Собрание произведений. Т. I. Стихи

60. ПОСЛЕДНЯЯ ВИДИМОСТЬ

 
Там где построен бледен дом
И небо клонит вниз
На небе том, на небе том
Бывает много птиц
 
 
Летает тая стая их
Бледнея их пером
На небе том что их таит
На севере сыром
 
 
Едва ж одна покинет свод
10_ Одна из этих птах
Едва паря вмерзает в лед
Терзает птицу страх
 
 
Разбив меж век стекла уста
Во льду едва горя
Навек навек не веет там
Ни ветер ни заря
 
 
В просторе том предел для ок
Невидим ибо там
Нигде не рдел ни солнца сток
20_ Ни звездная желта
 
 
Сеть не взлетала в млечный дым
Несмелая взойти
Как бы незрим предел воды
Терзает страх войти
 
 
Над тесным кругом серых вод
Там стынет воздух-воск
И светоч светел не плывет
Через свинцовый плес
 
 
Даже не плес – там нет волны
30_ И хлябь как бы застыв
Поникнув кажется иным
Блеснув бежать забыв
 
 
Две доли белизны вершат
Другое в небе мглой
Две доли мглы внизу лежат
Где обруч неживой
 
 
А третья доля белизны
И третья доля мглы
Расторгли нижний дом волны
40_ И влагу что над ним
 
 
Едва светлее небеса
Едва темней вода
Едва вмерзает в лед паря
Когда не мчат ветра
 
 
Светлей небесная вода
Внизу она темней
Здесь да пребудет нетверда
Та твердь которой нет
 
 
Ибо меж век разбиты рты
50_ Поблекшие на юг
Они не блещут вдоль черты
И звуков не поют
 
 
Во вне туманного венца
В свинцовых бубенцах
Лишь стынет серая весна
Звеня без языка
 
 
Там молкнет серая весна
Темнея вниз едва
Тесьма от неба неясна
60_ И птиц уносит страх
 
 
И меры нет в конце крыла
Незрим пера предел
Одни размытые края
Невнятные нигде
 
 
Там ближе даль и ниже глубь
Небес уже без птиц
Под ней пространная во мглу
Вода недвижна ниц
 
 
Та хлябь куда и гул не пал
70_ Чтоб воздух пел в волне
Едва Единое – кимвал
По небу бьет вовне
 
 
Оно одно о дно небес
Никчемное вращать
Да птицы павшие в свинец
Исчезнувши порхать
 

61. ФОМА

Удивительная поэма о знаменитом схоласте

Фоме Аквинском

его учителе Альберте Великом

о искусственной женщине

Альбертом созданной

и повествующая о том как сказанный Фома

с нею спорил и как разгневавшись

ее испортил

Сочинение о 1400 строках содержит в себе три вступления, восемь глав, из коих одна – большая прекрасная картина, и окончательное суждение; а кроме того включает две легенды, тринадцать малых картин, четыре песни, один сонет, одно обращение к читателю, а также вот эти стихи:

 
Новорожденье – дело не мгновения
От ликованья ломит переносица
Когда подходит срок несвоевременный
Чем тягостней тем легче переносится
 
 
Так не браните бедное творение
На лилии вперед не стоит тратиться
Не стоит доски закупать до времени
Погибели отчаянного мастера.
 

ВСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
К МУЗЕ

 
Мой век не ценит пищи тонкой
В тройной цене утробный вой
Берите сумки и котомки
Валите в лавочку за мной
 
 
Автоматический механик
Вам вместо цинка сплавит медь
В глаза кокетливая глянет
Полупрокопченная снедь
 
 
Кофейный боб в сгущенной банке
10_ Там вот уж сорок лет один
Там смерть естественная в склянке
Маячит где-то впереди
 
 
Что прежде было то и будет
Вернется ветер в ранний круг
Нам суждено в одной посуде
Хранить и финики и лук
 
 
Морковка близко ананаса
Ему дарит морковный смак
Торговка запахом Парнаса
20_ Благоухает как весна
 
 
Она лущит сухие кости
На мир восторженно плюя
В нем нет возможности для роста
Так пусть летает чешуя
 
 
Дабы рука не достигала
На завершении колонн
Нетленной гирей идеала
Мерцает вечный эталон
 
 
Но там во льду застынут души
30_ И хрустнет глаз и взвизгнет мышь
От совершенства дивной груши
И от воззренья в эту высь
 
 
Зачем же Ты сбивая сливки
Колеблешь череп бедный мой
Такой непрочный и пустой
Полуразрушенный и зыбкий?
 

ВСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ
МОЛИТВА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО

 
Избавь меня
Избавь меня от зрелища пустого края чаши той, в которой
нет монеты милости Твоей
Сейчас, сейчас,
40_ Когда кругом темнеют падая
Лохмотья осязаемых от яркости знамен
Мгновенье сжатых век
Наверно это лучшее мгновение прекрасное
О если бы я видел не мигая
Славы Твоей цветочную лужу
И пруд и ручей дорогой незабудок
Поток
Теперь гремит разматывая цепь
Молотобоец-звездочет
50_ А эти здесь
Вокруг стоят боясь дрожат и словно ждут известия
Теперь час губ которые молчат
Должно быть совершенный час безмолвно сжатых губ
О если бы воздух мой
Мог плавить воск среди цветов златой
Я бы с ними плыл
Над звездами гудящим парусом
И долго тяжко мед их лил дождем
В эти вязкие поля
60_ Тогда земля бы стала кружкой у протянутой руки
Но Ты – какое серебро сам положил чтобы горело
в тесный круг?
Какую рыбу кинул нищим в это масло ради мук?
Ты это Ты
Но только как Ты отдал нам побег святой древесный мост
на берег близости Твоей?
Здесь был он взят и срезан сухо
Здесь меня избавь.
 

ВСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
К ВЕКУ

 
О век тринадцатый, темна твоя наружность…
Смердящий факт что ты существовал
Не стоит веры: выветрен и сужен
70_ Его размер сомнителен и мал
Ты иногда куда-то исчезал
Издалека мерцая блеском чуждым
Как лезвие веселого ножа
Бегущего по звездам светлым краем.
Ряд зримых форм надетый на спираль
Являет гроздь которая свежа
В ничтожной мере. Мы ее съедаем
А не клюем – ведь нет у нас пера
Мы не живем подобием чижа
80_ Трехкратно ложь что мы напоминаем
Пичуг мечтательно крылами дребезжа
Нас разделяет длинная межа:
Мы прах ногой долбим а не порхаем
И кисть вина увидим и глотаем
А не жуем от птахи сторожа
Гоня пришелицу мыча иль громким лаем
В один прием всю ягоду едим —
Как реки трав тот век неповторяем
Как древо рощи век неповторим.
90_ Иные зря моментом дорожат:
Безвкусен ломоть мертвой атмосферы
Как ни гляди в гнусавую трубу
В обратный телескоп четвертой меры —
Мерцает глаз проделанный во лбу
А век невидим, он лежит в гробу
Раскинув ус и выкатив губу —
Тринадцатый, темна твоя поверхность!
А время – никакая не петля
Подобное растит могильный вереск
100_ Скелет-венец берет себе земля
Зубами сходств оскален влажный череп
И с колеса немого палача
Летают к нам опилки и обрубки
Обрывки снов, обломки звонких чаш
(Покойник был умен и величав
Дороден толст но неширок в плечах)
Всё вторит бывшему но только вслед за трупом.
Я никогда наверно не пойму
Бесплодных чаяний сравнительных наук
110_ Взгляд в прошлое таит в себе ненужность:
Невозвратим однажды спетый звук
Стрела обратно не вернется в лук
Неправда что судьба нам делает окружность
Не может быть что рок рисует круг
О век тринадцатый, темна твоя наружность.
 

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЮНОСТЬ АЛЬБЕРТА

 
Внук благороднейшего рода
Альберт был в молодости туп
Его четырехгранный подбородок
Напоминал по виду куб
 
 
120_ Валун вздымался образуя
Лоб неудобный для посева
Его влиятельные родственники
Не выезжали из Женевы
 
 
Им было хорошо забросивши ребенка
Сложить ответственность на старенькую няню
Ей дряхлой поручить кормленье и надзор
Старухе набожной доверить воспитание
 
 
А мальчик рос. Он рос и не умнел.
По мере лет произрастала тупость:
130_ В пятнадцать лет он слова не умел
Сказать, а говорил – так глупость
 
 
Нелепость, чушь, какой-то утлый вздор
Нес околесицу и строил рожи слугам,
Будь принц Альберт, узнай об этом двор
Невинной бабушке влетело б по заслугам
 
 
Учителю придворный плох удел
Лить воду в пень чтоб зеленел талант
Бревно инфант – а кто недоглядел?
И вот на плахе дурень-гувернант
 
 
140_ Святую женщину позвали б на допрос:
– Факт налицо, наследничек дубина.
Они бы довели ее до слез
Хуля того кого она любила
 
 
– Как Вы могли такого дурака
Такого олуха вскормить для властной роли?
Она б рыдала глядя в облака
И плакала выглядывая в поле
 
 
И рядом с ней рыдал бы весь дворец
Король сморкался, выл архиепископ
150_ И тронут видом стонущих принцесс
Им Папа слал сочувственные письма.
 

* * *

 
Где мгла гнездо свила
Она вокруг парит
Плох тот фонарь который не горит:
Не различит он корень скверны
Вперед и вдаль взирая сонно…
Как бы то ни было Альберта
Столь же способного
И в той же мере склонного
160_ Сколь мил соседу трубача
Его сосед с огромным дарованьем
Не видя слёз не внемля оправданьям
В Париж послали обучать
Чтоб хоть с чего-нибудь начать
Но хрупкое орудие флейтиста
Не запоет в руке врача!
 

Нравы

 
В те дни солдатский караул
Не мог носить рейтуз
Имея звонкий арбалет
170_ На месте аркебуз
 
 
Тогда у многих нежных дам
Супруга злобный нрав
Замки на бедра запирал
Все чувства их поправ
 
 
Пучками сена окружен
Осел стоял красив
Свободой выбора прельщен
Как дева среди слив
 
 
И в самый Университет
180_ Как заводили спор
Из чащи забегал олень
И вепрь ломал забор.
 

* * *

 
Есть критерий без условий:
Знают герцог и стряпуха —
Мудрый лечит мягким словом
Глупый гвоздь кует для уха
 
 
Мудрый доктор мягкой речью
Рану бедную растравит
Дурень бьет поленом в печень
190_ Мотылька коленом давит
 
 
Он ползет к нему нацелясь
Словно червь натуре в челюсть.
 
 
Был профессор суховат
Как солдат душою прост
У него из-под заплат
Был едва заметен рост
 
 
Был профессор нравом крут
Но давал заметный крен:
Как бывало заприметит
200_ Переулочных сирен
 
 
Он привстав на четвереньки
Громко лаял им вдогонку
Он любя эксперименты
Прямо к черту лез в солонку
 
 
Кто к хрящу стремится жаден
Для того ученье – праздник
Но Альберт был неудачник
И сказал ему наставник:
 
 
Неспособные к науке
210_ Бесполезнее собаки
Говорливее заики
Состоя с сорокой в браке
 
 
Безотрадная картина
Лучше б ты играл на спице
Бессловесная скотина
Что ты дрыгаешь зеницей?!
 
 
Безрассудная затея
Всё твое образованье
Если пусто в подземелье
220_ Вон из храма в наказанье
 
 
Поверни на восемь румбов
Рукоять в гнилом корыте
Хлопни пробка, лопни тумба
Говорят тебе: изыди
 
 
Прочь, гряди – такие зубы
Не для наших диссертаций
Выдь, Альберт, уйди отсюда
Сгинь под сень иных акаций.
 
 
Головой высоко поднят
230_ Горделивый был профессор
Правда в маленьком объеме
Но с большим удельным весом
 
 
А всего-то четверть пяди…
 
 
От желудей удалясь восвояси
Мальчик прохладной роднею в Швейцарии
Не был укрыт в простыню утешения
Не был согрет под периной сочувствия
– Мальчик, – сказали ему по прибытии, —
Ты уже взрослый. Воздушные башни
240_ Тучи на пастбищах, пену в угодии
Нам ли с тобою дробить в завещании?
Как будто не стоит, к чему же, не правда ли
Дробить опору майората
Таким искусственным барьером?
И младший внук Больштедтских графов
Избрал духовную карьеру
 
 
В уединенный монастырь
Послушных братьев Доминика
Вошел он как прямой костыль
250_ И как клюка главой поникнув
 
 
И псы Господни бесконечно милосердно
Альберту дали самую несложную работу:
Срывать ботву и ставить жерди
Опорой слабому гороху
 
 
Альберту было жаль ботвы
И настоятель разводил руками
Монахи разевали рты
И распускались лопухами
 
 
Но ликовал Альберт когда горох
260_ Зеленой струйкой вился возле жерди
Чтоб не засох, он поливал горох
Покуда твердь не поливала жерди
 
 
А культивируемый вьюн
Благодарил его приятным стуком
И шел к концу двенадцатый июнь
Как вдруг Альберт воспламенился духом.
 

Конец Первой главы

ГЛАВА ВТОРАЯ
С ФОМОЙ

 
Вставал Испанский полуостров
Концом Вселенной в бурной пене
Европа изнывала оспой
270_ Изголодавшись населеньем
 
 
Происходило уменьшенье —
Пример обратного прироста
Сопротивление напрасно
И нет ни средства ни лекарства.
 
 
При полуграмотных ландграфах
На положении служанки
Наука в горестном припадке
Не подходила для приманки
 
 
Червю который для наживки
280_ Зовет к уде в воде живое
Потребна облачная жидкость
Под легкой тучкой дождевою
 
 
Теперь под тучкой суеверий
Край мира стерся в черных брызгах
Мы лучше поглядим на зверя
Что ныне из Европы изгнан
 
 
Он не сопит по каталогам
Не грезит в лист классификаций
Вот мы его громоздким слогом
290_ Украсим ежели удастся.
 

Единорог

 
В угрюмых топях заблуждений
Не зная собственных копыт
Согнув ужасные колени
Бронею лжи стоит покрыт
Единорог – он скрыт от взгляда
И истины ему не нужно и не надо
Ему дана в отраду ложь.
Вооружен одним лишь бивнем
Стоит он в топях недвижим
300_ И на него случайным ливнем
Садятся бабочки и утки
Живым подобием цветка.
А девушка глядит из-за пенька
Одетая в холщевую рубашку
Трепещет, поясок сняла
Чтоб уловить лесную пташку
Чтоб скот с собою уволочь.
Ночь распласталась и легла
Уже вторая ночь…
310_ Одной единственно девице
Пасти возможно эту птицу
Покрыт пороком, весь в трясине
Он перед девою бессилен.
 
 
А вот еще – другой породы:
 

Дракон

 
По усмотрению народа
Змее даны крыла и ноги
И под названием Дракона
Она действительно такая
Когда махая перепонкой
320_ Летит на трапезу героя
Который спит на барабане
По имени святой Георгий
А конь его невдалеке
Храпи, герой – змея в восторге
Пасется там неподалеку
Жует, присядет на пеньке
Прекрасный вид имея сбоку.
 

* * *

 
Фома на двадцать лет моложе
Ходил не слушая команды
330_ И всё что кажется похоже
Ловил старательно и жадно
 
 
Искал руководящий принцип
Постичь творения искусство
Он мир не полагал зверинцем
Капризным сном того что пусто
 
 
А верил в стройность и порядок
Любил подсчитывать ступеньки
Ходил в ботиночках нарядных
И делал быстрые успехи
 
 
340_ Все положения науки
В его главе вместились сланцем
Где много слов там чувства сухи
Он тоже был доминиканцем
 
 
В ушах не возвещенных к зову
Он поместил густое сито
Он был прекрасно образован
Гуляя обувью расшитой
 
 
Он был доминиканец тоже
Писал двумя руками сразу
350_ Он был на двадцать лет моложе
Ходил не слушая приказу.
 
 
Ах, в голубой красивой чашечке
Бурлила только часть напитков.
 

Ведьма

 
Положи на ведьму крест
И она уйдет назад
Но кругом какой-то писк
По себе она оставит
Воздух словно бы нечист
Всё бормочет, задыхаясь
360_ Кто-то белый небольшой
Крутит лапкой с коготком
Из углов убогий свист
Раздается… Неспокойно,
За окном не видно звезд
И случайный ветер гасит
Восковые огоньки.
 

* * *

 
Идут года, проходят дни
В себе не ведая коварства
А на поляне лупят пни
370_ В кимвал растительного царства
 

Конец Второй главы

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРОСВЕТЛЕНИЕ

 
У сердца звучного стекла
Венец раздольных трав
Кружит по ветру семена
В цветах не тает град
 
 
И в упоении сойти
Между восточных плит
Течет гудение травы
К колоколам тетив
 
 
Слюды невидимой светлей
380_ Горит зеленый след
То песня падает к тебе
С колосьями на ней
 
 
Но не протягивай ладонь
Стань раньше нем и гол
И ты поймешь какой зарок
В зерно ее внедрен.
 

* * *

 
Раз в утомлении жердями
Альберт прильнул одной в тени
Как вдруг блестя пред ним крылами
390_ Возник Архангел перед ним
 
 
Архангел был чудовищно красивый
Он рассердился и пылал свечой
И дверь над ним висела темно-синяя
А он гремел у пояса ключом
 
 
– Внемли, Альберт, – вещало Пламя —
Узнай, монах, впрягая слух:
Круги высот мы лили сами
Другие смотрят через люк
 
 
Нам наверху иной критерий
400_ Присущ понеже мы иные
Войди, Альберт, в златые двери
Войди в одни и в остальные
 
 
Здесь дурень ты, а нам – философ
Здесь ты болван – для нас мудрец
Иной аспект с иным откосом
Иных зеркал отличный срез
 
 
У тех – утехою брильянты
Нам алчных рук отвратна вонь
Узнай – ведь знание приятно
410_ Про воздух влагу и огонь
 
 
Раздвинь свои большие очи
Расправь ушей послушный рупор:
Путь постижения короче
Когда рука не мерит скупо
 
 
Нам мил в смирении занятий
Клонящий голову к траве
В противовес умнейшей знати
Что пальцем рыщет в голове
 
 
Нам простота твоя мила
420_ Брось лейку, позабудь горошек
Взгляни, блестят сии крыла
Иди сюда, их свод надежен
 
 
Там груши гниль – тут сам гранат
Здесь вечный сад, внизу огрызки
Скорей бери желанный клад
Сокровищ истинных и близких!
 
 
Сказал и зашумел как ветер.
Альберт проснулся и ответил:
 
 
– Любовь конечно к небесам
430_ Горит во мне горит
Хочу взглянуть, поднять глаза
Но с ними я не слит
 
 
Хочу взглянуть, поднять глаза
Вздеваю кверху бровь
И ухо в ваших голосах
Не различает слов
 
 
С моей ответной стороны
Словесный высох пруд
Я слеп, а вы озарены
440_ И слезы вниз текут
 
 
Куда текут я сам не знаю.
Архангел молвил улетая:
 
 
– Любовь с надеждою должна
Присутствовать в сердцах
Но смысла нет когда она
Заключена в словах
 
 
Суждений правильный колпак
Вас отделяет от
Того что веры лучший злак
450_ Растущий среди вод
 
 
Будь то латыни или гре-
ческого языка
Вся человеческая речь —
Иссохшая река.
 
 
– Раз так, суждениям излишним
Я дам особенность и облик
И не коснуся этой вишни, —
Сказал Альберт. Водою облит
Чтоб не стоять под этим душем
460_ Что мед ушам – погибель душам
Пирог уму – для сердца кал
Губе творог – отрава в печень
Хоть белизною он сверкал
От зноя в теле он не лечит
И утоленья не дает
Затем никто его не пьет
Не слаще мед – пусть даже с дегтем.
 
 
И Дьявол почесался когтем.
 

Дьявол

 
Господин приятных дел
470_ Император новолуний
Ах куда ты залетел?
 
 
Где наш пламенный игумен
Ты махнул крылами тощий
За ручьем каких раздумий?
 
 
Где ты первый наш псаломщик
Хитрых козлищ ловкий пастырь
Утонувшему паромщик…
 
 
Где ты повар бледной масти?
Вон он, вон порхает с криком
480_ А кругом сухие сласти
 
 
Вожделенная новинка
Драгоценный пирожок
С деревянной серединкой
 
 
Подрумянен хорошо.
 

Конец Третьей главы

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
БОЛЬШАЯ КАРТИНА: РАЙМУНД ЛОЛЛИЙ И ПЕРВЫЙ В МИРЕ ЛОГИЧЕСКИЙ АППАРАТ

 
Всё круглое сродни рассудку
Ось силлогизму служит тестем
Золовка ей родная втулка
А вывод – как всеобщий крестник
Ободьям в чужедальнем свойстве
490_ С чекою верной неразлучен
Ум-заключительной повозки
Сам перводвигатель и кучер
Глядит на нас навеселе
Семь раз вода на киселе.
 
 
Кто аналогию усвоил
Тому крещение нетрудно
Сказал себе Раймундус Лоллий
И заказал в Марселе судно
 
 
Дабы не слышать воплей близких
500_ Раймунд на волны смотрит грозно
С ним концентрические диски
И свежеотлитая бронза
 
 
Многозначительные цифры —
Реэмигранты стран восточных
На зубьях пламенного цикла
Блистают впаянные прочно
 
 
Конец блужданьям сарацинским!
Непобедимое устройство
Аргументальным обелиском
510_ Явить готовит крестоносно
Под орифламмой медный лик
На африканский материк.
 
 
Но на лице пустынном шейха
Под желтым бликом механизма
Лишь горделивая морщина
Как фанатическая веха
И гнева праведного признак
Взамен улыбок благодарных
Виднелась после операций.
520_ На этом долгожданном месте
Под взмахом длани варварийца
Раймунда отдавали в рабство
Когда он не спасался бегством
От лапы следственных комиссий.
И для спасения от бедствий
Тут соплеменные купцы
Вскрывали хладные ларцы
Рукою алчной, ночью темной
Черпали злато горстью полной
530_ Монеты тяжкие вертя
И нежелательно платя
За проповедника и брата.
Но Лоллий кончил плоховато
Огней не стоила игра
И Лоллий ясно это понял
Когда в Европе умирал
Тоскливых дней своих на склоне
От иноверческих побоев
При волнах средиземноморских.
 

Конец Четвертой главы, большой прекрасной картины

ГЛАВА ПЯТАЯ
ТВОРЧЕСТВО

 
540_ Альберт меняет облаченье.
Кипя и помня обещанье
Сорвал он вретище, расстался с рванью
И проворчав лаская сучья
«Прощай» неоценимому растенью
Окинул запад. Там светило
(Центральный долг его еще не вспучил)
К себе вещая уходило
И в естестве первоначальном
Гудело сонное печально
550_ И алое победно тухло
Полкруга за борт завернув.
 
 
Всё это оком обернув
Альберт стопу направил в кухню
Там дабы нить с иглой добыть
Дабы хитон иглой скрепить
И разукрасить средством нити
Колпак для будущих наитий
Посулам следственных небрежным.
Потом уже кроя одежду
560_ Альберт кота усов промежду
Поскреб, швырнул его под печь
И молвил миру в поперечь:
 
 
– О Роза Вышивки! Не вянет твой поклонник.
Обманом сыт цветет доволен плут
В кармане пыль – стругает подоконник,
Терзает деревце. Конечно он разбойник
Но как с ним быть? Позвать его на суд
Пустое дело: высохший подойник
Сухарь во рту, неутолимый зуд
570_ Предъявит студии оборванный ответчик
На срам коллегии на стол положит зуб
И ствол жезла погложет опрометчив.
 
 
С кем говорить? О ком держать совет?
О Роза Вышивки, о Дева полусвета!
Свеча в горшке, печать на порошке —
Набор улик из полного букета
Свидетель слеп, а лжесвидетель глух
Нем адвокат, судья косноязычен
Палач – он дремлет тут без ног без рук
580_ Залег в углу, а в глотке кочерыжка
Он спит. Его чарует мандрагора
Дрожит с похмелья сила прокурора
У коего на праведной груди
Волнующая надпись: «Не суди».
 
 
Итак, начавши с праздных разговоров
 
 
В твореньи взгляд пронизывает жест
Дождь лепестковый с плеском ритуала
Всевышний смысл процессии торжеств
Закутан в голубое покрывало
 
 
590_ Но следом упражнению жреца
Содействуя движением повторным
Возможно, покалечив деревца,
Цветы стихии оторвать от корня
 
 
И взяв растенье ближе, как предмет
Рассматривая пристально снаружи
Легко слепить иль маску иль макет
Красивый гроб повапленный и нужный
Квартиру вечную красавцу-каплуну…
Пить по глотку пристало ль скакуну?
 
 
600_ Есть, правда, лучший путь для соисканий
Но вьется тропочка по самым граням тайны
Над шлюзами водохранилища судьбы
Куда верблюду пять минут ходьбы
Но этот лев решил страдать от жажды
И ждать дождей прохаживаясь важно.
 

* * *

 
Взгляни как прыгает яйцо
Уроки трех начал
На лютне тонким голоском
Поет оно бренча
 
 
610_ Земля – тождественная суть
Желтку на толокне
Как торжествующий сосуд
Блаженствует во мне
 
 
Хрустальным шлейфом ветерка
Вокруг него и близ
Бежит эфир по бугоркам —
Пузырчатая слизь
 
 
Разоблачительный конверт
Натуры нескупой
620_ Вам – ослепительная твердь
Мне служит скорлупой
 
 
Так лей, мудрец, в единый суп
Мой тройственный состав
Стремись творение к венцу
Прильни губою к леденцу
Пересмыкая на уступ
Бесчисленный сустав.
 

* * *

 
Звезда ночей как яркий тигель
Пересекает небосвод
630_ Уже в дыму соседний флигель
Альберт в котлы стихию льет
Под небом кухни воздух жаркий
Кот шерсть встревожил зарычав
Шипит материя как шкварки
И пеною поит очаг.
Кота обнявши другом бедных
Альберт на кочерге устроясь
Ругает Князя из-под бездны
Порочит серого Изгоя
640_ Хулит Маркиза от колодцев
Сатрапов кроет замогильных
Помои льет на Полководца
Не размышляя как придется
В словах изысканных и сильных:
«Вот Клеветник прикусит губы
Соблазнитель втянет хобот!
Мы кобру выманим из ступы
Мы сцедим жабу из сиропа!»
От речи образной и пышной
650_ От сей прелюдии подробной
Состав в условии суровом
Бурля приподнимает крышу
И не сулит обратных возвращений
Как на попятный двор Первосвященник.
 

Иоанн

(Легенда)

 
Пресвитер Иоанн
Чернее долгой ночи
Вошед в старинный чан
Провозгласил из бочки:
 
 
– Я видел саранчи
660_ Огромную ораву
С высокой каланчи
Налево и направо
 
 
Ползет ее отряд
Без радостных приветствий
Везде творя обряд
Предерзостный и мерзкий
 
 
Тревожить эту дрянь
Нет моего желания
Я ухожу во жбан
670_ Сложив самодержавие
 
 
Холоп неси печать
Бери сундук с медалью
Тебе я завещаю
И прочую регалию
 
 
Ты, повар мой, прощай
Пусть нас потомок судит
Отныне запечатанный
Я почию в сосуде
 
 
Снимите слуги слой земли
680_ Под плодородным дерном
И в яму огородную
Уйдет седой затворник
 
 
Внесите удобрение
И урожай удвоится
Я до поры до времени
Намерен уединиться
 
 
И в пыльном одиночестве
Обняв охапку грусти
Засесть в лудильном зодчестве
690_ И под укропным кустиком
 
 
Когда-нибудь потом
Я вновь явлюсь на вышке
Вечерним мотыльком
Ничуть не изменившись.
 
 
Забили в барабан
Но смолк во мгле окопа
Пресвитер Иоанн
Чернее эфиопа.
 

* * *

 
Искусству жертва иллюзорна
700_ Но плавит жир треножник пользы.
И как художник вдохновленный
Разгладив мази пестрой полосы
Расположит на поле брани —
На тканном льне в пурпурной раме
Лоснясь коленом богомольца
Как поршень двигаясь неистов —
Поток текущий, рядом берег смежный
И охрой драгоценной маслянистый
Кругом ландшафт желтеющий прибрежный
710_ Осенний бор – медлительный пожар
Подует ветер – опадают листья
Готов шедевр. Он спрячет скипидар
И плюнув в земь огрызком дивной кисти
Случайного расплющит комара —
Вот так же и Альберт, увидев что пора,
Подняв с огня посуду с пышным тортом
Метнул в кота заглушкою реторты.
Кот ахнул позабыв глагол
И поскакал в туманный дол
720_ В глухую заводь к тихой речке
Там когти в воду погрузил
И рыбка вышла на крылечко
Колыша веером беспечно
Без поплавка и без грузил.
 

* * *

 
Если погнать стихии клячу
По колее налево криво
Происходит неудача
Знаменуемая взрывом.
Происходит неприятность:
730_ Она выходит на свободу
И не загнать ее обратно
И не запрячь ее в подводу
Но отражаясь раз до сотни
Везде где край в природе плоский
Она приплюснутым животным
Располагается на полке.
Вот если ей дать на выбор выход
Из для нее условий тесных
Она сама выходит тихо
740_ Обретая облик женский
Она выходит тихо в залу
Безмолвно молча и пассивно
Вторым страдающим началом
Но в нежном образе красивом
Вторым решением задачи
 
 
И ей Альберт сказал ликуя в плаче:
 
 
– О Ева новая, в искусственной траве
Цветок условности болотный и невинный!
Певунья чистая, мой зимний соловей
750_ Молю услышь мой репортаж недлинный.
Пока уто́к мы зрим издалека
Над решетом в пустынном околотке
Как опухоль мыслительная ткань
Питает чудище из человечьей глотки
Разверзши клюв из зоба смотрит страус
Он гусь и в нем проглядывает гусь
Свой менуэт он пляшет наизусть
И правя шею в наивысший градус
Всё топчет лапочкой воздушные луга
760_ Над тучкой розовой его нога.
Дерзание! Подстриженная птица!
Лишь обернись – увидишь – холм не крут
Мишень чиста – нетрудно убедиться
И плачет лебедь в довоенный пруд
А в мельнице движимой ледником
У зернышка режим не одинаков
И цвет подчас бывает не таков
Какой сварил наследнику Иаков.
Что мне и что тебе цена полей?
770_ Разделим град янтарною границей
Тебе нектар – мне горький сок корней
Тебе стоять – мне гнуться поясницей
До самого последнего суда
Условимся: в членении труда
Ты будешь вместе мельница и мельник
А мне останется часовня и молельня
От хлева ключ я заберу в карман
В овчарнях наших кормят задарма.
 
 
Но опуская аргумент
780_ В докладе правильном и жалком
Она ему сказала «нет»
Елей пия с водою залпом.
 

Конец Пятой главы