели.

Судя по разговорам в толпе, никто не сомневался, что убийцей является Дуремар. Вика только один раз поговорила по телефону с майором Ломакиным, который сказал, что не все так просто и что потребуется время для того, чтобы разоблачить козни Титова.

Торжественное шествие направилось на городское кладбище, Вика приняла для себя решение сопровождать гроб с телом Игоря до ворот кладбища, а потом уйти.

Игоря она любила и будет любить всегда, однако ее сердце разрывалось при виде гроба, в котором покоился человек, с которым она намеревалась связать свою жизнь.

А Виктор Титов все это разрушил.

– Отличный сентябрьский денек сегодня, не так ли? – услышала Вика знакомый голос и, не веря своим ушам, обернулась – около ворот кладбища, в которые плавно втекала многолюдная толпа, застыл с двумя чахлыми, поникшими бордовыми гвоздиками убийца Игоря.

Виктор Титов.

– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у Вики.

Титов вздохнул, кидая гвоздики на землю, усыпанную цветами.

– Пришел почтить память Игорька. А что, ты разве против?

Задохнувшись от циничных и наглых слов Титова, Вика вдруг заплакала. Тот же, испуганно подскочив к ней, запричитал:

– Извини, Вичка, извини! Не хотел тебя обидеть. Может, пойдем в кафе? Только не на эти ужасные поминки с рыбными котлетами и кутьей, а в новое кафе, которое недавно в центре открылось, там отличное мороженое и тортики подают…

Утирая слезы, Вика зло сказала:

– Да подавись ты своими тортиками, Титов!

– Как ты можешь мне желать смерти? – пролепетал Виктор, шокированный ее выпадом. – Вичка, я ведь ради тебя на все готов! Жизни своей не пожалею ради тебя! Скажи, что мне сделать, и я это тотчас сделаю…

Всхлипнув, она ответила:

– Тогда иди в милицию и сделай чистосердечное признание. Расскажи, как ты убил Игорька. И как потом повесил вину на Дуремара. Ну что, кишка тонка, Титов?

Виктор, глаза которого опять сверкнули арктическим холодом, чинно произнес:

– Не ожидал я от тебя, Вичка, не ожидал. Ведь все, что я делаю, я делаю ради тебя. И вообще, я только воплощаю в жизнь твои тайные чаяние и желания…

– Не ври! – закричала Вика, не обращая внимания на струившуюся мимо них людскую толпу. – Это ты сам себе сочиняешь! Тебе просто нравится убивать, но ты внушаешь себе, что делаешь это мне во благо! Как же ты мне отвратителен, Титов!

Виктор, казалось, был готов разрыдаться. Вика же, оттолкнув его от себя, процедила:

– Ну ничего, думаешь, что такой умный? Мы выведем тебя на чистую воду, причем очень скоро! И тебя до конца твоей никчемной жизни запрут в психушку, Титов. Там тебе самое место!

И, не дожидаясь реакции со стороны Виктора, она убежала.

В одном Титов был прав: день выдался отличный, теплый, солнечный, настоящее бабье лето. Бродя по набережной, Вика вспоминала счастливые моменты с Игорем в прошлые месяцы.

Моменты, которые никогда больше не повторятся.

Домой она вернулась под вечер. Когда в комнату к ней вошла мама и сказала, что ее просят к телефону, Вика не сомневалась, что это дядя Игоря с новой информацией касательно их неофициального расследования.

Однако на проводе был Виктор Титов.

– Привет! – произнес он странным тоном. – Я специально изменил голос, чтобы твоя мама меня не узнала. Ну, как дела?

Вика оторопела: что она могла ответить в подобной ситуации?

– Вичка, хочу извиниться за свое поведение сегодня на кладбище. Но ты должна понять, что твои слова вывели меня из равновесия. Я хочу, чтобы все было как прежде. Нам ведь раньше было так хорошо вместе…

– Иди и сознайся в убийстве Игоря! – отчеканила Вика. – Тогда, быть может, я приду на судебный процесс. И больше мне не звони, Титов! Ты для меня умер.

Она повесила трубку, а выглянувшая с кухни мама заинтересованно спросила:

– Дочка, а кто это был?

– Никто! – ответила Вика и вдруг поняла, что эта этикетка как нельзя лучше подходит Виктору Титову.

Никто.

Утром следующего дня за завтраком Вика просматривала утреннюю газету, в которой было уделено немало внимания похоронам Игоря, как вдруг, надевая на ходу пиджак, в столовую вошел отец.

– Только что позвонили из городской больницы. Прошлой ночью скончался этот самый… Карабас-Барабас… Или как там его? Дуремар!

Вика, подавившись сырником, судорожно закашлялась, а потом спросила:

– Его… убили?

Отец шокированно взглянул на нее.

– Дочка, откуда такие темные фантазии? Нет, он был в коме, и врачи не надеялись его спасти. У него просто-напросто отказали все органы, и реанимировать его не удалось. Впрочем, туда ему и дорога!

Мама, также сидевшая за столом, быстро перекрестилась.

Вика поняла: умер единственный человек, который мог заявить, что убийцей Игоря является кто-то иной. К этой смерти Титов, судя по всему, был непричастен, хотя кто знает?

Значит, ему просто сказочно повезло.

Будучи еще на больничном, Вика не находила себе места дома, когда осталась одна. Время тянулось неимоверно долго. Наконец она не выдержала и позвонила в отделение, где работал дядя Игоря: она хотела узнать подробности о смерти Дуремара.

– Майор Ломакин сегодня не работает, отпуск взял, – сообщили ей.

Домашнего телефона у дядя Игоря не было, но Вика знала, где он живет – в районе городского цирка, и отправилась к Ломакину в гости.

Ее сердце екнуло, когда Вика увидела несколько милицейских фургонов, стоявших около подъезда. Не рискнув подниматься в квартиру, она спросила у сидевших на скамейке бабулек:

– А что, собственно, случилось?

Те, разумеется, были в курсе произошедшего, охотно доложили:

– Ах, да наш сосед, тот, что милиционер, у которого недавно племянника наркоман прирезал, ночью возвращался домой, в подпитии был – и в открытый люк упал. Шею себе сломал. Умер на месте!

Вика окаменела. Еще одна смерть за прошедшую ночь – кошмарная случайность или… Или и на этот раз дело рук Виктора Титова?

Она даже не удивилась и совсем не испугалась, когда увидела шествовавшего к ней навстречу со стороны зоомагазина объекта ее мыслей. Виктор Титов, как всегда, опрятно одетый, произнес с легкой улыбкой:

– Какое, однако, несчастье, не так ли? Мрут в этом городе людишки как мухи…

Вероятно, мелькнула у Вики мысль, именно так и выглядит самый что ни на есть настоящий бес – не с рожками, копытцами и хвостом и не как чудовище из западных фильмов ужасов, а как простой, даже приятный, хилый интеллигентный юноша.

– А ты почему не на учебе сегодня? – спросила Вика первое, что пришло в голову.

Титов, одарив ее взглядом своих арктически-ледяных глаз, пояснил:

– Да приболел. Как и ты, Вичка. Понимаешь, после того, что произошло прошлой ночью…

Со стороны их разговор был совершенно обыденным, более того, банальным, но от интонаций и полутонов, понятных только Вике, у нее в жилах стыла кровь.

– Пришлось знатно потрудиться, – продолжал тем временем Титов и уставился на подъезд, из которого двое молодых мужчин выводили под руки заплаканную, облаченную во все черное дородную женщину.

– Жена, – произнес он со знанием дела. – Точнее, теперь, конечно же, вдова… И в этом, Вичка, виновата исключительно ты!

– Что? – Вика покачнулась, чувствуя себя так, словно ее обухом по голове огрели.

Титов со вздохом заметил:

– Ну да, Вичка, ты, а кто же еще? Жил себе человек, не тужил. Взятки помаленьку брал. Пил в меру. Детишек настругал. Коптил небо над нашим милым городом. Планы строил. К любовнице ходил. А потом раз – и упал в канализационный люк. Ну, или ему помогли туда упасть… Дело нехитрое, в особенности если жертва не ожидает нападения и возвращается домой в потемках и к тому же сильно поддатая…

Вика понимала, что это – завуалированное признание Титова в очередном убийстве. Именно что очередном. Потому что сколько уже было жертв на его совести? Она уже и со счета сбилась.

– Ты хуже Чикатило, – бросила ему в лицо Вика, на что Виктор тотчас обиделся.

– Это еще почему – хуже? Я что, нападаю на несчастных, зверски их насилую, вырезаю им гениталии и кишки на ветки наматываю? Ты уж следи за тем, что говоришь, Вичка.

– Хуже, хуже, – запальчиво заявила девушка. – Пришел сюда наслаждаться своим триумфом? Ничего, скоро и тебя постигнет участь Чикатило! Его вот расстреляли – и тебя расстреляют!

– У нас в стране теперь мораторий на смертную казнь, – осклабился Титов, а потом посерьезнел. – Однако смотри, Вичка, не делай новых глупостей. Потому что твоему Игорьку пришлось умереть, так как он совал нос не в свои дела. Да и дядя его по той же причине с жизнью расстался. Ты же не хочешь, чтобы число жертв увеличилось?

Произнес он это совершенно спокойно, даже с милой улыбкой, как будто спросил Вику, не хочет ли она прогуляться с ним по парку.

По парку, в котором жили демоны, гремлины и каннибалы. И их императором был он – этот тихий, благообразный, интеллигентный юноша, Виктор Титов.

– Зачем ты это делаешь? – пробормотала Вика, внезапно почувствовав смертельную усталость. А Титов даже оторопел.

– Что значит – зачем, Вика? Ты что, разве до сих пор не поняла? Все ради тебя, милая моя, ради тебя одной! Потому что, как я тебе сказал во время нашей первой встречи, это отнюдь не случайность! Пришлось тогда помочь судьбе, толкнув тебя в спину, чтобы ты выронила портфель, а затем броситься тебе на помощь, но это всего лишь значит, что я сам и есть твоя судьба, Вичка!

Говорил он это тихо, с милой улыбкой. Вика почувствовала, что ее тошнит. Отойдя в сторону, она оперлась о ствол тополя. Титов тотчас последовал за ней, обеспокоенно спросив:

– Вызвать «Скорую»? Тебе помочь, Вичка? Может, прилечь хочешь?

Единственное, что она хотела, так это никогда более в жизни не видеть и не слышать Виктора Титова. Но Вика понимала, что эта мечта не осуществится.