Возражений не последовало.
– Я, сэр Мэрт, командор Огненного Легиона от лица Тарманской империи предлагаю вам открыть ворота города и прекратить всяческое сопротивление. Демиургам – снять кольцо магической защиты. Войскам безоговорочно сложить оружие. Всем жителям без исключения покинуть город. В случаи выполнения этих требований, я обязуюсь властью данной мне сохранить жизни всем сдавшимся. И препроводить их в пределы Тарманской империи, где все они станут рабами.
У леди Рианы вырвался невольный вздох. Такой наглости от парламентера Тармана, усыпленная его правильными и вежливыми словами, она не ожидала.
Герцогиня уже собиралась встать с трона и приказать вышвырнуть зарвавшегося агрессора прочь из города, не желая больше его видеть и слушать его бесстыжие речи, когда на ее плечо легла рука первого советника.
– Не торопитесь, леди Риана, – умоляющим голосом попросил он ее.
– Хорошо, – шепотом ответила она, – но только, если вы потрудитесь впоследствии объясниться.
Голос герцогини звенел от злости.
– Конечно, – заверил ее Симон, – Обещаю сделать это чуть позже, а сейчас позвольте мне распорядиться, чтобы нашего гостя препроводили в его покои.
Леди Риана коротко кивнула.
– Сэр Мэрт, мы обсудим ваше предложение на высшем совете Аркина, – хорошо поставленным голосом, без признаков раздражения или обиды, произнес советник Лерон.
– А пока мы будем совещаться, предлагаю вам отдохнуть.
– Не возражаю. И благодарю вас за внимание, – склонив голову в легком поклоне, ответил Тарманец.
С этими словами посол в сопровождении сионов покинул тронную залу, оставив верховный совет Аркина в совершенно смятенных и противоречивых чувствах.
Когда двери за незваным гостем закрылись, герцогиня повернула пылающее от гнева лицо к своему первому советнику.
– Извольте объясниться, Симон Лерон. Почему я не должна была приказать сионам на месте изрубить это исчадие ада, а вместо этого предоставила ему кров?
– Не горячитесь леди, – спокойным голосом ответил первый советник.
– Гнев, который вызвали его слова, затуманил вам разум и отбил память. Хотя Тарманский пес на самом деле достаточно хорошо и понятно изложил правила ведения торга. Он предложил лишь первый вариант, зачастую самый невыгодный и неприемлемый. Скорее всего, следующее его предложение будет в меньшей мере вызывающим и в большей мере здравым.
Леди Риана, немного успокоившись и вникнув в смысл слов первого советника, начала понимать, что в его словах была правда.
– И еще, – добавил Симон на сей раз уже печальным голосом. – Даже это бредовое предложение стоит со всей тщательностью и вниманием рассмотреть.
И, видя, как вскинулись головы всех присутствующих, тихо добавил.
– По крайней мере, он предлагает сохранить жизнь всем, кто этого захочет.
– Уж лучше умереть в Адском Пламени, чем жить рабом в бесчестии, – горячо сказал, а точнее, буквально выкрикнул Эрлин Гор.
Симон согласно кивнул.
– Ваше высказывание верно, когда речь идет о большинстве дворян. Когда же оно касается обычных простолюдинов, то я готов поспорить в его актуальности. Думаю, какой-нибудь отец многодетного семейства с бедных окраин Аркина, взглянув на своих шестерых малолетних чад, возможно, посчитает, что они еще слишком малы, чтобы принять столь лютую смерть. А что до рабства, то его уныла жизнь не сильно отличается от доли бесправного смерда Тармана.
В зале наступило тягостное молчание. Наконец тишину нарушил Дрейк Прин.
– Я понимаю вашу точку зрения, и даже согласен, что возможно многим жителям Аркина плата за сохранения их жизней не покажется уж столь великой, однако мое мнение однозначно. Я против принятия таких условий. Собственно я не вижу смысла откладывать принятие окончательного решения по этому вопросу. И предлагаю всем высказать свои мнения здесь и сейчас.
– Я против, – коротко бросил лейтенант Гор.
– Поддерживаю гвардию, – согласно кивнул первый советник.
– Рабству не быть, – с достоинством изрек Риман Обол.
Все взоры обратились к герцогине. Так или иначе, несмотря на формальную демократию, окончательное решение все равно оставалось за ней. И как правительница она могла проигнорировать мнения своих советников.
Леди Риана поднялась с трона и торжественным голосом провозгласила свой вердикт
– Я говорю от лица герцогства, как его высшая правительства. Аркин не принимает требований Тарманского парламентера.
Все присутствующие встали и склонили головы в знак согласия и подчинения.
– Предлагаю на этом завершить наши праведные труды и потратить остаток ночи для того, чтобы немного отдохнуть, – предложил уже совершенно неофициальным тоном первый советник.
Леди Риана позволила себе улыбнуться.
– Кого ты пытаешься обмануть, Симон. Тебе попросту наскучило наше общество, и ты торопишься обратно в свою возлюбленную библиотеку, в надежде среди старинных пыльных фолиантов отыскать путь к всеобщему спасению.
Лерон не стал тратить время на ложь или отговорки.
– Я думаю, моя герцогиня, что небольшой шанс на удачу все- таки существует. А времени для того, чтобы его отыскать у меня остается все меньше и меньше. Выспаться я успею и в мирные времена. Если же они не наступят, то отдых мне уже не понадобиться.
– Мне тоже не след тратить время на праздный сон, – с пафосом заявил Риман, – Моим братьям нужна поддержка. И в то время, когда защита города полностью лежит на их слабых плечах, мне тоже не след придаваться неге и расслаблению.
Дрейк Прин и Колен Леман оставили свои планы без комментариев, хотя леди Риана знала, что оба они, несомненно, прежде чем отправиться на боковую, еще успеют проверить посты и дозоры. Каждый на своей половине крепостной стены.
Единственным управителем Аркина, которому не предстояло ночью никаких трудов, была только леди Риана. Для герцогини не осталось неотложных дел, которые не могли бы подождать до утра.
Распрощавшись с членами верховного совета, леди Риана отправилась в свою спальню. Сменив официальные одежды на ночной гардероб, герцогиня, наконец, добралась до вожделенной кровати. Забравшись под теплое пуховое одеяло, она с облегчением уткнулась лицом в подушку. Но ее мечтам о сладком освежающем сне не суждено было сбыться. Как только леди Риана коснулась головой подушки, сонливость исчезла как по мановению волшебной палочки, хотя усталость и тяжесть в затылке никуда не улетучились. В голове, не давая полностью расслабиться мыслям и мягко унестись в забытье, постоянно всплывал образ Тарманского рыцаря. И почему то вместо отвращения и раздражения, он вызывал в памяти герцогини давно забытые воспоминания, совершенно не связанные с войной. Воспоминания эти относились к ее юности, к старым друзьям и родителям. Ко временам ее прибытия в Аркин. Неизвестно, почему они всплыли именно в этот момент, и как с этими воспоминаниями был связан Тарманец, герцогиня взять в толк не могла.
Не спал и первый советник Аркина Симон Лерон. Правда, вопреки предположениям герцогини он не отправился в библиотеку. Симон уединился в своем кабинете. Устроившись за столом с письменными принадлежностями, он взял перо и пергамент и принялся быстрым отрывистым почерком излагать события прошедшего вечера. Выделяя только самые важные моменты и факты, он справился со своей работой всего за три четверти часа, не упустив ни одной значимой подробности.
Закончив послание, он аккуратно свернул исписанный мелким почерком пергамент и упаковал его в небольшой металлический тубус. После чего прикрепил контейнер к лапке сокола, сидящего в углу комнаты в серебряной клетке, и, подойдя к створчатому окну, Симон распахнул его настежь, впустив в комнату свежий весенний воздух.
– Лети, Гордон, – сказал он, обращаясь к соколу – Да возвращайся побыстрее.
Сокол, повинуясь приказу хозяина, стремительно вспорхнул с насеста и вылетел в открытое окно.
– Удачи тебе, друг, – шепотом напутствовал удаляющуюся птицу Симон.
В двадцати милях от Аркина, на тракте, ведущем в столицу Тирра, в небольшой корчме, стоящей чуть в стороне от дороги, на крыльце сидел уставший от ожидания гонец. В его обязанности входило ежедневное ночное дежурство. Сегодня была уже пятая ночь, которую он провел в безрезультатном ожидании вестника из осажденного Аркина. Зевая и проклиная службу, он, тем не менее, не покидал своего поста. Единственное, что помогало ему нести его нелегкую службу, это было доброе отношение корчмаря, мучимого бессонницей, и потому регулярно приходящего проведать своего беспокойного постояльца.
Вот и сейчас он вышел на крыльцо погруженного в предутренний крепкий сон дома, держа в руках глиняную кружку ароматного горячего чая.
– Ну что, опять никаких вестей?
– Опять, мой добрый хозяин, – устало кивнул гонец.
– Возьми вот, – протянул кружку корчмарь.
– Премного благодарен за заботу, мне право даже неудобно… – начал было рассыпаться в благодарностях служивый, но хозяин корчмы оборвал его словоизлияния взмахом руки.
– Тише, по-моему, я слышу шелест крыльев.
Гонец прислушался. Он мог поклясться, что весенняя ночь совершенно безмолвна. Из уважения и благодарности к хозяину он подождал еще несколько секунд, и уже хотел ответить, что, мол, скорее всего почтенному Фадару померещилось. Но вдруг до его слуха донесся едва различимый шелест, который в его голове никак еще не ассоциировался со звуками взмахов крыльев почтового сокола. Прошло еще десяток секунд, за которые гонец успел подивиться невероятно острому слуху корчмаря, и за которые он, наконец, пришел к выводу, что действительно сквозь ночную темень к ним приближается летучий посланец.
На фоне звездного безоблачного неба мелькнул силуэт хищной птицы, и в следующий миг пернатый почтальон уже приземлился на крыльцо подле гонца. Совершенно не боясь людей, он небольшими скачками подобрался к гонцу, и выставил вперед лапу с прикрепленным к ней тубусом.
Гонец осторожно освободил птицу от ноши.
– По-моему, мне сегодня все-таки придется совершить утреннюю прогулку, – со вздохом сказал он, обращаясь к хозяину корчмы.
– Могу ли я попросить вас, позаботится о птице, во время моего отсутствия?
– Да, конечно.
– Я закрою его в клетку, находящуюся в моей комнате. Птица смирная, и если вы ее будете вовремя кормить свежим мясом, скандалить не будет, обещаю, – шутливо объяснял гонец, разминая при этом затекшие ноги.
– Сейчас я определю его в новый дом и пойду седлать лошадь. Плату за комнату и пансион обещаю такую же, как за самого себя.
– Не стоит терять время, – серьезным тоном ответил гонцу корчмарь.
– Иди, седлай коня и поскорей отправляйся в дорогу. Быть может сейчас дорога каждая минута. А с птицей я и сам управлюсь не хуже тебя.
Гонец собирался было возразить, что ученый сокол это не то же, что домашний голубь, но не успел. Корчмарь издал горлом непонятный клокочущий звук, и сокол, о чудо, тут же взлетел на его предусмотрительно замотанную полотенцем руку.
– Иди, – настойчиво повторил корчмарь, и на этот раз гонец не посмел перечить.
Видимо, не так был прост пожилой хозяин корчмы, как показался ему сначала. Такому обращению с почтовой птицей даже он, гонец секретной службы короля с десятилетним стажем, не был обучен.
Отбросив сомнения, гонец опрометью бросился на конюшню. Не прошло и пяти минут, как он выскочил за ворота корчмы на гнедом коне и, поднимая тучи пыли, помчался в сторону Амелита.
Корчмарь, легонько прихрамывая, вошел в дом. Сокол смирно сидел на его руке, не делая даже попыток соскочить. Войдя в комнату гонца, Фадар посадил сокола в клетку. Бросив рассеянный взгляд на в беспорядке разбросанные вещи представителя тайной службы, корчмарь вышел, плотно притворив за собой дверь.
Вместо того чтобы подняться в свою комнату на второй этаж, он, бесшумно ступая, ушел в дальний конец коридора, где была лестница, ведущая вниз. Спустившись по ступенькам, он, также, не издав ни единого звука, извлек из кармана своей поношенной кожаной куртки большую связку ключей. На ощупь отыскав нужный, он отпер дверь в подвал.
Среди его работников бытовало мнение, что Фадар никому не доверяет ключей от нижних помещений из-за своей подозрительности и жадности. В подвале хранились съестные припасы и вина. И никто из челяди пожилого одинокого корчмаря не мог припомнить случая, чтобы кто-либо побывал в подвале без сопровождения хозяина.
Но сплетни о жадности корчмаря имели для своих оснований очень мало почвы. Жалование Фадар платил своим работникам исправно и даже в меру щедро. Да, собственно, он особенно и не переживал за копченые окорока и просмоленные бочонки с вином. Самые главные его ценности, о которых никто и подумать даже не мог, хранились в старом неказистом сундуке, стоявшем в дальнем углу помещения. В нем лежала старая посуда с дефектами. Кружки с отбитыми ручками, тарелки со сколами. То, что выбросить было жалко, а пригодиться могло только при внезапном наплыве постояльцев, которого отродясь здесь не случалось.
Там под фальшивым дном лежали главные драгоценности Фадара. Нет, это были не золотые монеты и украшения, отделанные драгоценными камнями. И не старинные свитки, покрытые письменами запретной магии. В видавший виды серый плащ был завернут полуторный меч в потертых кожаных ножнах и серебряный амулет.
Осторожно убрав из сундука старую посуду и вынув фальшивое дно, Фадар с почтением и даже с торжественностью извлек наружу заветный сверток. Освободив ножны от плаща, корчмарь с любовью огладил старую потертую кожу. Крепко обхватив рукоятку меча, он высвободил лезвие клинка. Клинок вышел легко, не издав даже тихого скрипа, словно не лежал в темном подвале преданный забвению долгие годы, а служил своему хозяину ежедневно. В темноте подвала тускло блеснули голубоватым светом замысловатые узоры и руны, вытравленные на лезвии меча.
Фадар подержал меч на вытянутой руке, а потом сделал несколько быстрых, едва заметных глазом взмахов. Сталь клинка со свистом рассекла воздух. Фадар остановил движение руки и пристально всмотрелся в мерцающие руны на мече.
– Не думал я, старый друг, что нам еще придется повоевать, – обращаясь к клинку, сказал корчмарь.
Меч, естественно, не ответил, но сталь его тихо загудела, словно соглашаясь со словами хозяина.
1241 год летоисчисления Тира
месяц второй весенней луны
Южная окраина Аркинской провинции.
Усадьба семьи Шерт.
Весенний праздник.
Праздник прихода весны было решено отпраздновать в доме Шертов. Да, собственно говоря, никто особо ничего и не решал.
Так уж повелось, что Новый год всегда проводили у Альтов, летний бал у Леронов, а праздник сбора урожая всегда проходил у Принов. Весна же по обыкновению оставалась за Шертами.
Были, конечно, и другие празднества, да и просто посиделки, но четыре главных праздника года всегда отмечались согласно сложившейся традиции.
Может для отцов семейств этот праздник ничем не отличался от таких же, проводимых ранее, и предстоящих в будущем. Но вот для четверки старших отпрысков благородных семейств уезда это был действительно важный день.
Юная Риана Шерт, Милан Альт, Симон Лерон и Дрейк Прин отмечали свою последнюю весну в стенах отчего дома, коим для всех них являлся родной уезд.
Отбившись от оравы младших братьев и сестер, четверка подростков уединилась в дальнем углу усадьбы на берегу чистого и быстрого ручья, берущего начало с далекого Фалеона.
– Ну что, кто первый из нас покинет это болото и устремится к блистательной столичной жизни? – с задорной улыбкой спросил у товарищей известный всей округе заводила Симон Лерон.
– Наверное, это будем мы с Дрейком, – спокойно ответил ему Милан Альт.
– Наши родители мечтают видеть нас в рыцарских доспехах и плащах королевской гвардии, а, как известно, прием кандидатов начнется не позднее, чем через пару недель.
– Вам, господа будущие рыцари, следует поторопиться, иначе вакантные места могут закончиться.
– Боюсь, мне нет особого смысла торопиться, – кисло заметил Дрейк.
– Не тушуйся, гвардии нужны такие, как ты, – подбодрил товарища Симон. – Да ты так усердно тренируешься в бою на мечах, что скоро будешь бить Милана с завязанными глазами.
Дрейк гордо выпятил грудь.
– А что, Милан, может нам с тобой потренироваться немного прямо сейчас.
На самом деле Дрейку еще ни разу не удавалось одержать верх над своим закадычным другом. И дело тут было не в недостаточном количестве тренировок. Дрейк Прин уделял фехтованию вдвое больше времени, чем любой другой его сверстник, и даже достиг в мастерстве владения мечом неплохих результатов, фехтуя наравне с уездными дружинниками, что было неплохим показателем для семнадцатилетнего юноши. Но вот Милана, который занятиям уделял не так уж много времени, он одолеть не мог. Младший Альт был прирожденным бойцом. И те финты, и приемы, которые Дрейк отрабатывал часами, оттачивая свое мастерство, Милан схватывал на лету. Практически с первого раза.
Правда, затевая тренировочный поединок, на сей раз Дрейк имел в кармане пару козырей. А именно: пару новых приемов, которым его обучил заезжий рыцарь, дальний родственник отца, гостивший у них дома на прошлой недели. Именно этими приемами и хотел блеснуть Дрейк, надеясь, что сможет застать своего извечного противника врасплох.
– Неплохая идея, – согласился Милан. – Я не прочь немного размяться после столь обильного обеда.
– А я придумал умопомрачительный приз, – тут же вскинулся Симон.
– Какой же? – поинтересовался Дрейк.
– Победителя должна будет поцеловать самая прекрасная девушка уезда и Аркинской провинции.
И тут же, обернувшись к Риане, спросил.
– Надеюсь, наша принцесса не откажет в столь пустяшной милости победителю турнира, организованного в ее же честь.
При этих словах Симон имел столь шкодный и одновременно наивный вид, что Риана, поначалу удивленная и раздраженная таким поворотом событий, не выдержала и прыснула.
– Конечно, только, естественно, моей наградой будет целомудренный поцелуй в щечку.
– Да, госпожа, – обрадованный Симон буквально сиял, – Даже эта награда будет безмерно щедра для победителя.
Риана звонко рассмеялась. На самом деле она не сомневалась в личности победителя. А поцеловать Милана, что она, кстати, делала тайно уже ни один раз до этого, да еще под благовидным предлогом ей самой было за счастье.
– Тогда скорей за доспехами и мечами, – воскликнул разошедшийся Симон.
Чтобы взять учебные мечи, а также кожаные куртки и маски, которые Симон гордо наименовал доспехами, пришлось возвращаться к дому. Туда, где под открытым небом за длинным столом веселились родители всех четырех героев.
Ребята хотели незаметно проскочить в дом и обратно, чтобы не афишировать свою затею, но острый взгляд графа Альта заметил подозрительное движение.
– Милан, сын мой, позволь мне прервать ваши забавы, – окликнул он уже почти миновавшего поле зрения сидящих за столом подростка.
Милан, как послушный сын, тотчас же выполнил просьбу графа.
– Да, отец, я внимательно слушаю вас, – сказал он, подойдя к праздничному столу.
– Скажи мне, Милан, чем вы с друзьями намерены заняться. Судя по горящим глазам молодого Лерона, я подозреваю, что вы затеяли очередную проказу.
Граф Сорент Альты не был чересчур строгим отцом, но как отставной советник короля любил и чтил порядок во всех делах. Вот и сейчас он проявил небольшую осторожность, дабы еще только начавшийся праздник не был испорчен шалостями чересчур разошедшейся молодежи.
– Отец, мы решили устроить поединок с Дрейком. Бой будет вестись по всем правилам и в защитных доспехах, – спокойно и с почтением ответил графу Милан.
Такой поворот события Сорента Альта устраивал.
– Отлично, Милан, я поддерживаю ваше с Дрейком рвением в обучении. Так что возражений с моей стороны не последует. Единственное, о чем я вас попрошу, будет место проведения боя. Я, как надеюсь и все остальные здесь присутствующие, будут рады наблюдать вашу схватку.
– Да, это будет превосходно, – поддержал графа Патер Прин.
Отцом Дрейка двигали те же соображения, что и его сына. Он мечтал о том, что Дрейк, набравшись премудростей военного дела, сможет, наконец, одержать победу над своим постоянным партнером по тренировкам. И что сейчас для этого самое подходящее время и место. Как любящий отец он желал Дрейку только хорошего.
– Тогда остается только узнать, не будут ли против наши гостеприимные хозяева, – с легким поклоном обратился к Бату Шерту граф Альт
– Ни в коем случае, – поспешил заверить его хозяин дома.
– Нам с женой будет очень интересно оценить достоинства перспективных женихов своей старшей дочери.
Этой фразой Бату невольно вызвал прилив краски к лицу у своей дочери и заработал осуждающий взгляд от своей супруги Ирги Шерт.
– Я распоряжусь, чтобы принесли все необходимое, – сказал Бату, хлопнув в ладоши, чтобы подозвать слугу.
Риана была единственной дочерью в семь своих родителей. А сам Бату давно уже не брал в руки меч ни для забавы, ни для ратных подвигов. Но как всякий уважающий себя дворянин имел в хозяйстве, как коллекцию настоящего боевого оружия, так и комплект для тренировочных боев.
Слуга, опрометью бросившийся в дом, не заставил себя долго ждать. И буквально через пару минут уже вернулся, сгибаясь под тяжесть доспехов и оружия. Дотошный граф Альт лично осмотрел немного запылившийся тренировочный инвентарь и, найдя его пригодным для боя – мечи затуплены, доспехи не изорваны, дал команду дуэлянтам готовиться.
Роль оруженосцев молодых господ взяли на себя слуги семьи Шерт. С их помощью юноши быстро облачились в кожаные куртки и стальные шлемы.
Судьей единогласно был выбран хозяин дома Бату Шерт. Зрители – члены благородных семейств, их слуги, и челядь хозяина дома, образовали широкий круг, в пределах которого и должна была состояться схватка. Дамы сидели на принесенных слугами креслах, остальные же приготовились наблюдать бой стоя.
Дрейк немного волновался. Готовясь к поединку, он никак не рассчитывал на такое скопление зрителей. Теперь исход поединка стал более значим для его гордости. И хотя Дрейк понимал, что на самом деле это всего лишь заурядный тренировочный поединок, от этого его волнение отнюдь не становилось меньше.
Милан Альт, напротив, был совершенно спокоен. Для него исход боя был совершенно непринципиален. Хотя с другой стороны он и не думал о проигрыше. Дрейк для Милана был давно и хорошо изученным противником, от которого он не ожидал ничего неожиданного.
И вот, надев кожаные куртки, отделанные бессчетным количеством металлических заклепок, смягчающих удары, и поношенные шлемы, на самом деле настоящими, боевыми, соперники встали друг напротив друга.
Дрейк Прин коренастый, чуть ниже среднего роста и широкоплечий, стоял, широко расставив ноги, сжимая меч обоими руками. Поза его выдавала напряжение, а сам он производил впечатление сильного как физически, так и технически бойца.
Милан Альт – высокий ладный юноша смотрелся, напротив, немного легкомысленно. Плечи его были почти так же широки, как плечи его противника, однако вся его фигура буквально излучала легкость и изящество. И стойку он выбрал соответственную. Держа с легкостью тяжелый меч в вытянутой правой руке, он чуть отставил назад левую ногу. Позиция его была неправильна с точки зрения атаки, но опытный взгляд, которым, к сожалению, не обладал ни один из зрителей, мог бы определить, что стойка бойца была не так проста, как казалась на первый взгляд.
– К барьеру, господа, – громогласно огласил начало боя Бату Шерт.
Дрейк рванул вперед, атакуя резким рубящим ударом сверху. Не самый лучший выбор, если учесть, что он был на целую голову ниже своего противника. Милан легко парировал удар и сдвинулся чуть в сторону, уходя с линии атаки. Дрейк, продолжая навязывать противнику скоростной бой, провел целую серию ударов. Тактика Милана оставалась неизменной. Практически не тратя сил, он легко вскользь парировал удары Дрейка, и все время плавно смещался вправо по отношению к противнику, не давая ему места для размаха.
Прошли еще несколько секунд в бесплодных атаках Дрейка и зрители уже стали уставать от однообразного зрелища. Расчет Милана был именно на это. Он мог бы уже раз десять завершить бой, пользуясь ошибками в обороне противника, но сегодня он задумал проверить в действии новую тактику.
Отбив очередной удар соперника, он вместо привычного отхода стремительным выпадом вперед атаковал Дрейка.
В первые же секунды маневра Дрейк Прин понял, что не успевает поставить защиту. Оставалась только надежда на новый прием, который он узнал от заезжего родственника. Он предназначался именно для таких пиковых ситуаций. Быстро, насколько позволяло оставшееся мгновение, он подался навстречу Милану, одновременно поворачиваясь всем корпусом вокруг оси. Прокручиваясь на одном месте подобно волчку, он одновременно занес меч на уровень своей головы. По всем расчетам Милан должен был проскочить мимо него, не задев оружием. И тогда ему бы пришлось выбирать, что делать дальше. Или же, что было самым безопасным пробежать пару лишних шагов, гася инерцию и вызвать взрыв хохота со стороны зрителей. Или же, потеряв на секунду равновесие, остановиться на месте и развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы вновь оказаться лицом к лицу с противником. Второй вариант давал шанс нанести удачный удар. Но Дрейк Прин рассчитывал на это. Всю прошедшую неделю он только и делал, что наращивал темп своего движения, отрабатывая похожую ситуацию.
Крутнувшись юлой, он резко рубанул мечом. Клинок просвистел в воздухе, не встретив на своем пути препятствия в виде шлема или доспеха Милана. Глядя в узкую смотровую щель шлема, Дрейк не мог поверить свои глаза. Милан Альт исчез, растворился в воздухе. Там, где он должен был находиться, не было решительно ничего.
В следующую секунду, он почувствовал легкий толчок в районе живота. Опустив взгляд вниз, он увидел острие меча, упершееся в его куртку. Сам же его обладатель сидел на корточках прямо у его ног.
– Ура, – грянул дружный клич.
Дрейк понурил голову. Милан оказался опять быстрее и ловчее, чем он. Раздосадованный поражением, Дрейк снял шлам и со злостью бросил его на землю.
Неожиданно он почувствовал руку на своем плече. Дрейк обернулся, за его спиной стоял недавний соперник. Лицо Милана, на удивление не лучилось радостью.
– Не расстраивайся, друг. На самом деле ты очень хорош. И я не сомневаюсь, что ты достойно выступил бы против любого дружинника уезда, и, более того, я сомневаюсь, что среди дружинников Аркина для тебя бы нашелся достойный соперник.
– Да ладно, брось. Не стоит меня утешать, – отмахнулся Дрейк, хотя в глубине души ему были приятны слова товарища.
В этот момент к Милану подскочила Риана. Не стесняясь присутствия гостей и челяди, она приподнялась на носочки и чмокнула победителя в щеку. Поцелуй был столь мимолетен и целомудренен, что никто не осмелился бы воспринять его всерьез. Однако, он все- таки вызвал реакцию у нескольких человек.
Милан расплылся в довольной улыбке. Симон подбросил вверх шляпу и громогласно троекратно прокричал «Ура!». Супруги Альт обменялись многозначительными взглядами, и по лицу Шартин Альт скользнула едва заметная довольная улыбка. И только Ирга Шерт, хозяйка дома, недовольно поджала губы.
Она уже было набрала в грудь воздуха для того, чтобы подозвать дочь, и прочитать ей долгую нотацию о недопустимости столь развязного поведения, но ей не дал сделать это ее муж.
– Дорогая, давай ты оставишь это на потом, а, возможно, и вовсе откажешься от затеи выговаривать Риане за ее поведение, – шепотом сказал Бату на ухо жене.
Ирга поморщилась, но мужу перечить не стала. Разумно рассудив, что не стоит портить праздник. Поговорить с Бату можно будет и позже.
Поединок неплохо развлек гостей. Праздник набрал новую силу. За столом зашумели, поднимая бокалы, говоря тосты и здравицы. Благо поводов для этого значительно поприбавилось.
Улучив момент, пока Тат Лерон взял слово и начал долго и витиевато расхваливать подрастающее поколение, граф Сорент Альт незаметно приблизился к Бату Шерту и, дружески взяв его за локоть, отвел в сторону.
– Бату, у меня к вам созрел достаточно серьезный разговор, – обратился граф к хозяину дома.
– Я весь во внимании, дорогой Сорент.
– Я бы хотел поговорить о вашей дочери, – граф Альт сделал небольшую паузу, – и о своем сыне.
Бату понимающе кивнул.
– Признаюсь, я ждал этого разговора.
– Прекрасно, вы избавили меня от долгих предисловий. И я сразу могу перейти к делу. Я давно замечал, что мой мальчик неравнодушен к вашей замечательной дочери. Конечно, им еще немного рано думать о замужестве. Но на самом деле этот момент не за горами. Мне бы очень хотелось видеть своего сына счастливым в браке. И лучшей партии, чем ваша Риана, для Милана я и представить не могу. По сему, мне хотелось бы узнать, не будете ли вы возражать о помолвке наших детей.
Бату замешкался, подбирая слова для ответа.
И граф Альт, расценив его неуверенность по- своему, поспешил добавить.
– Дорогой, Бату. Я не требую от вас немедленного ответа. И я не смею требовать от вас принятия решения без предварительного согласия с вашей супруги и самой Рианы.
Бату Шерт, наконец, решился.
– Граф, вы знаете, как я люблю и уважаю вас и вашу семью. Милан славный парень, и не буду врать, я так же был бы рад видеть его своим зятем, как и вы, мою дочь своей невесткой. Но, к сожалению, есть одна досадная загвоздка.
– Вы думаете, что Риане не симпатичен Милан? – с удивлением спросил Сорент Альт.
– Нет, что вы, ни в коем случае, – поспешил успокоить графа Бату.
– Тогда в чем же проблема? – граф Альт был совершенно обескуражен.
Бату тяжело вздохнул и признался.
– Дело в моей жене.
– В Ирге?
– Да, дорогой граф. Она, конечно, уважает вашу семью, и ценит нашу дружбу. Но ей в голову втемяшилось найти для нашей дочери более выгодную пару. Не подумайте, что я ставлю под сомнение вашу знатность, но… В общем, Ирга всерьез вознамерилась выдать нашу дочь минимум за герцога. И боюсь, что этим она ограничивается только потому, что у нашего Короля нет наследника подходящего возраста и пола.
– Поверьте, я озадачен сложившейся ситуацией, – признался граф Альт.
– Дорогой, Сорент, я рассказал вам причины, которые пока мешают нам объявить о помолвке, не скрывая ничего. И более того, прошу вас заметить, что я сказал «пока». В данный момент я не могу противиться воле супруги. Но время идет. Лично мне кажется, что год или два Аркине не приведут мою дочь на герцогский трон. А по прошествии этого времени Ирге ничего не останется, как бросить свои безумные затеи. Тогда то, я думаю, мы и сможем провернуть это маленькое и приятное действо, – Бату потер ладони, как будто уже представил себя за столом на свадебном пиру.