Почему женщины беднее мужчин. И что мы можем с этим сделать

3. Важно найти «баланс» работы и личной жизни

Мужчин никогда не спрашивают, как они добились баланса работы и личной жизни. Но сторонники неолиберального феминизма восхваляют «уникальных женщин», которым удалось «добиться всего и сразу»: у них есть хорошо оплачиваемая работа, которая приносит удовлетворение, партнер и дети. Неолиберальные феминистки предлагают способы достичь «баланса» и при этом не требуют институциональных изменений, которые облегчили бы совмещение работы и воспитание детей. При таком подходе делается сильный акцент на будущее: продолжайте жонглировать работой и детьми, пробуйте разные подходы, и тогда в конечном счете все получится. Неолиберализм обещает много хорошего в будущем – нужно только подождать.

Приводя в пример женщин, которым удалось победить систему, неолиберальные феминистки отказываются от идеи систематической дискриминации женщин и поддерживают существующую систему.

До того как подвергнуться влиянию неолиберализма, традиционный феминизм побуждал женщин направить энергию на создание системы, которая помогла бы родителям совмещать работу и воспитание. Бесплатная служба по уходу за детьми – есть желающие? Правда в том, что баланса работы, жизни и семьи крайне сложно достичь тем, у кого нет существенных финансовых ресурсов или серьезной поддержки со стороны родственников. Это находит отражение в показателях рождаемости. Сейчас тенденция в США такова, что больше детей появляется в семьях самых состоятельных и образованных американок. При этом в прошлом более крупные семьи были как раз в социоэкономических классах с меньшим доходом⁵⁰. Треть семей, чей годовой доход выше полумиллиона долларов, имеет трех и более детей. При этом трое детей есть менее чем у трети женщин в возрасте 40–45 лет, чей годовой доход не достигает полумиллиона долларов (в каждой более дробной категории)⁵¹. При неолиберальном капитализме только люди с самыми высокими доходами могут позволить себе жить в просторных домах, нанимать специалистов для помощи в воспитании детей и предоставлять своим отпрыскам лучшие возможности. И ситуация набирает обороты. По одной из теорий, партнеры женщин с хорошим образованием более склонны делить родительские обязанности.

Если не брать в расчет сверхбогатых людей, исследования показывают, что чем больше у женщины детей, тем меньше вероятность того, что ее зарплата равна зарплате мужчины того же возраста⁵². И это не из-за того, что женщины принимали не те решения или не прибегали к какой-либо хитрости. Это объясняется архаичным устройством общества. Работодатели не предоставляют отпуск достаточной длины, чтобы покрыть школьные каникулы. Уход за ребенком стоит невероятных денег. И существует еще множество причин.

Эти проблемы должны стоять во главе повестки феминисток, которых беспокоит экономическое неравенство. Да, истории женщин, которым удалось добиться успеха несмотря на все препятствия, звучат вдохновляюще (обычно у них интересное прошлое). Однако эта ситуация и акцент на ней не только далеки от реальности, но и укрепляют устройство общества, которое создает проблемы для женщин.

^{4. Значимость и ценность прямо пропорциональны богатству}

«Знайте себе цену!» – наставницы и коучи превратили эту фразу в лозунг, который звучит в контексте продвижения по карьерной лестнице и личных финансов. Я просмотрела три руководства, чья целевая аудитория – женщины. В каждом из них встречался свой вариант предложения «Просите такую сумму, в которую вы на самом деле себя оцениваете». Нередко проходят мероприятия под названиями «Знайте себе цену, чтобы получать равную оплату» или «Как понять свою ценность и вести переговоры». В Лондоне регулярно проходит семинар по улучшению отношений с деньгами, который длится пять часов. Билеты на него стоят до 169 фунтов стерлингов.

Человек, который зарабатывает 10 фунтов стерлингов в час, имеет не меньшую значимость, чем тот, кому платят 500 фунтов стерлингов в день.

Миллионы людей трудятся на позициях, которые жизненно важны для общества, но при этом мало оплачиваются. Зарплата человека, которую он получает в то или иное время, – это отражение отношения общества к разным видам работы. На личном уровне это результат, к которому привели сотни обстоятельств, накопленные за жизнь.

Чем больше денег, тем комфортнее жизнь в материальном плане и тем больше возможностей у человека и его семьи. Благодаря деньгам исчезают стресс от нужды и боль от того, что близкие остались без средств к существованию. Поэтому стараться зарабатывать больше – это неплохая идея. Но в целом подход «знайте себе цену, которая отражается в зарплате» применим лишь к ограниченному кругу женщин – к тем, кто работает в крупных частных прибыльных компаниях (здесь можно обсудить премии и повышение оплаты труда), или к тем, кто может свободно выбирать, что делать с карьерой. Многие девушки не находятся в том положении, которое позволило бы им обсудить зарплату с начальством или перейти в другую компанию. Во многих организациях изменения происходят медленно, а бюджет четко расписан. Там гораздо меньше возможностей для корректировки должностных обязанностей и переговоров по оплате, а за настойчивость особенно не похвалят.

Приравнивать собственную значимость и ценность к зарплате глупо. Вы никогда не будете зарабатывать свою «цену», потому что зарплата – это просто количество денег, которые вы получаете в конкретный момент времени. Она не связана с ценностью. Даже если вы определите для себя сумму, которая, на ваш взгляд, отражает навыки и опыт, вам придется поискать того, кто будет готов ее заплатить. Суточная ставка юриста, хирурга или психотерапевта зависит от того, сколько подобных специалистов работают с ними по соседству и каков спрос на их услуги. Бывают случаи, когда работодатель или клиент решает, что вы восхитительны, и выплачивает большую сумму. Не позволяйте этому завладеть вашими мыслями. Если на следующем месте работы зарплата окажется ниже, это не будет значить, что ваша значимость упала. То же касается и увольнения.

Деполитизация феминизма

По большому счету неолиберальный феминизм деполитизирован. Его сторонники не призывают ко всеобщим действиям и не объединяют людей для изменения мира. В нем мало общего с принципами движений за права женщин, которые были в прошлом: с социальной справедливостью, объективностью и эмансипацией.

Сравним неолиберальный феминизм с идеологией феминисток прошлого. Феминизм первой волны боролся за избирательное право женщин в конце XIX – начале XX века. Он привел к принятию Акта о народном представительстве 1918 года, который дал право голоса всем мужчинам. Он также впервые предоставил возможность голоса женщинам, но только тем, кто был старше 30 и жил в домах стоимостью свыше 5 фунтов стерлингов, то есть представительницам среднего класса и высшего общества. Многие женщины проходили этот имущественный ценз благодаря недвижимости мужа, а не своей собственной.

Вторая волна приблизительно датируется периодом с 1960-е по 1980-е годы. Ее лозунг звучал так: «Личное – это политическое». Активистки пролили свет на проблемы в сфере дома и семьи, которые прежде игнорировались: домашнее насилие, уход за детьми и чувство безысходности у домохозяек. До этого момента деление обязанностей по половому признаку дома и на работе не считалось важной политической проблемой. Если различающийся экономический статус мужчин и женщин и обсуждался, то только в контексте того, что является естественным с точки зрения биологии⁵³. В 1963 году была издана книга Бетти Фридан «Загадка женственности». Она задела за живое миллионы женщин, потому что рассказывала о скуке и неудовлетворенности, с которыми сталкиваются домохозяйки. Фридан окрестила это «проблемой без названия». В рамках второй волны феминизма активистки заявляли, что гендерное неравенство дома – это часть более масштабной системы угнетения женщин. К разнице жизни мужчин и женщин впервые отнеслись серьезно на государственном уровне.

Третья волна началась в 1990-х годах. Идеи феминизма подхватило новое поколение женщин, которые хотели устранить некоторые разногласия, возникшие внутри движения. В этот период феминистки делали акцент на подвижности гендера и сексуальности. Они критиковали стандарты красоты и женственности. Концепции Girl Power (с англ. «сила девушек») и расширения прав и возможностей женщин (Female Empowerment) стали частью популярной культуры. Они вобрали в себя амбиции, индивидуализм и настойчивость, которые, по идее, определяли эмансипацию женщин⁵⁴. Вероятно, именно тогда капитализм стал сливаться с феминизмом, потому что выражение свободы через одежду, макияж и собственный образ приобрело для девушек большее значение.

Ни одна из этих волн не была идеальной. Как и любая идеология, феминизм за несколько веков включал в себя целый спектр убеждений и ставил разные социальные и политические цели. Неолиберальный феминизм сосредоточен на личном развитии отдельного человека. Из-за этого он из политического движения превратился во что-то вроде программы самопомощи. Это отражается в используемом языке: хорошая феминистка, работающая в крупной компании, должна заглянуть внутрь себя, найти ментальные барьеры, которые мешают ей достичь успеха в карьере (например, страх повышения или публичных выступлений), и развивать уверенность в себе. Это крайне далеко от сути феминизма как политической философии, которая побуждала к коллективному действию и призывала женщин поддерживать друг друга в борьбе за экономические и субъективные права. Феминизм развивается и может снова измениться. Пора оставить влияние неолиберализма в прошлом.

Феминизм за свободу выбора

Может, женщины беднее мужчин, потому что выбирают работать на неполной ставке после рождения детей? Или потому что решают занимать более низкие должности, хотя могли бы сменить компанию ради повышения?

Каждый раз, когда обсуждается экономическое неравенство, всегда поднимается один и тот же вопрос: является ли более слабая финансовая позиция выбором женщин (осознанным или нет). Отчасти так происходит из-за того, что за последнее десятилетие появилось убеждение: цель феминизма – увеличить количество вариантов для девушек. В основе «феминизма за свободу выбора» (от англ. choice feminism) лежит позиция, что выбор девушки всегда расширяет ее возможности, ведь она пользуется своей независимостью – следовательно, ее решения феминистские.

Это верно в отношении прошлого. Тогда женщины были ограничены в проявлении самостоятельности, и расширение свободы выбора способствовало достижению гендерного равенства. Например, девушки смогли учиться в университете, заниматься медициной и открывать счета в банке. Верно и то, что в некоторых странах женщины до сих пор сталкиваются с ограничением своей независимости. Там работа над свободой выбора – неотъемлемая часть освобождения от мужского контроля. (Наглядный пример – Саудовская Аравия, где женщинам вновь разрешили водить машину только в 2018 году. Теперь у аравитянок появилась свобода: они могут ездить куда захотят без сопровождающего мужчины. Это придает сил и расширяет возможности. Отмена запрета в стране была крайне важной для борцов за гендерное равенство.)

Однако неверно думать, что единственная или главная цель феминизма – обеспечить свободу выбора. Дело в том, что решения не принимаются в вакууме. Как и все, женщины делают выбор, опираясь на доступные варианты и имеющиеся ограничения. Утверждение, что действия девушки или ее жизненная ситуация – это результат принятых ей решений, игнорирует предыдущий опыт этого человека. Это становится понятно, когда мы объясняем экономическое неравенство женщин, прибегая к логике феминизма за свободный выбор. Тогда выходит, что женщины работают меньше часов после рождения детей только из-за того, что они сами так хотят. А еще они вкладывают деньги в воспитание ребенка, а не пенсию, тоже исключительно по собственному выбору. Данный вид феминизма оставляет без внимания режим, внутри которого принимаются такие решения. Как следствие, отсутствует критика такого режима. Если продолжить объяснять разницу в оплате труда и другие проблемы, с которыми сталкиваются женщины, их выбором, это никак не приблизит равенство полов.

В 1990-х и начале 2000-х годов борьба за права женщин стала немодной, поэтому очень немногие были готовы публично заявлять о своей поддержке феминистического движения. Ситуация кардинально изменилась после 2012 года, когда звезды, политики и крупные предприниматели начали открыто выступать за феминизм. «Многие знакомые феминистки до недавнего времени не называли себя таковыми», – пишет экономическая обозревательница Адриана Лопес⁵⁵. «Они не выходят на демонстрации с плакатами и не сжигают бюстгальтеры. Возможно, им некогда, ведь они строят карьеру», – добавляет она. Журналистка вспоминает уничижительное клише: борцы за равные права – это разъяренные люди, которые сжигают нижнее белье.

Я уверена, что предпринимательницы и звезды не стали бы с гордостью заявлять о своей поддержке феминизма, если бы не влияние неолиберального феминизма и феминизма за свободу выбора. Эти направления феминизма могут быть использованы для того, чтобы назвать любую ситуацию или действие феминистским, если кто-то «расширяет возможности» или делает выбор.

Неолиберальные идеи прочно вошли в феминизм, и их сложно разделить, когда дела касается «помощи» женщинам с экономическим неравенством. Но это совсем не идиллия.

Чтобы положить конец экономическому неравенству, нужно освободить цели движения за права женщин от влияния неолиберализма и феминизма за свободу выбора. Пора отказаться от взгляда на общество как на мир отдельных людей, где каждый сражается сам за себя. Пришло время сделать феминизм движением, в рамках которого общество предпринимает единое усилие для достижения гендерного равенства.

2. Как мы к этому пришли

«Младенец, замужняя женщина, душевнобольной, идиот или сумасшедший» – список тех, кого в Англии до 1950 года считали неспособными разобраться с подоходными налогами⁵⁶. На протяжении всей истории были времена, когда приравнивание женщин к детям или психически больным людям воспринималось совершенно нормально, особенно когда дело доходило до обсуждений, кому должны достаться деньги. Даже когда женщинам предоставили определенные свободы (например, работать или голосовать), все еще существовало множество примеров того, как общество относилось к женщинам снисходительно и лишало их дееспособности, ограничивая их доступ к деньгам, собственности, банковским счетам и займам. Мы наивно полагаем, что такое было давным-давно, но значительной части экономической независимости, которая есть у нас сегодня, удалось добиться или в наши дни, или в недавнем прошлом. Только в 1980 году в Великобритании женщинам законодательно разрешили брать ссуду в банке без поручителя-мужчины, даже если она зарабатывала больше него. А раньше банки могли отказать женщине в кредите, если какой-нибудь мужчина не обещал, что в случае чего выплатит долг за нее. Женского слова было недостаточно – и знаете что? Даже спустя 40 лет жив этот высокомерный миф о том, что женщинам якобы нельзя доверить деньги – просто загляните в главу 3.

До 1990 года деньги замужней женщины принадлежали ее мужу – по крайней мере, в глазах закона. В налоговой системе Великобритании 180 лет действовало правило, согласно которому муж добавлял доход жены к своему собственному, и уже эта общая сумма облагалась налогом в соответствии с его налоговым режимом. Закон изменили, чтобы дать женщинам такую же конфиденциальность и независимость в налоговых делах, как у мужчин. Кроме того, благодаря этому исчезли случаи, когда жена с меньшим доходом платила налоги по более высокой ставке мужа⁵⁷. В Джерси замужние женщины получили право самостоятельно платить налоги только в 2020 году.

Женщины долгое время были лишены прав. И не только голосовать или участвовать в политике: у нас отнимали возможность выполнять оплачиваемую работу, которую мы хотим, а также распоряжаться деньгами и активами, то есть делать и иметь все, что дает чувство идентичности, свободы воли и безопасности. Отнимали, руководствуясь лишь предрассудком, что мы не сможем с этим справиться.

И это занижение до сих пор проявляется в препятствиях на пути женщин к финансовому равенству. И если вы сами не жили при этих законах, ограничивающих права, то их наверняка застала ваша родственница, начальница или учительница. Обращение с женщинами как с экономически неграмотными привело к тому, что женщины не могли научить дочерей обращаться с деньгами, они были лишены доступа к одному из основных источников власти в капиталистическом обществе (деньгам) и некоторые девочки выросли с убеждением, что карьера в сфере финансов – не для них.

Женщина как собственность

На протяжении сотен лет женщины не могли владеть собственностью, потому что сами были собственностью: сначала принадлежали отцам, а потом – мужьям. Мы были активами, оценивающимися по возрасту, внешности и пользе для мужчин, которые хотели, чтобы кто-то готовил, делал уборку и растил детей. Нами торговали через бракосочетание: родители, братья и сестры обменивали женщин на приданое, наследство или статус. Часто женщины были бессильны в вопросе выбора будущего супруга и, как правило, не были достаточно обеспечены, чтобы отказаться от нежеланного брака. Некоторые женщины сталкиваются с этим и сегодня⁵⁸.

Концепция девственности служила для превращения женщины в товар. На рынке жен продуктами были женские тела, а девственность пользовалась наибольшим спросом, и ценность девушки росла или падала в зависимости от убеждений о ее «чистоте». В наши дни в западных обществах все еще проявляется озабоченность девственностью: вспомните о том, что девушки продают девственность в интернете, или о балах непорочности, куда девочек-подростков приводят отцы. Между тем в патриархальных обществах поощрялось, чтобы ценность мужчин определялась их умением контролировать женщин. Мужественность была связана со способностью мужчины заключить законный брак с женщиной (как правило, моложе него) и поддерживать ее материально.

Согласно средневековому английскому праву, которое позже установилось и в американских колониях, женщины считались движимым имуществом, как, например, вьючные лошади. После бракосочетания бесправие женщины закреплялось законом через концепцию ковертюра: женщина становилась юридически неотделимой от мужа и отдавала ему все права. Замужние женщины не могли распоряжаться собственной зарплатой, заключать договоры, владеть собственностью и даже оставлять завещание. Любое имущество, унаследованное женой, переходило к ее мужу – и он мог продать его без спроса. Муж даже при всем желании не мог передать жене собственность или заключить с ней законный договор, ведь это было бы равносильно подписанию соглашения с самим собой. Мужчины контролировали, какие знания получают их жены, и без их разрешения женщины не могли учиться.

Право собственности – неотъемлемая часть власти. Состоятельные женщины привлекали потенциальных женихов как источник этой самой власти, но после бракосочетания они теряли свободу воли, достоинство и возможность чем-либо владеть.

У женщин даже не было законных прав в отношении собственных детей. Они принадлежали мужу. Если мужчина понимал, что скоро умрет, он мог назначить для ухода за детьми опекуна со стороны, и тот получал приоритет над их матерью⁵⁹. Это звучит ужасно средневеково, но женщины стали получать такие же права, как и у опекуна, только с 1925 года. А до 1973 года матери в супружеских парах не могли дать разрешение на лечение ребенка или самостоятельно обратиться за получением паспорта⁶⁰.

По той же логике ребенок, родившийся у не состоящих в браке людей, был nullius filus, то есть ничьим. У отца такого ребенка не было власти над его матерью, поэтому ее детьми он владеть не мог. На матерях-одиночках висело огромное клеймо: они считались экономической проблемой и фактором, истощающим ресурсы общества. Попросту не существовало концепции, согласно которой общество должно быть структурировано таким образом, чтобы женщины могли сами позаботиться о себе и своих детях, а рост населения пошел бы на пользу сообществам.

Отголоски этого прошлого слышны в современной социальной политике. В 2019 году руководители юго-восточного лондонского отделения Национальной службы здравоохранения Великобритании (National Health Service, NHS), которое обеспечивает здравоохранение 2 миллионам людей, выступили с заявлением: одинокие женщины больше не могут рассчитывать на экстракорпоральное оплодотворение, потому что «они тяжелым бременем ложатся на общество»⁶¹. В официальном заявлении организация ссылалась на рассуждения древнегреческого философа: «Аристотелевский принцип равенства гласит: равное – равным. Паре равна только пара. Женщина или мужчина паре не равны, и попытки рассуждать об обратном не имеют никаких оснований». Аристотель умер более 2300 лет назад и считал, что женщины по природе «уродливы» и «неполноценны» по сравнению с мужчинами⁶².

С 1576 года стали появляться законы о бастардах, направленные на наказание людей с внебрачными детьми, которых они не могли обеспечить, и установление отцовства, чтобы заставить мужчин платить алименты. Для женщин это были мрачные времена. Согласно английскому закону от 1609 года, «развратные» женщины должны были до года провести в тюрьме, если у них рождался ребенок, о котором впоследствии приходилось заботиться приходу. А закон 1743 года предусматривал наказание для незамужних матерей в виде публичной порки. Незаконность была проблемой, выходящей за рамки классов. Внебрачные дети рождались как в богатых, так и в бедных семьях⁶³ – из-за интрижек, сексуальной эксплуатации либо же после того, как мужчина, который собирался жениться, уходил в армию, попадал в тюрьму или умирал.

До 1834 года у женщин было законное право на получение скромных выплат от отца ребенка, но вот незамужней женщине получить эти деньги было сложно⁶⁴. Власти стремились поощрять моральную добродетель и строгую трудовую этику, опасаясь, что класс «праздных бедняков» откажется от оплачиваемой работы в пользу социальной поддержки. Они также считали, что бедные мужчины находятся во власти коварных женщин, которые заводят детей вне брака, и что приходская поддержка слишком легкодоступна для этих распутниц.

И только в 1834 году в противовес законам, которые действовали сотни лет, были приняты новые: с мужчин сняли обязанность выплачивать алименты женщинам, с которыми они не состояли в браке. Ответственность за незаконнорожденных детей вплоть до достижения ими 16-летнего возраста лежала исключительно на женщинах.

Изменение закона вызвало общественное возмущение, поскольку всю финансовую ответственность за внебрачного ребенка, у которого вообще-то двое родителей, возложили на женщину. Примечательно, что люди не стали меньше заниматься сексом до брака, а вот количество внебрачных детей в некоторых регионах страны увеличилось вследствие того, что мужчины больше не были обязаны обеспечивать женщин, у которых от них родились дети⁶⁵. Тревогу также вызывал рост детоубийств и абортов⁶⁶ (беспокойство по этому поводу сохраняется в Великобритании до сих пор, так как количество абортов достигло рекордного уровня, а делают их в основном женщины постарше, и у почти 60 % из них уже есть как минимум один ребенок)⁶⁷. Матери, которые не могли обеспечивать себя и ребенка, вынуждены были переезжать с детьми в работные дома. Викторианские работные дома курировались государством и были похожи на тюрьмы, где в обмен на труд могли поселиться инвалиды, старики, больные, сироты и незамужние матери – в общем, все те, кто обществу был не нужен. Условия в работных домах были максимально суровыми, чтобы на эту форму государственной поддержки согласились только самые отчаявшиеся. Они были хуже, чем у работяг самого низкого ранга за пределами работных домов.

Практика отправлять бедняков в работные дома, которая существовала почти 200 лет назад, поразительно напоминает политику консервативного правительства Великобритании по обеспечению благосостояния на протяжении последнего десятилетия. Консерваторы создали заведомо карательную систему государственной поддержки Universal Credit, которая создает реальные трудности тем, кто на нее полагается. В основном это женщины с детьми. (Подробнее об этом в главе 6.) Логика в том, что сокращение государственных пособий до минимума будет сдерживающим фактором: все меньше людей станет запрашивать господдержку. Но на деле все складывается так же, как после принятия закона о бедных. Многие матери оказываются в безвыходном положении: им надо круглосуточно заботиться о маленьких детях, одновременно с этим зарабатывая деньги. А как это возможно, если нет доступного ухода за детьми, пока женщина работает, или партнера, который оказывал бы финансовую поддержку?

В Англии законы, приравнивавшие женщину к собственности, отменили в 1857 году, а вот в Ирландии, что в голове не укладывается, они действовали до 1981 года! В 1972 году немецкий бизнесмен Вернер Браун воспользовался таким архаичным законом, чтобы засудить любовника своей жены Хайде. Брауны жили в Корке, что на юге Ирландии, и у них были семейные проблемы, что привело к роману Хайде с богатым местным бизнесменом Стэнли Рошем. Ирландия была глубоко католической страной, где внебрачный секс был скандалом и позором для всей семьи. Узнав об интрижке, Браун пришел в ярость и решил подать в суд иск о том, что Рош совершил покушение на его собственность, то есть жену.

Когда присяжные удалились для вынесения приговора, судья напомнил им, что «женщина в этой стране считается движимым имуществом, как чистокровная кобыла или корова»⁶⁸. Видимо, Хайде посчитали ценной собственностью, поскольку за «потерю» жены Браун получил 12 тысяч фунтов компенсации – в то время этого хватало для покупки солидного семейного дома⁶⁹. Хайде вышла замуж за Роша и прожила с ним до конца дней. На парламентских дебатах в Ирландии был поднят вопрос о том, почему женщины юридически по-прежнему считаются собственностью. Как сообщается, в ответ на это тогдашний министр юстиции Десмонд О’Мэлли сказал, что в срочном изменении законов нет необходимости⁷⁰.

Получение финансовых прав

Обретение права собственности было для женщин жизненно важным. Женщины без имущества не только зависели от других, потому что не имели своей крыши над головой, но и не располагали никакими активами, которые могли бы их обеспечивать в течение длительного времени.

США переняли британскую систему ковертюра, но ее обширное распространение как раз таки способствовало расширению женских прав. Мужчины, уезжавшие исследовать границы Америки, могли отсутствовать месяцами или даже годами, и женщинам нужно было уметь управлять семейными финансами, чтобы выжить. Так, в Массачусетсе в 1787 году приняли закон, позволяющий женщинам при некоторых обстоятельствах выступать в качестве индивидуальных предпринимателей – в таких случаях они могли вести финансовые дела самостоятельно, пока их мужья находились вдали от дома.

Что же касается собственности, то в 1664 году в Мэриленде приняли закон, согласно которому мужчина не мог продать имущество жены без ее ведома – судья общался с ней лично, чтобы удостовериться, что она дает на это согласие. В 1771 году аналогичный закон приняли в Нью-Йорке: отныне мужчина, желающий продать или передать имущество жены, должен был получить ее подпись в знак одобрения сделки. Без частной встречи с судьей тоже было не обойтись⁷¹. Мужчина по-прежнему мог заставить жену продать собственность, но все же это был прогресс. Тем не менее общая позиция была такова: женщины должны оставаться под контролем мужчин для своей же безопасности. Чтобы вы понимали мировоззрение людей того времени: в 1776 году Джон Адамс, который позже стал вторым президентом США, был среди видных общественных деятелей, которые хотели заложить основы более свободного и справедливого общества, после того как молодая нация сбросила британские оковы.

Его жена Эбигейл Адамс была необычайно образованной и стала одной из ближайших советниц мужа. В письмах мужу она задокументировала свои взгляды на правительство и политику. Джон тогда находился в сотнях миль от семейного дома, которым Эбигейл занималась, пока страна вела войну за независимость, а в районе шла борьба с эпидемией оспы. В одном из писем она призывала освободить женщин от ковертюра, чтобы они смогли жить свободными от безудержной и деспотической власти мужчин над ними: «Помни о дамах, и будь к ним щедрее и благосклоннее, чем твои предки». В тексте выражено ее отчаяние от того, как мужчины злоупотребляют своим авторитетом: «Ваш пол по природе тиранический, и это неоспоримая истина»^72.

Что ответил Джон? «Не могу сдержать смех», – написал он, встретив ее обеспокоенность снисходительным юмором⁷³.

Попытки Эбигейл изменить ситуацию оказались тщетными, поскольку люди считали, что у женщин нет интересов или потребностей, которые нужно отстаивать на политической арене. И все же женщины не были лишены амбиций, хоть и находились в зависимом положении. В Великобритании инженер Сара Гаппи в 1811 году стала первой женщиной, которая придумала и запатентовала способ возведения мостов. Она была наставницей плодовитого инженера Изамбарда Кингдома Брюнеля и, вероятно, оказала на него влияние, когда он создавал знаменитый Клифтонский подвесной мост над рекой Эйвон в Бристоле⁷⁴.

Некоторые считают Сибиллу Мастерс первой изобретательницей в Америке: в 1712 году она придумала новый механизм кукурузной мельницы, но в 1715 году патент на ее изобретение выдали ее мужу. А первой женщиной, получившей патент США, в 1809 году стала изобретательница Мэри Диксон Кис из Коннектикута. Она придумала новый способ плетения соломенных шляпок с использованием шелка. Ее идея возникла, когда в Америке царило нечто вроде модного кризиса. В разгар наполеоновских войн в Европе американские корабли подвергались нападениям, и в отместку президент Томас Джефферсон запретил импорт из Великобритании. Чтобы компенсировать нехватку товаров, женщинам приходилось применять творческий подход, благодаря чему в Новой Англии расцвело производство шляп. Это позволило женщинам получать доход и выражать себя через моду.

В 1870 году Виктория Вудхалл и ее сестра Теннесси стали первыми женщинами, открывшими брокерский бизнес на Уолл-стрит. «Я пришла на Уолл-стрит не потому, что хотела стать биржевым маклером, а потому, что хотела вонзить флаг женского восстания в центр континента», – говорила Виктория⁷⁵. Кроме того, она была первой женщиной, которая баллотировалась на пост президента, – в те времена, когда женщины не могли голосовать и даже входить в магазин или ресторан без сопровождения мужчины. «Я прекрасно понимаю, что, заняв этот пост, я на первых порах получу больше насмешек, чем поддержки. Но это эпоха резких перемен и поразительных сюрпризов. То, что сегодня кажется абсурдным, завтра будут воспринимать всерьез», – написала она в колонке для New York Times, где объявила о выдвижении⁷⁶.