– Иди ко мне, места хватит, – позвала, брызнув шутливо в него водой и блаженно погружаясь с головой под воду. Грей на секунду замер, а затем резко скинул с себя штаны, обнажая крепкое рельефное тело. Кара, не отрываясь смотрела на него затуманенным взором, полным желания. Облизнула вдруг пересохшие губы.

– Подвинься, – прошептал, садясь за ее спиной. Девушка прислонилась к нему, уронив голову на его плечо, наслаждаясь теплой водой и его близостью. Грей собрал ее мокрые волосы и стянув в жгут перекинул на грудь. Кара вся напряглась, когда он коснулся губами ее истерзанной спины.

– Принцесса, не переживай так, – просипел, представляя сколько боли ей пришлось вытерпеть из-за его ошибки. – Меня они не отталкивают, – взял в ладони ее груди, лаская сосочки пальцами.

– Грей… – выдохнула, ощущая как внизу живота за пульсировало и по телу разлилось тепло. Он намылил грубым мылом мягкую тряпочку и провел по плечам, рукам, спине. Спустился к животу, ниже… Кара застонала, пробуждая в нем вновь желание. Какая оказывается она у него ненасытная! Развернулась лицом и прильнула в страстном поцелуе. Ее руки требовательно заскользили по его телу. Спустились вниз и нежно обхватили стоящий колом член, поднимаясь ладошкой вверх-низ. Грей не выдержал этой сладостной пытки и шутливо зарычав, рывком усадил ее на себя, погружаясь в горячее лоно. Она опять громко застонала и, повинуясь инстинкту, задвигала бедрами, убыстряя свой темп, доводя и себя, и его до ошеломляющего оргазма.

– Кара… – тяжело дыша притянул к себе девушку, ощущая, как она содрогается от удовольствия. – Тебе нельзя так напрягаться, любимая. Вдруг снова станет плохо.

– Раньше надо было думать, – улыбнулась, расслаблено лежа в его объятиях. – Грей, так хорошо мне еще никогда не было, – смущенно призналась ему.

– Мне тоже, – поцеловал кончик носа. И все же продолжил начатое занятие, хорошо намылив девушку и сполоснув ее из заранее приготовленного ведра с теплой водой. Они брызгались и плескались как дети, перемежая игру поцелуями. Наконец, закончив с мытьем, Грей вылез и завернув Кару в сухую простынь, отнес обратно в хижину. Положил на кровать, а сам разжег потухший огонь. В животе у девушки опять громко заурчало, герцог резко повернулся к ней лицом. Кара, краснея, смущенно улыбнулась:

– Прости, – произнесла.

– За что? За то, что я морю тебя голодом? – пошутил, вспомнив о корзине с едой. – Что будешь? – спросил, доставая хлеб, сыр, копченое мясо и овощи.

– Можно сыр с хлебом? – приподнялась на локтях, заглядывая на стол. – Еще овощи… – смешно сглотнула. Грей нарезал припасы и протянул девушке, наблюдая за ней.

– А мясо? – откусывая свой бутерброд, поинтересовался, но тут же чуть не поперхнулся под ее взглядом, полным отвращения.

– Нет… – испуганно прошептала, мотая головой.

Грей замер, не понимая ее реакции, терзаясь вопросами:

– Насколько я помню, в детстве ты ела мясо.

– Больше не ем, – белая как снег выдавила из себя Кара.

– Расскажи, пожалуйста, – очень мягко произнес, сел рядом и взял за руку, подбадривая. Жуткая догадка кольнула сердце, вызвав прилив ненависти к Корнуэлам.

– Что рассказать? – вспылила неожиданно, подтягивая к груди колени. – Извини… – видя его растерянное лицо. Застыла, собираясь с мыслями. Потом откинула простынь, выставляя изувеченную ногу:

– Не переношу после того, как ощущала запах своей жаренной плоти… – прошептала, глотая слезы. Грей пораженно замер. Такого он точно не ожидал услышать! Все что угодно, но не такое! – Меня морили голодом продолжительное время, кидая кусок плесневелого хлеба раз в несколько дней. Когда… – она вся съежилась, сжимая и разжимая, неосознанно край простынки, но все же нашла в себе силы продолжить, отворачивая лицо. – Когда он прижигал мою ногу раскаленным железом… От этого запаха сводило желудок, хотелось настолько сильно есть… казалось, если он отрежет от меня кусок и прожарит, я его съем… Теперь от запаха мяса меня страшно мутит… – стряхнула пальцем, непрошенную слезинку. – Это в прошлом, – попыталась вымученно улыбнуться, разбивая в дребезги его душу.

– Он ответит за все! – взревел, усадив Кару на колени, и прижимая к себе, стараясь успокоить и ее, и себя. Какая она у него сильная! Такое и взрослый-то мужчина в расцвете сил не перенесет, а она? Она же была ребенком! Хрупкой изнеженной девочкой…

– Во время бала люди Карла заточили их в казармах. Я пыталась отомстить, но он сбежал! – зарыдала, цепляясь за плечи Грея в попытке спрятаться от воспоминаний. – Потом появился ты и увез меня сюда. Я не удачница каких свет поискать!

– Мира, я обещаю тебе, что они получат по заслугам! – шокировано произнес, не выдержав ее боли, пытаясь успокоить, закрыть в своих объятиях от жестокого мира.

– Грей, Мира умерла! Ее нет! Не называй меня так! – настойчиво воскликнула, вырываясь.

– Нет, – твердо, чтоб она услышала. – Нет, Кара! Мира воскресла! – поймал ее губы. – Слышишь? Ты воскресла! – прошептал в них. Она, рыдая прижалась к спасительной груди, мотая головой.

– Нет, я дочь посла Карла. Мира, умерла на болотах, не выдержав истязаний десять лет назад… – упрямо повторила.

– Так кто же тогда меня полюбил? Кара или Мира? – спросил, поставив девушку в тупик. Она подняла свое заплаканное лицо, очень нежно прикоснулась кончиками пальцев к его щекам, заглядывая в стальные глаза, чувствуя, что тонет в их синеве.

– Мира тебя любила с первого дня, как увидела, но ты посмеялся над глупой девчонкой, выставил и отдал на растерзание монстрам, которые в добавок, еще убили Чарли, – отрешённо прошептала, разрывая его сердце на части. – Позже ты встретил на балу Кару, которая хотела отомстить за умершую, но с первого взгляда потеряла голову и сердце. Грей, если ты… – подавилась слезами. – Если ты вновь так поступишь, я точно убью тебя, а потом и себя потому, что не смогу жить, без тебя.

Грей лишь сильнее прижал ее к себе. Что он мог сделать? Как оправдаться перед ней? Как помочь забыть прошлое? И возможно ли такое забыть? Кара невероятно сильная! Смогла выжить и вернуться к жизни, впустить вновь в свое сердце его! А он? Он не достоен такой женщины! Но то, что без нее все потеряет смысл – это факт! Грей сделает все для того, чтоб она была всегда рядом с ним и не ощущала больше боли.

– Прости что промахнулся с опекунами, но как я мог тебя тогда полюбить ты ведь была ребенком? – он не искал оправдания в ее глазах, лишь констатировал правду.

– Расскажи мне все! – потребовал, отстраняясь. – Мира расскажи, что произошло! Я должен знать, чтоб Корнуэлы ответили по заслугам! – встряхнул за плечи бледную девушку с раскрывшимися от ужаса глазами. – Ты должна мне все рассказать. Не молчи! Мира!

13.

Десять лет назад…

– Мы едем к герцогу? – пролепетала худенькая темноволосая девочка с надеждой в огромных карих глазах. О как она его любила! Каждый раз, когда она его видела, сердечко начинало бешено колотиться в груди, а руки дрожать, его голос растворялся в ушах, отдаваясь в глубинах тела. Из-за всего этого она становилась жутко неуклюжей и рассеянной. Герцог был очень красивым двадцатилетним юношей с темными чуть вьющимися волосами и такими пронзительными голубыми глазами, от которых, ей казалось, она улетала на небо. Его сильное рельефное тело манило и притягивало, вызывая непонятные ощущения внизу живота. Она представляла себе, что однажды Грей увидит в ней женщину и полюбит, они поженятся и заживут долго и счастливо. Наивная девчонка, старавшаяся не замечать, как он бросает на нее презрительные взгляды, как вокруг него вьются толпы прекрасных девушек.

– Нет, дорогая, сегодня ты с Чарли останешься дома. У нас очень важные дела, на которых вам не место, – улыбнулась красивая женщина с такими же темными волосами и пронзительными глазами как у девочки. Ее мать обладала поистине божественной красотой несмотря на то, что подарила жизнь двум детям. Отец Миры боготворил ее и готов был носить жену на руках, не оставляя ни на секунду. Мира надеялась, когда подрастет станет обладать хоть маленькой долей материнской красоты, а пока перед зеркалом видела лишь гадкого угловатого утенка.

– Ну, мама! – воскликнула девчушка с навернувшимися слезами на глазах.

– Мира, солнышко! В другой раз, – обняла женщина девочку. Она видела, как дочь не равнодушна к младшему герцогу. И то, что ему ее дочь не нравилась, к сожалению, тоже знала! Но зачем раньше времени расстраивать дочь? Может со временим ее детская влюбленность сама улетучится?

– Ну и ладно! – морща носик, топнула ножкой девочка и развернувшись убежала к себе в спальню, проливать слезы неразделенной любви. Если бы она только знала, что видела родителей в последний раз! Что ее такая беззаботная и счастливая жизнь, сменится чередой жутких кошмаров! Может смогла бы отговорить их от поездки.

Вечерело, а родителей все не было.

– Где мама? – канючил пятилетний братик, ходя за ней по пятам. Мира обняла его, пытаясь не поддаваться панике. Родители никогда не задерживались допоздна. Всегда возвращались к ужину. Никогда не пропускали отход ко сну детей. Всегда целовали их в лобики и желали хороших сновидений.

– Чарли, солнышко, они наверно задерживаются. Мама говорила у них очень важные дела. Давай няня тебя уложит спать? – твердила, нежно вытирая его мокрые глазки, поглаживая по кучерявой головке. Он был такой славный малыш! Всегда прибегал к ней, залазил на коленки и прижимался, прося рассказать какую-нибудь сказку или спеть песенку. У Миры был волшебный голос, такой бархатный и тягучий, обволакивающий. Заслушаться можно!

– Нет! Хочу, чтобы ты меня уложила, – потребовал сорванец. – Спой мне колыбельную.

– Хорошо, пойдем, – улыбнулась, беря его на руки. – Только обещай, что ты сразу уснешь!

– Да, обесяю, – прошепелявил, сонно потирая глазки. В тот вечер она пела последний раз в своей жизни.

Поздно ночью Мира вскочила с кровати от шумного переполоха в доме. Не выдержав неизвестности, выбежала в просторный холл. Там была толпа народу. Слуги перешептывались между собой, кто-то рыдал и казалось, что никому не было дела до нее.

– Что происходит? – громко с властными нотками в голосе воскликнула девочка, заставив, наконец, обратить на себя внимание.

– Мира, – захлебываясь слезами подбежала к ней пожилая женщина необъятных размеров – няня Чарли. – Мира, горе то какое! – рыдала в голос женщина, пугая девочку своей истерикой. – Графиня с графом… Мира, их больше нет! – трясла оглушенную страшной новостью Миру за руку.

– К-как нет? – бледнея и оседая на ступеньки спросила. Разве такое может быть? С кем угодно может быть, но не с ней! Отчаяние отразилось в глазах.

– Карета сорвалась с обрыва… они погибли… – прижала няня к мягкой груди девочку. – Что же теперь будет? Бедненькие вы мои… – выла старушка.

Мира как сквозь страшный сон наблюдала за всем происходящим: паникой слуг, причитаниями няни, но самое тяжелое было сообщить братику о том, что родители больше не вернуться. Слезы застыли комом где-то в глубоко в горле, подавляемые ее волей. Нельзя плакать! Надо держаться! Ради Чарли… Потом она прольет их, а сейчас нельзя!

Утром за ними прислал старый герцог для решения их дальнейшей судьбы. Девочка держалась как могла, обнимая Чарли, а он все плакал и плакал, зовя маму и папу, отказывался есть и одеваться. Мире с трудом удалось уговорить его поехать, обещая, что будет постоянно рядом и не бросит его.

В доме, куда их привезли, на несчастных детей особо не обращали внимания, отправив в покои, отведенные специально для гостей. Старый герцог был занят тяжелым состоянием жены, а младший пропадал с какой-то девкой у себя в спальне. Вечером, Мира, оставив спящего братика, выскользнула в коридор с бешено колотящимся сердечком и отправилась на поиски Грея. Ей повезло. Остановилась в нерешительности перед его дверью, через минуту из комнаты выскользнула с растрепанными волосами и наскоро застегнутым не на все пуговицы платье девушка, презренно фыркнув в ее сторону. Девочка с замиранием сердца постучала.

– Входи! – послышалось из комнаты. Она тихонько как мышка проскользнула в покои. Там царил полумрак, постель сбита, а объект ее мечтаний стоял возле окна с голым торсом и застегивал штаны.

– Чего тебе? – буркнул, даже взглянув.

– Грей… – тихо прошептала краснея. – Грей я люблю тебя! – наконец выпалила, собравшись с духом.

– Та-ак, – протянул, наконец повернувшись к ней лицом юноша. В его прекрасных голубых глазах читалось отвращение и брезгливость. – У серого мышонка прорезался голос и пёрышки? – зло засмеялся.

– Я знаю, что еще маленькая, но я же выросту! – воскликнула, глотая от обиды крупные слезы. – Я люблю тебя! Никто так сильно не будет тебя любить как я! – продолжила, подавляя в себе страх быть отвергнутой.

– Да не ужели? Мира, ты действительно думаешь, что только ты можешь любить? Что кроме тебя другие женщины на это не способны? – откровенно издевался над надоедливой девчонкой Грей.

– Ты можешь жениться на мне через несколько лет, когда я подрасту… – выдавила на автомате, уже осознавая, о совершенной огромной ошибке, признавшись ему в своих чувствах.

– Мира, – произнес, подойдя и взяв девочку за худенькие плечики, заглядывая в огромные как у лани глаза и стараясь быть услышанным. – Я понимаю, ты оглушена болью потери и лишь, входя в твое подавленное состояние, еще не выгнал.

– Грей… – плача, повторила, как заклинание.

– Мира, уходи! – закричал на нее. Девочка вся съежилась, как будто от удара и побледнела.

– Я люблю тебя… – настойчиво выдавила, побелевшими губами. Он должен знать, больше у нее не будет шанса с ним поговорить.

– Убирайся! Я никогда не женюсь на тебе и никогда не полюблю тебя! – окончательно вспылил. Что она вообще себе возомнила? Гадкий утенок! На что надеется? Что он из жалости переломит себя? Ну уж нет! Никогда он не женится на ней! Не полюбит! Грубо схватил за руку и вытолкнул за дверь, громко хлопнув перед ее покрасневшим носом.

Слезы рекой покатились из глаз. Ее всю бил озноб. Почему он так жесток? Неужели она вообще ничего для него не значит? Неужели она настолько страшная, что он не может дать ей даже чуточку тепла? Пошатываясь и кусая в кровь губы, Мира побрела в свою комнату. Ей встречались слуги, но они принимали ее слезы за боль потери родителей и сочувственно охали за спиной, вызывая лишь раздражение. Чарли тихо посапывал, сжимая в пухленьких ручонках подушку. Она легла рядом и обняла братика:

– Теперь мы одни на белом свете… – всхлипывая, прошептала, поглаживая по кучерявой головке. – Я тебя не брошу! Буду всегда рядом, – уверяла, забываясь беспокойным сном.

На утро их позвали к завтраку, но Мира сославшись на плохое самочувствие, осталась в комнате. Как после вчерашнего унижения смотреть в глаза Грею? Сидела на огромном подоконнике, прислонившись лбом к холодному стеклу и мечтала, лишь очнуться от этого кошмара, услышать, что все это ей привиделись, чтобы мама обняла ее и заверила, что все с ними в порядке.

– Мира! – ворвался в комнату Чарли и бросился к ней в объятия. – Там дядя с тетей плиехали. Они говолят, что теперь мы будем жить у них, – картавил братик, обнимая крепко сестру. – Мира, я не хочу с ними жить! Они плотивные! – заплакал.

– Ничего, малыш, я же буду рядом, – прошептала, вытирая слезки из его глазок. Дядю и тетю девочка видела лишь однажды и то с того раза остался какой-то противный осадок. Внутреннее чутью подсказывало, ничего хорошего от них ждать не придется. Но они же родственники! Значит должны позаботиться о племянниках. Главное они с Чарли вместе. Значит смогут перенести все свалившиеся невзгоды. Как сильно она ошибалась!

Через два дня состоялись похороны родителей. Мира во всем черном стояла возле закрытого гроба с белым лицом и пустым взглядом, сжимая ладошку плачущего Чарли. Ей было невыносимо больно и тяжело, но ради братика старалась держаться. Душу раздирала адская боль. В легкие вязкий воздух пробивался с трудом, а сердце жгло адским пламенем. К ним подходили какие-то люди и выражали свои соболезнования, но девочка их не видела и не слышала, закрывшись в своем маленьком мирке, плохо осознавая происходящее. Но она держалась… из последних сил… держалась… у нее есть Чарли! Чарли она нужна… он ее любит… искринне, не смотря на невзрачную внешность…

После похорон их сразу повезли в поместье Корнуэлов, даже не дав собрать свои вещи. Няню тоже не разрешили брать, говоря, что там у них будет другая, а вещи им доставят чуть позже. Мира лишь согласно кивала, не вдаваясь в подробности. Она и предположить не могла что на самом деле их вещи и не собирались им привозить. Что родственники затеяли в их отношение такое, от чего у здравомыслящего человека волосы на голове вздыбились!

Мира умоляла им выделить одну комнату на двоих, чтобы Чарли попривык к новому дому, но их разъединили по разным покоям. Всю ночь девочка не могла заснуть, переживая и, прислушиваясь к странным непонятным шорохам. Порой ей слышалось хныканье Чарли, несколько раз порывалась отправиться к нему, но каждый раз натыкалась на запертую дверь в своих покоях. Это ее очень удивило и насторожило. Зачем кому-то ее запирать? Под утро Мира услышала щелчок в замке своей двери и, не вытерпев дальнейшей неизвестности и смутного жуткого предчувствия, кинулась на поиски братика.

Выглянула в одной сорочке с босыми ногами в коридор и увидела в конце приоткрытую дверцу. На цыпочках с бешено колотящимся сердцем, покралась в ее сторону. Не дыша, толкнула грубую дверь дрожащими пальчиками. И застыла, почувствовав, как пол уходит из-под ног, а сердце останавливается. По среди комнаты раскинув нежные пухленькие ручонки в неестественно застывшей позе, лежал Чарли. Ее Чарли! Задушенный ее лентой для волос. Его глазки с ужасом смотрели в потолок, а ротик открыт в немом крике.

– Нет! – истерично закричала, похолодев от ужаса увиденного. Кто мог это сделать? Чарли он же ангельский ребенок! Всегда всех любит и радуется каждой мелочи! Подбежала и прижала крепко к разрывающейся от дикой боли груди, воя и раскачиваясь с бездыханным тельцем. – За что? Почему? – шептали побелевшие губы. Как теперь быть? «Не уберегла! Не уберегла!» – резала мозг жуткая мысль, убивая внутри все чувства.

– Ах ты мерзкая дрянь! – как сквозь вату услышала, визг тетки. – Зачем ты его убила, тварь неблагодарная? – вопила во все горло Елизавета. Тут же чьи-то руки больно вцепились в Миру, оттаскивая от братика.

– Я не… я не делала этого… – ошарашенно всхлипывая и пытаясь закрыться от сыплющихся ударов причитала девочка. Ее схватили за волосы и поволокли куда-то вниз. В подвал. Попутно нещадно пиная ногами. Со всего размаху кинули на каменный пол, разбив в кровь худые коленки. Она с открытыми от ужа глазами наблюдала, как дядя Томас медленно снимает свой огромный кожаный ремень с железной пряжкой, через мгновенье обрушив его на ее спину, разрывая до костей нежную кожу. Она пыталась закрыться руками, извиваясь на каменных плитах, а он все вскидывал свою жирную ручищу и опускал со страшным свистом.

– Нет! – плакала Мира. – Дядя Томас, за что?

– Ты, сука, убила своего брата, теперь будешь получать по заслугам, – задыхался мужчина, нанося удар за ударом. Мира от боли потеряла сознание. Очнулась вся в крови, трясясь от холода и нестерпимых ощущений, грязная в клочках рваной сорочки с босыми ногами. К сожалению, это стало лишь началом. Бесконечные дни полные боли, отчаяния и молитв о смерти потянулись черной чередой. На второй день к Томасу присоединилась Елизавета. Мира дрожа кинулась к ней умоляя о пощаде, но тут же осеклась, поняв по взгляду женщины, что той нравится за всем этим наблюдать. Нравиться, когда голос Миры обрывается от того, что сорвался. Нравиться как она, корчась в муках, размазывая слезы и кровь, ползает по полу теряя сознание. Елизавета получала удовольствие, видя, как ее муж лоснится от пота после очередного махания ремнем, палкой, кнутом. Он, натешившись, тяжело дыша подходил к жене, задирал ее юбки, вытаскивал свой набухший член, и они предавались похоти в разных позах, пачкаясь в крови своей жертвы. Из обрывков их разговоров Мира поняла: она далеко не первая их жертва, но первая кто так долго у них смог задержаться.

На двадцать второй день он пришел один. Мира не шевелилась, похожая на кусок истерзанного мяса. Сил никаких не было. Она с безразличием заплывшими глазами наблюдала как он, взяв какую-то палку с противной улыбкой подходит, что-то говоря о том, что она такая соблазнительная и аппетитная. Что он давно не прочь подарить ей свою любовь и ласку, если она станет послушной девочкой.

– Ты же послушная? – хрипя произнес, притягивая ее к себе за ноги и разводя их в стороны.

– Какая ты молодец, – оскалился. В туже секунду Мира почувствовала, как палка ворвалась в ее нежное лоно. Что-то внутри порвалось и кровь потекла по внутренней части бедер. Эта боль не была страшнее всего того, что ей пришлось пережить. Девочка никак не отреагировала на нее. Остекленевшие глаза даже не расширились.

– Томас, что ты делаешь? – завизжала ворвавшаяся в темницу Елизавета. Она как разъярённая фурия подлетела и начала кулаками бить по спине мужа. – Ты изменяешь мне? – вопила, отпихнув его к противоположной стене. – С этой шлюшкой? Тебе меня мало? Я столько для тебя сделала, а ты свинья хочешь спариться с этой сучкой?

Женщина подлетела к валяющейся с отрешенным лицом племяннице и пнула ее ногой. Мира уже почти ничего не ощущала, готовая отправиться к родным в другой мир. Ей хотелось лишь одного, чтоб они уже наконец завершили ее мучения, оборвав жизнь. Тетка, брызжа слюной нещадно пинала двушку ногами, била руками по опухшему, заплывшему от синяков и ссадин, лицу, остановилась тяжело дыша, презренно рассматривая ее истерзанное тело. Подлетела к мужу и выхватила кинжал из-за его пояса.

– Елизавета, что ты делаешь? – вскричал Томас, но было уже поздно. Женщина со всего размаху всадила кинжал Мире в сердце по самую рукоятку. Мир померк в глазах истерзанной жертвы. Боль прошла, но…

Девочка с трудом дыша почувствовала, как ее истерзанное тело вытащили из чего-то и брезгливо кинули, как свиную тушу, на мокрую землю.

– К утру волки сожрут эту сучку, – услышала далекий голос Елизаветы девочка, сил пошевелиться не было, возможно это и спасло ей жизнь. Они и предположить не могли, что тетка в порыве ревности промахнется на сантиметр и даст жертве шанс на жизнь. Когда мучители удалились, Мира превозмогая адскую боль во всем теле, борясь за каждый вздох, разрывающийся огнем в легких, начала ползти в неизвестном направлении, пытаясь ненароком не задеть торчащий кинжал.

«Я выживу! Я отомщу вам за Чарли! За Миру» – вертелось в мозгу. Теперь ей нельзя умирать! Она обязана жить! «Грей, тоже обязан заплатить за то, что отдал монстрам Чарли» – решила в очередной раз очнувшись после кратковременной отключки. Она ползла и ползла, замерзая, сдирая кожу на дрожащих пальчиках. К утру Мире удалось доползти до проселочной дороги, но силы ее покинули, и она в очередной раз потеряла сознание.

Яркий свет бил ей в глаза. Кто-то тихонько шлепал по опухшим щекам. Мира с трудом разлепила покрытые гнойной коркой веки и устремила мутный взгляд на незнакомого мужчину.

– Жива! – вскричал тот. – Она жива! – тут же заботливые руки подхватили и понесли еле живую девочку. – Найдите Дару! Только она сможет совершить чудо! – кричал мужчина, прижимая опять потерявшую сознание Миру.

В следующий раз она пришла в себя на мягкой постели. Ее тело обтирала губкой женщина с ярко-рыжими волосами и добрыми зелеными глазами, шепча какие-то заклинания.

– Потерпи, родная, – произнесла увидев, что девочка распахнула глаза. – Сейчас будет больно! Я вытащу из тебя этот чертов кинжал. Ты только не бойся, Дара не даст тебе умереть! – шептала, придавливая одной рукой за плечи, а второй резко выдергивая оружие. Мира беззвучно закричала и опять провалилась в темноту.

Целый месяц Дара боролась за жизнь несчастной девочки. Та была так истощена и замучена, что шансов почти не было, но она смогла! Она вернула Миру с того света! Теперь настала очередь ее дочери Мэг. Мало было вылечить тело, надо было еще и душу залатать. Девочка долго молчала, а когда тихо заговорила…

Мэг в слезах примчалась к матери и заикаясь рассказало такое от чего у повидавшей виды женщины волосы зашевелились на затылке. Она отправилась к Карлу, и они долго решали, что делать дальше с открывшейся правдой. После мужчина закрылся на несколько часов с девочкой, посвящая ту в свои дальнейшие планы. Он боялся, если Корнуэлы, узнают о спасении племянницы, смогут как-нибудь навредить ей или обвинят несчастную в смерти брата, вынеся тем самым смертный приговор. Решено было объявить всем что искалеченная девочка – это чудом объявившаяся дочь Карла, которую похитили у него год назад. И он должен уехать с ней к себе на родину, дабы восстановить силы и разум несчастной. Так родилась Кара… А Мира умерла всеми забытая на болотах…

14.

Кара замолчала, тяжело дыша и обнимая себя за плечи. Сухие глаза буравили невидимую точку на стене. Воспоминания всегда давались ей с трудом. Боль потери родных разрывала сердце пополам. Она старалась унять дрожащее тело.

– Знаешь, что самое страшное во всем этом? – горько спросила она у Грея, сидящего на против нее в ногах кровати и играющего желваками на лице.

– Это то, что я обещала Чарли быть всегда рядом и не дать его никому в обиду… – не дожидаясь ответа прошептала Кара. Сдерживаемые рыдания сотрясли ее хрупкое тело и спрятав лицо в ладони она тихо заплакала.

Грей не шевелился, пораженный ее рассказом. Он, видя ее изувеченное тело понимал, что с ней творили ужасные вещи. Но такое? Это ж как можно жить со спокойной душой после содеянного? Растить дочь? Их же дочь ровесница Миры! Мужчина встал и заметался по комнате, не зная, как смотреть ей в глаза. Да, десять лет назад он был не подарком и женщин воспринимал как объекты для удовлетворения своих плотских желаний. Он помнил, как грубо обошелся с девочкой, у которой погибли родители. Как потом веселился в компании товарищей рассказывая, как выставил гадкого утенка, возомнившего себя прекрасным лебедем. Если бы не ее изъяны, сейчас красивее Миры никого было не найти. Она так изменилась! Кто бы мог подумать, что из гадкого утенка с плоской грудью и угловатым телом, вырастет невероятной красоты женщина с волшебным чарующим голосом!

– Прости… – замер над сжавшейся в комок девушкой, не зная, как быть. Она подняла на него свои огромные темные глаза, сверкающие от слез, и он, не выдержав чувства вины, развернулся и почти выбежал в ночную прохладу.

Холодный воздух горячил легкие. Босые ноги утопали в мокром песке. Грей быстрым шагом шел вдоль озера по берегу, не замечая ничего вокруг, раздираемый чувством вины и жалости к девушке. Если бы ему десять лет назад сказали к чему приведут его плохо обдуманные действия, поступил бы он иначе? Замер от этой мысли. Скорее всего нет! Не поверил бы! В такое вообще невозможно поверить! Взревел, как раненный зверь и схватив первый попавшийся камень со всего размаху запустил в темную воду. Плюхнулся на землю, взъерошивая волосы. Тишина ночи давила. То, что случилось – уже случилось! Теперь надо решить, как действовать дальше… Что он будет делать с Карой? Отпустит? После всего, что между ними было? И как она отнесется к этому? Резко встал. А сам-то сможет отказаться от нее? Он любит ее или жалеет? Замер от этой мысли. Жалость? Мотнул головой. Кара точно не поймет… Но придется сделать это… Несмотря на то, что придется сломать и себя тоже…

Он ушел. Кара, не понимая моргала, смотря на закрытую дверь. Ушел! Почему? Сам же хотел услышать правду. Почему тогда ушел? Ей сейчас так было нужно его присутствие! Просто был с ней рядом! А он покинул ее…

– Грей… – прошептала в пустую комнату. – Пожалуйста, вернись… – как заклинание твердила, но прошел час… второй… а его все не было. Девушка хотела встать и пойти искать герцога, понять его, но при попытке принять вертикальное положение комната завертелась, и она рухнула на пол, зажимая руками рот, чтоб не закричать от досады. Повернулась на бок, поджимая коленки к груди и незаметно для себя уснула прямо на холодном полу. Сквозь сон почувствовала, как чьи-то заботливые руки подняли ее и уложив на кровать прижали к твердой груди. Она что-то промямлила не просыпаясь.

Утром проснулась и резко повернувшись, встретилась глазами с лицом Грея, который лежал рядом и внимательно ее рассматривал холодным взглядом.

– Грей… – хотела поцеловать, но он отшатнулся, оставаясь серьезным. Ей стало не по себе. Неужели все его слова о любви были ложью? И он лишь хотел ее, а получив теперь вновь прогонит? Для чего тогда столько стараний? Можно же было не утруждаться так сильно и еще до приезда Робинсонов взять ее в поместье столько раз сколько хотел, она все равно не смогла бы противостоять. Или ему надо было сломить ее? И таким способом поставить на свое место. Или отомстить за то, что она вытворила на балу? А может приласкал, желая узнать от нее правду? И теперь ему она не интересна? Мысли неслись вихрем одна за другой и каждая новая была страшнее предыдущей. Внутри образовалась пустота.

– Пока ты спала, Софи привезла твою одежду, – произнес, садясь на стул. И тут Кара заметила, что он полностью одет. – Давай я помогу тебе одеться, – встал и потянулся за синим платьем.

– Я сама! – села, натягивая на грудь простынь, гордо произнесла, скрывая под высокомерием обиду и боль.

– Ты еще слаба, – настаивал, протягивая к ней свои сильные руки.

– Выйди и не трогай меня! – прошила, словно разъяренная кошка Кара, пытаясь отодвинуться от герцога как можно дальше. Не позволит больше приблизится. Не даст вновь поселить надежду в сердце, а потом смеяться над влюбленной дурочкой. Как же она ошибалась, думая, что он изменился!

– Принцесса, – хотел дотронуться до лица, но остановился под ее яростным взглядом. Положил платье рядом, вздохнул и послушно вышел из хижины. На улице прислонился спиной к двери, разрываемый противоречивыми чувствами. «Так надо!» – мысленно уверял себя, сдерживаясь, чтоб не ворваться обратно и не притянуть девушку к себе, не отпуская пока та не упокоится. Почувствовал легкий толчок в дверь и отошел открывая ее. На пороге, держась за косяк, шатаясь стояла Кара. Лицо белее бумаги, темные длинные волосы развеваются на ветру, под глазами залегли тени. Она еле держалась на ногах, но упрямо сделала шаг. Ее ноги предательски подкосились, и он бросился к ней подхватывая почти не весомую девушку, крепко прижимая к груди, наслаждаясь ее близостью в последний раз.