Значит все-таки выкуп? Или его просто не захотели убивать?
Но это странно. Ведь он в любом случае свидетель преступления.
Тимур запомнил их лица – как же его отпустят?
Может быть, заберут деньги – а потом убьют?
Возможно…
Ладно, – одернул себя Тимур. На самом деле он не знает, почему его оставили в живых. Думать об этом бессмысленно.
Но факт: если он жив, значит, представляет для них некую ценность.
Этим следует воспользоваться…
Потом, встает другой вопрос: как убийца его сейчас просмотрел? Они добрых десять секунд играли в гляделки – и как он не увидел, что Тимур проснулся?..
Может, у него со зрением непорядок?
Или он погряз в думах – и просто не заметил?
Очень нелепо, но опять же – радует. Такая невнимательность – настоящий подарок.
Плюс этот запах – парафин… Возможно, убийца чем-то болен?
Хорошо, если так. Шансы на успешный побег значительно возрастут.
Затем Тимур поразмышлял над следующим шагом. Спустя пару минут он решил, что сперва нужно проверить тело – и узнать, в каком оно состоянии.
Сможет ли Тимур вообще бежать? Если он травмирован – это все перечеркнет.
Тимур приоткрыл веки и убедился, что убийца самозабвенно вяжет. Потом поступательно начал изучать свое тело. Глаз от убийцы Тимур не отрывал.
Пошевелил пальцами рук и ног – все хорошо. Подвигал руками, плечами, чуть-чуть головой. Затем согнул ноги в коленях и поизгибал спину.
Ничего не болит – но была некая скованность, вялость.
Надо держать это в уме при попытке побега. Тело может подвести.
Далее Тимур закрыл глаза и несколько минут прислушивался к себе. Здоровое тело – это, конечно, замечательно, но здоров ли его дух?
Нельзя двигаться вперед, если нет внутреннего баланса. Необходимы холодный разум, твердое сердце и четкие цели.
Он уже чувствовал, что начинает контролировать ситуацию. Методичные рассуждения, рациональные выводы и техники дыхания его значительно успокоили. Сейчас Тимур дышал ровно и был уверен в себе.
Он был как стрела – на натянутой тетиве в руках опытного лучника.
Отлично. Теперь стоит внимательнее изучить обстановку, в которой он оказался.
Тимур приоткрыл глаза и осторожно приподнял голову. Убедился, что убийца, почесываясь и причмокивая, продолжает вязать. Затем – начал тщательно изучать комнату.
Кажется, это номер отеля – слишком уж нейтрально все и с типичным вкусом. Здесь не чувствовалось присутствие человека, не было уюта.
Убийца угнездился в левом дальнем, самом темном углу – на стуле. Правее него – небольшой стол. На нем Тимур разглядел белую железную кружку с нарисованным улыбающимся солнышком, бутылку четырехпроцентного молока и миску с конфетами.
Позади находились черный стационарный телефон, стоящая, как флагшток, ручка и, кажется, блокнот. Было еще что-то, но из лежачего положения Тимур не разобрал.
Еще правее крепился плазменный телевизор. Со своего места убийца не мог видеть, что показывают на экране, однако он и не смотрел – вязал. Под теликом устало привалились к стене две сложенные инвалидные коляски.
Вдоль левой стены, у окна, располагался небольшой темно-серый диванчик. На нем – смятое клетчатое шерстяное покрывало. Рядом на полу – два кожаных коричневых чемодана. Один из них был размером с небольшой шкаф. Он был раскрыт – но чтобы увидеть его внутренности, Тимуру пришлось бы сесть.
Сам Тимур разлегся на заправленной зеленым покрывалом постели – в одежде, которая ему не принадлежала: джинсы и белая футболка. На футболке лыбилась дюжина желтых, слезящихся от счастья смайликов… Тимур ни за что бы такое не одел даже под дулом дробовика.
Осторожно, не отрывая взгляд от убийцы, Тимур повернул голову налево. Рядом, в углу, находилась тумбочка. На ней – стеклянный пузырек с голубовато-белыми пилюлями и синей этикеткой. Граненный стакан с водой и лампа.
Затем Тимур повернул голову направо – и чуть не воскликнул.
Через проход от него находилась вторая кровать – и на ней лежал… Костя.
Живой и здоровый, дышащий.
В последний раз Тимур видел его окровавленного, распростертого поверх своих родителей… Тимур боялся, что Костя мертв.
Тимур закрыл глаза. Он сохранял неподвижность, пока заспешившее сердце – вновь не успокоилось.
Все нужно делать правильно, не торопясь и не нервничая.
Одна ошибка или оплошность – и все пропало.
Хорошо. Он не один. Рядом Костя. А вместе – они наверняка справятся.
Другу верный друг поможет, не страшит его беда… Отлично.
Тимур поднял веки, проверил убийцу – и продолжил осматривать комнату.
На Косте были джинсы и футболка с десятком лучезарно улыбающихся Билли Айлиш… Его левая рука тоже была прикована к кровати – и таким образом Тимур смог внимательнее разглядеть цепь наручников.
Длиной она где-то с полтора метра. Тянулась от запястья Кости к верхней ножке кровати.
Видимо, цепь такая большая, чтобы их руки не приходилось задирать над головой. Так наручники не столь сильно будут мешать их переодевать. И, скорее всего, так гораздо удобнее давать им эти пилюли… Копия пузырька вместе со стаканом воды стояли на тумбочке за постелью Кости.
Значит, их чем-то пичкают… Наркотики? Снотворное?
Тимур чувствовал себя несколько заторможено. И голова гудела – словно от пересыпа.
Но никакой ломки.
Хотя все равно надо запомнить название – и позже погуглить.
Убийца вдруг зашевелился.
Тимур сразу вернулся в позу глубоко спящего. Он внимательно наблюдал в щелочку из-под век.
Томас осторожно положил вязанку на колени, потянулся и размял шею. Почесал грудь, плечо и ляжку. Поднял со стола смартфон – и недовольно секунд пять на него смотрел. Затем вздохнул и положил обратно.
Открутил крышку и налил в кружку молока. Минуты две держался за ручку и хмурился – пока над кружкой не появился молочный пар… Потом убийца оглядел комнату – и убедился, что, пока он разогревал молоко, сферы не сбежали.
И – выпив до дна – снова кинулся в анестезирующее вязание…
Томас был в чрезвычайно заторможенном состоянии. На сферы он поглядывал скорее по привычке, механически. Он увязал в собственных мыслях – очень невеселых и беспокоящих.
Забота о сферах оказалась изматывающей в психологическом плане: за тринадцать дней опеки он устал бояться за все подряд. Изнемог волноваться. Измучился от тяжести ответственности.
Вдобавок его угнетал постоянный зуд псориаза, который лишь слегка поутих от гормональных лекарств. А еще Эдвард внезапно уехал – и теперь все пало на его плечи.
Вчера он лег под утро – когда глаза стали слипаться и слезиться от напряжения, а спицы – выскальзывать из рук. Но сон, как назло, не шел: в голове крутились думы, а в душе поднималась тревога.
Закутавшись в клетчатое покрывало, Томас раскачивался на диване, как в люльке, – и успокаивал себя мыслью, что осталось совсем немного.
Завтра (то есть уже сегодня) приедет Эдвард. Они сядут на самолет в Нант, а там уже и здравствуй – Уа.
Еще два дня – и Уа. И все закончится…
Но идея не помогла – Томас не засыпал.
Тогда он начал размышлять о прошлом и о своем детстве. В последний год он думал о Центре редко…
Мысли об острове, где Томас провел всю свою жизнь до встречи с Эдвардом, всегда его утешали – особенно в первые месяцы работы умиротворителем. Томас лежал – и вспоминал…
Сначала – круг дохё, на котором он оставил множество выбитых молочных зубов. Своего знаменитого крестного – белозубого Роберта Вена с его постукивающей тростью и неутихающими амбициями. Остальных больших начальников: рассыпающегося от древности Дэмина Лу; стальноглазую Адель Тизонье – которая в его воспоминаниях походила на безжалостную Афину с раскаленной кочергой вместо меча; и напоминающего Геракла директора Центра Акселя Херисона.
Затем вытаскивал из закутков памяти палаты акаций. Свою жесткую, неудобную койку. Скудный и однообразный рацион. Орущих на него одноклассников и непобедимого лидера студсова Густава Чакла.
Припоминал учителей – указующего Бакетту и неудержимую Нидкжар. Как он висел вниз головой на Крюке Дисциплины – а ученики по очереди, поощренные учителем, лупили его метлой… Как гулял – разумеется, днем – по Аллее и подходил к самому порогу таинственной Лаборатории.
Бесчеловечную тишину на кладбище айсайцев…
Несмотря на множество неприятных вещей, которые произошли с Томасом в «Айсе», в его горько-сладких воспоминаниях Уа остался уголком теплоты и относительной безопасности. Он знал там каждый камушек и закоулок, всех айсайцев помнил в лицо. А вот громадный мир, куда затащил его Эдвард, пугал безбрежными горизонтами и миллионами новых людей.
Раньше Уа – всегда успокаивал…
Однако сон не подчаливал. Даже наоборот: чем дальше Томас размышлял о прошлом – тем большее беспокойство его одолевало…
Томаса затрясло. Он не понимал, с чем связано смятение, – и продолжал вспоминать.
Как он впервые покинул Уа, чтобы сдать Испытание. И как рад был вернуться обратно – туда, где ему все знакомо. Как стоял крайним в очереди на Выпускном и прикидывал, как бы понепринужденнее подойти к Барту Хиру и завязать разговор – попросить устроить его в хозфак. Томас согласился бы на любой отдел…
И как к нему подскочил один из выпускающейся элиты – Эдвард Бах. Победоносно положил на его плечо свою руку – и сорвал все планы.
А затем закрутилась вереница событий и неожиданностей. Необходимостей принимать самостоятельные решения…
Закончилось все вязанием и… Марилой.
Марила…
Томас пролежал на диване всю ночь – но так и не сомкнул глаз.
Сейчас он не мог ни на чем сконцентрироваться. Вязалось без удовольствия, постоянно всплывали различные флешбэки. Тревога колола иглой. Стоило прекратить вязать – как его тут же накрывал первобытный страх.
К полудню Томас понял, что творится с ним что-то неладное…
Он заглушал себя горячим молоком, леденцами, вязанием – и прогоняющим мрак одиночества звуком телевизора.
Поскорее бы приехал Эдвард… Он знает, что с ним не так. Он объяснит…
Тимур же, наблюдая, как Томас без микроволновки разогрел молоко, – еще раз вспомнил, как на него в гостиной Турановых упала невидимая «плита», из-за которой он тогда не мог подняться с пола.
Это было необъяснимо.
Ладно кружка – возможно, она с электрическим кипятильником на донышке. Но «плита»…
Почему он не мог встать?
Тимур не из хилых – раз тридцать-сорок без проблем отожмется. Но в тот момент он словно весил на сто кило больше.
И не было чувства, что давят в одном месте – допустим, в пояснице. Тяжесть распределилась по всему телу – будто прижало самим воздухом…
Это походило на какую-то магию. И это напрягало – с чем он столкнулся?
Какова природа «плиты»?
Тимур по-новому посмотрел на убийцу. Он прикинул: а не обладает ли тот какими-нибудь сверхспособностями…
Тимур не был склонен к эзотерике – но сейчас не видел никакого разумного объяснения.
А более всего его волновало то, что, если при попытке бежать на него снова упадет такая «плита», – побег захлебнется в самом начале. Как с этим бороться?
Пару минут Тимур размышлял – но вскоре понял, что думать об этом бессмысленно. Он попросту теряет время.
Магия это или некая новая технология – не важно. Вдруг этот убийца даже не может наложить чертову «плиту». Возможно, ее мог наколдовать только тот второй, молодой – в красно-черном костюме с умным и хитрым лицом, – он выглядел более опасным. Сейчас просто следовало учитывать «плиту» как переменную при планировании побега.
Мысли Тимура переключились на отсутствующего убийцу. В комнате его не было – и слава богу.
Значит он либо в другой комнате, – подумал Тимур, – либо куда-то отлучился…
Хотя не похоже, что здесь есть еще одна комната, – обычный двуместный номер. Или, может, он в другом номере?..
Но за все время, пока Тимур бодрствует, другой убийца никак не выдал своего присутствия. И еще нужно помнить о третьей убийце – та обряженная девка, которая столкнула его с порога в доме Турановых… Здесь ее тоже не было.
Тимур решил, что будет исходить из того, что в данный момент ему противостоит исключительно седой.
Дальше следовало подумать над тем, когда именно бежать. И Тимур быстро заключил, что лучше всего – прямо сейчас.
Неизвестно, где остальные убийцы. Если они ушли – это идеальный момент.
Плюс его сторож находится в таком состоянии, что не заметил, как заключенный проснулся. Как знать, может, это временно – и вскоре он придет в себя?..
И главное – неизвестно, сколько еще Тимур сможет притворяться спящим. Неожиданность нападения – это единственное его преимущество.
У Тимура была хорошая фантазия, но когда находишься в лежачем положении, а твоя рука прикована к кровати – вариантов побега особо и нет.
Убийцу нужно каким-то образом приманить и отмудохать – вот и весь план.
При этом нельзя, чтобы убийца его касался и уж тем более оказался позади. Тимур помнил, как другой до него дотронулся, – и это было последнее воспоминание до пробуждения.
Еще одна странность, да? Как можно вырубить человека прикосновением ко лбу?..
Это тоже магия?
В таких обстоятельствах не выйдет, например, ненароком свалиться с кровати – а потом съездить подошедшему убийце по носу.
Тогда седой окажется сзади: одно касание, одна «плита» – и Тимур проиграл. К тому же при падении Тимур мог травмировать прикованную руку.
Сбросить пилюли со стола – чтобы убийца подошел и нагнулся за ними – тоже рискованно. Ну а вдруг догадается? Пузырьки сами по себе не падают. И если цепь зазвенит? Тимур мог запросто себя выдать – и подступят к нему уже во всеоружии.
Нет. Напасть нужно внезапно.
Другая проблема – собственно, сам бой. Как сокрушить убийцу?
Закованному из лежачего положения сделать это невероятно сложно. Тимур помнил, как заламывать руку – его учил Костя, – но как выполнить прием лежа?
А тут еще эти чертовы наручники мешаются…
Минут десять Тимур отчаянно ломал голову, не в силах придумать какой-нибудь более-менее безопасный, надежный план. Все, что приходило на ум, было очень уж авантюрно. При этом он старался не морщиться, чтобы убийца ничего не заметил по его лицу.
А время шло… Тимур понимал, что, если явятся другие убийцы, – все, не начавшись, будет кончено.
Ладно, была не была, – наконец решил он. Лучшего из этой ситуации все равно не вытащить.
А больше всех рискует тот – кто вообще не рискует.
Напоследок Тимур повторил весь порядок будущих действий, проверил их логичность – и уверился в микроскопических шансах на успех. Авось сработает. Будет импровизировать на ходу.
Тимур почувствовал прилив оживления – как всегда, когда он шел на крупный риск.
Ну, погнали!
Начал он с мелкой дрожи рук. Затем, пообвыкшись, задергал ногами. Потом подключил шею и мышцы спины.
Перебарщивать нельзя, все нужно сделать реалистично.
Эпилептический припадок. Он видел это в каком-то глуповатом фильме – и там это сработало: заключенный сбежал.
Но жизнь ведь не кино, верно?.. Тимур готовился к худшему.
– Итак, мы возвращаемся к вам после рекламной паузы…
– Которая длилась дольше, чем сама программа… – заметил Штрасс.
– …чтобы продолжить разговор о Культуре XXI века. А точнее – о новом авангардном полотне «В антракте тайного ужина». На первый взгляд – просто кошмар! Возмутительно! Разве это не святотатство, Штрасс? Объясните нам!
– Отнюдь. Все картины на библейские сюжеты…
Томас методично чмокал, вязал – и совершенно не замечал, как реалистично дрыгается Тимур…
За шумом телевизора Томас не слышал, как дребезжала цепь и скрипела кровать. Пожалуй, даже взгляни он на Тимура – все равно бы ничего не рассмотрел. Томас слишком завяз в тревожных мыслях.
Неизвестно, как долго Тимур мог правдоподобно симулировать, поэтому вскоре – он пошел ва-банк.
– Аргх!!! Ы-ы-ы!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – заорал Тимур так, будто с него сдирали кожу.
Томас с испуга рванул спицы столь сильно – что все его бордовое творение пошло прахом. Вязанка стала похожа на сморщенную уродливую свеклу.
Томас поднялся и, прижав свеклу к груди, – отупело и с ужасом уставился на Тимура. Тот продолжал истошно орать.
– Все картины на библейские сюжеты чрезмерно однотипны – и максимально удалены от реального человека. Все это миф, а миф в принципе неприземлен и бесчеловечен – иначе это уже не миф, а быт. Стилистика средневековья и ренессанса, и, конечно же, сказалось влияние церкви – догматичное и ограничивающее.
Все это в прошлом, Герберт. Современная культура должна стремиться ближе к быту и человеку – встать на один с ним уровень. И она должна быть воспринимаема массами, или же – это не Искусство, а пережитки прошлого и элитарный снобизм.
Все картины на библейские сцены следует переписать на новый лад. А про святотатство… Теперь каждый сам себе цензор, Герберт, – и это прекрасно! Сам факт существования этой картины говорит о той свободе и высоте, которой достигла человеческая культура…
Томас выронил вязанку – и подбежал к изножью кровати.
Секунд пять он смотрел, как Тимур орет и трясется. Разглядывал пузырящуюся на его губах пену.
Затем Томас в панике обозрел комнату. Оглянулся на стол, где лежал телефон. Неистово зачесал предплечье.
Тимур хотел, чтобы убийца приблизился. Но при этом будет очень скверно, если он подойдет к постели не с той стороны.
Цепь от наручников сильно ограничивала диапазон его атак.
Поэтому Тимур стал дергаться сильнее – и быстро смещаться к краю кровати, в сторону тумбочки. Типа вот-вот – и он грохнется.
К его удивлению, это сработало!
– Штрасс, вы точно говорите именно про эту картину?.. Что я вижу, так это полотно-панорама с отсылкой на «Тайную вечерю» да Винчи, на которой изображен ряд из тринадцати жоп, сидящих на корточках на песчаном грунте. И под каждой задницей – куча говна.
Не слишком ли это… приземленно? Как-то меня возмущает такая материалистическая бездуховность библейской сцены. И это точно – Искусство?
Томас подошел к Тимуру со стороны тумбочки. Он потянулся к его плечам обеими руками – видимо, хотел отодвинуть «эпилептика» в центр или прижать к кровати.
Тимур схватил убийцу за левое запястье – и, выворачивая руку, навалился на локоть.
Томас грохнулся на колено – и с размаху крепко треснулся лбом о грань тумбочки. Этого Тимур не предвидел – но удача была на его стороне.
Он отпустил локоть и без замаха дважды ударил в скулу убийце. Нельзя дать ему время прийти в себя.
Затем Тимур перевалился на бок – и всем весом опустился на лопатку, вдавливая голову убийцы в дерево и выгибая ему руку.
Кость затрещала. Томас взвыл.
– Безусловно, это Искусство, Герберт. В вас говорят стереотипы и дурное воспитание. Будьте толерантнее и чуточку мудрее…
Приглядитесь. Все жопы разные – а изобразить тринадцать отличных задниц не так уж и просто, знаете ли…
Из этого положения Тимур приподнялся – и даже встал на правую ногу. Так он мог быстро дотянуться до светильника.
Тимур дернул лампу – молясь, чтобы длины шнура хватило.
Снова повезло. Еще он боялся, что светильник окажется выкрашенной пластиковой ерундой, – но попался хороший металл под бронзу. Тяжелый.
Тимур начал донышком периодично, как по наковальне, бить пока горячо. Томас приподнимал голову, получал по затылку – и по инерции лбом и носом въезжал в ребро тумбочки.
Бил Тимур со всей силы.
– Попка Христа совершенно без волос, она невинна. Дополняет образ белоснежная – непорочная – хламида. Ягодички поблескивают в вечернем солнышке – их будто намазали маслицем…
А задница Иуды? Настолько волосатая – что противно! Она отталкивает с первого взгляда!
После семи или восьми ударов убийца размяк – последняя атака пришлась вскользь.
Томас как-то неловко – будто все его кости разом расплавились, и он стал аморфным, – кулем скукожился на полу.
А Тимур смотрел на окровавленный затылок – и внутренне разрывался: треснуть еще или достаточно?
Тимур боялся его отпустить. Он не верил в столь легкий успех авантюры – и все ждал подлянки.
Сейчас убийца придавит его «плитой» или потянется коснуться – и все закончится как в прошлый раз.
Ну?!
Тимур замахнулся еще раз. Он буравил взглядом голову убийцы.
Ну! Только дернись!
– Хочешь узнать человека – посмотри на его задницу?
– Именно!
Тимур не был безжалостным и даже сейчас помнил, что убийца – живой человек, а не вещь…
Он всегда соразмерял силу, когда дрался. Тимур не хотел убивать – даже его.
Хотя, возможно, – их и стоило за то, что они сотворили с семьей Турановых. Но это пускай ляжет на совесть Кости…
Костя!
Мысль о друге охладила Тимура, привела в чувство.
Он оглянулся – Костя мирно спал на соседней кровати.
Хватит терять время! Нужно скорее отсюда выбираться – пока не пришли другие.
– А у Петра вон квадратная и сухощавая…
– Да! Жопа рыбака – насидел на балке. А Матфей? Толстая и лоснящаяся – жопа мытаря. Все жопы разные, и каждая соответствует характеру и опыту апостола. Какая тонкость, а!
Тимур отпустил запястье убийцы и поставил лампу на место. Затем полностью слез с кровати и начал проверять карманы Томаса.
Ключ быстро нашелся в правом заднем кармане брюк. Замочек щелкнул – и Тимур оказался на свободе.
Удивительно, что столь идиотский план сработал! – подумал он.
При этом Тимур подозревал, что, если бы он придумал что-нибудь более заковыристое и хитроумное, – побег бы обязательно провалился.
Такова жизнь: в ней работают лишь простые вещи.
– Хм!.. А фекалии?
– И фекалии! Приглядимся к Петру. Какая форма! Какой насыщенный цвет! Консистенция и структура! Сразу видно, далеко пойдет… А Иуда? Бесформенная и пятнистая, жидкая лепеха! По ней уже ползают мухи!
Возникло пронзительное желание сразу броситься к Косте – но Тимур не терял головы. Первым делом он пристегнул руку убийцы к ножке койки – если очнется, то пускай помучается.
К тому же цепь зазвенит – Тимур услышит. Это даст время подбежать – и навалять еще.
Теперь – можно будить Костю.
Тимур перелез через кровать и склонился над другом. Тот спал, дышал размеренно, видел десятый сон.
– Костя? – спросил он.
Реакции нет. Тимур схватил его за грудки и хорошенько потряс.
Голова Кости заметалась, как мордочка бортовой собачки.
Без толку – не просыпался.
Тимура охватило неприятное предчувствие.
Сможет ли он дотащить его, если так и не добудится? Костя крепче и тяжелее его – далеко Тимур не уйдет.
Да и что теперь ему делать?
Тимур не задумывал так глубоко, лежа прикованным к кровати. Время поджимало – а загоняться лишними переживаниями было не к месту. По сути – он даже не рассчитывал победить.
Но сейчас нужен хоть какой-нибудь план. Что дальше?
– Гм!.. Хочешь узнать человека – присмотрись и к его фекалиям?
– Тоже верно! Художник рассказывает нам о человеческой природе. И играет с историческими деталями. Скорее всего, Иуда на Вечере нервничал – все-таки помышлял предать. На поясе у него уже висит мешок с сребрениками. Пропоносился, видать, от нервов…
Можно позвать администратора – чтобы вызвал полицию. Или самому позвонить со стационарного телефона. Пускай берут этого – а там уж и остальных убийц ловят.
Но Тимур не был до конца уверен, что вообще находится в отеле. Да и вдобавок в принципе не особо полагался на правоохранительные органы.
На постсоветском пространстве они скорее элитоохранительные – и народонаступательные…
И ведь не дай бог посадят за то, что, избивая убийцу, Тимур превысил меры самообороны…
К тому же бандиты непростые – умели придавить «плитой» и вырубить касанием. Магия это или технология – не столь важно. Главное – у обычных преступников такого не водится.
Кто знает, с кем они связаны… Возможно, и с полицией – тогда Тимур сам, как дурак, кинется в их объятия.
Если не знаешь, кто твой враг, – не спеши делать необратимых поступков.
Лучше сперва выйти отсюда – и где-нибудь зашкериться, решил Тимур. Затем спокойно набрать побольше информации, проанализировать ситуацию – и выбрать наилучшее решение.
Но с ношей на плечах – с Костей – сделать это в дюжину раз тяжелее. Они будут привлекать внимание.
Плюс снаружи могут поджидать неприятности – нужно сохранять мобильность.
Короче – Костю надо обязательно добудиться.
– А под Христом ведь ничего нет…
– Автор полотна оставляет нам интригу – а какал ли вообще Христос? И если какал – то какими лепехами? У каждого зрителя будет свой ответ…
Тимур еще раз потряс друга, но результата это не принесло. Затем его озарила догадка. Он задрал счастливых Билли Айлиш – и осмотрел живот. Затем перевернул Костю на спину, оглядел и там.
С обеих сторон совершенно гладкая кожа – не было даже шрамов.
Как же так? Я же видел, он был весь в крови… – подумал Тимур. – Я даже разглядел рану… Неужели мне показалось?
Он недоуменно нахмурился. Вернул футболку обратно.
– Штрасс! А на меня вдруг снизошло! Все эти материалистические детали… И вся эта приземленность… А возможна ли такая интерпретация, что автор полотна как бы говорит нам: вся наша современная культура – это просто говно и жопы…
Мол, это отвратительно! И нужно возвратиться… к истокам, к красоте, к первичной чистоте христианства!..
К самому Христу! Мол, мы ушли не туда – и надо поворачивать?..
За окном просигналил автомобиль – и Тимур дернулся, будто его укололи иглой.
Он оглянулся – сначала направо, на окно; затем налево.
С места, где он сидел, Тимур мог видеть небольшой коридор, ведущий к входной двери. Дверь была деревянная, бледно-карамельного цвета, с круглой позолоченной ручкой. На ней висела белая табличка с красной надписью Do not disturb!
Значит, они точно в отеле.
Затем Тимур обернулся – и посмотрел на Томаса, который лежал на полу, подогнувши к себе колени, как маленький.
Этот очнется от любого шороха, а остальные вернутся в любой момент. Следовало торопиться.
И тут его – накрыло.
Стресс от скоротечного боя с убийцей… От неудачной стычки в гостиной Турановых… От разборки-возмездия за погибшую кошку… Все эти стрессы суммировались – и навалились сверху тяжеловесной «плитой».
Тимур покачнулся и почувствовал себя донельзя ослабшим.
Слишком много драк для одного дня…
– Нет, Герберт. Будьте уверены: современная культура прекрасна и на верном пути. А ваши размышления – это побег от реальности, от настоящего, от перемен…
Тимур сел на кровать и уперся лицом в ладони.
Следовало привести себя в порядок.
А для этого – Тимур знал, как он устроен, – ему нужно припомнить и проанализировать все события последних часов. Он сможет дальше эффективно функционировать, если факты выстроятся логичной чередой – в ряд.
А все вопросы будут заданы – а не смешаны клубком змей.
Кто эти убийцы? За что убили Турановых? Где они находятся? Почему их оставили в живых? Что им теперь делать? Что за непонятными сверхсилами обладают убийцы?..
Сейчас в голове бурлила мешанина. А в таком состоянии появляется неуверенность.
И вот она – чревата ошибками.
И еще – до сих пор волновало то ощущение ужаса, которое он испытал, когда лежал, не в силах подняться, на полу гостиной. Тимур беспомощно наблюдал, как слева – на него надвигался второй убийца, а спереди – подтекала лужа крови.
Тимур задрожал, когда припомнил детали. Как же он, оказывается, не хотел умирать!
– Я не хотел умирать! – удивленно прошептал Тимур.
– …побег от реальности, от настоящего, от перемен! Все эти неприглядные мелочи очень приближают совершенно разные эпохи, и, более того, низводят апостолов до уровня обычных людей… Теперь апостолы не полубоги – а такие же уязвимые люди, как мы…
Раньше Тимур думал, что он готов умереть. Столько раз рисковал, участвуя в неравных битвах. Бахвалился сам себе, что преодолел страх смерти…
Тысячу раз повторял, что жить-то незачем – а потому и терять особо нечего…
Мы точка на шкале вечности – и больше ничего…
И вот тебе: столкнулся с реальной угрозой гибели – и всего трясет.
Тимур оторвал руки от лица и посмотрел на дрожащие ладони. Затем – на красные разводы и брызги на тумбочке.
Он только сейчас осознал, что именно совершил и как сильно рисковал своей жизнью.
Я мог умереть, – подумал Тимур. – Это не шутки.
– Надо помнить, что апостолы – обычные люди, Герберт. И я, и вы, и зритель – мы все можем стать лучше… Как они.
Мы все можем сойти с неправильной дорожки – и пойти по их стопам…
К свету.
Самосовершенствование человеческой природы – именно об этом картина.
Тимур похлопал себя по карманам. Конечно же нет: волчок забрали или выкинули – а сейчас он бы пришелся весьма кстати.
Тимур не расставался с ним после просмотра фильма «Начало» – раскручивал его и долго, загипнотизированно смотрел. Эта маленькая вертящаяся фигня – очень гармонично влияла на него в минуты нестабильности.
Не всегда выходит успокоиться размышлениями и рассуждениями – иногда сами неприятные мысли являются источником тревог. А когда крутился волчок – существовал только он, а все проблемы и страхи Тимура оставались в другом мире.
Волчок вертелся в настоящем, а все трудности и беды – жили либо в прошлом, либо в будущем. И эта привязка к сейчас приводила в чувства.
– Сейчас-то все ОК! – пел волчок, танцуя свой круг. – Не тони в заботах! Живи настоящим мигом! Как я! Опля!
Тимур сжал вспотевшие ладони в кулаки.
Да, – подумал он, согласно кивая. – Точно. Я не сломлен. Я жив. И я победил. Это главное. Обо всем остальном – подумаю позже.
А сейчас – нужно резко поднять свою задницу с кровати – и вытащить друга из чертовый дыры!
Ну! Погнали.
Начал Тимур с того, что подошел и выключил телевизор.
Он даже не представлял, о чем с умным выражением лиц – кажется, на немецком – говорили двое интеллигентных ведущих. Но с самых первых кадров картина из тринадцати мужских жоп его чрезвычайно отвлекала.
Что за упоротую ХРЕНЬ нынче крутят по ТВ?!.
Сначала та реклама, а теперь – это...
Тимур не понимал, как можно обсуждать двадцать шесть ягодиц с таким видом – будто это двадцать шесть изысканных яиц Фаберже.
Затем он встал у изножья постели – и критически посмотрел на Костю. Простая тряска не помогла – а значит, переходим на следующий этап.
Тимур обошел кровать и взял с тумбочки стакан воды. Плеснул в лицо спящему.
Ноль эффекта.
Он и не надеялся. Тогда – новый уровень.
Тимур отстегнул браслет Кости, сел на краешек – и рывком привел друга в сидячее положение. Прицелился – и со всей дури залепил ему пощечину.
Спит, как медвежонок в спячке.
– Просыпайся же! – пробурчал Тимур. – Я не гном и не принц – вечно ждать и целовать все равно не буду! А вот пощечин…
Он вздохнул – и стал хлестать Костю слева-направо, слева-направо…
Глава 4
Тем временем Косте снился барьерный сон, который так или иначе видит каждая сфера вслед крещению. После подобных снов сферы утрачивают, собственно, саму оболочку – но зато приобретают особые силы...
Барьерные сны очень разнятся по форме и содержанию – но по сути сводятся к тому, что в конце сфера открывает для себя некую абстрактную Истину – так сказать, прозревает…
Однако Косте грезилось кое-что уникальное даже для барьерных снов: в него вмешались Свет и Перекати-поле.