Кубик

Шёл 1134 цикл от Великого Перехода (В. П.) или 33060 цикл с Сотворения (С). Заранее поджав плечи к ушам, не поднимая глаз и как можно ниже опустив брови, Дей потопало по давно знакомой тропинке. На дворе стояла семнадцатая зимняя смена, хотя в этих регионах зима и лето не столь отличны. В самые тёплые смены наконец-то оттаивали последние наледи, но вода не успевала зацвести, как вновь ледяные протоки струились по улицам. Полный цикл, от одной тёплой смены, через холодную долгую зиму, пока источник остывал, и после вновь нагревался, до другой тёплой смены, занимал 240 световых смен. В зависимости от цикадного ритма, ребёнок ты, взрослое или престарелое, твои сутки длились от одной до трёх таких смен. Полной темноты тут никогда не наступало, источник лишь менял оттенок, а время для сна каждое само себе определяло и подгоняло по графику.

Погода сейчас оказалась сносной, студёные потоки не намораживали лёд на углы зданий, вода замерла, застыла, оставив витать в пространстве окоченевшие семена растений.

Серый, мёртвый, не плодоносный грунт не отличался от отстроенных дорожек. Это летом, нагреваясь, ему хватает сил развеиваться на тропы, но сейчас он покоен. Дей прошло вперёд к дороге до энергопровода. Трубы проходили под землёй, но пространство над ними слегка согревалось. Никому не хотелось грести сквозь плотную ледяную воду, поэтому, мимо каждого дома тянулись тропинки из существ, все шли друг за другом, крайне редко обгоняя или толкаясь. Направление общее, редкие встречные щемились по замёрзшим, плотным дорогам. С каждым домом в сторону к центру их «Ясного района», линии всё насыщались существами.

Ясность района никому не была ясна. Возможно тогда, когда Дей было маленьким и эти здания только возводились, то район и назвали ясным. При условии отопления улиц, отсутствия загрязнённых потоков с далёкого холодного завода, подобающего менталитета населения, тепла и улыбок на лицах существ, но не теперь. «Хмурый район» ныне можно назвать это место, или «Падший», но эти имена уже разобраны другими, заброшенными районами. Существа ощущали некое подобие ясности только над тепловыми люками – местами с открытой энерготрассой, правда в таких местах обычно щемились бездомные. Энергию не научились сдерживать, только направлять. Если её вывести на определённый путь и направлять, не останавливая, по кругу, разве это не называется сдерживанием в пределах данной цепи? Такой принцип и использовали в трубах. Всё же, отдельные волны рассеивались сквозь окристаленные стены энергопроводов. Вода вокруг труб разжижалась, а над ними немного теплела, плавно пробираясь выше.

Дей, как всегда хотело сделать вид, что не замечает, но растопырило пальцы при виде некоторых знакомых соседей, махнуло им, здороваясь, и вошло в общую колею. Существа шли медленно, шаркая длинными ступнями, никто и не собирался на холоде вытягиваться на носки со стоп. Все прятали носы в воротники, как можно меньше шевелясь, чтобы согретая телом вода не выдавливалась через швы одежды. В их Ясном районе редко встречались особи, способные себе позволить термические скафандры. У таких существ обычно денег хватало и на машину, и на переезд в тёплые края. Как говорится: Квартиру у станции могут позволить себе только существа, которым не зачем пользоваться станцией. Но пару существ в масках, для согревания глаз Дей заметило. Ему ещё везло, что энергию не перестают подавать в их уголки, но существовали ещё и окраины, где вода давно застыла. Было время, когда тысячи существ просто отключали от жизнеобеспечения, для выживания другой тысячи, которой повезло когда-то расположиться ближе к магистралям. Это только в этой части района, но были и другие пригороды, и другие целые районы, полностью замерзавшие.

Дорожка, по которой шло Дей, поддерживая удрученность серых морд, объединилась с тропой от противоположных домов, потом от третьих и вот уже десятки существ следовали в одном направлении. Во время холодов, или, когда источник обесцвечивался, согревала лучше тёмная одежда, она не отражала энергию и впитывала её. Так что серые, чёрные, тёмные куртки, штаны и ботинки с шапками, украсившись мрачными лицами тех же тонов, грустно плелись в одном направлении. На выходе с улицы их набралось уже с десяток, они, вместе с Дей обогнули детскую площадку, несколько брошенных до лета автомобилей и вышли к дороге. До центра района можно добраться от дома и на автобусе, но пересечение одного квартала не стоило денег за билет. Для некоторых существ и весь маршрут, из-за расстояния на которого приходилось выходить на час раньше, не стоил билета. Здесь фонари круглосуточно освещали грязные сцепки дороги. Эти сцепки или зацепы, представляли из себя параллельные железные линии, вбитые глубоко в землю, за которые и хватались машины для передвижения. Силы трения не хватало чтобы побороть встречную плотность воды, колёса бы буксировали, изредка подбрасывая автомобили над дорогой. Это там, далеко в первых районах сцепки не нужны, там всегда легко и просторно, и вода не мешает движению.

Справа открывалось сухое поле чёрных стволов. Дей и не застало, как эти деревья когда-то приносили плоды. Теперь съедобные продукты под открытым куполом выращивались только на тепловых границах далеко за городом, в стороны от малой реки или через второй Сеточный район от большой реки. Ясный район стоял когда-то четырнадцатым по реке, пока не начились расселения, а цифры не стёрлись. Здесь раньше и собственные теплицы обогащались светом и теплом, и продукты быстро портящиеся всегда свежими стояли на прилавках. Жизнь была лучше, считало Дей и все, кто старше, до постройки Холодного завода. Однако это принесло городу новую одежду, механизмы, упаковки, всевозможные изделия, упрощающие жизнь, которая с каждой сменой всё быстрее вертелась. Жить стало удобней, но только тем, кто приспособился.

Сквозь тонкие ветки мёртвого леса, мимо которого плелась тропка существ, мелькал чей-то силуэт. То существо почти в горизонтальном положении, гребя руками, бежало по короткому пути. По такой холодной воде существо не идёт, оно уже почти плывёт. Твёрдые корни служат хорошей сцепкой, а если укутаться теплей, то можно и не заболеть. Дей для этого обычно и выходило раньше, чтобы ни торопиться. Хотя сейчас, с новой мыслью, греющей из листов сквозь сумку за плечами, Дей неосознанно стремилось как можно скорее добраться до работы, где можно поверить такие идеи в реальности.

Промчалось ещё несколько машин мимо пешеходов, нагнав на них холодной воды. Все вместе свернули к центру. Третья часть района самая низкая, в домах, подобных дому Дей, бывало даже не устанавливали балансируемых кислородных лифтов – они редко доходили до двадцати этажей. Но вот потянулись высотки, дома второй части, от сотни метров и выше. Их крыши размывались в мутности воды и не видно было даже горящих окон. Здесь, на пока ещё освещённых фонарями улицах становилось теплее, вытягивались серые шеи и проминались пальцы, растягивая перепонки. Магазины ещё закрыты, на их дверях висели таблички со схематичным изображением ладони с боку – просто белая палка на чёрном (Изображение общепринятого прощания, запрета, или ответа «нет»). Силуэты существ всё мелькали, скорость потока то уменьшалась, то толпа вновь ускорялась, рассасываясь в переулках. У вокзала кто-то выбегало и на проезжую часть, но перед самой остановкой все опять дружно стали шататься из стороны в сторону. Малые группы толпились у автобусов, другие за машинами, но основной поток шёл к главному зданию.

Дей полезло в карман за монетами. Одну, ничем не отличающуюся от других, как очень для себя важную, оно вновь переложило отдельно, а из остальных отсчитало тридцать Ÿ. На один больше чем в прошлом цикле и на три, чем в позапрошлом. Изначально стоимость поездки не была меньше пяти Ÿ, даже когда зарплаты урезали, она оставалась на месте, а теперь, в независимости от экономической обстановки, стабильно повышалась. Людям нужно было добираться до работы, так что на этом они экономить не могли.

Дей, ещё когда медленно поднималось по лестнице между уровнями дорог, достало карандаш с блокнотом и принялось рассчитывать подробности своей новой идеи. Оно чертило новые круги и от них пускало по периметру перпендикулярные отрезки, затем расчерчивало расстояния, записывало данные и их комбинировало. Существа то и дело толкали Дей, чтобы ни опоздать на транспорт, но извинялось за столкновения только оно само. В любом случае все вместе минут десять ждали следующего рейса. За это время Дей успело зарисовать необходимую схему проводника и предположить соотношения количества энергии к обмотке и частотам с выдаваемой температурой. Пока ещё не было ни одного сомнительного аспекта уравнения, что само по себе сомнительно. Чем больше надежд, тем тяжелее после будет разочарование, это Дей знало по жизненному опыту.

Тёмное, мутное пятно появилось на горизонте. Существа подступили ближе к краю платформы. Они не расходились, все знали, что выходить никто не будет. Местный транспорт курсировал между соседними районами, шестнадцатый забросили ещё до присвоения имени, а из Пришахта – двенадцатого никому не было дела до четырнадцатого. Из Шахт – тринадцатого и Светлого (зеркального Ясному) – пятнадцатого, добраться до пневматической трубы было удобней в обратном направлении. Поэтому кит шёл налегке.

Огромное чёрное животное с сорокаметровой кабиной на брюхе медленно заплыло в бокс, где его окончательно остановили тросы. Оно глубоко вдохнуло, колыхнув лишний раз гигантскими белыми ластами. Кабина притянулась к платформе и двери открылись, толпа, как прорвавшаяся кислородная труба, начала просачиваться внутрь. Все пятнадцать метров длины вагона мгновенно заполнились. Каждое стремилось к поручням, углам и стенам, чтобы ни морозило от стёкол. Они бы так же продолжили наполнять вагон, если бы не слабая пропускная способность турникетов. Кит стоял не больше двух минут и вот, двери закрылись. Машинист потянуло рычаг, закрепители ослабли, катушки намотали тросы и загорелась голубая лампа, разрешающая движение. Огоньки замигали перед носом кита, он медленно свернул хвост и оттолкнулся им, небрежно дёрнув всех пассажиров. Встречный кит как раз заходил на посадку, когда этот поплыл.

Слабые лампы на потолке мелко подрагивали. Существа жались каждый к своему поручню, все, как один, уткнувшись в чтение. То были газеты, книги, журналы, не доученные главы, не доделанная работа, комиксы, картинки, смешные памфлеты, сводки новостей. Кто-то пыталось доспать, досмотреть приятный, тёплый сон. Дей не выделялось, оно, прижавшись к стене, не переставало исписывать блокнот. Его шатало в потоках, но взяться за поручень оно не решилось, так как могло бы потревожить скрюченное существо рядом. Это могло бы за собой возбудить волну вони из его рта, Дей решило – лучше не рисковать, а немного потерпеть.

Между тем кит поднимался всё выше, кислородный балласт поддерживал его с кабиной, он шёл плавно, делая ещё первый или второй круг на своей смене. Он ещё слушал световые сигналы, но через час начнут ему приказывать ультразвуком, а к концу смены, когда он устанет, может, пустят электричество. Кит этот был уже матёрый, он знал, что терпеть лучше, чем последствия неповиновения, когда электроны врезаются в мозг и туша стонет в случае неверных движений. Все киты это помнили, внештатные ситуации специально создавались, их намеренно при дрессировке манили запрещёнными действиями, чтобы показать последствия, подковать, выстругать. Животные научились выбирать меньшее из двух зол.

До соседнего района пара километров, которые животное проплывало за десяток минут. Вся распространяемая энергия скапливалась на высоте, откуда уже разносило её верхними течениями. Чем выше успевал подняться кит, тем легче ему плылось. Это раньше, когда до других районов кит делал ещё пять остановок, ему приходилось идти над домами, но тогда и энергия была распространена по всему пространству, а теперь земля окончательно скрылась из глаз. Ни горящих окон, ни фар. Между районами больше никто не жил. Холод и в летнее время не позволял выжить без дополнительной энергии. Жизнь оставалась теперь только у энергетических рек или у прорубленных из них искусственных каналов, а заброшенные здания всё ещё стояли между районами. Первые из тех домов стали строиться с тысячу циклов назад. Тогда источник грел плавно, наполняя всю местность лёгкими волнами энергии. Воздух можно было фильтровать из любой уличной воды. Тепло было всем и не предполагался дефицит энергии. Но шло время и энергией только пользовались, почти её не восполняя. Существа под куполом думали, что она будет всегда, что этот, северный источник, в отличие от южного, не начнёт затухать. А циклы так же шли, существа разъезжали по всему Дуону. Они обживали не только центр, но и обе реки и плавно, от самой горы, по большой реке потянулся город. На десятки, сотни километров он рос до конца разлома, объединяя отдельные селения. Когда не хватало места, начали вырывать искусственные каналы, продолжая реку в пустынные равнины. Затем строили вверх и копали грунт в низ. После существа стали обживать и малую реку, которая крутыми порогами спадала с другой трети горы.

Гора физически является на половину горой, или даже на одну треть. Это та часть земли, которая выдержала сильный напор энергии, ударивший из-под земли в кору много тысяч циклов назад, задолго до прихода первых существ. Энергия вырвалась, растопив километры льда и образовала этот купол. С одной стороны горы, откуда поток энергии бил в открытое пространство невозможно выжить не только из-за температур, но и из-за прямых, не фильтрованных почвой волн. Закрытая же тенью горы площадь и называется Дуоном. Дуо – два, Двуречье. Город рос, развивался, питался, и вот, насосался вдоволь. Этот источник, как и первый, стал затухать, в тени больше невозможно жить. Город дробился на районы. Чётные, по дальнюю, правую сторону рек и нечётные на внутренней, а у малой реки остался лишь один район – платформа. Дома строились друг на друге, возводились огромные небоскрёбы, тысячи существ ютились вокруг тёплых огней. В одно место доставлять энергию большими порциями удобней, чем понемногу в разные места. В центре каждого района выросла своя цитадель – трёхсотметровое здание обеспечения. Оно было и администрацией, и заводом, и цехом, и складом, и всем остальным, в чём нуждались существа в округе.

Очередной такой монолит стал различаться в мутной воде. Кит шёл на снижение. Энергофонари границ здания горели круглосуточно, но и их уже стал осветлять набирающий цвет источник. Он плавно переходил от белого свечения к жёлтому, а затем и оранжевому. Дей, к примеру, работало от жёлтого до жёлтого, часто путаясь в выходные, какая именно смена начинается, первая или вторая.

Кит обогнул стену небоскрёба и опустился на пути. Вокзал в Пришахте расходился в разные стороны поездами и машинами. Здесь высотки объединялись переходными туннелями прямо над улицами. Это был последний развивающийся район на таком расстоянии от источника. Возможно, только из-за остановки пневмотрубы, которая расположилась на краю у реки между двенадцатым и тринадцатым районами. Когда двери открылись, треть покинула вагон, но зашло куда меньше существ. До следующей станции им дешевле добраться на местном транспорте. Дей пихнули несколько входящих-выходящих тел и вот, протолкали уже к другой двери. С перрона тёплая вода не успела занестись в вагон, как двери закрылись. Кит вновь тронулся, но теперь, не поднимаясь выше крыш. Он шёл низко, порой казалось, что вот-вот заденет столбы или вывески. С этого угла у окна, Дей прекрасно видело тяжеленные металлические тросы, перетянувшие тело животного. Мягкие подкладки давно износились, и ржавчина медленно протирала толстую кожу. Трубки от кабины водителя поднимались наверх, за гигантскую голову. Дей знало, что основные крепежи ввинчены на прямую в кости млекопитающего, но общественность уверяли, что киты не чувствуют боли.

Дорога приближалась к магистрали. Машины выворачивали из переулков, стремясь в одном направлении. Крепежи автомобильных покрышек то и дело втягивались, делая колесо гладким, на поворотах, здесь работали и светофоры, и дорожные очистители. Маленькие одиночные дома и парки пропадали, кварталы теперь были заняты заводами, предприятиями и всем, что сосало энергию из реки, которая открылась следом. За широким многополосным шоссе, тянущимся через все чётные районы, параллельно горела река чистой энергии. Очищали энергию на заводе, далеко у подножья горы и пускали по многовековым руслам большой реки. Хоть река и закрыта толстыми пластами меди, где-то скованна трубами, всё же, ярко-бордовый свет пробивался в мир сквозь толстые пласты металла. Он освещал все близь лежащие улицы, иногда затмевая и сам источник. От того так легко машины передвигались рядом и так дорога прибрежная недвижимость.

Кит, незаметно для водителя, старался пройти как можно ближе к реке, он хотел прогреться на весь последующий путь. Энергия стала согревать и Дей. Оно прильнуло плечом к стеклу, вновь перечитывая записанное в блокноте. От яркости реки брови опустились, насколько могли, а глаза поднялись к ним, едва не сменяясь. Дей пустило в зубы тянучую перепонку между большим и указательным пальцем, оно перепроверяло свои записи уже в третий раз. Ему пришлось опять выкручивать и менять стержень ручки, расписывая идеи и размышления крест-накрест, друг на друге.

Мгновенно туннель поглотил кита, и он быстро затормозил под пневматической трубой. Здесь можно скидывать куртки. Больше холодной воды не будет. Переход к капсулам закрытый, а в городе, куда оно направлялось, всегда тепло. Толпа просыпающихся существ заторопилась между колоннами. Их хмурые лица тянулись заострёнными носами вперёд, а скрюченные спины то и дело вытягивались, осматривая плетущийся народ. Тёплая одежда снималась на ходу. Куртки сворачивались в пакеты, шапки и перчатки прятались в карманы. Гладкие ушные каналы расширялись, плечи опускались, даруя свободу длинным шеям. На лестницах многие переходили и на носки, так подниматься куда легче, но современная обувь не позволяла, как следует вытягивать ступни, а расправляться пальцы ног в ласты могли только в специальных кроссовках, которые столь отдалённым районам не по сезону \/ карману.

Заполнившийся сзади экипаж отплыл до следующего тринадцатого района, перпендикулярно реке расположенного вокруг старых шахт. Большинство из района Дей шли к выходу, но малая часть поднималась выше к пневматической трубе. Капсулы этого вида транспорта, забитые существами, приезжали каждые несколько минут. Время на дорогу не учитывалось, только на разгон, торможение и на вход-выход существ. Перрон пневмотрубы стоял прямо над станцией малого транспорта. Большой путевой цилиндр, в который прибывали капсулы, был полностью прозрачен, и голова не могла привыкнуть, что многотонные кабины влетают на вокзал беззвучно. Всё же, мелкое промеждрожье всегда ощущалось, когда колодки сдавливались и рекуперативные тормоза начинали вращаться.

Дей приложило проходную карту сотрудника к турникету и вошло к платформе трубы. Этот вакуумный провод шёл через все районы Дуона, пронизывая город. Там, от энергетического завода, огибая гору, тянулась труба до малой реки, проходя под новой платформой, и уходила в расщелину гор. Следующий участок был самым длинным и шёл далеко до самого холодного завода, откуда по кольцу вновь соединялась труба с двенадцатым районом. Пассажирские капсулы ходили через раз в загруженные часы, в остальное время передвигались выделенные рабочие экипажи, государственные, заказные, либо транспортировки.

Существа, заходящие с Дей в капсулу, имели преимущественно солидный вид, вообще карточка бесплатного проезда была не у многих, а платно в разы дешевле передвигаться китами либо автобусами, но и в разы дольше. Вальяжные путешественники, не заботящиеся о цене поездки, в своих убеждениях давно разрешили не унимающийся общественный вопрос по поводу общения, а конкретней – подразумевающееся, под обращением к чему-либо, или (в связи с данной проблематикой) к кому-либо. Проблема, возникшая, возможно, и давно, но с недавних пор, почему-то, активно требующая разрешения. Она состояла в следующем: к какому объекту, будь то двигающийся или статичный, живой, мёртвый или не живой, следует обращаться «кто», а к какому «что». Одни уверяли, что все двигающиеся, живые, мыслящие и активные существа, обязаны именоваться «кто». Оставшиеся, так сказать вещи, объекты, используемые, статичные, не заметные, фоновые над общим выражением и использованием энергии, это должно быть «что». У противной стороны на этот счёт выдвигался аргумент о самом понятии жизни, пользы, мыслей и вообще.

Литопсы – сильно распространённые растения в пустынных зонах, в народе называются живыми камнями. Одни особи этих растений могли окаменеть, и не подавать признаков жизни сотнями циклов, в независимости от благоприятности условий. Другие представители данного вида, постоянно цвели. Причём как в первых, во вторых, и в настоящих минералах, нельзя было сказать, что есть смысл и активность. Другие же, энергические отложения, рассредоточенные в горе, которые вечно сдерживали губительные лучи источника, приносили постоянную, незаменимую пользу. Одни существа работали не покладая рук, полностью отдаваясь делу, другие проживали накопленное родителями. Причём использовать в необходимых целях можно как первых существ, так и вторых, аналогичными первым (только более приспособившимися к социальной среде), первыми существами и вторыми.

Но казалось, что весь существующий баланс не разрывался, доводя данную проблему до апогея, только благодаря третьим существам. Они, может быть уже безошибочно убедились в какой-то из сторон, поставив себе его на принцип и не обращая внимания на ещё не додумавшихся до этого существ. Или просто не понимали серьёзности, важности и нужности данной проблемы. Допустим, песок, что под ногами, нужно упоминать, подразумевая «что», каковы изменения в таком случае? Или песок теперь «что» и я тоже «что», это же не означает, что я – песок или песок – я. Даже если и обозначает, то, что с того? Кто я такой, что я такое, что принижаю песок перед собой?

Вот с таковыми самоубеждениями направлялись подобные существа в тёплые места – в офисы, а на встречу выходящие рабочие следовали в обратном направлении. С каждым новым оттенком купола, в независимости от смены, всё выглядело наоборот. Неважно, работаешь ты в шахтах в масках, на дальнем холодном рубеже, в защитном костюме, или чистишь китов и дельфинов на мойках, подобного социального слоя существ можно было сразу отличить. Запахом масла пропитывалась любая одежда, кожа или гладкая современная резина. Маслом на таких предприятиях по старинке промазывали всё, стёкла, стены, трубы, ручки, приборы. Правда нынешнее масло давно не походило на чистое масло. На заводах научились отделять необходимые компоненты, для обеззараживания, очистки, глянца, от планктонов защита, мхов, жировых пятен. Целые районы уже не замечали постоянного привкуса этого масла в магазинах, транспорте, подъездах. Однако, возомнившие себя «кто», привередливо отстранялись, от ярых источников подобных запахов, хотя и сами уже давно пропахли маслами.

По правилам, существа в капсуле все обязаны держаться за индивидуальные ремни, но существ забивалось столько, что на разгонах и торможениях все давили друг на друга. Вот и Дей не смогло терпеть чью-то кисть, нагло взявшуюся за его ремень. Дей отпустило руку, подвинувшись к стене капсулы, и упёрлось в прозрачную стену двумя руками, блокнот, в который оно набрасывало вариации раннего размышления, пришлось пока спрятать. Двери и платформы, и капсулы закрылись, плотно подперевшись. Вода между ними всосалась, и магнитные подушки толкнули капсулу вперёд. Это был первый транспорт, в котором заменили чистую энергию электричеством. Тем более электричество, в небольшом объёме, можно восполнять торможением капсулы. Тела существ полдороги с затухающим ускорением тянулись в одну сторону, а вторую половину в другую.

Они подлетали к контейнерным лабиринтам одиннадцатого района, мимо оголённых скелетов древних ферм и теплиц, и мимо широкого вида с коттеджного поселения у реки по другую сторону, на мутнеющую в дали гору. Берега стали подниматься, а, синхронно с ними, закрытая река опускалась. Берег напротив всё больше изрезался холмами, которые через несколько секунд уже превратились в стиснутые фьорды. Между каждым были перекинуты тоненькие мостики, как будто бы которые и держали эти возвышенные островки от падения на друг друга. Но главным швом, соединяющим напрямую весь архипелаг, было шоссе, одним высоким мостом расположившееся до самого десятого района.

Ту же чётную сторону, через несколько километров, можно было уже назвать началом дельты большой реки. Прежде этот островной разброс и был десятым районом, но потом река опустилась, острова стали падать и правый, малый, дальний от капсулы приток большой реки закрыли с сотню циклов назад, когда Дей ещё даже не было. Тогда свершилось первое масштабное переселение сразу сотни тысяч существ, подобно Великому Переходу. Всё то русло замёрзло, прилегающие районы и селения официально забросились, но большой приток вновь набрал мощь. Существ распределили по районам, но большую часть поселили на Перекрёстке – Торе. Так называлось тороидальное здание цилиндр, построенное на устье замерзшего ответвления. Тор с каждым циклом строился всё ниже и ниже, по мере затухания энергии реки. Сверху он обрастал, наращивая строения в ширь, а корни опускались в густеющий ил темнеющего дна, где радостные буровики и геологи нашли своё пристанище. На этих глубинах, вне стен Тора, многие располагали свои дома прямо на вертикальных скалах. Здесь прорубались дороги, гроты, перебрасывались мосты, кабинки. В общем, существа всеми способами обживали любые представляющиеся условия. Только дышать в мягкой земле нечем.

Ниже, к самой реке и залетела капсула в открытые стены Тора. Остановка была в стене цилиндра с внутренней стороны Дуона. Рядом с трубой через стены здания проходила и магистраль, и именно в этом месте она раздваивалась на две стороны реки и тянулась до следующих районов по обоим берегам. Так как наружный, дальний от горы берег стоял на несколько десятков метров ниже, то старый спуск с одного берега на другой не стали переделывать, подстраивая под новую дорогу, а пустили спиралью, дополнительную дорогу по зданию. Один выезд шёл в восьмой район по нижнему берегу, второй, самый низкий, глубоко между островами петлял, уходя в старые земли десятого района, и тянулся к замёрзшей реке, а третий по верху вместе с вакуумной трубой шёл к девятому району и дальше.

Раньше думали, что острова полностью уйдут под землю и затопятся энергией, но теперь они стояли, замедляя понижение, длинными колоннами, уходящими в глубокие мутные пропасти, на дне которых ещё должна была плескаться чистая энергия. Хотя, если бы она там была в открытом виде, то должна была доносить свой свет. Сам источник освещал весь купол на сотни километров и это не прямые лучи, а отражённые стенами льда. Какая же там должна была быть глубина, что бы даже свет ни доходил? Но как-то же река вновь выходила на поверхность у одиннадцатого района? Значит, какой-то напор её толкал, но не давал расплёскиваться вновь в бассейне дельты. Может она текла, огибая острова, сквозь землю, или что-то на неё давило, или её вновь выкачивали? Подобного рода вопросы и теории пропитывали все слои населений настолько сильно, что у правды не оставалось сил конкурировать.

Весь центр Перекрёстка сложился из бетонных ящиков. Их, во время глобального переезда, раскидывали малыми кубами и прямоугольниками, готовыми в любой конфигурации образовывать здания. При любом их расположении легко соединялись уровни лестницами, те, коридорами, проходами и мелкими целыми улицами. Квартира стояла, на магазине, на выходе из которого шла узкая метровая лестница. Школьники толпились на ней, сбегая и иногда путая вход в свой класс с местными котельными. Стены этих котельных также заменяли другие квартиры или магазины. Собирали этот объёмный пазл так быстро, что не нашли времени всё дефрагментировать для удобства жизни. Так что там не было никакого логического обоснования географического расположения улиц и проходов. Боковые уровни во время перестроек так и не трогали. В итоге ни холлы, ни туннели никто и не думал переделывать или как-либо обшивать. Жители сами привыкли к монотонным серым квадратам, к твёрдому глухому полу и к гулкому эху, пронизывающему все этажи. Можно было назвать это коммунальным зданием или даже общажным городом, на самом просторном месте которого и остановилась капсула.

Существа вновь растолкали друг друга для входа и выхода. Тут простора не открывалось, Перекрёсток с самого перрона предстал заданным стандартом потолком, об который самые высокие существа постоянно бились затылками, и шириной, высчитанной исходя из плотности потока. Дей совсем потеряло лица, которые садились с полчаса назад вместе с ним на кита. Им дальше ехать нет нужды, дальше совсем не их круг, дальше то, что отделилось от остального мира. Что с двести циклов назад, вдруг резко поменяло свою политику, изменившись до неузнаваемости.

Старые существа ещё помнят, как Дуон жил одним большим городом, в независимости от количества энергии. Он всегда думал о себе как об одном организме, как о большой семье и никогда не дробился. Теперь все районы стояли сами за себя. Каждая улица планировала своё обустройство, каждый дом улучшал только себя, а квартиры отстранялись друг от друга. Вот и существа, даже незнакомые друг другу, теснились подальше внутри капсулы от тех, кто хоть как-нибудь от них отличался. Лёгкие костюмы скрюченных костлявых спин, широкие щёки с короткими конечностями, вверх поднятые носы чумазых рабочих и свёрнутая толстая куртка Дей, вот что жалось по дальше от всех и по глубже в себя.

Капсула вновь пустилась в путь. Труба отъехала от перестроенного девятого и восьмого района, и дальше, поднимаясь на высокий берег, пролетела над магистралью. Дома прекращались, так как камень захватывал у почвы дно. По левой стороне остался только что перестроенный мост, от которого дорога разветвлялась в Старый Дуон. Нынешний самый центр всей заселённой площади – самый первый район, место, с которого северный источник и начал писать свою историю. Каким илом всё теперь там заросло, никто и представить не мог. Даже родители Дей не застали экскурсий, проводимых там сотни циклов назад. Дорога до него образовывала свойственный диаметр круговой магистрали через все районы, она тянулась от середины одной реки до середины другой. И, если бы не тюремные блоки на краю седьмого района, которые стояли близь дороги, трассу бы так же замело.