– А ты, Вадим, каким ветром сюда занесён? Или просто хотел с Катей повидаться? – спросил Лаврин.
– Ну да, – промямлил Верстаков.
– А у нас вот опять происшествие. Представь, очень странное место. Каждый год там тела находим, ободранные. Я бы даже сказал обглоданные. Прям между лесопарком и промзоной. Начиная года так с пятого. Может с шестого. Несколько лет назад сразу троих нашли. И никак не можем понять, кто же их убивает? Кто или что? Вроде бы на собак думали, их там очень много всегда было… но собаки вряд ли людей по расписанию глодать станут. А тут прям такая зацепка, кто-то живой выбежал прямо с главных ворот, понимаешь? Хотя их командир сказал, что и это не всё. Говорит, что, когда покажет мне запись, я совсем охренею. Прямо так и сказал – охренею.
Пока Лаврин зачитывал свой монолог, Вадим кивал ему с тяжёлым каменным лицом, не прекращая обрабатывать новые факты. Краем глаза он заметил, как пристально на него смотрит Васильченко.
– А в тринадцатом году, – продолжал Лаврин, – двух парней нашли там мёртвыми, ребята ещё. Так они с камерой ходили…
Павел Николаевич с энтузиазмом рассказывал то, что совсем недавно смотрел Вадим прямо у себя дома. Слова скучным эхом звучали в его голове. Он периодически кивал, мысленно напоминая себе не проговориться Лаврину, что уже в курсе всех этих дел. Пока он ничего не должен знать. Но почему Васильченко так пристально смотрит? Неужели что-то знает? Подозревает? Догадывается? Катя говорила, что он туп, как пенёк. А он стоит и буравит его пристальным взглядом.
В какой-то момент на пороге показалась стройная фигурка в футболке и джинсах. «Я полностью готова, – сказала фигурка, после чего направилась к припаркованному у обочины знакомому чёрному автомобилю. Поворачиваясь на ходу, она добавила: – Увидимся позже, Вадим. Я тебе напишу». Лаврин крепко пожал Верстакову руку и направился вслед за Екатериной. Васильченко остался стоять на месте. После пяти секунд пристального взгляда и пугающего молчания он подошел к Вадиму и сказал: «Странное совпадение, не находишь? Уже второй раз, как только происходит массовое убийство – мы встречаем тебя. Не кажется тебе это странным?» Вадим, стоя с протянутой рукой в попытке попрощаться, не ответил ничего. Васильченко развернулся и пошёл к машине. Вадим опустил руку и посмотрел наверх, на небе оставалось всё меньше чистого пространства.
Когда автомобиль скрылся из виду, Верстаков медленно вернулся к стоящему около обочины такси, в котором его послушно ждал новый знакомый. В мыслях вновь воцарился невероятный беспорядок.
Несмотря на то, что его следующая и последняя на сегодня цель выглядела как детское отделение Нерской психиатрической больницы, ехать хотелось только домой. Там дома, на камере, что до сих пор лежала на столе, была запись, которая в дальнейшем послужит ему доказательством своей непричастности к убийству четырёх сотрудников некой частной военной компании. С другой же стороны, если их нашли мёртвыми, со следами укусов животного, то инкриминировать ему убийство будет крайне сложно. А вот свидетельствовать по делу ему, возможно, придётся. Но только в том случае, если на записи с авторегистратора будут отчётливо видны все приметы, отсылающих ко внешности Вадима. И тогда у Лаврина появятся некоторые вопросы. А пока – извините…
Как бы ему того не хотелось, но поговорить с Дашей было необходимо. К тому же медальон на этот раз был у него. А в свете последних событий Вадиму нужны были хоть какие-нибудь подсказки.
– Быстро ты сходил, – отметил внезапно проснувшийся Слава. – А я только решил вздремнуть, и ты идёшь. Как сходил? И куда теперь едем?
– Слушай, ты мне как будто жизнью обязан. Мне уже становится очень неудобно, – проговорил Вадим, заваливаясь на пассажирское сиденье.
– Неудобно залезать в форточку четвёртого этажа, ногами вперёд. Нам есть что ещё обсудить, пока едем. Ты просто скажи, куда тебе надо, – весело сказал таксист.
– Знаешь, где Нерская психушка?
– Я точно знаю только район, а вот конкретное расположение не припомню… Или тебе прямо в саму психушку надо?
– Да. Это последнее место. А дальше я уже точно сам дойду, – задумчиво произнёс Вадим.
– Ну ладно, поехали тогда, – серьёзно сказал Слава, заводя двигатель.
Верстаков пристегнул себя ремнём безопасности, и какое-то время просто молча смотрел на дорогу. Ему так хотелось провалиться сквозь землю и там и остаться лежать вечность. Конечно, образно. А не так, как «Вязь» поглотила в Керсанове целый туристический автобус пару месяцев назад.
– Вадим? – вдруг окликнул таксист.
– Что? – отвлёкся от неприятных мыслей Верстаков.
– Слушай, а у тебя вообще-то есть кто-нибудь? Ну там, семья, дети, бабушки, дедушки? Девушка, может?
– Да. Сестра есть, – сухо ответил Вадим.
– Хоть кто-то есть, в отличие от меня.
– Мы к ней сейчас и едем.
– Вон оно что, – произнёс таксист.
– А ты чего хотел поговорить то? – спросил Вадим, пытаясь нарушить нависшую над ними тяжёлую атмосферу.
– Хотел узнать, ты давно знаешь этого долговязого?
– Кого? – ошарашено взглянул на водителя Вадим.
– С которым вы стояли, разговаривали. Просто я его знаю. Это Анатолий Васильченко. Ведь это именно он расследует дело о пропаже группы Дрягича. Я его ехидное лицо сразу узнал. После того как выяснилось, что это дело отдали вести ему, я наводил справки. В основном всё было чисто. Около десяти лет стажа, примерное поведение, всё в таком духе. Но потом я, разговорившись с товарищем по работе, упомянул его имя… Оказалось, в Нерске он работает не так уж и давно… И, чтоб пробиться повыше, по карьерной лестнице, так сказать, он фабриковал фальшивые дела на ребят, которых ловили на закрытых объектах и охраняемых военными территориях. Ребятам – хороший срок, а ему плюсик в личное дело. И так по головам молодых дурачков и любителей приключений он добрался до майора юстиции с несколькими наградами за заслуги. После выбрался из пригорода Барича в административный центр и сейчас бок о бок работает с одним из легенд следственного комитета Нерска. Правда, хоть убей, не помню, как того зовут.
– Лаврин, – сказал Вадим. – Павел Николаевич Лаврин.
– Точно! – ответил таксист, взмахивая в воздухе указательным пальцем. – Я бы на твоём месте задумался, не роет ли под тебя этот тип. Опыт у него, по всей видимости, уже есть. А у тебя на канале такой любопытный материал выложен, и он его уже наверняка видел не один раз. Изучал. Только дай ему повод…
– О чём ты? Какой материал? В здание «ВентТеха» меня сами сотрудники позвали, как и в гостиницу «Антенна», «ХимСтройПродукт» заброшен уже чёрт знает сколько лет, а на автобазе я и вовсе был не один, туда пропустил знакомый охранник. Что его может из этого списка заинтересовать?
– А в Москве? Ты же там нелегально ходил. За это он не зацепится?
– Ну, это было давно, да и к нашей ситуации вряд ли имеет отношение. У нас закрытых зон и объектов в области не так уж и много. В Тихое я не суюсь, как и в прилегающие районы с ограждением, наподобие озера Чёрное. В деревню Романово, после вымирания от массового объедания всяким мусором я и сам не пойду. А что ещё? Кишка? Нет необходимости кончать жизнь самоубийством. На Красную поляну? То же самое. Карьер? Белый луч? Военная часть 31.1.99? Гнилое болото? Яма? Андреевский лес? Спб? Детский лагерь «Холмы»? Я знаю несколько запретных мест, но ни одно из них не посещаю.
– Ничего себе немного, – присвистнул таксист, – я о таких и не слышал. И что, все они запрещены?
– В основном. Но я там не был и ничего не снимал. И ловить меня не на чем… Пока.
– Пока, – задумчиво повторил водитель. – А есть такая необходимость сходить в одно из этих запретных мест?
– Есть вероятность. Я же сам мало куда хожу, обычно меня просят сходить, посмотреть ту или иную местность. Иногда даже нанимают за деньги. Но бывает и сам натыкаюсь на некоторую специфическую активность. Когда как, в общем.
– А вот я хотел спросить, почему именно тебя просят? Почему они не могут сами попробовать снять… то, что там есть. И потом, предположим, прислать запись тебе, чтоб ты выложил это на своём канале?
– Перестань, они же боятся их, как огня… Этих умерших… Существ… Вспомни, что ты мне недавно сам рассказывал, как на дороге встретил нечто… необъяснимое. Они каким-то образом внушают людям неистовый страх. А я этого чувства почему-то лишён. Они не способны меня напугать, как остальных. Нет, мне тоже бывает страшно, но я знаю, что со мной ничего не случится. Почти уверен. Плюс по сети кто-то пустил слух, что я умею разговаривать с умершими. Бред. У меня, правда, были случаи, когда я пытался разговаривать с ними, но назвать это полноценным общением… нет, увы.
– Знаешь, я думаю всё немного не так, – перебил водитель. – Ведь иногда ты действительно пытаешься общаться с ними, хоть таких случаев и было всего ничего. Пока. Просто… Тебя к ним тянет. Я бы даже сказал, что ты специально ищешь их. А они… тебя. Они зовут тебя. Вы чувствуете друг друга. И вот поэтому все эти люди тебе звонили. Тебе нужно просто научиться слышать их. Как твоя сестра.
– Что? – обернулся на таксиста Вадим. – Что ты сейчас сказал?
– Я сказал, что тогда-то мы с Ромой и уладили тот спор. А всё было так очевидно. Мама тогда сказала…
– Какой спор? О чём ты? Что ты сказал о моей сестре?
– Сестре? – мрачно переспросил Слава.
– Сестре! – раздражённо крикнул Вадим. – Ты говорил, что мне нужно научиться слышать!
– Слышать? Что? Ты в порядке, Вадим? Я вообще-то рассказывал, как мы с Ромой спорили в детстве про старый папин телевизор, который он купил в лавке.
Вадим смотрел на Славу так, будто тот его разыгрывал и вот-вот рассмеётся, но водитель сохранял хладнокровное недоумение, будто и в самом деле говорил о телевизоре. Почему разум Вадима перестал его слышать? На каком моменте разговора смысл диалога поменялся?
– Ладно, не бери в голову, – спокойно произнёс он. – Иногда у меня случаются какие-то провалы. Видимо, всё ещё сказывается вчерашний стресс.
– Да, я понял. Ничего страшного. Мы, кстати, почти на месте, – спокойно оповестил Слава.
– Тут осталось идти всего один квартал. Если ты не против, я бы хотел пройтись пешком. Разгрузить голову немного.
– Без проблем, – сказал водитель, сбавляя скорость.
Подобрав ближайшее свободное место возле тротуара, водитель аккуратно припарковался между двумя легковушками, заглушил двигатель и посмотрел на Вадима грустными щенячьими глазами.
– Как что-либо будет известно, ты набери мне, пожалуйста, – сказал он. – Хоть что-то. Даже самое несущественное. Это не для меня даже, а для тёти Вали. Она всё ещё надеется.
– Не вопрос. Обязательно попытаюсь разузнать. И спасибо за всё. Ты меня очень выручил сегодня, – сказал Вадим, протягивая руку.
Обменявшись крепким рукопожатием Вадим вылез из машины, махнул на прощание сидящему за рулём Славе и неспешно побрёл вперёд по тротуару. К этому времени небо плотно затянуло тёмно-серыми тучами. Похоже скоро начнётся дождь, следовало торопиться.
До больницы Верстаков шёл буквально «на автомате». Он настолько хорошо знал эту дорогу, что голова на все сто процентов была занята событиями прошедшего дня, а не подбором маршрута. Из ниоткуда нарисовавшийся таксист с ворохом своих проблем, к тому же добавивший забот и самому Вадиму? Или подозревающий его во всех смертных грехах хитрый и подлый Анатолий Васильченко, которого теперь лучше совсем обходить стороной? Или четыре тела, найденные на том самом предприятии, на котором Вадим буквально вчера имел возможность видеть стычку представителей мира диких животных с миром людей? Диких людей. Или заснявший его испуганную натуру видеорегистратор, который помимо его удаляющейся вдаль спины снял ещё что-то интересное? Или всё же лежащий в рюкзаке и абсолютно не читаемый его лучшим другом старый дневник самого загадочного персонажа в его жизни, который исчез из закрытой комнаты почти сорок лет назад? Все эти мысли поочередно скакали в голове Вадима, словно весёлые зверьки на батуте.
Пройдя ряд магазинов и салонов, перекрёсток и большой парк, в котором в этот день отдыхало немало народу, Вадим перешёл дорогу. По пыльной обочине он дошёл до поворота к главному входу больницы, хотя обычно заходил через запасной выход, который был намного ближе к его дому. На этот раз добираться до здания детского отделения пришлось через другие постройки комплекса. Одетые в светло-серые рубашки и штаны пациенты гуляли вдоль аллей, играли в необычные прятки, прячась лёжа на газоне и накрывая голову руками. Некоторые из них просто сидели на скамейке. Некоторые занимались сугубо личными делами. Сутулый пожилой мужчина, к примеру, махал рукой старушке, сидящей на третьем этаже, а та, что-то бормоча, махала в ответ.
Преодолев все препятствия, Вадим зашёл в знакомые двери и направился прямиком в кабинет Маргариты Осиповны. Она совершенно заурядно заполняла толстый журнал и не сразу заметила бесцеремонно зашедшего в помещение человека. Только после того, как Вадим негромко кашлянул в кулак, она посмотрела в его сторону и искренне улыбнулась.
– Вадимка, – воскликнула она, – ну наконец-то пришёл! А я уже хотела звонить тебе.
Это была дежурная фраза, она бы не позвонила ещё неделю, а то и больше.
– Здравствуйте, Маргарита Осиповна, я хотел зайти, да всё погода дождливая была…
– Я подарю тебе зонт на день рождения, – смеясь, перебила она, – будешь ходить чаще. Ты к Даше?
– К ней я тоже сейчас зайду, но сначала хотел бы спросить кое-что у вас. Помните несколько недель назад я к вам заходил?
– Конечно помню, – ответила женщина.
– Так вот, с вами тогда разговаривала какая-то девушка. На ней были джинсы и белая жилетка. Помните?
– Эмм… нет. Не припоминаю. Я ждала тебя снаружи. Может это была уборщица? Надежда Павловна?
– Сидела молодая девушка. Вы с ней разговаривали, – слегка повысил голос Вадим.
– Нет, Вадим, ты что-то напутал. Такой девушки у нас не было, – поднимаясь со своего стула сказала Маргарита Осиповна, – я бы обязательно запомнила её.
Из коридора в этот момент послышался грохот и в дверь стремительно влетела молодая санитарка.
– Маргарита Осиповна, он опять! – крикнула она, глядя то на заведующую, то на её гостя.
– Сёма? Ох, я сейчас ему задам трёпку.
С этими словами она уверенно вышла за дверь и пройдя метров десять скрылась за поворотом. Вадим решил не терять времени напрасно и посмотрел на стоящую рядом покрасневшую девушку.
– Часто буянит? – спросил он, посмотрев ей прямо в испуганные глаза.
– Сёма вообще-то не из буйных. Он добрый. Давно он у нас живёт, почти тридцать лет. Меня ещё на свете не было, когда его привезли. Он очень плохо говорит, плохо ходит, видит слабо. Слышала – раньше он тут очень много хулиганил, вот поэтому за тридцать лет и стал таким. Был очень шумным. А теперь лишь иногда пытается добраться до архива, что в конце коридора. Только не говорит, зачем ему туда надо.
Вышедшая из-за угла Маргарита Осиповна посмотрела на Вадима, а точнее на их сладкие беседы с молодой санитаркой, но потом всё же решила позвать его к себе, исполнив подзывающий жест рукой.
– Я его вывела через чёрный ход, – вполголоса сказала она, глядя на смутившуюся девушку.
– А зачем ему в картотеку? – не удержался и спросил Вадим, идя навстречу заведующей.
– Семён один из ветеранов этой больницы, – ответила та. – Появился в начале девяностых, а может даже и в конце восьмидесятых. Я так уже и не помню. Был молодым парнем, осанка, шевелюра, взгляд. Но всё нёс какой-то бред, про какую-то дверь во времени, порталы и прочее. А самое интересное, что точно мог назвать своих родителей, которым на тот момент было лет по десять. Фамилию, имя, отчество. Причём всех родственников мог перечислить. Всё генеалогическое дерево. И с точностью всех называл. А время было тогда неспокойное, его посчитали помешанным, преследователем… сейчас бы назвали маньяком… и отправили к нам сюда. Поначалу давали очень тяжёлые препараты, а когда его отпустило, то все успокоились и никто ничего проверять не стал. Кому это было надо в такое сложное время? Верно, никому не надо. Вот и живёт теперь тут. А иногда немного хулиганит. Ну, да ладно… Сходи лучше до Дашки, она про тебя недавно интересовалась. Вчера вечером, вроде. Совсем не спала, но была такая спокойная. Она только после прогулки, а пока до ужина ещё есть время – вы успеете пообщаться.
Вадим поначалу даже не сдвинулся с места, но потом прошёл в открытую Маргаритой Осиповной дверь и сам закрыл её за собой. Даша сидела на кровати и смотрела в окно. Вадим осторожно сел рядом, положил ей руку на плечо и молча уставился в ту же самую сторону.
– Даша? – тихо произнёс Вадим
– Что? – спросила сестра.
– Куда ты смотришь?
– В окно.
– Это я вижу.
– Зачем спрашиваешь?
– Даша. У вас в больнице живёт подозрительно странный пациент. Мне кажется, я его знаю. Его зовут Семён.
– Жалко его. Недолго осталось ему жить, – мрачно сказала Даша.
– Почему это? – удивился Вадим.
– Умрёт, – пожав плечами равнодушно ответила она, и потом посмотрела на брата. – Ты взял его?
– Медальон? Да, он у меня.
– Дай мне посмотреть на него, – попросила Даша, протягивая руку.
Вадим достал медальон из рюкзака и протянул сестре, но так, чтоб он пока не касался её ладоней.
– Не бойся, – улыбнулась она, глядя в сторону его рук.
Одним уверенным движением она зажала медальон в своей маленькой ладошке и зажмурив глаза начала глубоко и шумно дышать. Спустя секунд пять она медленно подняла руку так, что кулак оказался напротив её лица, выражение которого напоминало нестерпимую головную боль с признаками защемления шейных позвонков. Вадим уже поднялся, чтоб выхватить медальон из её сжатого кулака, но сестра резким движением свободной руки с вытянутым вверх указательным пальцем дала понять, что этого делать пока не стоит. Спустя ещё секунд десять ломка стала сходить на нет и Даша плавным движением прислонила медальон к своему лбу.
– Вадя. А ведь я вижу её, – промолвила она, не открывая глаза.
– Кого? – удивился Вадим.
– Ту, что была в доме. Та, что пыталась убить тебя. Существо. Девушка. Это она, Вадя. Та, на кого ты думаешь. Анна. Но в то же время – это не Анна. Их там двое. Но она одна. Она тебя больше не ищет. Она ищет других. Я не знаю кого точно. Но потом вновь решит тебя найти. И меня тоже. Ей очень грустно, она чем-то сильно опечалена. И чем-то раздражена. И очень зла. И она одинока. И опасна.
– Даша, а как найти её?
– Тебе больше не надо её искать. Тебе надо найти место. Я вижу… я вижу небольшой дачный домик. Зелёного цвета. Я думаю, искать надо его. Внутри ты найдёшь все ответы. Раньше там жил мужчина, но теперь дом пуст. Дом одинок. Я его тоже вижу. Мужчина в красной рубашке. Мужчина роет землю. Под деревом. Она сковывает его сознание. Анна. Он прячет свёрток. Или хоронит тело. Подожди. Он делает и то и другое. Где-то там указан путь, но это не карта. Это как ключ, для того, чтобы найти другой ключ. Это как будто… игра.
– Странная игра, – прошептал Верстаков.
– Как крестики-нолики, – продолжила Даша, – надо просто подумать. Или… это он. Он и есть убийца. Он хоронит тело. Но не одновременно. А она хочет, чтоб ты нашёл это. Надо просто подумать…
– Тело? – не сдержался Вадим. – Кто хочет? Кто хоронит? Чьё тело? Что за бред вообще? Что за игра?
– Вот и узнаем, – сказала Даша, резко открывая глаза.
От такой уверенной речи сестры и её целенаправленного взгляда Вадиму стало настолько жутко, что по его телу пробежал лёгкий холод. Он взял протянутый ему медальон. Что это сейчас было? Его сестра не ясновидящая, чтобы вытворять подобные фокусы.
– Никогда не отдаляй его от себя, Вадя, – сказала она, – и тогда всё будет хорошо.
– А… родителей? Ты не можешь посмотреть где они? Живы ли они сейчас, – тихо спросил Вадим.
– Прости, но нет. Это немного не так работает.
После этого они ещё около получаса разговаривали на разные темы, она жаловалась на еду и на некоторых пациентов, рассказывала про передачи, которые показывают на обеде в общем зале, а он поведал, как прошёл интересно этот день и как не менее интересно прошёл день предыдущий. И каждую минуту Вадим удивлялся тому, как хорошо она стала говорить в последнее время.
Глава 14.
«Интервью».
Город Нерск. Июль 2018г.
Дождь шёл уже больше недели. От скучного, надоедливого, монотонно моросящего до сильного и шумного. Сопровождающийся иногда громом и молнией он ломал Вадиму совершенно все планы. Город просто-напросто утопал в грязной сырости. Несмотря на то, что приближалась середина лета, хороших деньков за последние два месяца насчитывалось не больше десятка. Похоже, и остаток тёплого времени года обещает быть испорченным непрекращающимися проливными дождями. С другой же стороны это была обычная ситуация для жителей города, они вовсе не привыкли к излишнему количеству жарких дней, идущих друг за другом. Лето – это, в основном, всегда дождь. Пару сухих дней кинем в июнь, несколько в июль и один или два в август. И хватит. И так продолжается уже давным-давно, и с каждым годом всё хуже и хуже. Отчего происходит такой феномен, жители города спрашивают уже далеко не первый год, но ответа на этот вопрос так никто и не услышал. Молчали все – и гидрометеорологи и климатологи и институт.
О том, что случилось с группой Дрягича, Вадим писал Александру Савенову ещё в конце прошлой недели. Ситуация, мягко говоря, сложилась скверная. Во всём, выходит, оказались виноваты именно те красные грибы, про которые Вадим недавно рассказывал Славе. На самом деле они имеют коричневый окрас, но в полной темноте переливаются лёгким алым светом.
Товарищ Васильченко в своём недавнем рапорте указал, что, предположительно, начальник смены – Вениамин Дрягич, исследуя местность, наступил на один из редких светящихся грибов-паразитов. Такой гриб часто сравнивают с кордицепсом, другим растением-паразитом. По всей видимости, гриб каким-то образом попал ему на кожу, что вызвало незамедлительную реакцию и проникновение в организм его заражённых частиц. Споры гриба, согласно утверждениям биохимического анализа, стремительно попали в тело, нарушив тем самым работу некоторых отделов мозга. В то время, как Вениамин Дрягич вернулся к товарищам, один из его бригады, а конкретно Алексей Капаев, разговаривал по телефону со своей женой. Именно ей он сообщил, что начальник ведёт себя подозрительно, даже немного дико. Капаев передал жене, что у Дрягича будто бы отключилась одна половина тела, так как он с трудом передвигался, опираясь лишь на правую ногу. Левая же его нога не работала совсем. Также он сообщил, что вся левая часть лица сильно сползла к шее. Левая рука так же не шевелилась. Изо рта обильно текла кровь. Подойдя к работникам он не попросил помощи, а просто накинулся на одного из бригады, предположительно на Виктора Попова. Со слов жены Капаева дальше она только слышала неразборчивые крики, из которых стало ясно, что Попов тоже был заражён спорами. Видимо телефон выпал из рук Капаева на землю. Из всего сказанного ею и на основе осмотра места происшествия можно сделать предварительный вывод, что после того, как Дрягич заразил спорами Виктора Попова, заражение перешло на всех остальных вальщиков, включая Игоря Шимаева, Михаила Вельмана, Романа Лисицына, Василия Федотова, Леонида Власова и Андрея Романовского, а также выше указанных Алексея Капаева и Виктора Попова. Недалеко от разорвавшегося от взрыва баллона с пропаном вагончика найдены пустые канистры, предположительно из-под топлива для генератора. Пока не ясна вся картина происшедшего, но точно известно одно – ни одного тела из бригады Вениамина Дрягича не обнаружено. На месте происшествия найдено и уничтожено семь единиц опасного гриба-паразита.
– Знаешь, что я думаю по этому поводу? – сказал рыжеволосый человек, сидящий на диване. – Они просто хотели выкурить оттуда этого Романа, облили вагончик бензином для генератора и подожгли, но потом взорвался баллон с пропаном, тем самым убив Романа и, судя по всему, находящегося рядом Виктора.
– Считаешь, Виктор тоже был в вагончике?
– Ну коли он сказал, что тот пока дышит, значит недавно проверил. А остальные, как бы это абсурдно не звучало, превратились в гриб. «Рубрум фунгус» тем и известен, что превращает любой организм в себе подобный. То есть любой гриб, который кем-либо найден это, или животное, или… человек. Почитай статью профессора микологии Родиона Колмогорова.
– Фунгум рубрус? – переспросил Верстаков.
– Красный грибок – Рубрум фунгус, – ответил собеседник.
– А, латынь, – догадался Верстаков.
– Да. Так ты сообщил его брату всё, что узнал?
– Я не могу до него дозвониться уже какой день. Четвёртый, если быть точным.
– Хм. Странно это… Слушай, а когда мы начинаем?
– Как только настрою микрофон, – ответил Вадим, не отрывая голову от экрана ноутбука. – Хотя можно сказать, что уже всё. Начинаем сейчас.
Вадим подошёл к камере, стоящей на небольшой треноге, включил запись, обогнул лампу с отражателем, сел на стул напротив дивана и приготовил небольшой, заранее подготовленный блокнот с расписанными вопросами.
– Привет, – отчётливо сказал Вадим, пристально смотря на человека напротив.
– А куда мне смотреть? – спросил тот, немного смутившись.
– Ну, если ты будешь смотреть в камеру, то создастся впечатление, что это больше допрос, чем интервью.
– Я всё понял, – улыбнулся парень, глядя на Вадима. – Приветствую тебя. Рад, что позвал.
– Не хотел бы ты, для начала, представиться нашим зрителям?
– Павел Валентинович Исаков, – уверенно кивнул человек на диване, изредка кидая взгляд в объектив камеры.
– Хорошо, – деловито сказал Вадим. – Расскажи, Павел, чем ты сейчас занимаешься, после того, как покинул институт? И чем ты занимался непосредственно в самом институте?
– Ну конкретно сейчас я плотно занимаюсь своим сайтом «UrbanTraveler.ru», это тот, на котором ты постоянный гость, – улыбаясь сказал Павел, показывая на Вадима пальцем. – Также я пишу свою книгу про наш городок и его особенности. Раньше я проводил экскурсии по разным местам, но после одного случая завязал с этим делом. Когда работал в институте я, в основном, выполнял разные заказы, указания. Разнорабочий, в общем. Мальчик на побегушках. Сделай то, сделай это. Я поначалу даже не знал, что это работа на институт, платили мне очень прилично и имён не называли, а представлялись просто – «фирма». В принципе я не жалуюсь. Хотя иногда мне приходилось заниматься сущей ерундой, мониторить сайты, писать некоторым людям или просматривать тонны видео ради поиска неизвестно чего. После того инцидента я очень много времени провёл в больнице, восстанавливался очень долго и от моих услуг в итоге отказались.
– Расскажи, пожалуйста про свой сайт. Как давно ты его создал, где берёшь материал, один ли ты над ним работаешь в данный момент?
– Сайт. Я над ним работаю уже лет девять, скоро десять. Я с детства любил разные закоулки и мрачные постройки. Если постройка уже пустая, но когда-то была жилой, для меня это двойная радость. А если это пустое огромное предприятие, то экстаз. В детстве у меня был альбом с фотографиями подобного характера, но потом появился компьютер и их количество стало неприлично расти. Выучившись на программиста и пройдя курсы разработчика веб-сайтов, я сначала придумал концепцию моего будущего творения, и только потом приступил к работе. Фотографировал всё сам, в основном, только иногда мне присылали хорошие сеты, которые было не стыдно разместить на странице. На данный момент ничего не поменялось…
– А что за инцидент, не расскажешь?
– Да. Один раз я, как обычно, проводил экскурсию по Полвинской психушке, ко мне в этот день решили присоединиться сразу трое человек…
– Прости, что? – не сдержался Вадим.
– Трое человек, – повторил Павел.
– В Полвине разве есть психушка?
– Ну, не в самом Полвине, а скорее недалеко от него. Между ним и селом Тихое.
– Старолесская психиатрическая больница? – мрачно произнёс Вадим.
В комнате повисла неуютная тишина.
– Старолесск. Не знал, что кто-то ещё помнит это слово. Это название. Все привыкли к тому, что это Полвин. То есть ты знаешь такое слово?
– Конечно знаю! – удивился Вадим. – Мне про эту больницу рассказывал знакомый. Он её только так и называл. Я уверен, что никто уже и не помнит, какое имя она носила раньше. На самом деле. Я вспоминаю репортаж из Полвина, корреспондент опрашивал на улице прохожих про старое название города. Один ответил Старосоветск, другой Стародворск, остальные – Полвин.
– Нет. Никто сейчас не называет Полвин Старолесском, но не потому, что не хочет, а потому, что не может. Физически. Это ведь запрещено. Ты не знаешь, что было в девяносто третьем году?
– Нет, – кратко ответил Вадим.
– Всех же насильно заставляли называть город Полвином, во всех городах Нерской области всех «своих» подкупали, чтоб город называли именно так. По телевизору пускали гипнотизирующие программы, а на картах, в архивах и газетах всё экстренно переименовывали. Везде, где указывался город Старолесск, всё изымали, стирали и уничтожали. В обязательном порядке менялись паспорта, свидетельства о рождении, смерти, заключении брака. Жителям буквально угрожали расправой, если они вдруг произнесут это слово. Эта акция длилась несколько лет, пока люди совсем не забыли его название. Их настолько запугали, что спустя двадцать пять лет не осталось людей, которые готовы сказать вслух, как на самом деле назывался город.
– С ума сойти! – воскликнул Вадим. – Впервые слышу подобное! А я всё мучился вопросом, почему мало кто знает реальное название города. Вот оно. А откуда ты это знаешь?
– Ты знаком с таким понятием, как «эффект Манделы»? Помнишь такую популярную настолку как «Монополия»? Ведь все знают, как выглядит её обложка. Большие красочные буквы, парень в цилиндре и с тростью приветствует игроков. На глазу монокль. И знаешь, что интересно?
– Что?
– Никакого монокля у него, на самом деле, нет. Это яркий пример эффекта Манделы. А знаешь в чём весь прикол?
– Так, и в чём же? – заинтересованно спросил Верстаков.
– Он там действительно был. Когда-то очень давно. Но вот вопрос – как удалось так грамотно удалить этот факт из голов миллионов человек? А, главное, зачем?
– С чего ты решил, что был?
– Видел несколько старых фотографий первых изданий игры, где монокль присутствует. Вдумайся, это ведь надо было прошерстить все дома в поисках оставшихся коробок с игрой. Или как? Есть мнение, что точно так же, как и в случае с Полвиным, правительство запустило обширную программу обмена старых версий на улучшенные новые. Запускали агитацию обмена товара по радио и крупным планом демонстрировали новую обложку на всех федеральных каналах. На обновлённых обложках мужик в цилиндре был как раз таки без монокля. Делалось это вроде как из-за пристрастия офицеров Вермахта к данному устройству.