Тишина
На дачу друзья собрались заехать с вечера, чтобы проснуться ещё до рассвета и встретить восход солнца.
Сергей, брат Дениса, уже ждал их у дачи.
Морская форма ему очень шла. Он был высок ростом, строен и широкоплеч, красив лицом и удивительно приятен – и всем своим обликом, и душой. Последнее было намного важнее красоты внешней. Он словно охватывал своим вниманием и заботой сразу всех тех людей, с которыми был рядом.
Сергей был для Дениса во многом вместо отца.
Сергей отдал Денису ключи и сказал, что проверил лодку: она в порядке, не протекает. Потом он весьма строго просил Дениса дать обещание, что в залив они одни, без него, выходить не будут.
Он оглядел компанию ещё раз и, обращаясь к Ольге и Зосе, произнёс:
– На вас, сударыни, – вся моя надежда! Вы сможете удержать этих юношей от необдуманных поступков и не позволите им вас всех утопить!
… Ольга изобразила, что отдаёт честь:
– Слушаюсь, Ваше высокоблагородие!
… Все смеялись.
– Отужинаете с нами, Сергей?
– Нет, не обессудьте, тороплюсь: служба!
Но, когда вы все сдадите экзамены за этот год, то мы можем вместе выйти в море под парусом, чтобы отметить это событие где-нибудь на берегу Финского залива.
… Ольга проводила Сергея заворожённым взглядом.
После они расположились в просто обставленной гостиной у камина.
Денис, словно оправдываясь, сказал, что Сергей, который на двенадцать лет старше, был ему всю жизнь вместо отца и потому по привычке так сильно опекает и заботится о безопасности.
Стали пить чай и ужинать привезёнными с собой пирогами.
Виктор немного пошутил о том, что пироги – опять с капустой и с яблоками!
Это было потому, что хоть Ольга уже и отошла от активности в движении толстовцев, но в жизни следовала многим его идеям, в том числе, правилам «безубойного» питания, как его назвал Лев Николаевич.
Уже вскоре после первого знакомства Ольга рассказала друзьям об этом: о том, как она сама для себя пришла к пониманию необходимости перехода на вегетарианство.
Ольга всегда говорила просто и в то же время проникновенно и уверенно. Она не пыталась обидеть тех, кто были с ней не согласны. Она ни с кем не спорила. Она просто своим ярким примером утверждала, что вегетарианство – это хорошо!
Не убивать и не употреблять в пищу тела животных, которые ощущают боль, страдают, – это ведь так правильно и мудро!
Прежде Зося знала, что старец Зосима, например, мясное никогда не вкушал. Он был весьма строг в своём питании. Хотя, конечно, Зосима питался не только снытью и яблоками из монастырского сада.
Он также – по количеству – сверх необходимого телу для жизни редко что себе позволял, и то лишь для того, чтобы не обидеть кого-то, дары принёсшего.
Зосима никогда специально никого к такой строгой постной жизни не призывал. Но говорил, бывало, что ежели человек прежде душу питает, а лишь после – тело, то это – хорошо. А если главная забота состоит в том, чтобы есть да пить, а после уж о Боге человек вспоминает, – то не близок тогда Бог ему. «Так в жизни всегда получается, – говорил он: – что на первом месте у человека в помышлениях и делах, то и рядом с ним».
Зося тоже сама с детских лет мясное не могла есть: не принимал организм – и всё тут! Родители её беспокоились о здоровье девочки, но старец Зосима их успокоил: «Не переживайте: хорошо у неё всё со здоровьем! Так – Бог для её блага управил! Примите то – и не заставляйте!».
… Ну и вот теперь, объединившись, Ольга и Зося завели за правило в их совместных прогулках брать с собой лишь приятную всем еду. Бывали у них пироги с грибами, с капустой, с яблоками, с вишней. Бывали и ватрушки, сыр и яйца, свежий хлеб с маслом.
Юноши возмущались этим рационом только в шутку, так как всё было весьма и весьма вкусно и вполне сытно!
Вино они тоже не пили, чай и ягодные морсы устраивали всех! О вреде или пользе вина, о водке и о самогоне, о пьянстве, как беде для всего русского народа, – друзья много меж собой рассуждали. Они решили для себя, что им не следует пить спиртное совсем – для того, чтобы быть хорошим примером для других.
* * *
В тот вечер бесед они не вели и легли спать уже вскоре после ужина.
Встали – до рассвета, который в майскую пору на севере страны был весьма ранним.
В устье Невы разветвляющиеся рукава реки и каналы образовывают много уютных мест.
Утро выдалось туманное. До этого несколько дней стояла почти летняя жара, а ночи были прохладными.
… В безветрии – туман сделал всё волшебно завораживающим!
Нежное утро пробуждало природную красоту! Первые зелёные листочки, молодые травинки, цветы по берегам – они радовали! Всё это отражалось в зеркальной глади воды, удваивая сию красоту!
Пение птиц подчёркивало удивительную тишину!
Сейчас почти все люди пока ещё спали и не мешали гармонии природы своим шумом.
… Лодка скользила по воде, были слышны лишь тихие всплески вёсел…
Ольга любовалась восторженно:
– Сказочная красота! Спасибо тебе, Денис!
… Виктор тоже проникся:
– Да, редко такое увидишь! Повезло нам сегодня с погодой!
… Зося прошептала:
– А тишина-то какая! Попробуем её слушать!…
И даже дышать этой тишиной можно! Она – словно растворяет в себе! И тогда эти деревья, цветы, травинки, птицы и мы все тоже – лишь крошечные частички этой красоты и тишины!
… Юноши перестали грести.
Тишина охватила всех собой и погрузила в удивительный мир безграничного покоя…
Зося ощутила, что она сама стала этой огромной прозрачной тишиной, в которой пребывает всё… И она теперь может взять на ладони души – вместе с Богом – берег с поющими птахами, с деревьями, с цветами, также водную гладь с туманом… И может она их – как деток малых – нежно-нежно ласкать!…
… Солнце постепенно согревало пространство. Туман рассеялся поднявшимся лёгким ветерком.
Они пристали у берега, где не было дач, и достали корзинки с провизией. Перекусили.
Ольга поделилась впечатлениями:
– Эти красота и тишина сегодня… – слов не подобрать, как здорово!
Все мои способности к восторгу – они из моей юности, когда я красотой восхищалась и представляла, как её можно изобразить на картине, или обдумывала, какими бы словами её описáть.
А сегодня я словно стала сама – как деревце с лопающимися почками, с прорезывающимися зелёными листочками!
В этой тишине – я как бы проросла сама!
Или, наоборот, тишина в меня проникла до самой глубины…
Даже все мысли остановились!
И – просто есть моя жизнь тут, вместе со всеми другими существами на равных!
… Зося продолжила тему, тихо и медленно произнося слова:
– Такое состояние ещё исихией называют. Это – когда внутреннее безмолвие наступает и душа пред Богом в этой тишине сердечной распускается. В этой тишине можно Бога ощутить и понять, что Бог от нас, людей, хочет: и от каждого из нас в отдельности, и от всего человечества.
Сколь же нелепыми и противоестественными в такой тишине представляются злоба, насилие, войны между людьми!
Тишина может служить очистителем для мыслей наших.
И – словно увидишь в ней всё, как оно есть на самом деле, и поймёшь: что – хорошо, что – дурно.
… После небольшой паузы Зося продолжила:
– Вот – мы в микроскоп смотрим на клеточки, изучаем их.
Но знают ли сами клеточки организма, зачем они живут, зачем делятся, множатся, отчего в свой час погибают?
Но в жизни человека они свою необходимую роль играют.
Думается мне, что и люди все в Мироздании – так же, как те клеточки, своё назначение имеют, свою задачу.
И, если понимает капелька, что она есть частица океана, то всё иначе для неё становится!
Это есть то, про что Иисус объяснял: Я и Отец Мой – Одно!
А ведь к этому нам всем заповедано стремиться!
И вот, если научиться вместе с Богом на всё смотреть, – то будет приходить понимание общее, целостное. Смысл всего происходящего яснее тогда становится! И помощь людям легче будет приносить – разумную помощь!
Ведь, чтобы даже просто другого человека понять, – нужно уметь себя на его место поставить, ощутить, что он думает, как видит сей мир.
Чтобы полюбить ближнего своего, как себя или даже более, чем себя, – надо уметь понимать его до глубины! А иначе – никак!…
Вот так же – и с Богом. Ведь, чтобы по Божией Воле жить, – нужно учиться понимать, как именно Он каждую конкретную ситуацию видит, как судьбу каждого человека планирует. И всё, что с тем человеком связано, нужно попытаться ощутить. А это – вначале – не просто!
И попробовать можно и на себя, и на других людей, и на весь мир посмотреть Глазами Бога.
В детстве мне часто представлялось, что Бог на меня смотрит…
Иногда я так играла даже: воображала, что напротив меня, например, Сам Иисус сидит. И я говорила Ему. А после – пыталась представить, что Он мне ответил, пыталась на себя глазами Иисуса смотреть. Это старец Зосима мне так про исповедь объяснил. А я после так часто делать стала. Иногда мне даже казалось, что воображаемый мною Иисус – оживает… Это было так чудесно, счастье охватывало!…
Наверное, я путано объясняю. Не научилась ещё о таком понятно говорить!
– Всё у тебя получается, Зося! Ты, когда говоришь, – то словно мир Божественный приоткрывается! И понимание приходит! Видимо и ощущаемо становится то, о чём ты рассказываешь!
Но это – твоё… Нам в этот твой мир самим пока не войти. Не впускают, видно, ещё! Словно стена стеклянная! – задумчиво произнесла Ольга.
– А что делать тем, у кого души нет? Как нам, несчастным, красотой восхищаться, тишину слушать, людям помогать? – попробовал сострить Виктор.
Но его шутка не показалась друзьям уместной.
То особенное состояние безграничности тишины и покоя, красоты и блаженной весенней неги – ещё не отпускало, не давало возвратиться полностью в мир обыденности. Слишком прекрасно было всё вокруг!
А Бог, пронизывающий Собою Своё Творение, Присутствием незримым и Любовью обнимал и тех, кто ощущают Его, и тех, кто Его ещё не видят и не слышат.
Тёмная тень
Скоро должны были начаться курсовые экзамены, и Зося серьёзно готовились к ним. Она повторяла всё пройденное в институте за этот год. Но пока на первом курсе у них была лишь теория. Зосе иногда даже казалось, что она забывает то, что умела делать в практической медицине прежде.
Она уже приняла твёрдое решение, что на лето поедет домой и будет работать в «своей» больнице. Предвкушала, как обрадуется мама, сколько всего нужно будет рассказать о. Александру. Зося, конечно, регулярно посылала им подробные письма о своей жизни, но ведь так – всего не расскажешь!
Ещё Зося мечтала о том, что пригласит к себе домой в гости Виктора, Ольгу, Дениса, познакомит их с о. Александром. Она уже говорила об этом друзьям, но пока все ещё раздумывали о своих планах.
* * *
Зося хотела практически осваивать то, о чём читала у старца Зосимы. Она даже выписывала себе в отдельную тетрадь все рекомендации, которые, как ей казалось, могут помочь ей в будущем лечить больных. Думала и о том, как может быть развита – для диагностики и лечения – способность видеть душой органы внутри тела больного. Много размышляла также о том, как не навредить душе, когда совершаются исцеления тела.
Например, объяснения старца о. Александру о ясновидении – её всегда воодушевляли, словно указывали на огромные возможности, развивать которые она так мечтала:
«Перенеси взгляд в руки души – и смотри! Это позволяет многое увидеть!
Можно, в том числе, меж своих ладоней что-то рассмотреть внимательно, это позволяет словно приблизить, увеличить то, что хочешь увидеть в теле другого человека.
Всё можно в деталях рассмотреть: как и что в человеке устроено, как работает, где и что вдруг перестало работать.
А если словно издали на человека посмотреть – вместе с Богом, с Его Взглядом соединившись, – то бывает, что и прошлое того человека понятно становится, и возможное будущее открывается.
Будущее – оно обычно представляется как многие дорожки и тропки различные. Если хороший выбор человек сделает после беседы и исцеления – то ровной и прямой дорожка судьбы может стать. А если будет дурно поступать человек, если забудет те уроки, которые через болезнь или иные страдания принял, и вновь грешить себе всё более станет позволять, – тогда словно кривой тропиночкой, от Света Божиего уводящей, становится его судьба. И поначалу в ней ямы да препятствия различные появляются, чтобы одумался человек и на верную дорогу вернулся.
А после – разное может быть…
Может погрязнуть человек в скорбях иль злобе, а может и иное горькое случиться…
Бывает так, что человеку кажется, что злые дела ему успех приносят, что выгода ему будет от замыслов нечистых. И доволен собой и жизнью своей делается такой заблудший! Это печальное тогда́ бывает, когда отступает на время Бог от человека, упорствующего во грехах, позволяет ему совершить свой выбор ошибочный. Встаёт человек такой на тёмную сторону, позволяет злу в себе восторжествовать! Таких людей остановить весьма не просто. Они уж и голос совести перестали слышать, и Божьего наказания не боятся уже, и Божией Радости о себе не мыслят даже… А печальнее всего – это когда в том выборе ложном «правоту» и уверенность обретают они, верным свой выбор почитают, других к такому же призывают!
Когда один человек, к примеру, грех убийства замыслит – то страшно ему, и совесть его криком кричит, как ни пытается он голос совести своей не слышать. А вот если много людей вместе собрались и «за правое дело», «за веру» или по указке руководителя, ими почитаемого, убийства замыслят – то уже и не страшно им. Ни Бога не стыдятся они, ни совесть их не мучает: ведь рядом такие же, как они, – и то уверенность даёт ложную…
Хорошо бы успевать предупредить человека прежде, чем он на путь зла встанет… Очень сложно остановить тех, кто во зле уже укоренились!
Казалось бы, как всё это к лечению относится? К чему такие рассуждения? А вот – самое прямейшее отношение имеет понимание судьбы человека, зависящей от его решений!
И если освобождению души ото зла мы не помогаем, то и лечение – не на пользу, даже если тело поправить удалось.
И ещё помнить надо, что люди меж собой судьбами связаны, причём многие – крепко весьма! И то событие, которое с одним человеком происходит, – на многих других повлиять может.
Исцеляешь, к примеру, тело одного человека, а пользу много бо́льшую это приносит другим людям, чем самому тому человеку. Например, родным его или людям близким, или совсем даже посторонним людям, которые видят сие.
А бывает ещё, что совсем мало осознанности в человеке. Понимание в нём о Боге, о добре – совсем слабое, и выборы его в жизни – как бы случайные. Словно слепой – такой человек на ощупь душой свой путь ищет: тут больно, тут не больно, тут приятно, тут тяжко, тут спокойно, а тут страшно… А осознанно очищение души принять не готов такой человек.
В таких случаях, когда понимание в душе ещё в зародыше, то нужно давать очень простые напутствия о том, как хорошо сделать. Подробно надо объяснить, как и из-за чего плохо будет! И сказать надо с такою уверенностью, чтобы об этом долго человек помнил! Тогда есть надежда, что остережётся такой человек от зла, к праведности устремиться будет пытаться. И, по возможности, веру и любовь такого человека надо направить в доброе русло. Тогда и тело подлечить легко получится.
Ещё про воду и настои можно знать, что это – самое простое средство воздействия на тела. Особо удобно сие использовать для людей маловерных, которым нужно что-то обязательно вещественное дать, чтобы им приятно сие было. Например – микстуру или порошок.
И вода, и масла жидкие – легко могут часть исцеляющей силы перенести в теле к больным органам и тканям.
Ещё важна вера больного. Когда вера мала, то нужны те слова и действия подбирать, которые веру в нём укрепят, понимания добавят, от страха смерти перенаправят на выздоровление.
Слова должны быть просты и понятны. Говорить следует уверенно и спокойно. Тогда спокойствие – и больному передаётся.»
… Зося пыталась учиться смотреть душой, но видеть всё внутри тел в подробностях, как старец Зосима объяснял, пока у неё не получалось. И судьбы людей тоже не открывались ей.
Только иногда всё словно сжималось внутри, когда близкие люди собирались поступить нехорошо.
Был лишь один тот удивительный случай с девочкой Наденькой, но тогда она сама специально ничего не делала. Бог всё показывал и совершал, а Зося лишь наблюдала, как сквозь неё Сила Божия проливалась.
Для практики целительной – у Зоси пока было очень мало возможностей. Она иногда пробовала тренироваться впускать через телесные руки Божий Свет. И ей казалось, когда Свет тёк сквозь руки, что так – любую боль, любую болезнь у другого человека убрать можно.
Она пробовала несколько раз головную боль у однокурсниц так лечить. Получалось…
Но Зося была не удовлетворена своими попытками: «Снять головную боль – это ж – пустяк!…
Но вот уже целый учебный год прошёл, а столь мало, чему научилась!…»
* * *
В один из дней Зосе приснился удивительный сон.
Много-много Святых Духов, из Света Живого состоящих, вокруг большого стола собралось и готовят тесто, хлеб испечь собираются, чтобы всех людей тем Святым Хлебом причастить: то есть, сделать причастными к Жизни Божественной.
И Зося тоже изо всех сил хочет в этом поучаствовать, помочь Им в Их Работе. Но она мала ещё, и до стола ей не достать. Она даже на цыпочки пытается встать, но всё равно не дотянуться!…
Тогда те Святые Духи в сияющих белых одеждах Зосю со всех сторон окружили. И она себя Их Глазами увидела со всех сторон одновременно. И так интересно сделалось, словно в центре круга она исчезла, и только со всех сторон в то место, где прежде она была, смотреть можно стало.
И тогда ей всё стало видно: и на том столе, и в той комнате, и за пределами… И прозрачное пространство позволяло быть везде и видеть всё, и всё понимать вместе со Святыми Духами, Которые её учили…
Затем те Святые Светоносные Духи сказали ей ласково: «Не спеши: всё – хорошо, всё – правильно идёт, придёт и твой черёд, доченька!»
… А потом та блаженная картина исчезла, свет во сне вдруг сделался холодным, тусклым. А стол стал не для хлеба, а… операционным, и на нём – тело в крови…
* * *
Резкий звонок в дверь посреди ночи разбудил Зосю.
Она открыла.
На пороге стоял Виктор. Он был бледен, взволнован. Одет был в какой-то нелепый пиджак с чужого плеча. На рукаве была кровь.
– Можно, я войду?
– Конечно! Что случилось? Ты ранен?
… Зося почти втолкнула Виктора в прихожую и закрыла за ним дверь.
– Это не я ранен… Прости, что впутываю тебя! Мне очень нужна твоя помощь: твои инструменты для операции! Мой товарищ серьёзно ранен. Действовать нужно срочно! Его ищут, поэтому в больницу нельзя…
– А твой отец?
– Он – вызовет полицию и скажет, что в тюрьме есть врачи…
– Ты хочешь сам оперировать?
– Да. Выбора нет. Он просто умрёт, если не использовать сейчас шанс спасти его жизнь!
… Зося собралась через пару минут: одетая и с саквояжем в руке.
– Я поеду с тобой, буду тебе ассистировать!
– Тебе нельзя! Нас могут арестовать!
– Значит – пусть арестуют!…
– Тогда ты скажешь, что я принудил тебя силой! Обещаешь?
– Нет. Я не умею врать! Поехали! Вот, куртку надень: пиджак твой – в крови!
… Они взяли извозчика.
Когда сошли в рабочем квартале, прошли через несколько проходных дворов.
В комнате, где лежал раненый, были ещё заплаканная женщина и двое мужчин. Было темно и душно. Раненый мужчина был без сознания.
Зося начала готовить всё к операции. Она давала указания спокойно и чётко: как сделать свет возможно ярче, куда положить больного. Попросила принести чистой кипячёной воды, чтобы мыть руки.
Виктор очень нервничал. Он никогда прежде сам не оперировал, только на практике в клинике несколько раз ассистировал на операциях.
Зося взяла его руки в свои на несколько секунд, словно вливая уверенность и силу:
– Всё будет хорошо! Ты – справишься!
… Она мысленно позвала на помощь старца Зосиму. Отклик из Мира Света пришёл сразу. Стало тихо и спокойно внутри, словно время стало течь с другой скоростью.
Несколько раз, когда Виктор был в нерешительности и не знал, как действовать дальше, Зося подсказывала ему, что и как нужно делать. Она видела сейчас именно так, как Зосима объяснял: где пуля, какие мышцы и сосуды повреждены…
Пулю извлекли. Рана оказалась не очень опасной. Важные жизненные органы не были задеты. Всё прошло благополучно.
Зося подошла к женщине, которая, вероятно, была женой раненого, сказала, что теперь всё будет хорошо, и стала подробно объяснять, как нужно дальше ухаживать за больным, как и когда менять повязки…
Женщина благодарила сквозь слёзы, говорила, что сам Бог послал помощь.
Её прервал один из мужчин, брат раненого:
– Хватит говорить глупости! Причём тут Бог? Это – товарищи студенты хорошо операцию сделали!
… Зося очень внимательно посмотрела ему в глаза, словно в глубину души заглянула, и произнесла:
– Она права: Бог сейчас спас жизнь этому человеку. Мы только пулю извлекли. А жизнь продлил – Бог! И важно, как теперь ваш товарищ дальше жить станет, для чего выздоровеет.
… Второй мужчина подошёл и тронул её за плечо.
– Вам пора уходить: опасно!
… Он дал Виктору пистолет. Виктор взял его в ладонь привычным движением.
Зося сказала:
– Витя, верни, пожалуйста, оружие! Ты – врач!
– А если жандармы? Так надо для вашей безопасности! – сказал товарищ Виктора.
– Нет, не надо! Витя, если ты боишься, то я пойду домой одна!
… Зося взяла свой саквояж и пошла к дверям.
Виктор сунул пистолет обратно в руку мужчины и догнал Зосю.
Они долго шли молча по ночным улицам.
Эта ситуация с пистолетом словно перечеркнула главное хорошее, правильное в их отношениях…
Виктор сделал усилие и прервал молчание:
– Спасибо тебе! Один я бы не справился!… Прости, что втянул тебя в это! Больше такое не повторится!…
… Зося кивнула, потом спросила о другом:
– А ты бы мог стрелять в полицейского, если бы нас преследовали? Ты уже убивал людей?
– Нет, что ты, Зосенька?! Оружие – это так, на всякий случай!
– На какой случай? Когда выполняющий свои обязанности человек-полицейский скажет тебе: «Стоять! Вы арестованы!»? А у него, может быть, жена, дети маленькие? И ведь вины на нём никакой нет! Ты это понимаешь?…
– Ты просто не знаешь, не понимаешь… По-другому революцию не сделать! Это же – для блага всего народа, для всех людей нашей страны!…
– Ты раньше говорил: «мы – не убийцы-террористы»…
– Да, и сейчас так говорю!…
… Зося больше не сказала ни слова…
Молчал и Виктор.
Словно тень тёмная вдруг легла… И не отогнать её…