Историко-художественный путеводитель по Великому Новгороду

Новгород был богат иконами – возможно, нигде на Руси не было такого количества икон, как на новгородской земле. Иван III и Иван IV после своих походов постарались многое отсюда увезти, чтобы таким образом усилить Москву и ослабить Новгород. В результате иконостасы кремлевских храмов оказались составлены из древних новгородских икон. Например, большое Благовещение из Третьяковской галереи было создана для Георгиевского собора Юрьева монастыря в начале XII века, но Иван Грозный увез икону в Москву в Благовещенский собор, откуда она попала в Успенский собор и потом в Третьяковку.

2.      Почему древнерусское искусство такое странное – они не умели рисовать?

Люди часто думают, что в искусстве главное – реализм. Искусство действительно долго шло этим путем. Например, по легенде, ещё в Древней Греции один художник, соперничая с товарищем, нарисовал виноград настолько правдоподобно, что птицы прилетели его клевать. Но в эпоху фотографии мы понимаем, что соревноваться в реализме не очень интересно, и поэтому с середины XIX века искусство больше увлеклось достоверностью передачи эмоций и впечатлений, внутренней сутью явлений, точностью пойманного момента.

Цели византийских и древнерусских художников были в чем-то похожи: им нужно было блокировать обыденное представление о реальности, чтобы настроить человека на восприятие божественного. В поздней античности, когда христианство только начинало проникать в искусство, отцы церкви долго спорили, как изображать Бога так, чтобы он не был слишком уж реалистичен и человечен, и в ответ на эти поиски и родился язык иконы – более скромный и абстрактный, чем светская живопись.

При этом художники могли быть более или менее умелыми. Обыкновенно, умение проявляли те, кто был знаком с античным искусством и любил рисовать тело. Ну а те, кто предпочитал аскезу и монашеское уединение, писали более абстрактные, плоскостные, но подчас и более выразительные иконы. Можно вспомнить знаменитую Владимирскую Богоматерь: реализма в ней мало, но чувства матери, которая предвидит страдания младенца, отражены очень глубоко.

3.      А портретность была?

Иконописцы Византии, а следом и Древней Руси, были абсолютно убеждены, что облик реального святого и его подобие на иконе не расходятся ни на йоту, и к передаче этого подобия они относились весьма серьезно. Христа, поэтому, можно было изображать, а вот Бога-Отца – нет, не канонично. Его же никто не видел! Именно поэтому восточно-христианское искусство так редко отходит от установленного традицией образца: апостол Пётр всегда коротко стриженный и с бородой, апостол Павел с лысиной, Иоанн Креститель лохматый. Работа художника при этом должна была быть совершенно незаметна – иначе оказывается, что это не Богоматерь, а субъективная трактовка её образа (например, Богоматерь кисти Рафаэля).

Сложно сказать, был ли исторический апостол Петр так уж коротко стрижен, а апостол Павел лыс, но вот в образах древнерусских ктиторов мы часто можем найти подлинные портретные черты, которые живописец скопировал с натуры, а не придумал. Если посмотреть на ктиторский портрет князя Ярослава Владимировича из церкви Спаса на Нередице, то замечаешь его особенно густые брови, нос с горбинкой и длинную бороду – должно быть, это были подлинные приметы князя Ярослава .

4.      Хорошо, но перспективу-то они точно не знали?

Прямая линейная перспектива – это способ выразить объем и глубину пространства на ограниченной плоской поверхности. Она появилась в Италии эпохи Возрождения, когда художники стали ограничивать изображение рамой и обнаружили, что глубину можно передать, если свести все параллельные прямые в одной точке на линии горизонта. Но открытие это отчасти инженерное, а не только художественное.

Иконописцы изображали пространство иначе, без циркуля и линейки. Глубину они изображали как несколько планов, наложенных друг на друга – как декорации в театре. В отдельных фигурах, наклоне головы, неровной форме нимба или повороте тела мы тоже часто видим объем, оно не абсолютно плоскостное – то есть они не совсем забыли о третьем измерении.

Иногда ещё говорят, что византийское и древнерусское искусство использовало другую, «обратную» перспективу. Если вы посмотрите на то, как иконописцы изображали прямоугольные предметы (престолы, столы, здания, книги), то увидите, что параллельные прямые не сходятся в одной точке вдалеке, а наоборот, расходятся. Выходит, что сходятся они как раз там, где стоит зритель – то есть вы, и вы находитесь не вне, а внутри композиции. Вы не смотрите извне на всё происходящее (и уж не дай Бог не разглядываете!), но соприсутствуете в сцене.

Священник Павел Флоренский, который был одновременно учёным-математиком, философом и богословом, говорил о типах перспективы как об «орфографиях» или способах видения, присущих разным культурам. Прямая перспектива, писал он, предполагает возможность только одной верной точки зрения на картину. Она ставит человека в позицию «я вижу». Обратная перспектива, напротив, предполагает множественность точек зрения, несколько точек схода, которые находятся на стороне зрителя, таким образом разворачивая ситуацию в обратную сторону: «меня/нас видят».

5.      Церковная живопись – Библия для неграмотных?

Так часто говорят про европейское средневековое искусство – мол, люди не умели читать, денег на книги у них не было, и поэтому они смотрели на фрески или скульптуры, чтобы оттуда узнавать евангельские сюжеты. На самом деле, людям средневековья было так же трудно расшифровать богословский смысл некоторых сюжетов, как и нам сейчас, а Библию, даже если они её не читали сами, они частично знали из богослужения и проповедей.

С другой стороны, некоторые иконы и фрески действительно рассказывают какую-то историю, и если зритель ее заранее знал, то детали картинки могли дополнить в воображении знакомый рассказ. Икона или лист с миниатюрами тогда превращается почти что в комикс. Например, икона «Битва новгородцев с суздальцами» (Чудо от иконы «Знамение», ее можно увидеть в музее) рассказывает о нападении суздальского князя Мстислава на Новгород в 1170 году, и делает она это с помощью трех отдельных сцен, написанных друг над другом. В первой сцене архиепископ Иоанн следует инструкции, которую он получил во сне от неведомого голоса. Он идет в церковь Спаса на Ильине, берет икону Богоматери «Знамение» и несет ее на стены Новгорода. Ниже послы ведут переговоры о мире, но суздальцы решают биться. А в самом низу новгородцы выходят сражаться и обращают суздальцев в бегство.

6.      Новгородцы ценили живопись?

Судя по всему, новгородцы относились к живописи просто и без вкусовщины. Например, иконописец Олисей Гречин, усадьбу которого раскопали на Троицком раскопе, как-то раз получил такую записку на бересте: «Поклон от попа Гречину. Напиши для меня двух шестокрылых ангелов на двух иконках, сверху деисуса. Приветствую тебя. А Бог вознаградит или сладимся (о цене)». Что это, если не заказ на иконы? Олисей, должно быть, хорошо знал этого попа и храм, для которого нужны были шестокрылые ангелы, и понимал, какого размера должны быть иконы. Но интересно, что заказчика явно не интересуют детали изображения: ни цвет, ни характер, ни стиль.

В основной экспозиции Новгородского музея на первом этаже вы найдете другой памятник, который тоже свидетельствует, что изображенный предмет важнее стиля. Это маленькая заготовка для карманной иконы. Она расчерчена крестом на четыре части с обеих сторон и на каждой написано, что за святой там должен быть изображен: «Иесусе тут написать», «Богородицу», «Онуфрия тут написати», «Феодора Тирона», «Михаила», «Евана», «Климянта», «Макария». Любопытный факт: новгородский художник настолько привычен к письму, что ему проще разметить икону словами, а не рисунками.

Интересно, что изображение может «работать», даже когда его не видно. Например, в Византии и средневековой Руси верили в так называемые адописные иконы. Считалось, что есть на свете иконописцы-сатанисты (злодеи, вроде колдунов), которые хотят вовлечь всех христиан в свою злую веру. Они изображают на иконе сатану и чертей, а потом сверху вторым слоем пишут какого-нибудь святого. Но снизу-то черти! И выходит, что христианин, молясь перед этой иконой, вступает в контакт с нечистой силой. Искусствоведы не нашли ни одной такой иконы, но вера в них была распространена довольно широко и долго – даже у Лескова в «Очарованном ангеле» есть упоминания адописных икон.

7.      Что такое «новгородская школа иконы»?

В иконописи школа – это, в первую очередь, преемственность отношений мастеров и подмастерьев. Мы знаем очень мало имен, но нередко можем проследить, как один памятник послужил образцом для другого. В таком виде школа существовала в Новгороде по крайней мере с XII века. Но самостоятельной эта традиция стала после монгольского нашествия, когда прервались связи с Византией и южными славянами. Знакомство с новгородской школой можно начать с иконы Николы Липенского, созданной в 1294 году для церкви Николы на Липне (подробнее о ней – в маршруте 8). В ней уже видны все те черты, которые окажутся для Новгорода типичными: чистые, яркие тона, много красного и охры, стремление к плоскостному изображению, орнаментальность, симметрия композиции. В новгородских иконах очаровывает их простота и некоторая прямолинейность. С XVI века новгородская традиция будет угасать – иконы будут становиться более многофигурными и сложными и терять эту ясную интонацию и чистоту цвета.

Легче всего понять, что такое новгородская школа иконописи, придя в Новгородский музей или отправившись смотреть храмы торговой стороны – в нескольких из них сохранилась живопись в более-менее первозданном виде.

8.      Как увидеть духовность, если вы не специалист?

Икона состоит из двух компонентов – иконографии (то есть сюжета или схемы изображения) и стиля. Это похоже на музыку: есть ноты, а есть исполнение. Любители музыки знают, как интересно слушать одно и то же произведение в разных исполнениях и выбирать лучшее. Если вы хотите изучить религиозную живопись как искусствовед, то этот же подход можно применить к иконам: попробуйте выбрать какой-то сюжет и сравнить, как его изображают разные иконописцы. Где больше движения, а где – тишины и внутренней силы? Где лучше передан объем, а где – буйство цвета? И наконец, что это говорит вам об изображенном сюжете? Как чувствуют себя герои в этой сцене? Если вы пошли в музей, то можете сравнить разные образы Богоматери, а если вы ходите по храмам торговой стороны, то можете собрать коллекцию ангелов или святых монахов. И главное: не все иконы – шедевры, и они не обязаны вам нравиться. Если одна или две заставят вас задержаться и покажутся красивыми, тонкими, точными, то считайте, что вы уже обнаружили кусочек пресловутой духовности.

Маршрут 4. Плотницкий конец

Церковь Федора Стратилата на Ручью

ул. Фёдоровский руч., 19/2. Церковь открыта как музей, пт–вт, с 10:00 до 17:00. Выходные – среда, четверг. Санитарный день – последний вторник месяца.

Церковь стоит прямо рядом с улицей Федоровский ручей. Сам ручей сейчас протекает под землей, а церковь, углубившаяся в землю от времени, теряется на большом городском перекрестке. Раньше рядом с ручьем проходила Федорова улица, и храм святого Федора на ней стоял, по всей видимости, ещё с XII века. В 1360 году, во времена расцвета Новгорода, некий Семен Андреевич со своей матерью Натальей поставил нынешнюю Федоровскую церковь.

Кем же были строитель церкви и его мать? Семена Андреевича можно найти среди посадников и тысяцких, которые подписывали мирный договор с Тверью в 1372 году, а некая Наталья, жена Андрея, основала так же и церковь Андрея Юродивого на Ситке – видно, в память о муже. Храм Федора на Ручью, похоже, был для них семейной церковью. Посвящение Федору они       сохранили от предыдущего храма, а пределы посвятили своим святым покровителям. Один был освящен в честь Симеона Столпника (покровителя сына), другой – Покрову Богородицы, свидетелем которого по константинопольскому преданию был Андрей Юродивый (покровитель отца). А с юго-востока к нему примыкала усыпальница, внутри которой при раскопках обнаружили каменные ладьевидные саркофаги XIV века.

Как и храм Спаса на Ильине, это церковь уличанская, то есть небольшая, построенная на деньги жителей улицы – значит, Семен Андреевич с семьей жил где-то неподалеку. Она имеет типично новгородские архитектурные формы – четырехстолпная, одноглавая, одноапсидная церковь с возвышающимся средним закомаром.

Храм был расписан, по мнению искусствоведов, примерно в одно время с церковью Успения на Волотовом поле (1380) . Но недавно нашли более раннюю дату, нацарапанную на восточной грани северо-западного столба, чуть выше двух метров от пола – «…ЕМЕНОВА …ЕВАРЯ // …Я В ЛЪТО ПS». Последние две буквы – это цифра 86, и филолог Т. В. Рождественская толкует ее как дату: 6886 (1378) год. А слово «…ЕМЕНОВА», похоже, говорит о родственнице ктитора Семена – жене, сестре или матери.

От фресок XIV века внутри сохранилось не так много, но здесь, как и в церкви Спаса на Ильине, стоит вглядеться в детали. Те же охра и пробела – изображение нетварного света, след исихастского богословия. Но при этом лики, жесты и позы мягче, чем у Феофана Грека – художник церкви Федора на Ручью явно знал искусство своего греческого предшественника, но не был столь жестким и категоричным, как Феофан.

Церковь Рождества Богородицы на Михалице

Молотковская ул., 16. Действующий старообрядческий храм.

Рождественский монастырь на Михалице – брат Нередицкого храма. Они были основаны почти одновременно, в 1199 и в 1198 годах, храм – князем Ярославом Владимировичем, а монастырь – его женой. Тогда село Михалицы было еще загородным, и монастырь был одним из тех, где овдовевшие бояре проводили свою старость. Первой игуменьей стала жена бывшего посадника Завида.

В 1377 году деревянная церковь сгорела от удара молнии, спустя два года на ее месте поставили каменную. В 1696 году произошел еще один крупный пожар, после чего церковь значительно перестроили, поменяли кровлю с куполом и часть стен. Получился занятный гибрид: восточная треть выглядит, как в XIV веке, а все остальное – из XVII века.

Монастырь постепенно разрастался. В середине XVI века архиепископ Макарий принудительно перевел все монастыри Новгорода на общежительный устав, когда монахи вместе трудятся, едят и молятся – в отличие от особножитного, когда монахи собирались только на молитву, а остальное время жили по-отдельности, в затворе, но зато могли иметь собственность. Для этого построили еще одну церковь с большой трапезной – это нынешняя церковь Михаила Малеина (она была перестроена в 1660-е). А ещё в XVI–XVII веках при монастыре был большой сад – он считался местной достопримечательностью. В 1764 году монастырь был упразднен, последняя игуменья перешла жить в Зверин монастырь с другой стороны Волхова, а церкви стали приходскими.

На фасаде храма можно найти 13 вкладных крестов. Из них 7 относятся к моменту строительства в 1379 году, а 6 – к XVII веку. В западной стене был вмонтирован ещё один крест, самый загадочный, который сейчас хранится в музее. Он попал сюда из церкви Спаса Нерукотворного 1378 года, которую разобрали в начале XIX века. Крест выполнен очень искусно, на древке изображен Спас Нерукотворный, а на подножье читается странная надпись, которую историки не сразу смогли расшифровать. Написано там буквально следующее: «ПАНДОКРАТОР ЛАМАНIОПАИТОПОНИЛ». Первое слово греческое – Пантократор, то есть Вседержитель, то есть Бог. А второе написано тайнописью . Чтобы ее расшифровать, нужно все гласные буквы оставить на месте, а согласные заменить по определенной схеме. Двадцать согласных букв азбуки (можно опираться на современный алфавит) для этого разбиваются на два ряда по 10: в верхней строчке надо написать согласные буквы от Б до Н слева направо, а в нижней – от П до Щ справа налево. Когда расшифруете, в конце надо добавить глагольное окончание «ил», и получится имя мастера и глагол.

Окольный вал

Ул. Панкратова. Вал доступен для посещения.

В первые столетия город, пока город рос и менял свою форму, новгородцы предпочитали в случае осады обходиться временными укреплениями, а не строить постоянный острог. Но в 1372 году было решено возвести вал вокруг всего города, снаружи прокопать ров, а по верху поставить частокол или каменную стену. Спустя двадцать лет, в 1391 году, новгородцы взяли в святой Софии из казны 5000 серебра, разделили их между концами, и каждый конец на выделенную тысячу построил «костры каменыи», то есть башни, в конце каждой улицы, так что в город можно было попасть только через ворота этих башен. Вал не раз досыпался, башни реконструировались. В начале XVI века на каменном основании выстроили новые деревянные и каменные конструкции, но со временем и они пришли в упадок и покрылись землей. Сейчас внутри вала находится не меньше шести каменных башен, причем высота некоторых – более 6 метров. А в целом это единственный в стране фортификационный комплекс такого рода, который почти полностью сохранен.

За Окольным валом: церковь Рождества Христова на Красном поле

Ул. Федоровский ручей, 30. Храм временно закрыт для посетителей.

Если выйти за Окольный вал по Московской дороге, то пройдя немного вдоль леса, вы увидите поворот направо. В конце его – кладбище, на котором среди деревьев прячется еще один памятник ЮНЕСКО – церковь Рождества на Красном поле. Это одно из городских мест памяти, где столетиями поминали усопших горожан. Первый храм здесь построили еще в 1226 году, а в 1381 году– тот, что вы видите сейчас. С самого основания монастыря здесь устраивали скудельницы – ямы для захоронения умерших от голода и эпидемий, нищих, странников и казненных, а с XV века монастырь стал общегородским местом поминовения усопших. Раз в году, в седьмую неделю по Пасхе, здесь собирались игумены новгородских монастырей и настоятели шести городских соборов, чтобы совершить крестный ход с молитвой об усопших. О тех, кто строил и ремонтировал храм на протяжении столетий, мы знаем из синодика (то есть помянника, списка имен) XVIII века – он перечисляет всех благодетелей храма от XIV до XVIII века. Первым в списке идет Дмитрий Донской – вероятно, он и построил этот храм.

По сравнению с городскими храмами того же времени, этот выглядит небрежно: стены кривые, углы неровные, в декоре нет симметрии. Во время войны, храм, стоявший на отшибе, почти не пострадал – любопытно, что при реставрации 1945–46 годов в стене нашли неразовавшийся артиллерийский снаряд. Но сейчас состояние храма оставляет желать лучшего. Если вы обойдете вокруг, и приглядитесь к стенам, то увидите трещины и крошащийся новгородский ракушечник. В северной стене можно увидеть поклонный крест с остатками живописи – в верхней его части можно различить три желтоватых нимба.

Сейчас внутрь попасть нельзя, хотя это наиболее сохранный живописный ансамбль времен расцвета новгородского искусства. Точная дата росписи неизвестна, но скорее всего, храм был расписан в конце XIV века – примерно в ту же эпоху, что и Волотово, или немногим позже. Но этот храм совсем другой. Спокойные лики, мягкие жесты, как будто бы полупрозрачные цвета – живопись Рождества на Красном поле написана легко и ясно. Хотя красночный слой сохранился не очень хорошо, если вам доведется попасть внутрь, стоит вглядеться в лики: они все индивидуальны и характерны.

Рождественское кладбище

По сей день это место служит новгородцам важным городским местом памяти: здесь похоронены те, кто трудился над изучением истории и сохранением памятников культуры Новгорода. Здесь лежат Григорий Михайлович Штендер, историк архитектуры и один из создателей новгородской школы реставрации; архитектор-реставратор Любовь Митрофановна Шуляк, буквально спасшая многие новгородские храмы, в том числе и Рождества на Красном поле; один из главных историков Новгорода, археолог Валентин Лаврентьевич Янин.

Тут похоронена и мать композитора Сергея Рахманинова Любовь Петровна, дочь ректора Новгородского кадетского училища. На новгородской земле родился и сам композитор – правда, за право называться местом его рождения по сей день соревнуются два имения отца Любови Петровны – Онег в 30 км к северу от Новгорода и Семеново в 150 км к югу. Вероятно, это ей Сергей обязан своим музыкальным талантом – она закончила Московскую консерваторию и занималась со своими детьми на фортепьяно.

Рядом находится часовня и могила старицы Марии Алексеевны Строгановой. Она была духовной дочерью и наперсницей о. Иоанна Кронштадтского, подвизалась в молитвенном служении в Александро-Невской лавре, Кронштадтском соборе. Перед своей кончиной в 1908 году отец Иоанн Кронштадтский благословил её на подвиг в Новгороде, заключавшийся в устроении «белой киновии», вокруг которой могли спасаться все жаждущие. В 1933 году она увидела уничтожение Новгорода, предсказав, что «всё Господь возьмёт дымом».

Церковь Иоанна на Витке

ул. Тимура Фрунзе (Оловянка), д. 21, к. 3. Действующий старообрядческий храм.

Церковь стоит за Окольным валом, прямо на берегу Волхова, у места впадения в него тоненькой речки Витки. Это один из самых сохранных архитектурных памятников Новгорода XIV века. Построенный в 1383 году, во время расцвета новгородского храмоздательства, он сохранил свои порталы, окна и колонны – только позакомарную кровлю поменяли на восьмискатную, как это часто случалось. Во время войны расположенная совсем рядом Антониевская слобода была почти полностью разбомблена, но храм чудом уцелел. Сейчас на месте слободы разбит парк, а храм в 2001 году передали старообрядческой общине.

Церковь Бориса и Глеба в Плотниках (1536)

наб. Александра Невского, 31. Действующий храм.

Церковь была построена жителями соседних улиц при участии новгородских и московских гостей в 1536 году на более древнем фундаменте – поэтому в плане она очень похожа на новгородские памятники времен расцвета республики, но во внешних формах соответствует скорее московским вкусам XVI века – пятиглавие, килевидные арочки на закомарах, щипцовое покрытие на карнизах.

В 1960-е годы началась активная застройка хрущёвками берега Волхова от церкви Бориса и Глеба до моста Александра Невского. Хорошо заметная церковная колокольня, как посчитали, не вписывалась в облик новой набережной, и ее разобрали. В дальнейшем церковь стала использоваться под склад.

История. Говорит лопата

Для современных людей «древность» сослана в гетто. Убрана в музейную витрину – руками не трогать! – разложена по полкам, вписана в учебники. Она обезврежена, обезличена. Вырвана из жизненной среды. Какие-то специальные люди с ней уже разобрались, тут нет места открытиям. Ну, подлинные предметы, которыми кто-то пользовался, ну, буквы, которые кто-то писал – это как бы понятно, но это лишь штамп. Он все упрощает и заслоняет казенщиной. Делает невозможным более «непосредственное» восприятие, при котором включались бы эмоции, эмпатия, интерес. Хорошо, что существуют места, где все еще можно это почувствовать.

Наша машина подъезжает к тупику у маленькой Троицкой церкви. Две минуты езды от Кремля, и ты уже в каком-то необжитом селе. На улицах нет тротуаров, по обе стороны дороги длинные заборы. Летом, когда работают археологи, пространство захватывают кусты и кроны берез, в остальном здесь пусто. Но это сейчас. В XII веке на Троицкой-Пробойной стояли богатые усадьбы. По улицам сновали гонцы, во дворах перекрикивались боярские слуги, играли дети. Следы этой жизни сохранились у нас под ногами.

Прочавкав по осенней жиже, мы открываем ворота и попадаем на Троицкий раскоп – главное место археологических раскопок. В центре – длинная глубокая траншея размером с котлован под небольшой многоэтажный дом. Она затоплена. Из воды выглядывают черные бревна – частокол усадьбы. Ступая по размокшей глине, жалеешь, что больше ничего не разглядеть. И тут обо что-то спотыкаешься – о, кость.

Наш спутник археолог Сергей Трояновский садится на корточки и выуживает из грязи два обрезка бересты. Та, что в руках у Сергея – пустая. Но если попадается большой кусочек, свернутый в рулон, то его сперва замачивают в кипятке, промывают и потом расправляют, чтобы увидеть, нет ли на ней надписей.

Археолог Сергей Трояновский объясняет, что жижа у нас под ногами – на самом деле, спасительный раствор, благодаря которому в грунте сохраняется органика. Культурный слой Новгорода буквально пропитан дождевой водой. Ниже уровня XII–XIII века вода стоит слоем, выше – суше. Верхние полтора метра, в которых лежат предметы XVII–XX веков, сухой, аэробный слой – то есть он не пропитывается водой, туда попадает воздух, и это приводит к гниению всей органики. В анаэробных слоях воздуха нет, гниение прекращается, и поэтому органический материал сохраняется в целости. Но стоит вытащить древнюю сосновую мостовую на поверхность и оставить посохнуть на солнце, как через неделю-другую она истлевает. Чтобы этого не происходило, находки заливают полимерным воском – в таком виде их можно сохранить. Но делают так только с мелкими находками, крупные постройки обычно возвращаются внутрь культурного слоя.

Дендрохронология

«Когда мы копаем древнюю усадьбу, мы находим один на другом ряды частоколов и мостовых – их меняли каждый 20–25 лет, потому что дороги тонули в грязи, в культурном слое», – рассказывает Сергей Трояновский. Благодаря такой слоистости удалось применить к новгородской археологии метод дендрохронологии, то есть датировок деревянных памятников по годичным кольцам. Ширина годичного кольца зависит от погодных условий: в засушливый год она тоньше, в дождливый шире. У всех деревьев в окрестностях кольца пошире сменяют кольца поуже в одной и той же последовательности, отражая смену сухих и дождливых лет. Соответственно, когда вы находите два бревна, вы можете сказать, например: «Ага, они пересекаются на 7 лет, значит первое старше второго на 10 лет».

Из-за того, что в Новгороде сохранилось невероятно много дерева, дендрохронологическую шкалу удалось привязать к исторический вплоть до IX века. А поскольку мостовые лежат слоями, оказывается, что дендрохронологическая датировка мостовой позволяет датировать весь слой на этой глубине. Для России это совершенно уникальная ситуация: вы углубляете раскоп на 20-30 см и четко понимаете, что это у вас под лопатой прошел рубеж столетия.

Грамоты

В 1951 году молодая сотрудница мебельного комбината Нина Акулова получила отпуск по беременности и пошла подзаработать на археологических раскопках. 26 июля она разглядела на куске свернутой коры буквы. Так разрешилась одна из загадок, мучивших историков Новгорода больше 20 лет.

В Вопрошании Кириковом среди описаний сложностей говения, блуда и прочих повседневных грехов было непонятное: «Нет ли в том греха, чтобы ходить ногами по грамотам, которые кто-то, изрезав, выкинул?»

Было ясно, что грамоты – это какие-то письменные документы. Но почему их резали и бросали под ноги прохожим? Самый популярный в древности материал для письма – пергамент. Это обработанная кожа животных, которая стоит больших денег. В 30-е годы Артемий Арциховский стал копать и наткнулся на обрезки березовой коры. Было известно, что в Новгороде переписывали книги на бересте. Понимали, что чернила на бересте сохраниться не могут. Потом нашли палочки. Думали, это шпильки, но их было очень много. Потом грянула война.

Находка грамоты № 1 расставила все на свои места. Новгородцы царапали на бересте палочкой, отправляли грамоту с гонцом. Адресат прочитывал, разрезал и выбрасывал под ноги. Это было невероятно ценно, потому что впервые стало известно, как разговаривали между собой древние новгородцы, то есть как они думали. Что их заботило, чем они занимались, как относились друг к другу. Но загадок в грамотах оставалось еще много.

Например, перевод одной из грамот: «От Петра к Василю. Дай шесть кун и гривну Вышате. Если же не даст, то пошли на него отрока». «Если не даст» – кто кому? Кто на кого должен послать отрока? Петр? Василий? Вышата?

Можно прочитать так: Автор задолжал Вышате, а Вышата что-то взял в залог. Автор просит Василия вернуть долг и забрать залог, а если Вышата не отдаст залог, то послать к нему отрока. Академик Зализняк прочитал иначе: Автор дает это письмо Вышате, чтобы тот пошел к Василию и на основании письма получил деньги. Чтобы Василий точно отдал, автор угрожает ему отправкой отрока (коллектора). Зализняк предположил, что адресата меняют в ходе сообщения.

Другой пример: «Езжай туда-то и там-то остановись на постой, да дай мяса и овса сколько влезет». Конструкция «послали к Юрию» – экономная замена более громоздкого «послали к Юрию и Ярославу, сказав Юрию: …; а Ярославу сказали: …». «Отдай бобров, а деньги отдай Захарье. А когда возьмешь деньги..». «А мы тебе, господин Офонос, кланяемся. А дар (оброк) ты знаешь: три куницы за три года; а если он начнет просить для жены или для сына, то жене две белки, а сыну белка».

Грамоты составлены оптимально не с точки зрения логики, а с точки зрения повседневных практических задач – в них нет «лишних» необязательных слов.

Часто грамоты вообще не отдавали: посыльный зачитывал их вслух и забирал обратно. Иногда это не сообщение новой информации, а символическое санкционирование устного сообщения: мандат, вексель, поручительство. Иногда писец пишет, называя автора письма в третьем лице.

Множество грамот в процентном отношении посвящено судебным разбирательствам – новгородцы были те еще сутяжники. Такой судебный погост был найден в слоях XII века на Троицком раскопе. Там есть и переписка между судьями.

Древние новгородцы привыкли жить в мире, который поддерживается документами. Если раскопать весь Новгород, то грамот может быть около 20 тысяч. Этот корпус информации, который нигде больше не найдешь. Если остановить застройку, дома снести. 360 Га.

Маршрут 5. Софийская сторона

Софийская сторона была не просто объединением трех новгородских концов – она была самостоятельной политической единицей. Жители Софийской стороны не упускали случая повздорить с жителями Торговой. По Великому мосту проходила граница между двумя половинами города, и все прекрасно знали, где именно она проходит – дотуда мост должен был мостить архиепископ, а дальше – ответственность купеческих сотен. Упорство новгородцев в разделении территории и ответственности дошло до того, что мост в какой-то момент стал кривым: жители Торговой стороны решили его перестроить и подвести к другой улице, а Софийскую половину перестраивать не спешили.