– Сходи ты, посмотри, – опять зашептала Наташа. – Я вчера вышла, а он на меня так глянул.
Она замолчала, тяжело дыша.
Николай Михайлович потер руками глаза, лоб, лысину, коротко выдохнул и встал. Он медленно, стараясь не кряхтеть, надел треники, майку и вышел на кухню.
– Ох, Витюш, – преувеличенно бодрым голосом сказал он. – А я тоже проснулся. Жарко. Пить хочется.
Сидевший понурясь молодой человек поднял на него темные, мутные глаза.
– Привет, пап, – ровным голосом произнес он. – Водку будешь?
– Нет, я водички только… – хотел было засмеяться Николай Михайлович, но смех застрял у него в горле. – Хотя, налей немного.
Он присел на краешек стула рядом с сыном, стараясь не глядеть на пол, где стояла босая ступня, обутая в мягкий, розовый тапок. Но взгляд поневоле устремлялся туда, поднимался выше, задерживаясь на пустой, нелепо подвернутой штанине.
– Твое здоровье, пап, – Витя поднял стакан.
Николай Михайлович молча кивнул, чокнулся и выпил залпом.
– Витюш, – Николай Михайлович подбирал слова. – А ты чего, как приехал, друзей даже не видел? Тут про тебя спрашивают уже. И девчонки тоже.
Он попытался подмигнуть и улыбнуться, но, по всей видимости, вышло не очень удачно.
– А? – Витя рассеяно посмотрел на него.
– С друзьями, говорю, созванивался? – громче сказал Николай Михайлович. – Что ты дома сидишь? Выйди завтра, прогуляйся. Или давай вместе в парке посидим, уток покормим? Помнишь, как бывало?