Меньше нуля

– Это все ошибки молодости, – помрачнел Карен, – у нас теперь все серьезно, на высшем международном уровне. Собственно, я к тебе как раз по этому вопросу…

– Прости, дорогой, не мой уровень, я сейчас все больше по интернету…

– Я в курсе, блогеры, прикольчики, Фишки.ру…

– Ага, обхохочешься…

– Но старые навыки же не пропьешь! Дело в том, что мой шеф недавно дал интервью Bloomberg…

– Поздравляю…

– Да особо не с чем, они прислали текст на согласование, а он мне заявил, цитирую, «если это говно где-нибудь выйдет, я тебя живьем в асфальт закатаю». Я звоню этим уродам в Нью-Йорк, а они мне такие «Все было под запись» и все такое…

– Ну понятно. А я тут при чем?

– Ну у тебя же остались старые связи, все такое?

– Не братан, сорри, только Фишки.ру, как ты правильно заметил.

– Ну ладно! Я серьезно, мне край вообще. Я по гроб жизни…

– Ладно, ради старой дружбы, наберу, наверное, старика Руперта, – произнес я, картинно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу венецианского стекла, – думаю, он мне не откажет.

– Офигеть, ну ты крут! – выдохнул Карен.

– Расслабься, чувак, нет у меня телефона Мердока, ты совсем, что ли, дурак?

– Козлина!

– Сам такой. Ради старой дружбы, сделаю один звонок. Помнишь Ваню? Студент такой у нас работал, сейчас у вас руководит службой референтов.

– И что?

– Да ничего, Ваня и есть единственный источник информации, из которого ваш старпер черпает свои знания о мире. Только помни, когда-нибудь я попрошу тебя об услуге и ты…

– Не смогу тебе отказать, я в курсе! А если какая-нибудь сволочь распечатает статейку и на стол ему подложит?

– Тогда братан, ты знаешь ответ: ранние сумерки, легкий запах высокооктанового бензина…

Я отвернулся к монитору, давая понять, что аудиенция окончена.

***

Сару я встретил случайно несколько месяцев спустя в Бельгии во время саммита Россия-ЕС. Вся местная пресса обсуждала тот факт, что жена влиятельного российского чиновника выкупила на неделю самый дорогой отель в Брюгге, полностью закрыв его для других гостей. Большинство экспертов, дававших комментарии местным СМИ, считали, что такую практику необходимо запретить, но не очень понятно, как это сделать.

Рождественский Брюгге был похож на святочную открытку, нарисованную на упаковке дешевого чая. Как раз таким торговали на многочисленных лотках напротив городской ратуши. В воздухе висел пряный запах нагретого красного вина. Русские олигархи, встречаясь в лобби маленьких отелей, делали вид, что не замечают друг-друга. Я увидел Сару в лобби-баре своего отеля, она сосредоточенно поглощала оленину с брусничным вареньем.

– Привет, – произнес я, присаживаясь за столик, – уже продегустировала местное пиво?

– Я вообще тут работаю, – не очень уверенно пробурчала она.

– Я вижу, – констатировал я.

– А пиво тут огонь, нас вчера угощали знаменитой местной маркой какого-то лохматого года, по вкусу – один в один «Балтика» номер девять.

– Тяжелое у тебя было детство, я посмотрю.

– Непростое, – согласилась она.

– Как вообще дела?

– Да как сказать, помнишь наш кейс с #неколлега и всем остальным?

– Ну да конечно, хорошо же все прошло.

– Даже слишком, через месяц всплыло, что этот перец на самом деле потрахивал сотрудниц, кого-то угрожал уволить, если они ему не дадут, в общем, наши западные партнеры не на шутку разбушевались и чувак этот уехал в Италию с понижением, а тему кое-как замяли.

– В Италии он бы за такое в другое место уехал, – поморщился я.

– Ну, с ним хотели по-другому поступить, но он намекнул кое-кому, что если с ним пойдут по жесткому сценарию, то он расскажет партнерам все в подробностях, где брал и с кем делился из русского менеджмента, так что поехал он к морю и солнцу, а меня на его место…

– Ну поздравляю, слушай, у меня сейчас пленарка, потом какие-то панели еще, а после шести можно сбежать, может, пересечемся, ты мне город покажешь?

– Я тут сама два часа только…

– Ну я тебе покажу, я вчера вечером прилетел.

Не могу сказать, что мне было особенно стыдно перед Стивеном за то, что случилось вечером, к тому же, как выяснилось позже, на тот момент они уже перестали встречаться, однако наша прогулка по вечернему Брюгге запустила цепочку событий, которая в итоге привела меня на борт яхты «Сесилия», принадлежащей неизвестному мне гражданину Швеции.

Примерно через месяц ночной звонок от Сары вызвал меня в тот самый шотландский паб, где мы сидели со Стивеном в нашу первую встречу, Стивен тоже был там и успел уже изрядно выпить. Сара была бледна и не накрашена, но мне казалось, что она была трезвой, хотя точно определить это было невозможно.

Примерно за год до описываемых событий компания, где работала сестра Сары Лена, купила небольшую золотодобывающую компанию в одной из стран СНГ. Из-за ошибки, которая была допущена при подготовке сделки, актив оказался легко уязвим перед рейдерской атакой. Как выяснилось потом, ошибку допустил сын российского предпринимателя Бориса Чернова, одного из крупнейших владельцев промышленных активов в Восточной Европе. Пять человек менеджмента компании-покупателя, в том числе Лену, арестовали местные власти. Волков заключил сделку с кланом, находившимся у власти в стране, но, как оказалось, свобода для арестованных менеджеров не была частью этой сделки. Сотрудники объявили голодовку, администрация тюрьмы применила к ним меры физического воздействия, в результате двое человек, включая Лену, умерли. Сара изложила суть событий беспристрастным тоном, которым зачитывают приговор в российских судах. Мы со Стивеном молчали.

– Суки, – произнес Стивен почти без акцента, – fucking bastards!

– Заказать тебе выпить? – спросил я.

– Вова, ты решил, что я вас тут собрала, чтобы нализаться вместе и порассуждать про то, что жизнь говно?

– Ну люди делают такие вещи, когда попадают в сложную…

– Твою мать, лучше заткнись, Вова! Короче, месяц назад, в мае, Стив рассказал мне, что его контора копала данные по Чернову. Стив, расскажи, что вы узнали?

– Помимо финансовых махинаций, уклонения от налогов и вывода средств через офшорные компании, мы выявили масштабные хищения при эксплуатации добывающих мощностей, в частности износ оборудования…

– Ты можешь нормально объяснить?

– Они делали bribery в таком масштабе, что на одной из шахт случилась авария, в которой погибло больше сорока челоевк. Общественности все это объяснили природным, как это называется, катаклизмом…

– Сара, – насторожился я, – это же не то, о чем я сейчас подумал, ты же не хочешь взять этот компромат и что-то с ним сделать для того, чтобы как-то, я не знаю, отомстить Чернову…

– Отомстить – это звучит слишком литературно, я хочу закопать эту суку, переехать его бульдозером, как это еще называется?

– Не суть, терминология тут не так важна, но, Сара, это детский сад, ты меня прости, ты, конечно, в состоянии аффекта…

– Если бы я была в состоянии аффекта, я бы тебе, например, пиво твое вылила на голову или пошла бы постучалась горловой об унитаз в туалете, у меня есть очевидно значимая информация и четкое понимание, что и зачем я собираюсь с этой информацией сделать.

– Господи боже! Стив, ты слил ей эти документы, ты вообще нормальный?

Стивен развел руками, давая понять что-то вроде «ну да, вот так, и что теперь».

– Ну хорошо, – продолжил я, – компромат – это, конечно, хорошо, но компромат – это пуля, а медиаканалы – это оружие. У тебя есть только пуля, и единственное, что ты можешь сделать, – это попытаться затыкать его этой пулей до смерти, что на самом деле маловероятно.

– Логично, и для этого нам нужен ты. Ты и есть медиаканал.

– Дорогая, ты путаешь, я отвечаю за digital, а не за федеральные СМИ, я – это про всякие мемасики в интернете, каналы в Telegram и тому подобные глупости. Ни один серьезный канал коммуникаций типа федерального ТВ такую информацию не возьмет, а в интернете мы можем годами поливать Чернова говном, я не сомневаюсь, что это кто-нибудь там уже и без нас делает, но ему то на это плевать…

– Можно достать его через западные СМИ, – вставил Стивен.

– Да срать твои западные СМИ хотели на то, что у нас тут творится, мы для них типа Замбии или Бурундии, я уж не знаю, только чуть покрупнее, у них тоже свои темники есть, Путин там, русские хакеры, ты сам что ли не знаешь?

– Вова, у тебя есть доступ к каналу, через который Филипп льет информацию в федеральные СМИ, – жестко сказала Сара.

Я одним глотком осушил бокал.

– Ну охренеть, то есть ты все уже продумала, – произнес я, – типа я должен без чьей-либо санкции использовать канал, принадлежащий одному из самых влиятельных людей в нашей стране для того, чтобы вбросить в прессу компромат на другого почти настолько же влиятельного человека, пожертвовать своей карьерой, а возможно и жизнью, чтобы дать девушке, с которой я… которая мне симпатична, возможность отомстить?

– Вова, ты любишь излишне драматизировать. Канал, через который вы отправляете эту вашу пропаганду, он же не защищен никак?

– Ну да, это анонимный ящик в «Яндексе», с которого уходят письма на другой ящик в «Яндексе», и оттуда уже все забирают редактора, кстати, а ты откуда знаешь?

– Ну а мы, как ты думаешь, как работаем?

– Ну вот ты со своего аккаунта и кидай компромат тогда!

– Нет, Вова, во-первых, у меня нет пароля от нашего ящика, а потом, если от нас придет компромат на Чернова, это будет очень странно и подозрительно, а если от шефа Филиппа, то все решат, что между ними опять война, и никто ничего не спросит. Если что, пострадает Филипп, а ты мне сам говорил, что он подонок.

– Ну понятно, вы тут без меня все успели решить я смотрю. Окей, только, Сара, ты пойми, это не мой крестовый поход, мне жалко тебя и тем более твою сестру, но я не уверен, что мое понимание долга морали требует от меня, чтобы я участвовал.

Сара внимательно посмотрела на меня, ее лицо стало еще бледнее, глаза оставались холодными. Года два назад я был на Белом море, у волн там был такой же цвет, свинцово-холодный. Достаточно было упасть в эту воду, чтобы она стала твоей могилой.

– Вова, – произнесла она ровным голосом, – я всегда в своей жизни мирилась со злом и насправедливостью. Это цена, которую ты должен заплатить за то, чтобы быть основным действующим лицом, а не статистом, чтобы у тебя была власть, которую ты можешь использовать, чтобы изменить вещи и сделать их немного лучше. Мы годами помогали людям общаться с близкими, как это несмешно не звучит, старались помочь тем, кто слабее нас, например тем же старикам, в целом итогом моей работы было то, что мир становился лучше…

– Да, как вы пенсионерам помогли, мы все помним…

Сара дернулась, как будто я ее ударил.

– Прости, – поправился я, – я сказал глупость, я понимаю твою точку зрения и вижу, что ты сделала выбор и готова принять его последствия, я также вижу, что ты, Стив, тоже сделал свой, хотя тебя я не очень понимаю. Мне нужно подумать и сделать свой.

Мы страшно напились в тот вечер. Похмелье накрыло меня уже на борту рейса, летящего в Гонконг. Пропустив почти все секции конференции, включая одну где должен был выступать я сам, я заперся в номере на верхнем этаже отеля Peninsula.

Над гаванью Гонконга догорало золотое зарево заката, а на противоположном берегу уже сгущались фиолетовые сумерки. В небоскребах горели тысячи окон – тысячи маленьких костров амбиций, в каждом из них каждую секунду сгорали человеческие надежды и зажигались новые. Гигантский памятник алчности англосаксов, воздвигнутый на перекрестье торговых путей, где вращается как минимум треть мировых капиталов. Возможно, пять долларов, только что потраченные российским пенсионером в супермаркете «Пятерочка», с огромной скоростью устремляются сюда, чтобы сервер, расположенный в одной из этих стеклянных башен направил их на покупку оружия, которое через три недели будет доставлено к берегам какой-нибудь африканской страны. Я нажал кнопку «отправить» на своем ноутбуке. Несколько байт информации исчезли в потоке трафика, устремившегося в подводный кабель, лежащий на дне Южно-Китайского моря.

***

Звонок Вадима застал меня на ресепшене.

– Привет, ты не спишь? – поинтересовался он.

– У нас десять утра, – произнес я, пытаясь одновременно расписаться в чеке отеля.

– Извини, затупил… Я вот что звоню, старичок, у меня есть один знакомый в конторе…

– В Конторе? – переспросил я.

– Да, именно, в Конторе. Так вот, он рассказал мне одну интересную историю, как три отморозка решили кинуть одного серьезного человека для того, чтобы свалить некоего Чернова. Тебе это о чем то говорит?

– Предположим.

– Так вот, эти три отморозка обсуждали свои планы в одном пабе и не знали, что Контора давно слушает такие заведения.

– То есть у этих отморозков ничего не получилось?

– Нет, старичок, все намного хуже… У конторских было что-то типа корпоратива, День чекиста, или что-то там в этом роде, в общем, они эту информацию как-то пропустили мимо ушей, и наутро…

– Твою же мать!

– На утро некий менеджер Филипп не приехал в свой красивый офис, потому что, проснувшись, он почему-то решил пойти в гараж, выпить бутылку виски, сесть в машину и завести двигатель, наверное, у него была депрессия. Ближе к обеду пьяный водитель на Кутузовском проспекте сбил партнера уважаемой юридической фирмы, некоего Стивена, как же его…

– Дженингс…

– Вот именно. Так что я бы на твоем месте серьезно подумал, нужен ли тебе обратный билет в Москву.

– А Сара?

– Я не знаю никакой Сары, и это открытая линия, если что. Но если ты откроешь свой почтовый ящик, ты найдешь там письмо с адресом одного моего приятеля из одной европейской страны. По странному стечению обстоятельств, он находится в длительном отпуске на Бали. Ключ от его яхты, ну как яхты… скорее, древнего корыта спрятан, есть у бармена в кабаке… в общем, там все указано. Возможно, какая-то неизвестная мне женщина тоже получила похожее письмо, и если у кого-то в конторе по случаю тоже был корпоратив, возможно, она уже летит в эту страну. Но это не точно.

– Я тебя понял, брат, спасибо тебе!

– Не за что, парень ты в принципе неплохой, хотя и идиот.

Силуэт Стокгольмской ратуши почти скрылся за пеленой дождя. Я отхлебнул виски. Это похоже на плохой анекдот, но скоростное шоссе, ведущее в Шереметьево-2, лежит мимо березовой рощи, там растут такие пошлые стереотипные ностальгические деревья. Мне всегда было интересно, думали ли об этом те люди, которые ехали по этому шоссе, собираясь покинуть свою страну навсегда. Думала ли об этом Сара? Ей бы эта мысль понравилась.

Вавилон 2.0

Если мир перевернуть с ног на голову, истина в нем станет ложью.

Ги Дебор. Общество спектакля

В 2000-х годах информация стала наиболее массовым товаром за всю историю человечества. К началу нынешнего десятилетия человек в среднем потреблял более 30 гигабайт информации в день, и эта цифра удваивается каждые два года. В 2015 году капитализация социальной сети Facebook превысила 250 миллиардов долларов, компания входит в десятку крупнейших корпораций мира по версии журнала Fortune. Более половины потребляемой человечеством информации происходит из неизвестного пользователю источника и никогда не подвергалась какой-либо проверке.

Пустыня тянулась на десятки километров во все стороны, пронизывающий ветер нес низкие рваные тучи над безжизненной землей, некогда ставшей приютом для отважных людей, замысливших одно из самых отчаянных начинаний в истории человечества. Кортеж из около тридцати машин растянулся больше чем на километр, среди автомобилей преобладали черные приземистые Audi со спецномерами. Уже начинало темнеть, когда первые машины остановились у небольшого деревянного здания, известного как смотровая площадка номер два космодрома Байконур. Редкие деревянные постройки, торчавшие кое-где посреди бескрайней равнины, не нарушали враждебного однообразия окружающего пейзажа. Одноколейная ветка железной дороги терялась где-то за горизонтом, кучка высыпавших из автомобилей людей чувствовали себя чужими посреди бескрайней равнины.

Посетители потянулись к входу, внутри здания были накрыты импровизированные фуршетные столики, на которых имелся минимум еды, предсказуемо преобладал алкоголь. Среди собравшихся примерно половину составляли военные, присутствовала группа чиновников из министерства, в углу помещения разместилась группа легкомысленно одетых журналистов. На улице трое корреспондентов американского телеканала устанавливали штативы для телекамер. Я налил в пластиковый стаканчик горячего растворимого кофе из термоса. Кофе отдавал чем-то кислым, я поморщился и влил в стакан немного виски из стоящей поблизости литровой бутылки.

Подошел знакомый корреспондент Андрей – несуразный полноватый юноша в модных очках в пол-лица, которые выглядели чужеродными на его простоватой физиономии. Год назад Андрею дали задание сделать репортаж с конференции, проходившей в мемориальном комплексе, созданном на месте концентрационного лагеря Освенцим. Шла пресс-конференция руководителя музея. Одним из первых слова попросил Андрей, он поднялся со стула и добродушно произнес: «У меня вопрос к начальнику концлагеря – как ваша организация выживает в условиях нарастающего финансового кризиса?»

– Прикинь, мне вчера рассказали историю, – поспешил поделиться Андрей, – у космонавтов, оказывается, традиция есть – когда автобус привозит их на стартовую площадку, надо, чтобы каждый на колесо это самое…

– Что «это самое»? – уточнил я.

– Ну, нассал. А потом в какой-то момент решили женщину в космос запустить. Ну и стоят думают, что делать с этим обычаем… В общем, взяли баночку из-под консервов…

– Да, я понял, можешь не продолжать, – произнес я, доливая виски в свой кофе.

Формально здесь, в казахской степи, я сопровождал группу российских журналистов. Неофициально я должен был установить контакт с одним из недавно назначенных чиновников министерства связи. Получив новую должность, он первым делом оказался вовлеченным в затяжной конфликт с одним из крупнейших клиентов моей компании.

Хрипящее радио начало предстартовый отсчет – один из многочисленных местных ритуалов.

Голос закончил свой отсчет, в один момент горизонт вспыхнул яростным оранжевым пламенем. Я почувствовал мощную вибрацию – казалось, что земля уходила из-под ног, хотя мы находились за несколько километров от стартовой площадки. В лицо пахнуло чем-то горячим и сухим, казалось, что в пустыне перед нами ворочалось огромное чудовище, неосторожно разбуженное суетливыми людьми. Через несколько мгновений столб ослепительного пламени на горизонте превратился в еле заметную точку в ночном небе. «Одна минута двадцать секунд – полет нормальный», – проинформировал голос из динамиков. Собравшиеся дружно выпили.

Посетители смотровой площадки начали разбирать пакеты с памятными табличками участника успешного запуска. Это было нарушением традиции: пуск считался успешным с момента выхода спутника на орбиту. Собравшимся было всё равно, они подливали себе спиртного, чокались стаканчиками и шумно поздравляли друг друга. Я достал сигарету и направился к выходу. Ледяной ветер мгновенно добрался до тела через все возможные щели в одежде, зажечь сигарету удалось только через минуту. Я несколько раз втянул в себя теплый ароматный дым и отбросил моментально догоревший окурок. В царившем внутри здания гуле голосов сложно было распознать отдельные слова. Я налил себе порцию виски. Неожиданно все голоса перекрыл металлический скрежет из динамика: «Внимание! На двадцатой минуте полета потеряна связь со спутником! Повторяю, потеряна связь со спутником, в настоящий момент специалисты центра управления полетами ведут работы по восстановлению связи». Гул голосов усилился, собравшиеся ошеломленно оглядывались по сторонам. Я сделал глоток виски. Так я стал одним из нескольких десятков людей в России, получивших памятную доску в честь запуска, который закончился аварией. Что характерно, порученные мне переговоры также оказались не слишком успешными.

ЕЩЕ ОДНО НЕВАЖНОЕ УТРО

Круглые часы, висящие на перроне Ленинградского вокзала, показывали восемь часов. «…электропоезд проследует со всеми остановками, кроме Марьино, Подрезково, Алабаушево», – надрывался металлический голос неопределенного пола в репродукторе. Небо грязными клочьями нависало над асфальтом, покрытым следами раздавленных жвачек. Толпа людей с серыми лицами извергалась из турникетов.

Из подземного перехода вышел небритый человек лет тридцати, одетый в ядовито-синюю засаленную джинсовую куртку, с пакетом в руке. Он склонился над окошком ближайшего ларька и попросил бутылку третьей «Балтики». Усталый пожилой продавец с лицом мудреца из восточной сказки молча протянул ему бутылку. Мужчина выпил ее за три глотка, не отходя от ларька. Он удовлетворенно выдохнул и потянулся за сигаретой. В это время в кармане у него завибрировал телефон. Человек достал его – на экране неожиданно дорогого смартфона возник текст SMS-сообщения: «Мужчина всё. Через час где обычно». Незнакомец аккуратно опустил пустую бутылку в урну и зашагал в сторону входа в метро.

Мы встретились в кафе «Каркуша» – одном из самых странных заведений в Москве. Вход в него находился в подземном переходе, за одной из железных дверей «только для персонала», которые обычно ведут в подсобные помещения метрополитена. Собственно, когда-то это и было подсобное помещение, превращенное одним из местных коммерсантов в маленькую рюмочную в стиле 90-х. К деревянной барной стойке была приклеена скотчем сиреневая гирлянда, красовавшаяся здесь с Нового года, возможно, даже и не с прошлого. Выбор напитков в баре не отличался оригинальностью: три вида водки, сомнительный коньяк и разливное пиво неизвестного происхождения. Клиентами были в основном местные торговцы, драгдилеры и проститутки. Мой знакомый Вадим взял пластиковый стакан пива и, не отходя от стойки, сделал пару больших глотков. Я хотел заказать кофе, но после некоторого размышления решил также взять пива: внешность парочки здешних завсегдатаев, расположившихся неподалеку от нашего столика, наводила на мысли о тщете всего сущего. Один из посетителей, мужчина с красноватым плохо выбритым лицом неврастеника, набирал сообщение на старом кнопочном телефоне. Аппарат негодующе пищал.

– Что, Вадик, всё бухаешь, – поинтересовался я, с подозрением делая маленький глоток из поданного мне стакана. Вадим сделал рукой неопределенный жест, указывающий на то, что он не хочет продолжать эту тему.

Я использовал «Каркушу» для самых секретных встреч: обычные для деловых переговоров места всегда были буквально напичканы прослушивающей аппаратурой, кроме того, всегда есть риск наткнуться на одного из бывших или текущих партнеров, которым совсем необязательно было обладать слишком полной информацией о круге моих контактов.

Мы познакомились с Вадимом несколько лет назад во время организованного мною пресс-тура в Исландии. Тогда я работал на одно крупное агентство, организовывавшее встречу российской прессы с крупным менеджером из американской штаб-квартиры Microsoft. Как это часто бывает, тур не задался с самого начала. Одна из журналисток боялась летать, это стало удачным предлогом начать отмечать поездку еще в аэропорту. Три бутылки Hennessy из Duty Free сделали атмосферу общения совсем уж непринужденной – банкет плавно перетек в такси, а потом и в один из снятых для журналистов гостиничных номеров. Где-то часа в три ночи мы с парой журналистов поймали такси с целью отправиться к проституткам, правда, по дороге почему-то передумали и вышли около ночного стриптиз-бара, остальные заведения уже давно закрылись. Вадим остался в гостинице, и, судя по счету из мини-бара, его веселье продолжилось до рассвета.

На следующий день я нашел его в лобби-баре с бокалом пива. Перед встречей с менеджментом американской компании была запланирована экскурсия в местную долину гейзеров. Как в любой европейской стране, администрация природного парка крайне внимательно подошла к вопросу безопасности туристов: по всей долине были проложены деревянные помосты с размещенными на каждом шагу предупреждениями об опасности малейшего отклонения от проложенного для туристов маршрута. В единственном месте, где перила на помосте отсутствовали, Вадим с задумчивым видом остановился, намереваясь достать сигарету, покачнулся и почти с головой окунулся в кислотного цвета жижу вулканического происхождения. Остаток экскурсии стал для меня увлекательным квестом на выживание – начиная с получаса, проведенного в туалете в безуспешных попытках привести Вадима в божеский вид, заканчивая отчаянным спором с водителем такси, решительно отказавшимся пускать в машину нетрезвого и крайне подозрительно выглядящего русского туриста. Вопрос, впрочем, достаточно быстро решился при помощи бумажки в сто евро. Когда такси остановилось у отеля Astoria, где должна была произойти встреча, я наклонился к Вадиму и тихо, но веско произнес: «Ты остаешься в машине, ихтиандр хренов!» Знакомство с менеджером происходило в холле отеля и напоминало встречу глав дружественных государств. Представитель компании, окруженный свитой из пяти подчиненных, торжественно следовал вдоль выстроившихся около reception журналистов, пожимая руку каждому представителю прессы. Я пропустил момент, когда из-за спин своих коллег появился неведомо как выбравшийся из такси Вадим, его одежда была расцвечена всеми цветами радуги, среди которых преобладали зеленый и коричневый, на лице блуждала отсутствующая улыбка. Он сделал неуверенный шаг вперед и протянул руку заокеанскому гостю. Американец осторожно ответил на рукопожатие. «Hello!» – поприветствовал его Вадим, зачем-то добавив короткое ругательство на русском языке.

Несмотря на то, что биография Вадима изобиловала подобными приключениями, он был на достаточно неплохом счету в одном из влиятельных российских журналов. Его карьеру погубила банальная попытка получить сравнительно небольшую взятку. Достаточно редко, не имея возможности или способностей добиться выхода публикации о своей компании в нужном издании, пиарщики пытаются работать напрямую с журналистом. Делается это по обычной схеме: журналист заявляет нужную тему своему редактору и, если текст выходит, получает оговоренную сумму. Если тему заворачивают, участники сделки расстаются друзьями. Всё бы хорошо, но знакомая Вадима, после того как текст не вышел, позвонила с претензией его главному редактору. Вадим нарушил главное правило продажного журналиста – никогда не работать с идиотами.

Допив свой бокал, мой собеседник кивнул бармену, давая ему знать, что нужен еще один, и сделал мне приглашающий жест рукой.

– Ну давай, империя зла, докладывай, – произнес он, заметно повеселев.

– Как тебе сказать, Вадик, в целом ты и сам уже всё знаешь, наш «пассажир» Андреев – известная тебе личность, скажем так, международного масштаба, – я отбил звонок на сотовый и перевел телефон в тихий режим. – В последнее время он, как выразился классик, «жутко свинячил», надо сказать, что я сам был несколько удивлен масштабами его деятельности. Помимо всяких серьезных вещей, он продавал государству партии каких-то левых китайских смартфонов под видом инновационных разработок, строительную компанию учредил с уголовными делами и прочими пакостями. И учитывая, что он в последнее время поссорился с рядом достаточно влиятельных персонажей, всё это говно в ближайшее время окажется в Генпрокуратуре.

– И вы типа должны его как-то отмазать? – Вадим смотрел на меня с неприкрытым сарказмом.

– Да хрен бы с ним, кого он волнует, закрыли бы его лет на десять на Колыме снег убирать, но есть один нюанс. Он по документам проходит как основной учредитель банка Nord, – я сделал многозначительную паузу, – а ты сам должен понимать, что банк нам топить ни в коем случае нельзя. Там такие люди всплывут, если что, Уотергейт будет на этом фоне чем-то типа детского утренника… В общем, нам нужен, как обычно, отвлекающий маневр. Пусть проверяют все его левые аферы, откаты там, обманутых вкладчиков или дольщиков… Короче, неважно, пусть журналисты его рвут, но делают это под нашим присмотром и в тех областях, которые нам в принципе не важны. У тебя есть знакомые в органах?

– Да само собой, и прессу подтянем по мере надобности, – Вадим неуверенно покосился в сторону бара, я сделал приглашающий жест рукой: «ни в чем себе не отказывай», – в общем, стандартная история: распилы, откаты, шокирующие подробности. Но такое, чтоб не очень красочное, в рамках обычного местного пейзажа. А когда он всем слегка надоест, мы вбросим что-то существенно более интересное, чтобы ваш друг пару недель висел в новостных лентах и он всем так надоел, чтобы тошнило от него просто. Ты, например, как относишься к педофилам?

– Я к ним не отношусь, – заезженно сострил я, – при чем тут педофилы?

– Ты не прав, чувак! Педофилы – это сейчас тренд, можно сказать, на государственном уровне. Предположим, наш друг создал международную сеть по распространению запрещенного контента – прямой удар по духовности и информационный терроризм. Людям нравятся такие истории.

– Не знаю, надо подумать, может быть, и правда хорошо получится, тем более Андреев возглавляет какой-то там комитет по этике и международным связям при Госдуме, короче, ты проработай этот вопрос и журналистов подготовь там самых проверенных, чтобы никаких там неожиданных выступлений. И чтобы про нас тоже ничего, в общем, сам понимаешь. Давай, мне пора уже. Допивай свое пиво и приступай к подрывным мероприятиям, – я положил на замызганную скатерть купюру в тысячу рублей и направился к выходу.

Агентство Twilight Media, где я являлся управляющим партнером, занимало нижний этаж в небольшом, но опрятном особнячке в районе метро «Кропоткинская». У входа на территорию особняка стояла небольшая будка, где круглосуточно помещались два автоматчика. Я знал, кто делит с ними плату за аренду, но о таких соседях считалось солидным не упоминать. Главный аналитик Twilight Media и по совместительству мой заместитель Стас сидел развалившись перед огромным монитором Apple. С десяти утра он трудился над речью премьер-министра небольшой, но достаточно теплой страны.

– «Российское оружие не имеет аналогов в мире по соотношению цена – качество»… – разорялся Стас. – Этим копирайтерам с рождения мозг ампутируют, по всей видимости!

– Стас, – произнес я, с невозмутимым видом усаживаясь за свой компьютер, – твоя проблема в том, что ты слишком любишь делегировать полномочия, что объясняется твоей ленью и пофигизмом. Вот и сейчас ты нанял за деньги компании какого-то идиота, в то время как мог бы со всем справиться сам, сэкономив себе и мне кучу времени, не говоря уж о финансовых средствах. Завязывай со своими торговцами смертью, кого вообще волнует, что они там и кому скажут, тут одна горячая темка образовалась, сейчас Лешу позову и коротко поговорим перед общим сбором.