***
Я ясно помню то утро. Это была суббота. Я проснулась без будильника в восемь утра, села на кровати и поняла: я больше не буду прежней. Я слезла с кровати на пол и просто стояла какое-то время посреди комнаты. Тая спросила, как я себя чувствую, не болит ли голова после плохого вина. Голова не болела. Я чувствовала себя так, словно больше никогда не буду ходить так же, как ходила ещё вчера; больше не буду также смеяться, также говорить, улыбаться, плакать – да просто жить. Вчера ночью что-то разбилось вдребезги, что-то окончательно умерло, и сегодня утром что-то началось. Посмотрев в зеркало, я вдруг поняла, что давно не ходила в парикмахерскую, что в моём гардеробе нет ни одного платья, что школьные ботинки давно стёрлись, а состояние моих ногтей вообще, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Я взяла карту и ушла из общаги, а вернулась с двумя платьями, новой помадой, продуктами и без денег.
Сессию я закрыла с одним «хорошо 5», по программированию.
– Да этот дед просто из ума выжил.
– Ну да, тебе не повезло.
– Человеком семестра объявляется… Антон!
Тоша закрылся на все «отлично». Правда, к сожалению, конкурс на вторую повышенную стипендию проиграл.
После последнего экзамена, дискретной математики, мы решили сходить в кино. По дороге вспоминали экзамен по теормеху.
– Ой, а шуму-то было! – смеялся Ян.
Все сдали экзамен на отлично. Ну, кроме Олега. Он (по не понятной мне причине) из-за учебы вообще не парился. На экзамене он сел между мной и Тошей. Я решила ему задачу, а Антон рассказал, как доказывать теорему. Олег, конечно, не смог своими словами объяснить экзаменатору ни решение, ни доказательство, из-за чего получил «удовлетворительно», но, тем не менее, экзамен был сдан, и это его, кажется, вполне устраивало.
На каникулах в общежитии из моих знакомых остался только Ян. Я иногда заходила к нему в гости, чтобы подоставать его, когда мне становилось скучно. Олег дал ему ключ от своей комнаты, чтобы Ян мог играть на его компьютере. Ещё в конце семестра я увидела объявление внизу общежития с просьбой позаботиться о морской свинке на время каникул. Яну эта идея очень понравилась. Он с радостью поручился за домашнее животное, кормил её по расписанию, чистил клетку и играл с ней почти всё время. Больше всего с тех каникул мне запомнилась ночь, которую мы провели вместе. Ян играл в Скайрим, а я лежала на кровати Антона и смотрела, гладя маленькую Синти (так звали морскую свинку). Я периодически делала чай и бутерброды, иногда читала в интернете какие-то гайды по запросу Яна. Вроде бы, ничего особенного, правда? Но было так уютно и хорошо, что эта ночь запомнилась мне на всю жизнь.
Глава 2 Вычислительная математика
Не знаю, что ударило мне в голову, но я внезапно решила, что пора выходить за рамки фейковой страницы – в люди. Господи. Поверить не могу. Теперь у меня есть моя страничка в Live Journal. Я написала там пару коротких заметок про учебу в Университете, а потом сразу же занялась поиском знакомых людей, ну или просто людей из Университета. Я нашла пару страничек, а потом ещё пара пользователей нашли меня. Я стала с интересом следить за тем, что они пишут, пытаясь составить впечатление о том, как другие люди воспринимают учебу и жизнь здесь. Мои друзья относились к моему новому увлечению скептически, но с интересом. Потом оказалось, что у Антона тоже есть страничка в ЖЖ, и я очень долго, не без обиды, выпытывала у него, почему он сразу мне не сказал. ЖЖ оживился. Пролистав его блог, я заметила там пользователя, который чаще всего комментирует записи. Его бывшая девушка – ну конечно. У меня тоже сложились оживлённые диалоги с одним пользователем. Это тоже была девушка. Я не была знакома с ней в жизни, мы общались только в интернете, но мне было чрезвычайно любопытно, кто она, как выглядит, какая у неё манера речи, как она выражает эмоции – в общем, что она за человек. Однажды любопытство взяло надо мной верх, и я предложила встретиться. Антон и Ян удивились, когда узнали об этом. Их удивило именно то, что я сама предложила встречу, и что я говорю об этом так спокойно. Я стала возражать, что в этом действительно нет ничего такого, а потом задумалась. Ведь ещё год назад я бы ни за что так не сделала. Год назад я уже не смогла так сделать, когда стояла в комнате Димы, не решаясь сказать, где я живу, и что была бы рада поболтать с ним снова. Всего лишь год назад.
Майя училась на программиста. До этого она училась на физическом факультете, но потом, на старших курсах, когда она побывала в лабораториях, в которых ей предстояло работать, она поняла, что не хочет провести там всю свою жизнь, да ещё и за такую зарплату. Ей потребовалось полгода, чтобы подтянуть программирование и перевестись на другой факультет. Просторные офисы в центре города пришлись ей по душе гораздо больше, чем пыльные научные институты на окраине, возле промзоны с дымящими заводами и вечно слоняющимися по улицам странного вида рабочими. Да и задачи, которые предлагались, интересовали её больше, потому что были более приближены к реальной жизни, нежели ракетостроение, которое ей светило, останься она на физическом факультете. Весь этот сопромат, вся эта аэродинамика – ну её к чёрту. Даже копаться в SQL таблицах лучше, чем эта муть.
Да, Майя была старше меня на несколько лет. Я с интересом слушала её рассуждения на тему выбора жизненного пути, но с некоторым непониманием относилась к её выбору. Для меня не было ничего более унылого, чем разбираться в чьём-то коде, тем более, если это SQL. Я бы с удовольствие послушала про сопромат и аэродинамику – очень уж мне нравилась всякая физика, хоть и предпочтение я отдавала всё же математике.
Майя, поскольку была студентом старших курсов, уже планировала снимать квартиру рядом с работой, и вскоре стала появляться в кампусе довольно редко, поэтому наше общение так и осталось, в основном, в интернете, постепенно сходя на нет.
В этом семестре, пожалуй, самым болезненным предметом стала вычислительная математика. Теормех перестал вызывать благоговейный ужас, да и вообще, это чувство восторга как-то обесценилось и перестало представлять интерес. Теперь интересным стало каким-то способом умудриться сдать все домашние, лабораторные и контрольные по вычислительной математике. Я писала шпаргалки, которыми пользовался весь факультет. Я ими, правда, так и не воспользовалась, хотя и взяла с собой. Да уж, это был первый предмет, на который я писала шпаргалки. Оказалось, что это довольно небессмысленное занятие и хороший способ всё подучить. Устного экзамена по предмету не было, был только письменный, по которому и выставлялась оценка за семестр.
Просмотрев варианты прошлых лет, мы пришли в тихий ужас. Каждый билет состоял из одной теоремы и такого количества задач, которое просто невозможно решить за одну пару, да ещё и не пользуясь калькулятором. Мы нарешивали эти задачи в огромном количестве, оставив теорему на произвол судьбы (то есть, рассчитывая просто списать её), и молились, чтобы попался вариант, где не будет сложных вычислений. Вот оно – самое сложное! Правильно поделить в столбик… А если серьёзно, это расчёты – это действительно самый простой способ ошибиться. Потерял минус или двойку какую-нибудь – и всё! И всё.
Антон заболел прямо перед письменным экзаменом. Он подошёл к лектору с просьбой дать ему возможность написать экзамен в другое время. тот ответил, что может поставить ему прямо сейчас пересдачу, и тогда, очевидно, у него будет ещё две возможности написать экзамен в другое время. Выпив парацетамол, Антон пошёл вместе с нами на основной экзамен и, что не удивительно, написал его на «удовлетворительно», лишившись при этом стипендии. Все остальные экзамены он закрыл на «отлично». Звание человека семестра в нашей компании должно было достаться мне, но теперь в нём не было смысла. Мы и раньше это знали, но теперь нам стало совершенно очевидно, раз и навсегда, что оценки – дело случая, и они вообще далеко не всегда отображают реальный уровень знания человека.
За этот семестр мне звали на свидание ещё человека три, но я всем отказала. Даже имена их не помню – может, я даже их и не спрашивала. Мне это всё просто надоело. Я стала больше времени уделять уходу за собой: за волосами, за кожей, за своей одеждой. Деньги перестали копиться, но я считала, что это того стоит, потому что эти вещи действительно делали мою жизнь лучше. Я вообще просто начала чувствовать жизнь, что она идёт, и что я её живу. По выходным я стала готовить что-то сложнее курицы: научилась делать блины, пару раз готовила куриные запеканки. Ян всегда пробовал и давал мне советы по приготовлению – он в кулинарии смыслил гораздо больше меня. Тая поделилась со мной рецептом пряников, и мы иногда стали обсуждать готовку. Весной я купила себе новое бельё, в том числе и постельное. Постепенно у меня оставалось всё меньше и меньше вещей, которые я привезла сюда с собой из дома. Джинсы порвались, у обуви отклеилась подошва, у сумки оторвались руки. Нужны были новые вещи, и мне всё чаще приходилось выбирать: есть в этом месяце мясо или купить новые вещи. Я обычно выбирала второе. Из-за этого весной у меня на коже появились странные сухие пятна, начали выпадать волосы, и мне пришлось долго пить таблетки для повышения гемоглобина, которые тоже, вообще-то, стоили денег. И всё равно, я всё делала правильно, я заботилась о себе, как могла. А если не я, то кто?!
Да, я стала чувствовать себя лучше, стала чувствовать себя человеком, но печаль нику не ушла, она просто стала другой. Она перестала быть тугой и тяжёлой, она стала… просто печальной. Как тихий летний вечер, как огоньки самолётов в предрассветном небе. Я становилась красивой, но печальной. Думаю, по-другому и быть не могло. Таков был мир, в котором я жила.
User:
> Привет, Милана! Забери, пожалуйста, бельё из стиральной машины, как можно скорее.
> Ещё минута и я выгружаю машину.
> Прости, но время вышло.
Мilana:
> Привет! Прошу прощения, что так получилось, я опоздала на автобус и не успела вытащить.
User:
> У тебя есть МЧ?
Мilana:
> Что?
User:
> Парень.
Мilana:
> Нет.
User:
> Сходим куда-нибудь вместе?
Мilana:
> Нет.
User:
> Останемся где-нибудь вместе?
Мilana:
> Что? Что за вопросы-то такие? Не пиши мне больше!
User:
> Ок.
А как тут не грустить? Чему веселиться?
Сессия осталась позади. Мы не закрылись на отлично, но и не потеряли стипендию: «Это главное», – поднимая в верх указательный палец, с важным видом заявил Ян. Антон тяжело вздохнул, откидываясь на спинку стула, и еле слышно, почти самому себе, сказал, что хотел выучить диффуры лучше. Про его тройку по вычислительной математике никто не сказал ни слова. Я была согласна с ними, а моё мнение на этот счет…
– Ой, кончай эти свои фенимимские шуточки, мнение у неё, видите ли, – Антон махнул рукой.
– Так, во-первых, я не фемимистка, во-вторых, я считаю…
– Да-да-да, – Ян продолжал подливать масло в огонь, хотя куда уж больше, Антон уже падал со стула от смеха, безмерно довольный тем, что смог вывести меня из себя. Я стала на ходу генерировать случайные цитаты из паблика «Мне не нужен феминизм», уже почти плача сама от смеха, а что я хотела сказать – не важно, на самом-то деле. Всем и так было очевидно, что я считаю, что Ян прав, но и Тошу понять тоже можно.
Вечером мы вышли погулять. Со вчерашнего дня кампус ничуть не изменился, и в то же время стал другим. Мы купили мороженое и медленно шли по извилистым тропинкам аллеи между общежитиями и университетом. Был тихий, тёплый летний вечер, ветра не было. Было слышно только проезжающие мимо поезда и редкие крики чаек. Вдали возникали и гасли звёздочки самолётов. Я забуду, кто вёл информатику. Я забуду, что меня спросили на экзамене по теории вероятностей. Забуду бессонные ночи, панику, боль в руке после долгих конспектов. Все эти истории остались за дверями аудиторий, словно их и не было вовсе. А что останется со мной? Останется этот вечер. Вот что я запомню.
– Может быть… это и есть семья? Когда вы гуляете вместе и не раздражаете друг друга?
Глава 3. Пляж
Когда Милана приехала, я её не узнала. Утром я шла на троллейбусную остановку, мимо прошла какая-то женщина в чёрных костюмных шортах, сандалиях на высокой платформе и короткой чёрной майке с открытой спиной. Второй раз я встретилась с ней вечером, когда мы пошли гулять.
Мы медленно шли по улицам центра города, и Милана выглядела так, словно ей доставляет удовольствие даже просто дышать здешним воздухом, она жмурилась, снимая круглые чёрные солнечные очки, как кот, нежащийся в первых весенних лучах. Я хотела спросить, что с ней произошло, но не решалась: было как-то неловко. Она много рассказывала про город, в котором живёт, про своих друзей, про учёбу, но больше, всё-таки, про друзей; рассказывала про вещи, про то, что научилась готовить, и про то, как ненавидит своих соседок, по крайней мере, одну из них – так точно.
– А как твоя топология?
– Что? Топология?
– Да. Ну, я всё жду, когда появится теорема имени Миланы или что-то вроде этого.
Она подняла брови и рассмеялась, а затем покачала головой.
– Всё немного сложнее.
– Ты ведь шла туда за топологией. Но ты про неё вообще ни слова не сказала.
– Да, всё так.
Она, судя по всему, не хотела об этом говорить, но я настаивала.
– Ну вот смотри, – она взяла со стола мой телефон и представила его мне, – классная штука, да? Мне нравится, а тебе?
– Ну так, неплохо, мне тоже…
– А хочешь расскажу, как он устроен?
– Ну, вообще, было бы интересно, конечно.
– А хочешь всю жизнь их делать?..
– Нет.
Через пару дней мы пошли на пляж. Сидя на причале, Милана молча вглядывалась в противоположный берег реки.
– Берег блестит на солнце, как зубы дракона…*
– Что?
– А у тебя есть зонтик?
– Нет, там возьмём.
– Мама подарила мне очень классный купальник.
– Хей, – я потрясла её за плечо, – ты чего такая грустная?
– Я? Да, вроде, не грустная. Просто очень красиво.
Ничего красивого там не было. Пляжный кусочек противоположного острова пестрил разноцветными купальниками. Удивительно, что Милана назвала это красивым. Вот если бы все были одеты в одинаковые купальники, ну или хотя бы просто чёрные, тогда бы для неё это выглядело действительно красивым. Конечно, мы меняемся. Я тоже многое поняла за этот год.
В нашем городе студенческой стипендии хватает только на проездной на месяц, и то, только на троллейбус, если покупать проездной на троллейбус и трамвай, то уже не хватит. Брать деньги у родителей не хотелось. Надоело вечно быть должной, надоело просить, а потом ещё и отчитываться, на что будешь тратить. Мои траты – моё дело, моя жизнь! Так что я начала подрабатывать репетиторством. Я взяла несколько учеников, и после пар в университете сразу ехала к ним и занималась до самой ночи. Приходя домой, я падала без сил на кровать и засыпала. Я рассчитывала, что буду делать домашние задания по выходным – их я специально оставила полностью свободными, но на выходных пишут друзья, зовут гулять, и я не могу отказаться, потому что чувствую, как вымоталась морально, что хочу развлечений, хочу отдохнуть и отвлечься. Мы с одногруппницей стали ходить в бары и клубы. Безумие, которое там творится, восстанавливало мои жизненные силы. Проснувшись на следующий день, я была готова снова браться за работу и учёбу.
Иногда я выпивала слишком много. Пару раз утром я обнаруживала у себя в телефоне сообщения от каких-то неизвестных парней, с которыми я познакомилась в клубе. Вспоминая об этом, я тяжело вздыхала, а затем кидала их в чёрный список. Ну почему люди такие глупые и не понимают, что то, что было в клубе – остаётся в клубе? Ладно, я и сама такой была. Каюсь: первые пару месяцев я правда надеялась встретить там своего единственного и неповторимого, но я довольно быстро перестала на это надеяться! Мне нужен совсем другой человек. Мне нужен мужчина. Взрослый, серьёзный мужчина, который не будет смотреть на меня круглыми глазами, с восхищением удивляясь тому, какая я «рассудительная». Ведь эта рассудительность – это нечто само собой разумеющееся, не так ли? Нет, конечно, не так – для людей, которым до неё ещё расти и расти.
Однажды я всё-таки встретила человека, который, как мне казалось, стал бы для меня идеальной парой. Ему было около тридцати. Забавно: мы познакомились на троллейбусной остановке.
– Серьёзно?!
– Да, а что?
– Так вообще бывает?!
– Как видишь! Правда, в итоге он оказался женат.
– Это уму не постижимо.
– Вроде обычная история.
– Ну, не в моём мире. Кстати, а что с тем парнем из Питера?
– Каким парнем из Питера?
– Ну, который должен был приехать.
– А, – я махнула рукой.
Мы лежали под зонтиком на горячем, нежном песке пляжа, Милана напевала какую-то дурацкую песню про пляж, а я разглядывала толпу.
– Знаешь, я тоже думала об этом, – начала Милана.
– О чём?
– О том, кто мне нужен.
– Представляешь, я тоже думала о том, кто тебе нужен! – мы рассмеялись.
– Да? И кто же?!
– Мне кажется, что вы с Лёшей, на самом-то деле были неплохой парой, просто вы были слишком мелкие, вот что. Поэтому ничего и не вышло.
– Не думаю. До сих пор удивляюсь, как я могла так дёшево купиться на то, что он читал эту книжку…
– Ну, общие интересы сближают, в этом нет ничего удивительного, а тебе как раз и нужен такой человек, который будет любить всю эту науку так же, как и ты, разве нет?
– Да, конечно, но в этом-то и дело. Книга-то, на самом деле, едва ли научная. Она, скорее, автобиографическая. Я читала её ещё в школе, на уроках истории, когда было совсем скучно. Честно говоря, мне не очень понравилась, как раз, потому что она больше рассказывала историю, но не давала представления об интересующем меня математическом аппарате. Я её, конечно, прочитала, но мне больше нравилась, если уж говорить о научно-популярных книгах о топологии, «Наглядная топология» из Библиотечки Квант. Слышала про такую?
Я отрицательно помотала головой.
– Там и по биологии есть. Там вообще много всего классного. И там как раз написано не о том, как мы с ребятами собрались и придумали классную теорию, а о том, что это за теория и какими понятиями она оперирует. Ближе к делу, так сказать. Вот так же и с Лёшей. Он, конечно, любит науку, но совершенно не так, как я.
– Знаешь, – продолжала Милана, – за этот год я столько раз побывала на свиданиях…
– Я тоже не мало.
– И мне никто из них не понравился.
– А мне некоторые нравились… Ну так. Просто нравились.
– И я знаешь, что поняла?
– Что?
– Я хочу замуж.
Я с удивлением посмотрела на неё.
– Я хочу замуж. Просто чтобы всё закончилось. Чтобы больше никто не хотел со мной знакомиться, чтобы я больше никогда не мучилась одиночеством и желанием близости, чтобы рядом всегда был человек, который, что бы ни случилось, ни за что не осудит тебя – он простит, и не только, потому что он любит тебя, а просто, потому что он мудр и понимает. Я устала, – она повернула ко мне лицо, всё ещё смотря куда-то вдаль, – я очень-очень устала.
Глава 4. Задача двух тел
Я приехала в общагу загоревшая и не отдохнувшая. Бросив вещи у себя в комнате, я сразу же пошла к соседям, открыла без стука дверь и плюхнулась в кресло Антона.
– У Олега новое постельное бельё?
– Ага, конечно, – пробурчал вечно хмурый Антон.
Дверь открылась.
– Ну что, соседка, рад тебя видеть!
– Ян?!
– Да-да-да.
– Ура-а! – я бросилась обнимать его.
– Ну всё, всё.
– А Олег?..
– Он теперь с Димой.
– Круто! Надо к ним тоже зайти. Но не сейчас. Надо сначала чуточку отдохнуть.
– Ты же уже отдыхала, вон как загорела.
– Ох… – я закатила глаза, – общение с родственниками и старыми знакомыми очень утомляет. Кажется, словно мы живём в параллельных вселенных.
– Во-во. Я тоже съездил домой. У людей совершенно другие ценности, другое представление об общении и взаимоотношениях, другая жизнь!
– Есть такое, – сказал Антон, – я тут ходил на свидания с несколькими девушками, ну, не из Университета.
– И как? – я слушала с интересом.
– Ну как-то никак. Как вы и сказали.
Мы погрузились в молчаливое раздумье, а потом договорились сегодня вечером собраться смотреть фильм.
Я поднялась поболтать с Олегом и Димой. За пару недель Олег сильно набрал в весе. Я не решилась у него спросить напрямую, а спросила у Яна:
– Ты заметил, как Олег?..
– Ага, – кивнул Ян.
– Он расстался с девушкой, – сказал Тоша.
– У него была девушка?! – удивилась я.
Мальчики рассмеялись.
– А почему я не знала?
– А должна была?
– Что бы поменялось?
Я пожала плечами.
В этом году мы перестали быть студентами младших курсов. Мы уже чувствовали себя стреляными воробьями: мы и работали изо всех сил, и забивали на учёбу, и попадали к халявным экзаменаторам, и к неадекватным, и просто к требовательным, и вообще успели прочувствовать на себе то, как иногда правила игры меняются во время игры. Мы спокойно ходили по кампусу: мы – студенты в расцвете лет, уже не младшекурсники, но ещё не работаем на базе. Щика-арно.
Меня одолевала странная жажда деятельности, желание жить. Я уговорила Диму сходить пару раз в клуб дебатов, а с Яном мы посетили несколько дополнительных семинаров по распознаванию изображения. И то и другое было довольно интересно, но это было как с тем дополнительным курсом по теоретической механике – мы быстро поняли, что на это всё у нас не хватит времени. К тому же, дебаты проходили в пятницу вечером, а мы, как-никак, не могли пожертвовать ради этого сомнительного развлечения нашими тёплыми, уютными, семейными вечерами.
В этом семестре произошло моё знакомство с квантовой механикой (далее – квантмех). Этот предмет был у нас далеко не основным, почти факультативным. Наверное, именно поэтому его у нас вёл молодой аспирант, его звали Сергей. Я помню, как он впервые вошёл в кабинет. Я тогда подумала: «Господи, какой он красивый!» Меня действительно поразила его внешность. Объективно говоря, в нём не было ничего такого: у него было далеко не атлетичное телосложение, он был невысокого роста, но в его чертах лица было что-то такое невероятно знакомое, что мне показалось, что я уже где-то видела его, знала его и до этого семинара. Конечно, это было не так. Находясь под сильным впечатлением, мне было трудно сосредоточиться на материале, но я старалась внимательно слушать всё, что он говорит, и следить за ходом решения задач. Он вёл семинары не только у нас, у него была и вторая группа – из другого факультета, где квантовая механика была гораздо более важным, чуть ли не основным, предметом. Эти ребята смотрели на нас с высока, показывая своё превосходство, на которое мы, вообще-то, и не претендовали.
Дима стал реже появляться на семинарских занятиях, пропускал пятничные посиделки в комнате Яна и Тоши. Я всё собиралась зайти к нему, но заданий в этом семестре было так много, и они были такими сложными, что я постоянно не находила времени. Я чувствовала, что материал стал сложнее, чем прежде, по каждому курсу было так много понятий, что мне стоило усилий предотвратить образование каши в голове, но я чувствовала, что мои полочки, на которых аккуратно разложены явления, определения и прочая хрень – начинали уже скрипеть от тяжести, грозясь и вовсе надломиться, по мере того как у меня заканчивалось терпение, и нарастало напряжение внутри.
Вскоре семинары стал пропускать и Ян, но до него-то идти, к счастью, было гораздо ближе. После очередного семинара, на котором не было Яна и Димы, я зашла в соседнюю комнату:
– Ян! – я потрясла хлипкую кровать, чтобы тот свалился со своего второго этажа, – ты чего?
– Чего? Чего тебе?!
– Почему вы с Димой не ходите на пары?
– Кризис среднего возраста.
– А если серьёзно?
Если серьёзно, то в этом году девушка Димы (внезапно, у него тоже была девушка) поступила в Университет. У них начались разногласия, и в один прекрасный момент она решила от него уйти. Дима действительно любил её (однако, как выяснилось позже, ушла она тоже не на ровном месте) и захотел её вернуть. Она попросила его по старой дружбе помочь с контрольной по матанализу, и он понадеялся, что, если будет активно помогать ей с учёбой, то она к нему вернётся. Конечно, этого не произошло. Она просто воспользовалась его наивностью, написав с его помощью несколько контрольных, а потом окончательно с ним распрощалась. Дима, чтобы помочь ей, забил на свою учёбу: когда он должен был быть на семинарах, он либо готовился к её контрольным, либо решал их. Когда он понял, что она просто его использовала, то впал в депрессию, и уже не мог вернуться к работе.
Ян решил однажды вытянуть Диму из кроватки на пары, но в итоге они просто очень долго разговаривали, а потом оба решили, что разговоры эти куда интереснее всяких кванмехов, теорий функций комплексных переменных и тому подобного, и провели день вместе.
– А потом мне как-то так это понравилось, и я подумал, что да не нужны мне эти семинары, я и сам во всём могу разобраться, – с довольным видом лёжа на кровати, Ян почесал затылок, – вот так-то.
– Но ты же знаешь, что это не так, – сказала я.
– Да знаю, знаю! Чего вы все пристали? Буду я ходить на пары, успокойтесь. Я же не Дима.
Время здесь летит незаметно. Недели проходят одна за другой, и я хотела бы, чтобы время остановилось, замерло, чтобы во времени образовалась петля, длиной в две недели, такое ответвление, другой путь, на который я могу сойти, чтобы две недели просто отдыхать. Я бы выспалась. Ничего бы не делала. Я бы даже не взяла с собой ни Яна, ни Антона – никого, я согласна провести их одна. Просто лежать, смотреть в потолок и отдыхать, не чувствуя себя виноватой в том, что трачу это время не на учёбу. А потом, когда две недели закончились бы, я бы вернулась в эту же самую временную точку, абсолютно ничего не потеряв во времени. Хотя кого я обманываю? Я потратила бы эти две недели на учебу, чтобы нагнать всё то, что я не успеваю.
Время никогда не замедлится, и дальше не будет ни легче, ни лучше, время будет только ускоряться. Я чувствую себя старым иссохшим деревом, ветки которого гнутся под тяжестью бесконечных будней, я угасаю, превращаюсь в ничто – прямо сейчас, сидя на корточках на балконе, куря сигарету, так, чтобы охранники меня не спалили, и напеваю Kings Of Speed, пока я чувствую, как время течёт, и как я проигрываю ему эту гонку.
Я иногда думаю о нашем разговоре с Лен. Для неё, я уверена, это ничего не значило. А мне, почему-то, так запало в душу… Я… Я так хотела бы сходить в бар. Или в клуб. Я не знаю, что я там буду делать. Как это вообще происходит? Я просто хочу забыться. Плевать как. Алкоголь уже не помогает – просто вошёл в привычку. А я хочу забыться. Попасть в волшебную временную петлю, Господи, хотя бы на часик, на полчаса, где не существует ни одного из миллиона дедлайнов, ни одной грёбаной сдачи. Если честно, иногда мне кажется, что я больше не могу…
Дверь балкона отворилась, и я быстро в испуге спрятала сигарету за спину. На балкон зашёл Дима, в расстёгнутом пуховике и домашней одежде.
– Ты чего в одной кофте? Простудишься же.
Я встала с корточек, он взял у меня сигарету, я протянула к нему руки и обняла его. Он укрыл меня пуховиком, и мы стояли так ещё какое-то время. Он докуривал мою сигарету, а я дрожала, прижавшись к нему, то ли от холода, то ли от слёз, которые непроизвольно полились у меня из глаз, когда я позволила себе расслабиться. Я не стала читать Диме морали о том, как важно ходить на пары, не стала спрашивать его про его девушку. Уверена, что моё осуждение было ему сейчас нужно меньше всего. Да и мне, в общем, как-то и не хотелось его осуждать.
***
Сконцентрироваться на учёбе становилось всё сложнее и сложнее. Комната в общежитии не изменилась с тех пор, как я сюда заехала: плакаты Сони с музыкальными j-rock группами висели на прежних местах, её постельное белье было как обычно не стиранным, на столе Таи громоздилась грязная посуда – всё по-старому! Но теперь меня всё это начало ужасно раздражать. Я ненавидела эти уродливые плакаты, меня выводил из себя смех Сони, я больше не могла чувствовать неприятные запахи грязного белья и посуды; я ненавидела идиотские обои в цветочек, просроченные продукты в холодильнике, коробки из-под бургеров на столе, который изначально предполагался кухонным. Я сидела утром, пила кофе, красила губы красной помадой и ненавидела всё это. Эти двадцать минут утром – завтрак и макияж, определённо были лучшим временем суток, исключая время, когда я сплю.
Но больше всего я хотела тишины и одиночества. Я просто хотела побыть одной. Это можно было бы сделать только разве что заперевшись в туалетной кабинке – такое себе уединение. Я не была одна в комнате, не была одна в библиотеке, на улице, да даже в душе – он-то тоже общественный. Кроме того, за несколько лет жизни в кампусе, особенно за прошлый год, у меня накопилось огромное количество знакомых. Я не могла пройти по улице даже в ближайший магазин, не встретив ни одного знакомого. Не знаю, как и откуда, но меня знали даже те люди, о существовании которых я даже не подозревала. Идя в этот самый магазин, я была почти уверена, что встречу там какого-нибудь неравнодушного, и это страшно раздражало.
Вернувшись однажды в свою комнату из магазина, я заглянула в телефон и увидела там сообщения от какого-то неизвестного мне студента, который говорил, что видел меня, как я выбирала творог, и что хотел со мной познакомиться, но не решился; а потом спрашивал, почему я выгляжу такой грустной. Я прочитала сообщения, но не стала на них отвечать, потому что не хотела о них думать, и сделала вид, что всего этого просто не существует. Он скинул мне свою фотку и предложил встретиться как-нибудь вечером. Тяжело вздохнув, я ответила, что несмотря на то, что он очень красив и вежлив, я не ищу знакомств, и не очень хочу с кем-то там гулять. Он что-то ответил, я отметила сообщения, как прочитанные, но читать не стала – Боже, пусть люди исчезнут с лица земли. Мне казалось, я вот-вот сойду с ума. Но раньше-то как-то я жила же с этим? Не знаю, что случилось, я не знаю. Что мне делать?
Закрывая глаза, я представляла, как захожу в просторную квартиру, огромную, пустую, где живу только я. Там тихо. Стены покрашены белой краской, зал объединён с кухней. Я захожу и падаю на мягкий кожаный диван. Как бы я хотела читать ТФКП, лёжа на таком диване! А ещё я бы хотела, чтобы кто-нибудь пришёл ко мне и дал бы мне денег, дал бы мне их и сказал – вот, бери, иди и купи себе вещей. И я бы пошла и купила бы себе одежды, дешёвой, дерьмовой, но всё-таки она бы у меня была.