Лиза фоном включила телевизор и рассыпала добычу по посуде. Это были не первые, но невероятно лёгкие деньги. В прошлом году мы мыли окна в школе и перебирали библиотеку, после чего я купила себе босоножки. Сама.
– Вот увижу их и сразу тебе скажу: любовь это или нет! – я с упоением читала Куприна в те годы и уж точно могла поставить диагноз.
– Ага..– попивая шипучку, произнесла Лиза – вот и иди у него ключ забирать, Шерлок)
– Ты в своём уме?? Конечно, они не хотят, чтобы их видело такое количество людей!
– Такое?))) – Лиза истерила
Меня бесил её смех.
Через 2 часа Он позвонил.
– Сама схожу – предупредила «повелительница ключа», считывая моё настроение.
Она вернулась, спустя полчаса, моё любопытство боролось с показной обидой от насмешек подруги.
– Расскажешь?
– Вышли, замкнула, пришла.
– Какие они?
– Длинные. Я не рассматривала. Ладно, пойдём спать.
Каникулы окончились и наша жизнь вернулась в привычное русло. Маме не нравилось, что я совершенно не провожу времени дома. Но в том возрасте я была амбассадором образа Базарова в нашей дружной семье и мне не хотелось видеть их часто и оправдываться за свои волосы «цвета бурака» и длинные ногти, покрытые чёрным лаком. Я была счастливой обладательницей собственной комнаты, но временами не спасала и она. «Может просто привычка сбегать из дома».
Днём в среду я пришла с танцевальных занятий и смотрела в учебник по истории. Именно смотрела. А буквы плыли под бабушкины рассказы о работе в ателье в начале 60х; я уже сама могла продолжать любую заводскую историю, но старательно делала вид, что слушаю. Раздался звук телефона:
– Привет, пошли на хату, тип тот опять звонил! – я слышала как Лиза параллельно надувает пузырь из жвачки и чавкает с упоением.
– Придёт?!
– Да, всё по старой схеме, надо туда чистое отнести, мы ж так и не убрали.
Я что-то невразумительное напела своей Ба, благо у меня имелась младшая сестра, которая непреднамеренно, но очень вовремя, смещала фокус на себя. Я плелась вдоль остановок и размышляла о том, что, возможно, сейчас я увижу “следы” прошлой встречи.
Мы поднялись наверх, перестелили кровать, заменили полотенца. Квартира молчала. На кухне никто не заваривал чай, в ванной стояла всё та же ранее нами принесённая банка мыла и никем не пахло. Я даже расстроилась.
Спустившись в “колодец”, Лиза села на брусья и завела:
– Хочу камеру. Фотографом буду. Всё, никаких больше обжираловок. С сегодняшнего дня начинаю копить.
Подобные заявления я слышала неоднократно: дизайнер, мастер по ресницам, диетолог… Меня не интересовал “пир горой” на вырученные деньги, но я хотела больше знать “о них”. Через час он позвонил. Сегодня было много светлее и теплее, и шансы разузнать детали возрастали в разы. Он подошёл к Лизе в тонкой оранжевой куртке (так себе цвет для того, кто хочет остаться незамеченным), в кроссовках, улыбающийся, но неспокойный. На другом конце двора стояла женщина, из-за расстояния был виден лишь стройный силуэт и что-то в руках, похожее на синюю тряпку. Он открыл ей дверь и они скрылись. А мы остались висеть.
Лиза подчёркивала свою незаинтересованность происходящим. “Деньги не пахнут!” – восклицал без пяти минут известнейший фотограф современности.
Через два часа уже стемнело. Мама обрывала мне телефон, я в четвёртый раз утверждала, что буду через 15 минут. Они вышли и растворились “по брегетам чужим”. Даже в разные стороны разошлись. Мне было так странно, что он её не проводил.