Фарватер

Я рада б любить, да не любится.

Таков, видно, мой приговор.

Я рада б любить, да не любится,

А ты уж и вовсе не рад,

Но снова проклятая улица

Зовёт совершить променад.

И мы совершим. Обособленно.

Под гнётом непрожитых снов.

На этом безлюбье озлобленном

И тусклая вспышка – любовь.

***

Усталость вечерних вагонов,

Холодных и полупустых.

Фигуры подвыпивших клонов –

Бессмысленный жёваный жмых.

Заядлый курильщик – сомнамбула,

Забывший, где явь и где сон,

Из газовой камеры тамбура

Ползущий в угрюмый салон.

Тягучая лень предсубботья

Обрывками мыслей скупых.

И этот парнишка напротив,

С глазами – чернее моих.

Скажи, что за дума нелёгкая

Украла твой сон и покой?

Нарушить бы это неловкое

Молчанье беседой живой.

Попутчики, грустная тайна,

Классический, старый сюжет…

Быть может, мы здесь не случайно…

Начать разговор или нет?

Нельзя – этикеты и прочее…

Не принято. Sorry, pardon…

В февральскую темень полночную

Нас выплюнет серый вагон.

На этом поставим мы точку,

Родную насытив печаль.

И каждый уйдёт в одиночку,

Врастая в холодный февраль.

ВОПРОСЫ

Как трудно жить с вопросами,

Не получив ответа

И не достав билета

Из февраля – в апрель.

Натянутыми тросами

Привязан он к причалу –

Кораблик мой печальный.

Уж лучше б сесть на мель.

К чему играть вступление,

Коль песни ты не знаешь?

Зачем касаться клавиш,

Когда разбит рояль,

И знать, что, к сожалению,

Наивному поэту

Остались лишь билеты

Из февраля – в февраль?

4.СКВОЗЬ ХОЛОД НЕВОЗМОЖНОСТЕЙ

***

Ты никто, ты ничья, ты нигде, никогда,

Ты уйдёшь в никуда, утечёшь, как вода –

Не о том ли хрустит под ногой тонкий лёд

И простуженный сад монотонно поёт?

Кто-то сильный вгрызается в жизнь – посмотри,

На порог не входи, отойди от двери.

Ты прозрачна, воздушна, пуста и легка,

И тебя, будто губка, вбирает строка.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВЗРОСЛОЙ ДЕВОЧКИ

Нелепый страх, бегущий следом,

Пусть в эту ночь промчится мимо.

Давай, укройся тёплым пледом

И сделайся неуязвимой,

Как разум старого аскета.

О, сколько радости приносит

Та мысль, что, смолкнув до рассвета,

Мир ничего с тебя не спросит!

Кому-то завтра жать на тормоз

И снова тратить время даром,

Другим – лететь в открытый космос,

Но все равны под одеялом:

Презренный трус, боец отважный…

Так пей свой чай – вот чашка, блюдце,

А после – спи, и пусть однажды

Тебе захочется проснуться.

***

Когда на языке дождя и грома

Вся мудрость мира говорит со мной,

Я и тогда скрываюсь за стеной:

Мне слишком страшно выходить из дома.

Как дать отпор ненужным диалогам

И снова – в путь нехоженой тропой?

Не трудно договариваться с Богом.

Гораздо тяжелей – с самим собой.

***

Сквозь холод невозможностей,

Сквозь пламя неизбежностей

Нам суждено пройти.

Мы избежим оплошностей,

Ошибок и погрешностей –

Без них легко в пути.

Ни тропами неверными,

Ни скалами отвесными

Мы не прельстимся впредь.

Мы сделались двухмерными,

Как тени, бестелесными,

Не разучившись петь.

Мы умерли. Заслуженно,

Красиво, ослепительно –

Какая благодать!

Здесь нет невест и суженых,

Нет ревности мучительной

И права обладать.

Ни жажды здесь, ни голода.

До этой безупречности

Попробуй, дослужись!

А всё же ищем повода

Из царства мудрой вечности

Вернуться снова в жизнь.

***

Постапокалипсис дворов бетонных…

Вставай, кто выжил, волоки себя

Вдоль серых девятиэтажек сонных,

Не веря, не надеясь, не любя.

Не строя план победы иль побега,

Ступай в подснежную густую грязь.

Ни Бога рядом нет, ни человека.

Ты изолирован, забудь про связь

С широким миром, не ищи подмоги.

Вот свалка – брось туда свои мечты.

Но – чьи-то крылья поперёк дороги –

Апофеоз внезапной высоты.

Не ангелы, конечно же, куда там.

Лишь чайки в куче мусора снуют.

Они кричат по-птичьи, может, матом.

Но хочется поверить, что поют

Апрельские торжественные оды,

И вспоминаешь ты, что есть моря

И паруса, и солнце, и свобода,

И кажется тебе, что всё не зря.

***

Я жду чего-то неземного

От грешной крохотной Земли,

Но в море мрака тонут снова

Пустых фантазий корабли.

Едва душа моя воспрянет

И позовёт в ночную высь,

Как кто-то властно на аркане

Её со злобой тянет вниз.

Но бредит высью дух мой снова.

В слезах, в тоске, во тьме, в пыли

Всё ждёт чего-то неземного

От грешной крохотной Земли.

О МУЗЫКЕ

Смело выкидывай в мусорку

Пропуск в наш пряничный май.

Только, пожалуйста, музыку

Не забывай, не бросай!

Я не о той, о коммерческой:

Свадьбы, банкеты не в счёт.

Я о другой – человеческой,

Мудрой, зовущей вперёд.

Ты же не хочешь стать фантиком,

Фоном к распитию вин.

Хоть иногда будь романтиком,

Слышащим песни глубин.

Кто-то ведь должен быть слышащим

В мире, где темень да глушь,

Должен подняться над крышами,

Пусть хоть на тысячу душ

Только один. Пусть посмешищем

Выставит злая молва.

Только, пожалуйста, в зрелище

Не превращай Волшебства!

ТАНЦОРЫ

Им не смириться с гравитацией,

С ограничением свободы.

У них своя интерпретация

Земной изменчивой природы.

О, танец, ты – изобретение

Существ нездешних, бестелесных!

Ты – всемогущее мгновение

Среди оков и рамок тесных.

Как со своею бесконечностью

Ты умещаешься в конечном?

С непобедимой жаждой вечности

Как не забыл о быстротечном?

И почему тебя послушали

Безумцы, воздвигая замки

На карстовых пустотах? Нужен ли

Твой дар живущим во времянке?

Держась на гранях и за гранями,

Рискуй подобно дуэлянту –

Вот их девиз, объятых пламенем

Неукротимого таланта.

Кругом протест, сопротивление –

В костях, суставах, мышцах, связках.

Здесь каждый шаг – преодоление,

Беспечный шаг в болоте вязком.

Но ясен голос интуиции:

«Танцуй безудержно и смело,

Как будто это – репетиция

Освобождения от тела».

***

Я могла бы устроиться в офис,

В этом кубике каменно-сизом

Стать бумажным, прилизанным профи,

Вечерами смотреть телевизор,

Поедая телячьи котлеты,

И откладывать с каждой зарплаты

На гламурные кольца-браслеты,

На крутые айфоны-айпады.

Я могла б растолстеть от фастфудов,

Зачерстветь от хандры и бессилья,

Не терпеть за спиной пересуды,

Не пытаться опасные мили

Одолеть, заразившись мечтами.

Быть компактной в желаньях, стремленьях,

Аккуратным, простым оригами

Я могла бы, своим поведеньем

Не сбивая привычный порядок,

Чтоб в системе дешёвеньких пазлов

Не возникло помех, неполадок,

Чтобы каждый процесс, как по маслу

Протекал в ней – легко, идеально.

Я могла бы уйти за кулисы,

Стать послушной, обычной, «нормальной».

Я, бесспорно, могла бы. А смысл?

***

О, это право не владеть ничем!

Зимой не тосковать о жарком солнце,

Не вымогать речей у тех, кто нем,

Не ждать, что уходящий обернётся,

Пришедший – прирастёт к твоей душе –

Шифоновая лёгкость и полётность,

Где ни замков, ни строгих сторожей.

Ты спросишь – безучастность, беззаботность?

Скорее, бесконечность. Стихнет боль,

И станет жизнь податливей, просторней.

Ты просто превратить себе позволь

Бутоны кулаков – в цветы ладоней.

Сказав «моё», вмиг станешь беден, гол.

Сказать «возьми» – что из ручья водицы

В пустыне отхлебнуть… Кто в дверь стучится?

То нищий Бог с дарами к нам пришёл.

***

Она кормила слабых голубей

В бессмысленном порыве состраданья,

Всех тех, кто вряд ли победит в борьбе,

Естественной борьбе за выживанье.

Она кормила робких и больных,

Пугливых, тощеньких, кто вечно с краю.

Она пыталась отогнать других –

Настырных альфачей, хозяев стаи.

Они выхватывали корм из рук –

Морщинистых, сухих, почти прозрачных –

Готовые на самый дерзкий трюк,

И не умеющие жить иначе.

И колыхалось море шумных крыл,

Мелькали острых клювов злые пики.

А те – изгои – не имели сил

Участвовать на равных в драке дикой.

Она кормила слабых голубей

На площади, средь пёстрой суматохи.

Она надеялась, что так же ей

Господь своей рукой отмерит крохи.

КАЛЯЗИНСКАЯ КОЛОКОЛЬНЯ

В позабытой глуши Верхневолжья

Робко к берегу льнёт городок.

Там стоит над водой, будто Божий

Молчаливый, печальный упрёк,

Колокольня Святого Николы –

Грустный призрак ушедших времен.

Заглушили суровые волны

Легкокрылый, живой перезвон,

Поглотили деревья, избёнки,

Бодрых улочек шум и возню,

И к самой колоколенке тонкой

Протянули свою пятерню

И грызут островок ненадёжный,

Как медовый большой леденец,

И трепещут былинки тревожно,

Предвещая недобрый конец.

Но бесчинства стихии бесплодны.

Грациозна, стройна и сильна,

Не иначе, в ладони Господней,

Будто свечка, зажата она.

Никуда от неё не сокрыться,

Хлёстко по сердцу бьёт, словно кнут.

Этим стенам запомнились лица

Тех, кто отдал волнам свой приют.

Их, бедняг, не заботили ГЭСы.

Был для них до безумия свят

Старый домик в тумане белесом

И окошко в сиреневый сад.

Никуда от него не сокрыться,

Хлёстко по сердцу бьёт, словно кнут.

Кружат, кружат тревожные птицы,

Колоколенку ту стерегут,

Что стоит белоснежным светилом

Над водой, властной, чёрной, как смоль.

Нерушимая русская сила,

Молчаливая русская боль.

***

Что жизнь уныла – сущее враньё.