Наведу порядок в королевстве тьмы

Глава 2. Но я же простила тебе измену!

В какой-то момент я отключилась, а очнулась уже на диване. Первое, что бросилось мне в глаза, – бирюзовые шторы на окнах, затем – обои в серебристых узорах. Спать меня уложили в квартире свекрови. Кинули на диван, словно куль с бельем, – ни подушки, ни одеяла. Хорошо хоть не вытащили, бессознательную, из квартиры и не оставили ночевать на лестничной клетке.

Голова раскалывалась, к горлу раз за разом подкатывала тошнота. По мне будто проехался трактор, переломав все кости, а сверху еще и дорожный каток раскатал по асфальту.

О боже! Андрей!

Я ведь не успела ничего ему объяснить.

Что он себе надумал?

Почему не забрал меня домой, а бросил у своей мамочки?

Что Вера Павловна вливала ему в уши все то время, что я валялась здесь, накачанная черт знает какой химией?

Она же явно воспользовалась ситуацией и накрутила любимого сыночка.

Борясь с приступом тошноты, я принялась шарить в сумке в поисках телефона. Мой клатч нашелся на кресле, но внутри лежали только помада и кредитная карточка. Нигде в пределах видимости моего мобильного не наблюдалось. Ни на журнальным столике, ни на тумбочке с телевизором, ни на полках стеллажа с книгами.

Наверное, старая гадюка забрала, чтобы я не могла позвонить Андрею и рассказать, как все было на самом деле. Он же поверит? Должен!

Вспомни солнышко – оно и выглянет. Правда, в моей голове эта фраза прозвучала несколько иначе. Пока я рылась среди диванных подушек, сваленных кучей на кресле, дверь за моей спиной открылась, и в комнату вошла упомянутая особа.

– Проснулась, потаскуха. Как же ты могла, а? Мы же тебя, безродную, в семью приняли, за один стол с собой посадили, а ты изменила моему сыну. Почти на его глазах!

Круто развернувшись, я уставилась на свекровь в ярости.

Несколько секунд от возмущения я не могла говорить, только сверкала глазами, чувствуя, как кривится рот, а лицо наливается кровью.

Но, похоже, мой молчаливый взгляд был красноречивее слов, потому что Вера Павловна вдруг запнулась и попятилась к выходу.

– Потаскуха? – выдавила я сквозь ком в горле. – Какая же вы мерзкая, гнилая лицемерка. Думаете, я не поняла, что это вы меня подставили? Вы все. Втроем. Со своей любимой Семеновой и ее дружком. Сговорились. Гадость какую-то подсыпали мне в сок. Считаете меня совсем идиоткой?

Змея поджала губы.

Она привыкла к милой, кроткой невестке, которая из кожи вон лезет, чтобы угодить, но я устала быть доброй и уважительной, устала закрывать глаза на издевательства и постоянно глотать все то гуано, которое мне запихивают в глотку. Хочет войны – пожалуйста! Я выросла в детском доме и умела быть жесткой. С превеликим удовольствием я покажу ей ту свою сторону, о существовании которой она и не подозревала.

– Телефон! – рявкнула я.

Вера Павловна аж подпрыгнула от моего рыка. С кислым видом она полезла в карман домашнего халата и протянула мне мобильный. Через весь экран шла глубокая кривая трещина, и во все стороны от нее расходились паутинки царапин. Я боялась, что телефон не загорится, не заработает, и вздохнула с облегчением, когда пошли гудки.

– Я на вас в суд подам, – шепнула я побледневшей свекрови. – Спорим, в моей крови остались следы той дряни, которой вы меня напичкали? Сегодня же сдам анализы – и в полицию заявление писать.

– Ты этого не сделаешь, – губы Веры Павловны задрожали. – У тебя нет денег на суды.

– Вот вы сами во всем и признались, – я улыбнулась коротко и желчно.

Свекровь растерянно заморгала, сообразив, что я только что ее подловила.

Снова и снова в напряженной тишине раздавались монотонные гудки. Андрей не брал трубку.

– Он тебе не поверит, – шепнула змея.

– Тогда я покажу ему результаты своих анализов.

Руки дрожали. То ли от нервов, то ли это был отходняк после неизвестного препарата. Я обнаружила, что мое платье насквозь мокрое от пота, что все мое лицо в липкой испарине. Меня трясло, во рту стоял омерзительный вкус кислятины, слюна была такой густой, что язык увязал в ней и не ворочался.

Вера Павловна не уходила. Нервно теребя пояс халата, она смотрела на телефон в моей руке.

Наконец гудки оборвались, ненадолго в трубке повисла тишина, а затем в этой звенящей тишине холодно и враждебно прозвучало:

– Не звони мне больше. Я не желаю с тобой разговаривать.

– Стой! Ты все неправильно понял. Это не то, о чем ты думаешь.

«Я только что сказала эту банальную фразу, – пронеслось в голове. – Ту, что говорят все изменники».

Перед глазами, как наяву, развернулась та самая ночь годичной давности. В который раз переживая в мыслях ее события, я увидела свою руку крупным планом. Вот мои пальцы тянутся к дверной ручке. На безымянном блестит полоска обручального кольца. Вот я стою под дверью, не решаясь войти в комнату, из которой доносятся женские стоны. Вот дверь все-таки открывается. Она открывается целую вечность, будто в замедленной киносъемке. Я помню то странное чувство: время как резина, я словно двигаюсь в толще воды.

«Это не то, о чем ты думаешь», – сказал мне тогда Андрей, лежа под голой девкой, которая не перестала скакать на нем, даже когда я ворвалась к ним в спальню.

Но в моем случае все действительно было не тем, чем кажется.

– Я тебе не изменяла. Семенова подмешала мне что-то в сок. Меня опоили и подставили.

В трубке воцарилось напряженное молчание.

Сердце таранило грудь, отсчитывая удары.

Вера Павловна повернулась ко мне правым ухом: на левое она была слегка глуховата.

– Я тебе не верю, – отрезал Андрей. – Домой не приходи. Встретимся в ЗАГСе. Не думал, что ты такая шалава.

По губам свекрови растеклась ликующая улыбка. Услышала. А может, прочитала ответ сына по выражению моего лица.

В груди стало пусто. Я прижала руку к солнечному сплетению. Казалось, что меня ударили туда ножом, что там огромная зияющая дыра и внутренности вот-вот вывалятся на пол.

– Я простила тебе измену, – мой шепот тонул в оглушительном грохоте крови. – Когда ты мне изменил… с этой… я простила.

«А ты даже не хочешь меня выслушать».

– Ты – простила, а я не прощу, – в тоне моего супруга трещал арктический лед. – То, что позволено мужчине, для женщины недопустимо. У нас природа. Мы можем проявить слабость. Натура у нас такая. А женщина должна быть верной. Если женщина изменяет, то она шлю…

– Милый, с кем ты там говоришь?

Перебив Андрея, на заднем плане раздался знакомый голос.

Прикрыв глаза, я оборвала связь.

Вот как. Бедный-несчастный униженный муженек решил утешиться в чужих объятиях.

Несколько секунд я стояла с закрытыми глазами, опустив руку с зажатым в ней телефоном. Судя по звукам, Вера Павловна вышла из комнаты. Я чувствовала, что осталась одна. Что мир вокруг шатается и разваливается на части. Что лед ползет по моим ногам, выше и выше, по бедрам, по животу, сковывает грудь, превращая легкие в твердые закоревшие мешки, не способные впустить воздух. Лед добрался до горла и сжал его удавкой, застрял в нем холодным колючим комом. Я не могла дышать. Не могла сделать ни вдоха. Мне хотелось провалиться сквозь пол. Оказаться, где угодно, но как можно дальше отсюда. На другом конце света.

Никогда больше не видеть этих людей.

Не дышать с ними одним воздухом.

Не ходить по одной земле.

Забыть их как страшный сон.

Всех.

Начать жизнь с чистого листа.

Со вздохом я наконец открыла глаза.

И закричала от ужаса.

Квартира свекрови исчезла. Диван, кресла, журнальный стол – всего этого больше не было. Меня окружало незнакомое мрачное место, какие-то грязные трущобы, но не это заставило кровь в жилах похолодеть, а крик вырваться из горла.

Прямо передо мной стояло, оскалив пасти, жуткое существо. Матерый пес размером с лошадь. Чудовище с черной, как уголь, шерстью и тремя головами. Тремя парами красных, горящих в темноте глаз. Тремя наборами острых, треугольных зубов, с которых вязкими крупными каплями падала на землю слюна.

Все три головы собаки были обращены ко мне. Все три пары глаз смотрели на меня с гастрономическим интересом. Изо всех трех пастей вырывалось приглушенное, угрожающее рычание.

Плоские носы существа собрались гармошкой, из крупных ноздрей валил пар, когтистые лапы рыли землю.

Ой-ёй.

– Ну и чего ты верещишь?

Словно в бредовом, сюрреалистичном сне из тьмы за спиной собаки соткалась черная хвостатая фигура кота. Кот улыбался безумной улыбкой своего чеширского собрата и парил в воздухе, лениво размахивая кожистыми крыльями летучей мыши.

Он говорил. Со мной. Спросил, чего я верещу. Хриплым, прокуренным мужским басом.

Я часто заморгала и наконец перестала орать, как ненормальная.

На меня снизошло блаженное умиротворение.

Это галлюцинация. Отсроченный эффект непонятной гадости, подмешанной мне в сок. Я все еще стою в гостиной Веры Павловны и наслаждаюсь красочным фильмом, который транслирует мне одурманенный разум.

Ничего этого нет, а значит, можно успокоиться.

Теперь я не с ужасом, а с интересом рассматривала рычащую на меня собаку – плод воображения не укусит. На каждой шее существа поблескивал ошейник с шипами. Так это чей-то домашний питомец?

– Угомонилась?

На моих глазах летучий кот опустился на спину монстра двумя задними лапами, а передней оперся на одну из его массивных голов.

– Это страж. Ну как тебе объяснить на твоем языке? Местный полицейский. Они подчиняются наместнику Эрлинг-Веста. Патрулируют остров и ловят преступников по запаху. – Мой хвостатый собеседник закашлялся и пару раз стукнул себя кулаком в грудь. – В общем, зло пожаловать в Эрлинг-Вест. Клоаку всей Межкиании. Здесь тебя ждет море дел.

– У меня бред? – спросила я кота предельно серьезно.

– У тебя магический контракт.

Мистер Чешир взмахнул крыльями и в мгновение ока очутился передо мной, а собака рванула в сторону кособоких построек на горизонте.

С чавканьем мои ноги еще глубже ушли в грязь и скрылись в размякшей земле по щиколотки.

Пока пушистый разглядывал меня, я оценивала обстановку.

Ну и дыра.

Впереди по земле растекались беспорядочные нагромождения хибар. Лачуги из тонких досок стояли среди гор мусора и казались его частью. Этот райончик был одной большой свалкой. Местные жили в нечеловеческих условиях. Их дома напоминали собачьи будки или большие деревянные ящики, плотно прижатые друг к другу. Вместо крыш – гнилая солома, вместо окон и дверей – драные тряпки.

В другой стороне, за мостом, тянулись к ночному небу добротные каменные строения. В той части города явно жили люди побогаче. Вдалеке угадывалось что-то похожее на замок – мрачная громада с башней и острым шпилем на фоне красной луны.

– Что еще за магический контракт?

– Тот, который ты подписала.

– Чушь какая-то. Я ничего не подписывала.

– Ничего не знаю, – дернул усами кот. – Подпись твоя на бумагах стоит, а значит, ты должна выполнить условия договора.

– Но я ничего не подписывала!

– Ля-ля-ля-ля-ля, – пушистый засранец заткнул лапами уши и громко запел, всем своим видом показывая, что меня не слышит.

– Это какая-то ошибка.

– Ля-ля-ля-ля-ля.

– Ты меня с кем-то перепутал.

– Ля-ля-ля-ля-ля.

– Немедленно верни меня домой!

– Зачем? – хвостатый таки убрал лапы от ушей и воззрился на меня с искренним недоумением. – А как же «начать жить с чистого листа»?

Я запнулась, не зная, что на это ответить.

Кот тем временем заметил торчащий из грязи камень, большой и относительно чистый, и вальяжно развалился на нем, закинув лапу на лапу, совсем как человек.

– Итак, к делу, – сказал он тоном серьезного бизнесмена.

Никак не получалось осмыслить тот факт, что я веду беседы с животным.

– Ты выполнишь задание, указанное в контракте, и за это получишь великую награду.

– Какое задание? Какую награду?

Что-то мне стало тревожно. Так тревожно, что даже пот на лбу выступил.

– А если не выполнишь, – кошак покачивал в воздухе пушистой лапой, – то…

И он решил выдержать эффектную паузу, в течение которой мои нервы превратились в натянутые до предела гитарные струны.

– То? – поторопила я.

Кот улыбнулся и закончил с самым невинным видом:

– То умрешь.

Это сон. Точно сон. Я сплю или брежу. Такого не может происходить в реальности. Коты не разговаривают басом мужика, недавно вышедшего из недельного запоя. Магических контрактов не бывает. И в другой мир не переносятся по щелчку пальцев.

Я с трудом подавила приступ паники и заставила себя спросить:

– Что я должна сделать?

Улыбка хвостатого стала еще шире.

Не к добру, ой, не к добру!

– Все легче легкого. Проще не бывает. Задание – раз плюнуть. Ну просто как два пальца. Всего-то и надо, – и снова эта эффектная пауза, от которой волосы поднялись дыбом по всему телу.

– Ну?

– Превратить этот остров, – кот обвел лапой убогие хибары, вырастающие из мусора, узкую речушку, воняющую тиной и нечистотами, болото грязи, посреди которого я стояла. – В райский уголок.

– Что?

Я истерически рассмеялась.

Это шутка? Надо мной издеваются? Не может же он говорить серьезно.

– Райский, – мохнатый клоун покатал на языке это явно непривычное для него слово. – Я ведь правильно перевел? Раем у вас называют место, которое радует глаз. Место, где царит гармония и красота и все люди счастливы. Верно?

Я еще раз оглядела здешний свинарник. От моста тянуло запахом тухлой рыбы. Под ногами чавкало зловонное месиво. Со стороны бараков доносился пьяный смех.

«А если не выполнишь, то умрешь».

Отчаянно захотелось вернуться в квартиру Веры Павловны.

– Послушай, как ты себе это представляешь? Я же не королева какая-то. Я вообще не отсюда. Это задача местного правителя – привести свои земли в порядок.

Кот глубоко зевнул, прикрыв лапой пасть.

– Наместнику Эрлинг-Веста три тысячи лет. Он устал от жизни и давно махнул на все рукой. А еще он недолюбливает людей. Просто терпеть не может. Считает их жалкими букашками-однодневками. Так и говорит: «Пусть барахтаются в грязи, все равно скоро помрут».

– Какой чудесный правитель, – шепнула я себе под нос. – А сам он не человек, раз живет так долго?

– Не человек, – кивнул кот.

Я ожидала продолжения, но его не последовало, а спустя пару секунд по воздуху ко мне поплыла картонная коробка, похожая на те, в которых дома я хранила обувь. Откуда она взялась? Тоже соткалась из ночной тьмы, как и этот коварный комок шерсти?

– Что это? – я боялась прикоснуться к подношению.

– То, что поможет тебе в этом мире.

От сердца отлегло. Кошак не собирался бросать меня на произвол судьбы в незнакомом месте. Как глупо с моей стороны было предположить, что меня оставят без помощи, один на один с неразрешимой задачкой. Конечно же, он мне поможет. Даст какой-нибудь артефакт, чтобы я навела порядок в этом грандиозном бардаке. Или магией наделит. Деньгами, высоким титулом.

Что там под крышкой? Волшебная палочка? А может, корона?

Сейчас окажется, что я напрасно испугалась и не так страшен черт, как его малюют.

Коробка висела в воздухе перед моим лицом. Я заглянула внутрь и растерянно моргнула. На дне, в плену картонных стенок, лежали какие-то грязные тряпки.

Боже, ну почему в этом мире все настолько грязное, что хочется немедленно отправиться в душ?

– Что это?

Брезгливо, двумя пальцами я вытащила подарок кота наружу и увидела, что это платье, старое, шитое-перешитое, в пятнах, дырках и заплатках. Длинное, бесформенное и невыразимо уродливого оттенка. Ну пусть будет шоколадного.

– Ты сказал, что это поможет мне в новом мире.

– Разумеется. Не будешь же ты разгуливать по Эрлинг-Весту в одежде из своей реальности. Надо смешаться с толпой.

Камень, минуту назад свалившийся с души, вернулся на место.

– Но почему… лохмотья?

В висках застучало. Под ребрами заскребло.

– Ну ты же нищенка, – развел лапами кот.

– А почему нищенка? – моему возмущению не было предела. – Почему не королева? Не графиня на худой конец? Ты хочешь, чтобы я превратила остров-помойку в райский уголок, и делаешь меня нищенкой?

– Да, – абсолютно довольный собой, кот показал мне оттопыренный коготь. – Чтобы изменить Эрлинг-Вест тебе придется подняться с самого дна.

– С самого дна… – повторила я хриплым шепотом.

На моем безобразном платье в районе груди белела нашивка – идеально круглый кусочек ткани с красной буквой «С». Я не знала, что это за эмблема, но понимала: какой-то знак отличия. Все это безмерно настораживало.

Помимо одежды на дне коробки обнаружилась пара пыльной, поношенной обуви и несколько мелких монет. Я собрала медяки в ладонь и пересчитала.

Ого, как расщедрился меценат хвостатый. За его жалкие гроши, наверное, и ужин не купишь.

Внезапно я с пугающей ясностью поняла, что в этом убогом мире мне надо чем-то питаться и где-то жить. Нужны деньги, а значит, работа, а устроиться куда-нибудь иностранке (да что там иностранке – иномирянке) без знания языка, местных традиций и культуры ой как непросто.

– Что еще написано в твоем контракте? Жильем меня, случайно, не обеспечат?

С улыбкой усатый поганец стрельнул взглядом в сторону моста, каменной аркой нависающего над помойной речушкой.

Что, серьезно? Даже койко-места в одном из этих гнилых бараков мне не положено?

– То есть ты просто вышвырнешь меня в эту дыру, дашь пару монет и это рванье, – я потрясла платьем перед усатой мордой, – и крутись как хочешь?

– Вот. Не зря я тебя выбрал. На редкость сообразительная особа.

С садистским удовольствием кошак любовался моим озабоченным лицом.

Возвращать меня домой он не собирался. Как-то облегчать поставленную задачу тоже. По всему выходило, что у меня нет выбора – придется выживать в новом мире и приводить его в порядок, ибо умирать в расцвете лет я была не согласна.

Тоскливым взглядом я окинула густую тень под мостом, загаженные берега и блестящую в лунном свете гладь реки-вонючки. Чтобы повлиять на судьбу острова и превратить эту свалку в райский уголок, надо было забраться на самый верх местного общества.

– И сколько же у меня времени на то, чтобы осуществить этот грандиозный переворот?

– Год.

Год?!

Шумно вздохнув, я прикрыла веки.

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Глава 3. Как не умереть от голода в новом мире

Говорят, от судьбы не уйдешь, как у тебя на роду написано, так и будет. В родном мире я полжизни прожила без семьи и дома и в новом – начинаю свой путь в полном одиночестве. Здесь у меня тоже ни кола ни двора и нет никакой поддержки.

Как же это знакомо, как привычно и как печально.

Искать работу на ночь глядя – бессмысленная затея. Все потенциальные работодатели уже легли спать. Устроились в уютных постельках, опустили уставшие головы на подушки, накрылись теплыми одеялами, а я…

Мой взгляд скользнул по темной каменной арке, соединявшей два берега.

Как же я сейчас завидовала всем благополучным людям, имеющим крышу над головой!

В животе заурчало. Было очень уныло осознавать, что еда мне светит нескоро. На еду надо заработать, а работу еще найти. Какая сложная и долгая схема, а раньше можно было просто открыть холодильник – и вот тебе молочко, сыр, яйца: выбирай не хочу.

Нет, лучше не думать об этом, не бередить душу.

С угрюмым видом я почавкала по грязи в сторону моста. Мне казалось, что я сплю и мир вокруг, пусть и выглядит ужасно реальным, все же ненастоящий. Наверное, именно это чувство и помогло мне не впасть в панику. Плотной вуалью меня накрыло тупое оцепенение.

Я дошла до берега и хотела вымыть в реке испачканные ноги, но от воды смердело так, что хоть нос затыкай. Похоже, сюда сливали нечистоты. Пока я стояла в нерешительности, течение проносило мимо всякий мусор. Даже в темноте речная гладь казалась омерзительно грязной и отталкивающей. Страшно было взглянуть на нее при свете дня.

В общем, я не рискнула зайти в воду. Не хотелось утром обнаружить, что искупалась в местной канализации.

– Фу. Не буду я здесь спать. В этой вони.

Тут и там среди нагромождения деревянных лачуг горел свет. Группа людей сидела вокруг костра и, судя по запаху, жарила на нем мясо. Под прикрытием моста я быстро переоделась в нищенские лохмотья, сунула старое платье под мышку и направилась к огню, сжимая в кулаке все свое нехитрое богатство – пару медяков, оставленных мне котом. А вдруг этих денег хватит, чтобы оплатить до рассвета сухой, чистый угол?

Но чем ближе я подходила к незнакомцам, тем сильнее мне не нравилась моя идея. Во-первых, у костра были одни мужчины – грязные оборванцы, заросшие волосами по самые брови. Во-вторых, за ароматными запахами жареного мяса я уловила совсем не ароматные пары дешевого спирта.

Да они пьяные!

И лица у них бандитские!

На меня нахлынуло внезапное чувство опасности. Я остановилась на полпути и уже собиралась вернуться к мосту, но меня заметили.

– Эй, красотка! – закричал один из бородатых мужиков и помахал мне рукой. – Иди к нам. Угостим свежатиной. Сегодня нам повезло поймать под полом несколько жирных крыс.

Покачав головой, я начала медленно пятиться в сторону реки. Эти люди не внушали доверия, и я решила, что лучше с ними не связываться.

Но не тут-то было. Меня не хотели отпускать так просто. Трое волосатых здоровяков оставили насиженные места у огня и двинулись ко мне. И явно не для того, чтобы накормить.

Прежде чем развернуться и дать деру, я заметила на их рубахах такие же, как у меня, белые нашивки с алыми буквами.

– Эй, куда? Погодь! Не боись. Не обидим.

И липкий смех в спину.

Как я бежала! Не разбирая дороги. Куда глаза глядят. Лишь бы подальше от этих жутких типов с глумливыми голосами.

Босые ноги шлепали по грязи. Едва живая от ужаса, я прижимала к груди туфли и свернутое трубочкой белое платье, в котором была на юбилее у свекрови.

Размокшая земля сменилась твердым камнем. Не сразу я сообразила, что перебегаю мост. Остановилась, только когда в легких закончился воздух и я почувствовала, что вот-вот рухну на дорогу совершенно без сил.

Несколько минут я стояла, согнувшись и уперев руки в колени, и пыталась отдышаться. Меня окружали дома из двух-трех этажей с маленькими окнами и скатными крышами. Добротные такие дома. Из камня. Это был совсем другой район, более богатый и благополучный, и все равно на улицах царила страшная разруха.

Темень. Фонари есть, но половина разбита, остальные не горят, никто их не зажигает. В мощеных дорогах ямы размером с автомобильную покрышку. Тут и там кучи мусора. Под окнами домов прямо по городским улицам текут канавы подозрительного происхождения.

Грязь, грязь, грязь. Повсюду грязь.

Господи, куда я попала?

Пожалуйста, умоляю, верните меня обратно! В мир цивилизации и гигиены.

Мои прошлые проблемы теперь казались и не проблемами вовсе – так, мелкими неприятностями. Предательство и развод пережить можно, а вот одинокую ночь в иноземной дыре явно с очень высокой преступностью – не факт.

Это же надо было так влипнуть!

Я позволила себе минутку слабости, затем усилием воли успокоилась и продолжила путь.

Улицы были пустынны. Хотя фонари и не горели, света хватало – над крышами зданий нависала багровая луна. В этом мире она была красной и огромной: не просто бледный диск где-то в вышине, а словно целая планета подлетела близко-близко и приготовилась рухнуть на город.

А вон и площадь, а посреди нее каменная конструкция в виде маленького домика. Я очень надеялась, что это колодец.

Он!

Ура!

Вода! Чистая! Не вонючая, питьевая.

На широком бортике стояло жестяное ведро, и я с предвкушением сбросила его в шахту, такую глубокую, что не было видно дна. Послышался тихий всплеск. Радостная, я схватилась за ворот и принялась вращать его, поднимая наверх полное ведро.

Прохладная колодезная вода на вкус оказалась божественна и немного притупила чувство голода. Сначала я с удовольствием напилась, а затем, благословляя теплый климат острова, умыла лицо и ноги. Теперь можно и туфли на чистые пятки надеть.

Как раз в этот момент, когда я возилась с обувью, мое внимание привлек странный шум. То ли скрежет, то ли шорох. Словно камешки скатились по крыше одного из домов. Я задрала голову – и судорожно втянула ноздрями воздух, да так и не смогла его выпустить.

На фоне кровавой луны темнела исполинская фигура.

Сначала я решила, что это скульптура каменного монстра из тех, что устанавливают на крышах, но для скульптуры та была слишком огромна. Казалось, крыша под ее весом вот-вот проломится, дом рухнет. А потом фигура расправила крылья и оказалась живой. На черной морде вспыхнули два алых огонька.

В красноватом мерцании луны я увидела, как вытягивается длинная шипастая шея.

Дракон!

На крыше дома сидел дракон!

Крик застрял в горле. Внутри своего разума я вопила от ужаса, но из распахнутого рта не вырывалось ни звука. Я едва дышала.

О боже, в этом мире не только говорящие коты водятся, но и гигантские летающие ящеры.

– Хэй-вэй, – раздалось откуда-то сбоку, пока я таращилась на крылатого исполина на крыше здания. – Красотка, это я тебе.

Оцепеневшая от шока, я медленно перевела взгляд на говорящего. Из темноты переулка мне улыбалась женщина лет пятидесяти в откровенном платье и без двух передних зубов. Дракона она явно не замечала, потому что была спокойна и весела. Ее рыжие волосы, взбитые в высокую пышную прическу, горели в ночи ярким факелом. Лицо казалось неестественно бледным (белила?), а щеки – красными (румяна?). Оранжевые одежды тоже украшала какая-то эмблема, но с такого расстояния я не могла разглядеть букву, вышитую на заплатке.

– Ты красивая. Очень. Заработать хочешь?

Мои губы беззвучно зашевелились, ноги приросли к мостовой. Я собиралась предупредить незнакомку об опасности на крыше, но не могла выдавить из себя ни слова.

– Немая что ли? – Женщина приложила ладонь к уху, прислушиваясь, затем двинулась из переулка ко мне. – Ничего. Главное, смазливая. В нашем деле разговоры и не нужны. К тому же мужчины не любят болтливых.

Я продолжала открывать и закрывать рот. Рыжая тем временем вышла на площадь, под свет луны. Нас разделяло всего несколько метров. Поняв, что с этой внезапной немотой мне не справиться, я подняла дрожащую руку и показала пальцем на крышу, где сидел дракон.

– Что там? – Женщина проследила за моей рукой, а в следующую секунду рухнула на колени и уперлась лбом в землю. – Наместник. Ваше Темнейшество.

Она задрожала.

Я тоже тряслась всем телом.

Наместник? Правитель Эрлинг-Веста? Тот, который не человек?

Взглянув на нас с высоты своего трехэтажного насеста, дракон фыркнул – как мне показалось, с презрением. Клянусь, я отчетливо увидела брезгливо-надменное выражение на его вытянутой морде. Затем черные крылья раскрылись и заслонили луну. Раздался звук, похожий на раскатистый свист. Нас, замерших внизу, окатило мощным порывом ветра, рядом взметнулся в воздух бумажный мусор, и над крышами домов стремительно пронеслась хвостатая тень.

– Улетел, – вздохнула с облегчением рыжая женщина. Все еще дрожа, она с трудом поднялась с колен и вытерла со лба пот. – Так что насчет работы? Кивни, если согласна, немая.

Напряжение медленно покидало мое тело. Мышцы расслаблялись, ком в горле рассасывался. Наконец я почувствовала, что дар речи ко мне вернулся.

– Что за работа?

– О, да ты говоришь! – незнакомка ухмыльнулась беззубым ртом. – Что ж будет проще договариваться с клиентами о цене.

Ее тон, ее взгляд, вульгарно раскрашенное лицо и декольте до пупа наводили на нехорошие мысли.

– Вы хотите меня нанять в качестве служанки? Помощницы? Торговки? – перечисляла я, уже догадываясь, каким будет ответ, и внутренне морщась от омерзения. Одна только мысль о том, что меня представили в роли… Фу.

– Пожалуй, торговки, – хохотнула рыжая и оценивающе осмотрела мою фигуру, ненадолго задержавшись на груди. Увиденное заставило ее довольно кивнуть своим мыслям. – Торговать точно придется.

Под ее липким взглядом я ощутила себя грязной.

– Не думаю, что ваше предложение мне подходит. Вернее, я совершенно точно уверена, что не подходит.

Губы, лоснящиеся от красной помады, искривились. Их уголки поползли вниз. Не скрывая разочарования, женщина подцепила ногтем нашивку с буквой «С» на моей груди и протянула язвительным тоном:

– Неужели всерьез рассчитываешь найти другую работу? С этим?

А что не так с моей эмблемой? Что она обозначает? Почему мне будет сложно найти с ней нормальную работу?

Поднявшийся ветер поволок по дороге вялый капустный лист. Пустынная площадь под багровой луной казалась все более неприветливой, а темные переулки – таящими неизвестную угрозу.

– Послушайте, а вы случайно не сдадите мне комнату на ночь? – я раскрыла ладонь, в которой сжимала медяки, и добавила, оценив свой скромный бюджет: – Или каморку? Чулан? Угол?

Рыжая особа с боевым раскрасом на лице мне не нравилась, но идея ночевать на улице, под открытым небом, не нравилась еще больше. Идти куда-то с незнакомой женщиной, владелицей борделя, было страшно, но мрачный зловонный город пугал меня до трясущихся поджилок. Сейчас улицы казались безлюдными, но мало ли какой сброд прятался в темноте. Я могла наткнуться на еще одну группу пьянчуг, как та, что сидела у костра рядом с бараками.

В общем, я решила рискнуть. Однако, взглянув на монеты в моей руке, рыжая презрительно хмыкнула. Похоже, волшебный летающий кот оказался редкостным скупердяем и бросил мне с барского плеча жалкие гроши, на которые ничего нельзя было купить. Даже пару спокойных часов под крышей.

– Я могу спать на полу, – вздохнула я, совсем отчаявшись. – В прихожей. Или под лестницей.

Женщина только кривила губы.

– Но может быть, этого хватит, чтобы оплатить какую-то еду? У вас же осталось что-то на кухне? Пирожок? Кусок хлеба? Овощи? Продайте мне хотя бы что-нибудь.

О этот голод…

Для меня никогда не было проблемой провести сутки на одной воде. Когда я сильно поправилась из-за стресса – спасибо Андрюшиной измене – то скидывала лишнее, устраивая разгрузочные дни. То есть к голоданию я была привычна. Да и ела всего несколько часов назад, вечером, на юбилее свекрови. Отчего же сейчас желудок скручивали болезненные спазмы? Неужели это переход в другой мир забрал у меня так много энергии, что организм требовал немедленно ее восполнить?

– Хотя бы хлеба? – попросила я под звуки урчащего живота.

На лице рыжей читалась скука. Новая знакомая явно собиралась отмахнуться от меня и вернуться к своим делам.

– А ночлежка здесь есть? Приют для нищих?

Я больше не могла шататься по этому злачному городу с красной луной и зубастыми драконами в небе.

– Приют для нищих? – вульгарная, размалеванная баба расхохоталась мне в лицо. – Может, где-то и заботятся о бедняках, но точно не в Эрлинг-Весте. Не отстреливают, как бездомных псов, – уже хорошо.

Колени обмякли. Я почувствовала себя оглушенной и одновременно полной мучительной, нездоровой энергии, которую надо было срочно выплеснуть. Я должна была что-то сделать. Что-то придумать. Найти приют на эту первую, самую страшную ночь.