Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы

Они ждали, но не сложив руки, а постоянно обдумывая варианты о снятии квартиры или пока что просто комнаты. Каждую копейку они несколько лет складывали на Катином банковском счете, идентифицируя вклад как первый и очень важный шаг к совместному проживанию. При этом оба чувствовали себя деловыми и серьезными молодыми людьми, а не то что кто-то там другой, который не умеет ни копить, ни зарабатывать, потому что не думает о завтрашнем дне. Они ‒ думали.

Квартира, которую Раиса Марковна завещала Катиной маме, в самом прямом смысле была реальным шансом закончить этот бесконечный финансовый марафон, и, когда Валентина Петровна сообщила Кате о том, что теперь у нее и Дениса есть крыша над головой, она не поверили своим ушам.

– Мам, а ты? – невпопад спросила Катя, ошалев от растерянности.

– А что я? – бросила через плечо Валентина Петровна. – Ты меня, что ли, туда перевезти собиралась?

– Я думала, что ее можно продать…

– Так вы же на жилье копите.

– Но, мам…

– Хватит, – прервала нытье Кати мать. – Позже оформим документы, а пока что позвоните моему бывшему пациенту. Молодой парень, риелтор, просто разговорились с ним как-то, вот я и запомнила. Пусть с вами туда сходит, все объяснит и покажет.

Катя доверилась матери. Как врач-венеролог со стажем, она была на хорошем счету у пациентов. Попадались очень благодарные.

Риелтор честно отбил «благодарочку» Валентине Петровне, оценив перспективы и озвучив риски, касающиеся старинной «трешки», произведя недолгий, но пристрастный осмотр квартиры. Начал с самого неотложного и пошел по нисходящей.

– Менять тут надо, прежде всего, электропроводку, – заявил он, колупнув пальцем провод, торчащий из стены рядом с выключателем. – Трубы в стояке еще более-менее, их меняли, если судить по внешнему виду, всего-то несколько лет назад. А перекрытия-то в доме наверняка деревянные ‒ ну, и сами понимаете, к чему клоню. Смеситель в ванной еще года три продержится, хоть он и не новый. Ну, и потолки с полами еще подождут, но не очень долго. Это, пожалуй, самое первоначальное. Остальное потерпит. Ну что, точно продавать не будете?

– Не, пока что нет, – замотала головой Катя.

Денис, однако, ее не поддержал.

– Мы подумаем, – решил он. – Если что, то свяжемся с вами.

Оставшись одни, ребята распахнули окна и свесились с кухонного подоконника, рассматривая проходящую под окнами оживленную улицу.

– Ты серьезно собрался продать? – вспомнила Катя.

– Совсем, что ли?

– А то смотри у меня.

– Кать, это твоя квартира.

– Это наш дом, – строго возразила Катя. – Понял меня?

Денис понял. Он вообще-то многого в этой жизни не понимал, но с Катей ему повезло. Рядом с ней он становился лучшей версией себя, а чего еще можно желать в двадцать два года от роду? Любви, денег или признания миром тебя самого и того, что ты умеешь делать? Все это у Дениса было, и он прекрасно понимал, что ему пока что крупно везло по всем фронтам.

Глава 2

После похорон Раисы Марковны нужно было определиться с ее вещами, которые оставались в квартире. Поминки Валентина Петровна устроила прямо там, а на столе были абсолютно простецкие закуски, которые бывшая владелица любила больше всего: кроме обязательных кутьи и блинов с медом, в меню присутствовал сырный салат с чесноком, маринованные огурчики и запеченная в духовке курица, которые покойница готовила часто и даже без повода. На двери подъезда было вывешено объявление о кончине Раисы Марковны с указанием даты и адреса прощания, но провисело оно недолго. То ли дворники сорвали, то ли кто-то еще.

Похоронили Раису Марковну на военном кладбище в часе езды от Москвы, потому что это было быстрее и проще, чем искать ее умерших родных.

О том, что Раиса Марковна скончалась, Валентина Петровна решила известить руководство той самой художественной школы, в которой всю жизнь трудилась покойная. Секретарь, ответившая на звонок, пообещала передать информацию директору и быстренько отключилась. Разговор был коротким, сухим, и Валентина Петровна сразу поняла, что на поминках, скорее всего, будет присутствовать только она. Ну, может быть, дочь с другом придут. Даже ее предшественница, которая, собственно, и познакомила женщин, ссылаясь на срочные дела, заявила, что быть не сможет.

А предметов обихода, которыми пользовалась при жизни бывшая художница, и впрямь оставалось немало. Раиса Марковна не страдала «синдромом Плюшкина», за что Валентина Петровна была ей задним числом очень благодарна. Но кое-какие запасы у старушки все-таки имелись. Например, в кладовке обнаружились залежи тканей различных фактур, включая модные в прошлом кримплен и отменный бархат, их в советские времена можно было увидеть в магазинах «Ткани». Огромные плоские рулоны громоздились друг на друге, подпирая стену, а на некоторых даже сохранились этикетки, сообщавшие о том, что все это добро было произведено в 1973 году. Там же, рядом, высилась батарея пустых бутылок из-под коньяка, вина и шампанского, которые, опять же, давным-давно исчезли из магазинов. И рулоны ткани, и пустая стеклянная тара вызвали у Валентины Петровны множество вопросов. В доме Раисы Петровны не было швейной машинки, а к спиртному она относилась с крайней опаской. Решив, что ответы ей, так или иначе, не найти, Валентина Петровна вынесла бутылки на помойку, а ткань решила не трогать. Все-таки какое-никакое, а добро ‒ за столько лет вон даже моль не завелась.

Картины, которые писала художница, ‒ вот что больше всего заботило Валентину Петровну. Оценить их она пригласила своего давнего знакомого, который некогда подрабатывал реставратором в Пушкинском музее. Тот, внимательно осмотрев каждый холст, вынес окончательный вердикт, гласящий следующее: копии работ известных мастеров представляют ценность только с технической точки зрения, но в общем и целом можно устроить выставку в память об усопшей.

На этом моменте Валентине Петровне стало понятно, что на этом ей, пожалуй, стоит остановиться и больше ничего не предпринимать. Спустя две недели после звонка на прежнее место работы Раисы Марковны она не получила оттуда ни ответа ни привета. Бывшую сотрудницу после ее ухода на пенсию там быстро забыли и после ее смерти вряд ли стали бы заморачиваться организацией выставки ее картин. Да и картины те сплошь копии…

Катя, впервые увидев увешанные живописными работами стены, пришла в восторг.

– Ма-а-ать, ты только посмотри, – восхищенно пробормотала она, окинув взглядом одну из комнат. – Ты только посмотри! Рембрандт, Лукас Кранах-старший и даже Томас Гольбейн, только теперь уже Младший! Да любой аферюга тебе за это богатство любые деньги отвалит!

– С ума сошла?! – возмутилась Валентина Петровна.

– Шутка, мать, – успокоила ее дочь. – Оставим все, как есть. Подделывать тоже надо уметь. Специалисты такого уровня всегда были на вес золота. Может быть, Раиса Марковна даже кому-то из мошенников и помогала, «слизывая» с оригинала. Теперь уже не узнать. Она тебе ничего на этот счет не говорила?

– Если бы сказала, то я была бы в курсе.

– Может быть, намекнула, а ты не поняла?

– Не намекала она ни на что, – отрезала Валентина Петровна и тут же задумалась. – Говорила, правда, что несколько раз работала на заказ, но это и не было чем-то незаконным. Многие обеспеченные люди хотят заполучить оригиналы картин известных художников в личное пользование, но музей никто грабить не пойдет. Для таких нерешительных Раиса Марковна и делала копии. На полученные деньги потом хотя бы жить по-человечески могла, потому что пенсия у нее была совсем маленькой.

– А давай закажем настоящую экспертизу? – предложила Катя. – Профессиональную и официальную, а? А вдруг здесь и оригиналы есть?

– Ни одного оригинала тут нет, – покачала головой Валентина Петровна. – Как раз таки на эту тему мы с Раисой Петровной поговорили. На каждом холсте стоит ее подпись.

– Ну ладно, – сдалась дочь. – Но ведь действительно отлично сработано.

Через несколько дней возле старинного дома остановился небольшой фургончик, заполненный сумками, узлами и нехитрой мебелью, которую Денис и Катя решили перевезти в свое новое жилище. Не то чтобы Раиса Марковна была аскетом в плане обстановки, но вся мебель в ее квартире все-таки была для ребят чужой. Поэтому Катя прихватила из дома стеллаж и пару полок, а Денис привез крутое компьютерное кресло и письменный стол.

Новоселье отложили на потом. Сначала нужно было обжиться, сделать перестановку и, возможно, с чем-то расстаться навсегда.

После окончания института Денис работал по специальности ‒ он иллюстрировал детские книжки, и получалось это у него замечательно. Его труд ценили и платили соответственно, поэтому довольно высокую квартплату он взял на себя. А Катя, окончив медицинский колледж, устроилась хирургической медсестрой, но очень быстро ушла из профессии.

– Хирурга из меня не получится, – призналась она матери. – Это дикая ответственность, не хочу быть крайней. Страшно, мам.

– Может, в салон красоты? – предложила Валентина Петровна. – Ноготочки, реснички или как там сейчас говорят?

– Уволь, мать. На каждом углу по три салона красоты. Не мое.

– Ну а как тогда?

А Катя и сама не знала. В медицину она подалась автоматически, как бы продолжая семейную традицию. Училась прилежно, но интереса к профессии так и не испытала. Научилась чему-то ‒ и ладно. Решила, что пусть будет кусман хлебушка с маслом на будущее. И Катя решила после переезда немного посидеть дома, тем более что Денис зарабатывал неплохие деньги и не гнал ее на работу.

Катин день начинался рано, в половине седьмого утра. Как-то так повелось, что она всегда просыпалась в это время, чем несказанно радовала маму, еще учась в школе. Пробудившись, Катя потихоньку выкатывалась из постели, стараясь не разбудить Дениса, который частенько засиживался за работой допоздна, и чапала на кухню, чтобы соорудить на завтрак горячие бутерброды или омлет с помидорами. Каждый раз, включая чайник, она ждала, что Денис вот-вот появится на кухне, и они сядут за стол вместе, но этого почти никогда не происходило. Поэтому Катя расправлялась с омлетом одна, после чего с головой уходила в интернет.

Иногда она искала там вакансии, реже откликалась на них. С некоторых пор ей было чем заняться и кроме этого. Соцсети ее мало интересовали, новости тоже, и она тупо гоняла по различным сайтам, планируя дела на день.

А дел было прилично, и все они так или иначе относились к новому жилью. Катя внезапно обнаружила, что кроме отрезов ткани и холстов Раиса Марковна оставила после себя массу всего интересного, начиная с винтажных платьев и заканчивая фотоальбомами в клеенчатых обложках. В одной из комнат нашлась коробка с немецким чайным сервизом, в ящиках покоились тонны старых журналов, а в древнем коричневом чемодане нашлись незаконченные эскизы и наброски. Книг в доме тоже было немало.

– Да тут на пару лет только с этой макулатурой можно зависнуть, – ахнул Денис. – Давай, Кать, действуй. Если уж не ходишь на работу, то займись пристройством этого хлама.

– Упрекаешь или намекаешь? – не поняла Катя.

– Скорее, обозначаю свою позицию, – пояснил Денис. – Только хозяйкины эскизы не трогай, ладно? Жаль от такого избавляться. И вообще, я бы посмотрел на краски и кисточки, если они остались.

– Остались.

– Отлично же!

Катя прислушалась к его мнению. За плечами Дениса была художественная школа, Раиса Марковна тоже рисовала – кому как не ему одушевлять чужое творчество? А вдруг и сам воодушевится?

С тех пор Катя каждый день открывала для себя что-то новое то на очередной полке, то в следующей коробке. Любую найденную вещь она внимательно осматривала и решала ее дальнейшую участь. Что-то продавала на торговых интернет-площадках, что-то отдавала маме, что-то оставляла себе. Заниматься разбором чужих вещей ей вдруг очень понравилось – это занимало время, иногда приносило деньги в семейный бюджет, а иногда и кругозор расширяло.

Постепенно в доме становилось свободнее и светлее. Застывшее в отжившем свое интерьере время исчезало с каждой утраченной безделушкой. Помня советы риелтора Романа, ребята подлатали проводку, переклеили кое-где обои и заменили старые розетки на новые. Из кухни испарился облезлый гарнитур, уступив место стильному обеденному столу и ярким настенным шкафчикам. В гардеробе на вешалках болтались не старые пальто, а яркие молодежные куртки. Цветочные горшки с колченогими алоэ отправились на лестничные площадки. В квартире часто играла музыка.

А вот с соседями по-хорошему сойтись не получилось. На парочку смотрели искоса, но Катя понимала, что просто нужно потерпеть. В этом доме Раиса Марковна жила очень давно, была со многими знакома. Теперь же, после ее смерти, молодые жильцы на пороге в ее квартире виделись соседям врагами. Правда, Катя хорошо запомнила, что никто из них не пришел проводить соседку в последний путь.

– А могли бы зайти, – заметила она.

– Но не зашли, – продолжил Денис. – Не забивай себе голову.

Его совсем не задевал тот факт, что никто из жильцов с ними не здоровается. Ни старик с первого этажа, ни старушка из квартиры слева. Главное, что сам он был с ними вежлив. И то, что после его спокойного «Здравствуйте» в ответ прилетал тяжелый взгляд в спину, его тоже не трогало. А вот Катя переживала.

– Думают, что мы ее убили, – сказала она Денису как-то за ужином. – Вот прям смотрю на них и понимаю, что именно так и думают.

– Наверняка, – согласился Денис, отрывая кусок пиццы. – А вдруг они правы?

– На маму так не смотрели, – вспомнила Катя.

– Твоя мама могла этого не заметить.

– Думаешь?

– Ой, Кать, да ладно тебе, – отмахнулся Денис. – Мы тут люди новые и моложе большинства соседей, а у них вся жизнь за спиной. Им только повод дай.

Наступила долгожданная осень, которую Катя каждый год ждала с особым нетерпением. Она плохо переносила жару и духоту, несмотря на то что так было не всегда. Ей стукнуло десять, когда они с мамой отправились в Севастополь, к берегам прекрасного Черного моря, но Катя, до того любившая солнце, неожиданно почувствовала себя плохо. Валентина Петровна не на шутку разволновалась: а вдруг отравление? В поезде вроде черешней угостились, а недавно брынзу на рынке покупали. Но очевидных симптомов, вроде тошноты или высокой температуры, не наблюдалось ‒ Кате просто было плохо. Все то время, которое они провели на юге, она старательно пряталась под деревянным навесом на пляже, не получая никакой радости от каникул и заходя в воду исключительно с наступлением сумерек. Недомогание вскоре прошло, но отдых был уже испорчен. Вернувшись в Москву, Валентина Петровна первым делом потащила дочь по врачам. Их вердикты были разнообразными: кто-то подозревал болезнь сердца, кто-то посоветовал обратиться к онкологу, сдать анализы на гормоны и вообще обойти всех специалистов ‒ на всякий пожарный. Но Катя оказалась здоровым ребенком. Никаких физических отклонений врачи не нашли и потому развели руками. И лишь невропатолог вскользь упомянул жаркую погоду.

– Вообще-то морской воздух принято считать целебным, – заметил он. – Но иногда организму этого мало. Это я к чему? Это я к тому, что многие не переносят жару. Сколько лет девочке? Десять? Она на пороге полового созревания. Полагаю, организм уже подает некие сигналы, указывающие…

– На что? – перебила его Валентина Петровна. – Все я знаю про созревание. Вы по делу-то что скажете?

– Ей надо поменьше находиться на солнце, – развел руками врач. – Возможно, что пожизненно.

– Ну, и черт с вами, – выдохнула тогда Валентина Петровна, выйдя из кабинета в коридор. – Значит, будет проводить отпуска в северных странах. Половое созревание. Надо же!

В том, что невролог оказался прав, Валентина Петровна убедилась уже на следующий год. Едва Москва нагрелась до тридцати градусов по Цельсию, как дочь мгновенно почувствовала себя нехорошо. И через год произошло то же самое, и через два тоже.

Денис, впервые узнав о Катином недуге, названия которому так и не придумали, радостно заявил о том, что всегда мечтал найти девушку, которая не потащит его на Мальдивы. Во-первых, это дорого. Во-вторых, далеко. В-третьих, а чего они там не видели?

Катя не знала, что и думать. После решила, что Денис во всем абсолютно прав.

Но с наступлением холодов Катя расцветала. Казалось, что даже оттенок ее рыжих волос становился ярче на фоне медно-желто-красных листьев, взлетавших с ветвей деревьев при малейшем ветерке. А эту осень она встретила в особенном настроении, потому что у них с Денисом появился свой дом.

Распрощавшись с последним мусорным мешком, Катя вернулась домой и заглянула в одну из комнат, которую Денис оборудовал как свой рабочий кабинет.

– Все? Справилась? – оторвался он от компьютера.

– Да, – с гордостью заявила Катя.

– Извини, не мог помочь. – Денис посмотрел на экран. – Нужно доделать к утру.

– Тогда принесу тебе поесть, – просто ответила Катя.

Она не обижалась на него. Не видела смысла. И помнила, кто приносит зарплату домой ‒ увы, это была не она. А тот мусорный мешок был совсем не тяжелым.

Катя молча поставила перед Денисом тарелку с сырными макаронами и хотела выйти из комнаты, чтобы не отвлекать его. Денис отлично умел одновременно орудовать и вилкой, и карандашом. Перерыв для еды ему не требовался. Но в этот раз он попросил ее остаться.

– Слушай, может быть, нам устроить новоселье? – спросил он.

И Катя будто бы очнулась. Блин, да как она могла забыть? Сама же хотела, а потом из головы вылетело.

– А ты сам-то хочешь? – на всякий случай спросила она.

– Ну, а почему нет? – ответил Денис с набитым ртом. – Займешься? Я на твою карту денег сброшу, а ты уже планируй. Обзвони всех своих, договорись. А я тем временем закончу вот это, – и он указал вилкой в сторону экрана, – а потом тебе помогу.

– А давай, – согласилась Катя. – На какое число планировать?

Через неделю в квартире было шумно и людно. Пришли все приглашенные, а также притащили с собой незапланированных. Впрочем, никто не чувствовал себя лишним, а польза для Кати и Дениса была очевидной: гости принесли много всякого-разного для новоселов, включая неплохое вино и набор елочных игрушек.

– Чтобы Новый год на новом месте встречали и нас вспоминали, – радостно сообщили дарители. – Может, и мы придем, если пригласите.

Денис все больше общался с теми гостями, которые предпочитали сидеть на месте, а вот Катю то и дело просили провести экскурсию по квартире. Разумеется, она не отказывала. Ребята создали в доме абсолютно эклектичный интерьер, где оставшаяся после Раисы Марковны старинная мебель очень удачно сочеталась с островками современного интерьера, что выглядело необычайно удачным дизайнерским решением.

Среди гостей ярко выделялся коллега Дениса по имени Дима. Высокий темноволосый парень с длинной челкой, одетый в ярко-желтую футболку, пришел один, без пары. Девушки у него на данный момент не имелось, и он внимательно осматривал каждую женскую особь, проходившую мимо. С Катей он был знаком давно и не раз говорил Денису, что хотел бы иметь похожую на нее пассию.

– Но я, бро, тебя уважаю, поэтому можешь не бояться, – добавлял он. – Просто Катюха прям мой тип. Да, Катюха? Ты ведь мой тип?

Катя смеялась в ответ на его заявления, одновременно поглядывая на Дениса, и каждый раз подмечала, что он ревнует. Тогда она демонстративно чмокала его в висок или в плечо и выплывала из комнаты, чувствуя на себе два взгляда, один из которых всегда был завистливым.

Но в этот раз для Димы имелось особое предложение. «Холостая» Катина однокурсница Ленка как-то сказала, что не особо горит желанием сплести руки на чьей-нибудь крепкой мужской шее, но Катя знала, что в глубине души та только об этом и мечтала. За плечами что у Ленки, что у Димы были неудачные отношения, после завершения которых прошло довольно много времени. Катя и Денис решили свести их хотя бы на один вечер ‒ пара, даже предположительно, должна была получиться крайне привлекательной внешне.

– Они и характерами похожи, – вспомнил Денис.

– Может, и получится, – пожала плечами Катя. – Мы с тобой как старые сводники. Ужас.

Ленка и Дима друг на друга сначала вообще не посмотрели, но спустя час Денис шепнул Кате, что процесс пошел. Ленка и Дима наконец-то зацепились языками и о чем-то разговаривали, стоя на балконе.

Тема их разговора скоро стала известна всем, кто был на новоселье, потому что Дима вернулся с балкона и тут же упал на пол.

– Господи, прости, – испугалась Катя. – Лен, ты что с мужиком сделала?

Лена ответить не успела, поскольку Дима тут же пришел в себя и принялся отжиматься от пола.

– Да ну, – разочарованно отвернулся Денис. – А я-то подумал, что он нажрался. А веселья, оказывается, не будет.

– Лена сказала, что вам нужно передвинуть какой-то шкаф, – надрывно пропыхтел снизу Дима. – Дай размяться ‒ сделаем.

Ленка закатила глаза, отодвинулась на пару шагов, но далеко не ушла. Дима ей понравился и, понятное дело, пытался продемонстрировать свои физические возможности. Ее же сила состояла в другом ‒ в умении сделать равнодушное лицо, тщательно скрыв радость от намека на новые отношения.

– Актер, – негромко произнесла она. – Если бы я знала, что ты решишь устроить концерт, то вообще бы ничего тебе не сказала.

– Ты серьезно поможешь? – наклонился над Димой Денис.

Дима рывком вскочил на ноги и с удивлением обнаружил, что за ним наблюдают все, кто был в комнате.

– Да не пьяный я, – раздраженно протянул он. – Действительно разминаюсь вот так, если нужно заняться физической работой. Я же в качалку… Ладно, проехали, – обреченно махнул он рукой.

– Пойдем, покажу шкафчик, – хлопнул его по плечу Денис. – Он в другой комнате.

На этот шкаф ни Катя, ни Денис, ни Валентина Петровна особого внимания не обратили. Крепкий, из массива красного дерева, с тонкой резьбой по краям каждой из дверей, стоял он себе на высоких изогнутых ножках сразу за дверью в спальне Раисы Марковны. Когда кто-то заходил в комнату, то дверь закрывала шкаф от посторонних взглядов, потому-то его сразу и не заметили. Но позже, уже после смены места жительства, Кате пришлось основательно в нем покопаться и обнаружить, что на полках внутри ничего особенного и нет. Здесь Раиса Марковна хранила пустые стеклянные банки, которые Денис в тот же вечер вынес за дверь. После этого он попытался передвинуть шкаф ближе к окну, но неожиданно обнаружилось, что одному сделать это не так-то и просто ‒ шкаф оказался непомерно тяжелым, а ножки прочертили на паркете кривые темные царапины. Позже, во время одной из обзорных экскурсий, их заметила та самая Ленка, а после, стоя на балконе с Димой, обронила, что он мог бы принести пользу хозяевам дома ‒ он ведь не только красивый, но и сильный? Разумеется, это была игра, которую женщина нередко затевает с мужчиной, на которого положила глаз, но практически любой мужик после подобного намека бросился бы демонстрировать свои таланты. Что, собственно, и случилось с подвыпившим Димкой.

Дима положил руку на стенку шкафа и слегка надавил.

– Я думал, что это краска, – удивился он, приглядевшись.

– Нет, это красное дерево, а сверху лак, – пояснила Катя.

– Ты понимаешь, я пытался, но одному никак, – поморщился Денис. – Глянь на пол – следы остались, а ведь я его всего-то на немного отодвинул.

– Приподнимем? – предложил Дима.

– Но ты имей в виду, что он только с виду легкий. На самом деле он зверски много весит, – предупредил Денис.

– Что-нибудь придумаем…

Дима заглянул в зазор между стеной и шкафом. Лицо его тут же озарилось улыбкой.

– Так вот почему у тебя не получилось, – понял он. – Задняя стенка отошла, уперлась в стену и не пускает.

– Да ты что! – заволновалась Катя, отпихивая Диму в сторону. – Сломали? Как же так?

– Тогда вот что, – решил Денис. – Отодвинем от стены, чтобы я смог пролезть. Закреплю стенку – и вернем шкаф обратно. Не буду я сегодня ничего двигать.

– Ну ладно, – согласился Дима. – Погнали.

Парни обхватили шкаф по бокам и, тяжело дыша, сдвинули шкаф с мертвой точки. Катя тут же нырнула в образовавшийся между ним и стеной проем.

– Ребят, тут что-то есть, – раздался ее глухой голос.

– Ты о чем? – не понял Денис.

В руке Катя держала небольшой газетный сверток. Ленка оказалась рядом первой.

– Дай-ка.

Она развернула сверток. На пол со стуком выпала серая тряпка.

– Это что там такое? – не понял Денис.

Катя нагнулась и взяла тряпку в руки. Расправила, встряхнула. Тряпица оказалась небольшого размера и квадратной формы, с трех сторон обшитая блекло-серого цвета кругляшками, одни были гладкими и побольше размером, а другие мельче и какие-то кривые. Некоторые шарики практически болтались на ветхих нитках.

– Фигня какая-то, – пробормотал Дима.

– Нет, не фигня, – строго ответила Ленка. – Это шелк. Настоящий шелк. А вот эти бомбошки очень напоминают жемчуг.

– Жемчуг выглядит совсем не так, – возразил Денис.

– Это ты настоящий жемчуг не видел, – поправила его Катя. – Эта тряпка может быть чем угодно. Похожа на часть чего-то более… – она запнулась, – целого. Например, на деталь. На карман, который оторвали от платья.

– На очень древний носовой платок, – прошептала Ленка и поднесла тряпку к носу.

– Совсем уже, что ли? – Денис выхватил тряпку из ее рук. – Она же грязная.

Он наклонился и поднял с пола газету, которую уронила Катя. Развернул, перевернул и приоткрыл от удивления рот.

– Твою ж дивизию, народ. Гляньте на дату!

– Четвертое декабря тыща девятьсот семнадцатого, – прочел Дима. – Офигеть, больше ста лет газетке. А как она называется-то?

– Не вижу. – Денис покрутил газетный обрывок в руках. – Только дата ‒ и та чудом сохранилась, а название оторвано.

– А откуда эта штука вывалилась-то хоть? – задумчиво пробормотала Ленка и протиснулась между задней стенкой шкафа и стеной комнаты. – Сейчас поищу, ребят. Тут можно посмотреть… минутку…

Буквально через минуту она вышла из укрытия.

– Кажется, там больше ничего нет. Газетный сверток был спрятан как раз за задней стенкой. Она отвалилась ‒ он выпал. Там теперь пусто. Если полезете туда, то аккуратнее ‒ я обо что-то поцарапалась. Слушайте, а ведь это может быть ценная находка…

– Тоже так думаю, – согласился с ней Дима, поднял руку и снял паутину с ее волос. – Ребят, это надо обмыть. Но другим я бы ничего не говорил. Просто… зачем?

– Да, не нужно, – кивнула Катя.

Дима вышел из комнаты и увел Ленку за собой. Катя и Денис остались одни. Денис держал в руке кусок газеты, изданной более века назад, а Катя осторожно пыталась расправить по ладони легкую ткань, но она то и дело норовила снова упасть, потому что висюльки нарушали ее равновесие.

– Потом все внимательно рассмотрим, – решила Катя. – Но как все странно, да?

– Шкаф сломал, – нахмурился Денис. – Взял и сломал, дурак.

– А Дима завершил процесс, – улыбнулась Катя. – Денис, а если это настоящее сокровище? Ценное и редкое?

– Не думаю, Кать. Но, если хочешь, мы это выясним. В любом случае интересно же, да?

Последние гости засиделись допоздна. Усталые, но счастливые хозяева и не ожидали, что у них все получится.

В конце концов в квартире остались четверо: Дима и Ленка никак не могли решить, куда им двигаться дальше. Оба, как выяснилось в процессе общения, никогда не ложились рано спать и любили опрокинуть по пивку в каком-нибудь ночном заведении.

– Нашли друг друга, – шепнула Катя Денису.

– И слава богу, – закатил глаза Денис.

– Давай-ка сделаем кофе, – предложила Катя. – Тогда они сразу уйдут, потому что пить кофе в конце праздника всегда скучно. А еще это откровенный намек на то, что дверь вон в той стороне.

– Ты очень злая женщина, – поморщился Денис. – Но идея отличная.

Они оба устали, и хоть присутствие новоиспеченной парочки их нисколько не напрягало, им все же хотелось поскорее остаться одним. Прошедший день был трудным, а обнаруженный в старом шкафу тайник будоражил воображение.

Кофе сработал. Ленка вежливо отказалась, Димка демонстративно взглянул на часы, и через пять минут Катя и Денис остались одни.

– Поработаю пять минут, пока ты душ примешь, – подумав, решил Денис.

Но после душа Катю уже не держали ноги, а Денис передумал работать и одетым рухнул на кровать.

Тряпочка, обшитая камушками, напоминавшими жемчуг, так и осталась лежать на полке в старом шкафу.

Утром следующего дня навестить погулявших приехала Валентина Петровна. Предварительно сообщать о своем визите она не стала, как и оставаться в гостях надолго ‒ везла им литровую банку горохового супа, сваренного накануне, и пирожки с капустой. После переезда дочери она редко готовила что-то капитальное только для себя, а тут вдруг собралась и сделала все и сразу, предполагая, что после застолья в холодильнике у молодых с едой будет полный порядок.

Погостить у дочери Валентина Петровна рассчитывала час, не более, после чего ей нужно было успеть на работу. Зная, что дочь всегда просыпается рано, она не волновалась насчет того, что ее разбудит. Но дежурный телефонный звонок все-таки сделала, уже стоя возле подъезда.

– Ничего не случилось? – испуганно спросила Катя у матери.

– Ничего, – успокоила ее Валентина Петровна. – Я спонтанно к вам собралась. Откроешь?

– Код набирай, мама. Два восемь и две четверки.

Валентина Петровна послушно набрала код. Домофон издал протяжный тонкий свист, в замке что-то щелкнуло, и женщина, потянув на себя дверь, очутилась в темном затхлом предбаннике, приглашающем ее подняться по ступеням к лифту.

Принесенной еде Катя очень обрадовалась и тут же схомячила пару пирожков, запивая их чаем. Матери она предложила кофе и, пока кофеварка шипела, шкворчала и вздыхала на подоконнике, то и дело прислушивалась к чему-то. Валентина Петровна поняла, что если появится Денис, то им обеим придется испытать некоторую неловкость.

– Я скоро уйду, – предупредила она дочь. – Может, даже сейчас и пойду.

– А кофе? – строго посмотрела на нее Катя и вдруг прочитала материнские мысли. – Ты что, боишься Дениса разбудить?

– Не боюсь, – соврала Валентина Петровна. – Говорю же: на минуту забежала.

– Денис сегодня долго валяться будет. Вчера хорошо погуляли.

– Правда?

– Ну да. И народ был хорошо знакомый, и никто не напился.

Маму Кати на новоселье тоже пригласили, но она благоразумно отказалась. Она всю жизнь провела с дочерью в одних стенах, но когда Катя съехала, неожиданно для самой себя испытала что-то вроде облегчения. До этого ей казалось, что она завоет от одиночества, лишившись присутствия единственной дочери, но, как ни странно, ничего подобного не произошло. И вчера присоединяться к чужой компании Валентина Петровна не стала. С чего бы? Что ей там делать?

– Суп точно есть будете? – спросила она, наблюдая за тем, как Катя наливает кофе в большую кружку из прозрачного стекла. – А то могу на работу унести.