Миледи трех миров

Мы посмеялись вместе с ним несколько минут, представив, насколько сейчас взбешен Киюд, смакуя это и придумывая, каждый на свой лад, как он будет беситься.

– Давно так не смеялся. – проговорил Элеф, утирая слезы, когда наша фантазия немного иссякла. – Никогда не думал, что проучить моего брата будет столь занятно, а то давно бы уже это проделал!

– Нам пора. – сказал Фар.

– Уже? – расстроился волшебник. – Жаль, что вы у нас так мало побыли. Будем надеяться, что в следующий раз задержитесь немного подольше.

– Непременно. – пообещала я.

– Тогда давайте не будем прощаться! – с энтузиазмом воскликнул Элеф. – До встречи! Я прямо сейчас найду своего брата и сообщу ему КТО его победил. Представляю его реакцию! Я прямо весь в предвкушении.

– Рада, что побывала здесь и познакомилась с такими могучими волшебниками! И я не кривлю душой – характер вашего брата тут не причем. Ну, всего вам самого наилучшего!

Снова легкая невесомость и мы стоим уже в каком–то лесу. Нет, не правильно. И мы уже стоим в очень красивом, просто сказочном лесу.

МИР ФАБС

Большие деревья очень напоминали «дуб зеленый», вокруг которого от нечего делать прогуливался «ученый кот», вместо того, чтобы заниматься наукой и приносить какую–нибудь пользу (мышей хотя бы ловить). Толстые стволы и могучие ветви, поросшие густой листвой выглядели очень внушительно. «Неведанных дорожек» со следами «невиданных зверей» вокруг не было, что немного успокаивало – биться и спасаться пока не с кем и не от кого. Уже хорошо. С другой стороны, если бы сейчас вон из–за того дерева (с три моих обхвата) вышло какое–нибудь чудо–юдо, то я бы совсем не удивилась. Самое место для жительства различных чудо–юд.

Фар провозгласил, что мы находимся в мире Фабс. Странно, что в этот раз Фар не переместил нас на какую–нибудь гору, как это делал в двух других мирах, но… может быть я ошибаюсь и крутой спуск начнется совсем скоро.

– Это Волшебный лес Лиловых гор (все–такт гор!). – начал рассказывать мне мой проводник. – В мире Фабс в общем–то все леса волшебные, но этот наиболее интересен.

– Чем же?

– В этом лесу живет очень множество всяких существ, причем большей частью не хищных. Что–то вроде сказочных. Здесь много таинственного и непостижимого – сама земля в этом месте полна волшебства. Как–нибудь потом побродим или побродишь одна по всему лесу и познакомишься с его обитателями, а сейчас я тебе хочу показать нечто особенное.

И я пошла за наном. Шли мы не быстро, чтобы меньше шуметь, не хотелось своими шагами тревожить и заглушать звуки леса. Казалось, что сам лес расступается перед нами, спеша приоткрыть занавес какой–то тайны или поведать некую историю, рассказать сказку.

Лес действительно неожиданно «отпрыгнул» в разные стороны и перед нами показалась небольшая полянка, покрытая сине–голубыми цветами. Фар резко врезался в эту красоту и стал пересекать поляну по диагонали. Цветы сгибались, безжалостно прижатые к земле его мощными лапами и распрямлялись с каким–то, казалось, негодующим звоном. Я никак не могла набраться решимости вступить на поляну, боясь сломать или затоптать столь прекрасные, столь милые, столь беззащитные, столь невообразимо, просто немыслимо нежные создания.

Просто стояла и заворожено любовалась синими цветочками, а Фар продолжал шагать, не замечая ни моего отсутствия рядом, ни того, что он давит лапами. Очень хотелось крикнуть ему вслед что–то типа «Как смеешь ты…», но я не стала беспокоить своим возмущенным ором красивую поляну и ее обитателей.

Нан же спокойно достиг противоположного края поляны и обернулся, только сейчас заметив, что я по–прежнему стою по другую стону и любовалась цветами. Его грозный рык немного отвлек меня из созерцания и я, глупо улыбаясь, помахала ему рукой. Фар покачал головой и двинулся в обратном направлении, так же, не обращая внимания на несчастные цветы, попадающие под его лапы.

– Долго ты собираешься еще здесь стоять? – спросил он, как только подошел.

– Нет. Еще немного полюбуюсь этой красотой и сразу пойдем. Хорошо?

– Нам пора. Пошли, а то не успеешь на бал. – настаивал нан.

Я с трудом перевела взгляд с цветов на Фара.

– Ну что ты, мы успеем! – пообещала я, снова поворачиваясь к поляне.

– Это Свинлики. – остановил меня Фар на пол поворота.

– Кто?

– Эти цветочки, которыми ты любуешься с таким восхищением, цветы–чаровники. Они сперва зачаровывают тебя своей красотой, а потом, когда ты застыла в восхищении, вводят тебя в транс перезвоном и что–нибудь заставляют сделать, ради забавы.

До меня стал доходить смысл сказанного и я уставилась на нана, еще сомневаясь в сказанном – как могут цветы зачаровать человека, да еще управлять его волей?! По его морде я поняла, что он говорит совершенно серьезно и остатки наваждения с меня как рукой сняло.

– Так они что, злые?

– Нет, они не злые. Они – шутники этакие. Один мой знакомый как–то поймал себя на том, что бегает к роднику и бережно поливает один за другим эти цветочки, хотя прекрасно знал, ЧТО они из себя представляют. А одного из членов Совета, однажды нашли на подобной поляне, распевающим хвалебные гимны в честь этих цветов–хулиганов.

Я растерянно смотрела то на нана, то на эти «милые» цветочки и на душе моей было немного не по себе. Надо же, чуть не попала в «коллекцию» каверз василькового хулиганства. Мы с Фаром благополучно обошли поляну и сейчас с каждой минутой удалялись от нее.

– Впредь, если издали увидишь такую поляну, то либо обойди ее, либо проходи насквозь, смотря не на них, а прямо вперед, да еще что–нибудь напевай про себя, стихи читай или еще что. – продолжил просвещать меня нан. – Попадешься к ним на крючок, наваждение начнет проходить только спустя пять–шесть часов – у цветов ослабевает контроль. Но я бы посоветовал не ходить по лесам в одиночку. Вдвоем и веселей и безопасней.

Сказать мне было нечего, поэтому я просто слушала, молчала и мотала на ус. Цветковое вожделение прошло и я снова начала разглядывать сказочный лес.

– Признаться, я умышленно провел тебя через их поляну, – немного погодя решил сознаться Фар, – чтобы ты знала – нельзя отвлекаться на мелочи, они порой бывают губительны. Необходимо всегда следовать поставленному пути.

– Как это патетично. Фу. – впервые, со времени как мы ушли от поляны, заговорила я.

– Сама ты «фу». – обиделся Фар.

– Мог бы просто сказать – держи ухо востро, здесь прекрасное может быть опасным. И все. А то «следовать поставленному пути…».

Фар промолчал и остаток пути мы шли молча.

Я так привыкла что мы идем и идем, что когда Фар затормозил, моим ногам не удалось так же резко остановиться и они прошагали еще несколько метров вперед, что даже нану пришлось меня окрикнуть. Вернувшись в исходную, я с удивлением увидела то, около чего остановился и теперь сидел Фар. Это был большой лист железа, очень напоминающий лю. Самый обычный люк, только большого размера. Ничего особенного в этом люке не было, кроме того, что подобного здесь просто не должно быть. И еще, что этот люк как–то периодически «бледнел», становясь полупрозрачным.

– Ты видишь? – спросил нан.

Господи, конечно, я его вижу! Трудно не заметить то, во что тебя практически тыкают носом.

– И что? – задала я аналогичный по содержанию вопрос, уставившись на этот большой круг из толстого железа на который указывал мой пушистый товарищ.

– Хорошо, изменим вопрос. ЧТО ты видишь?

– А разве не тоже что и ты? – мне показалось, что он меня принимает за полоумную.

– Ты ответишь или будешь перепираться? – он стал проявлять раздражение.

– Как вам будет угодно. – я поклонилась, отдала честь и рапортовала. – Вижу объект круглой формы. Его состав при беглом осмотре напомнил мне железо. На этом объекте висит большой замок, который периодически пропадает, а сама металлическая пластина (предположительно – железная) – имеет тенденции становиться почти прозрачной. Доклад по форме был сделан сержантом – Миледи!

– Все ясно. – поскучнел Фар.

– Что ясно?

– Я полагал, что ты хотя бы увидишь стеклянную пластину, это с твоим–то воображением. А ты видишь железную дверь!

– Скорее люк. – поправила я. – И он иногда стеклянным и становится, только из матового стекла. А что?

Фар поставил лапу на люк и начал объяснять.

– То, что сейчас перед тобой – это вход, дверь, если пожелаешь в колодец, через который можно попасть в подземное Озеро детской мечты. Когда кто–то смотрит на вход, то видит то, что его отделяет от этой мечты. Некоторые не видят вообще ничего, некоторые, как ты – железную дверь и лишь немногие, совсем немногие, видят открытый колодец и могут попасть в это озеро.

– Значит, здесь – я ткнула пальцем в железную броню, – открытый колодец–путь?! Следовательно, не стоит загружаться, что ты тут видишь, а просто закрыть глаза и нырять!

– Не так все просто. Если ты видишь здесь железо, то для тебя это и есть железо.

Я недоверчиво присела рядом с люком и постучала по нему. Мне отозвался металлический гул. Неужели может быть что–то другое? Я напрягла свое воображение, пытаясь представить, что передо мной открытый колодец, но дальше, до уже видимого мной матового стекла, дело не пошло. Однако, в момент появления этого стекла, я успела по нему постучать. Это было стекло! Невероятно! Я ужасно захотела попасть к мечте детства. Напрягала воображение, выуживала из памяти различные, виденные мной в деревнях, колодцы, но, увы, дальше стекла я так и не продвинулась.

В расстроенных чувствах, я уселась на траву и посмотрела на Фара.

– А что видишь ты?

– Я вижу колодец, закрытый сверху толстой решеткой.

– Ну и как тогда туда попасть?

– Нужно просто не бояться…

– А что надо? – вклинилась я.

– …И главное, – продолжил, как ни в чем небывало Фар, – главное – это хотеть туда попасть!

– Я хочу. Но меня туда не пускают! – «захныкала» я. – А у тебя никакого специального пропуска нет?

– Пару раз, в бытность своей юности, я был в этом колодце. Поверь мне, там стоит побывать!

– Верю. – вздохнула я. – Но пока даже не представляю, как это можно сделать.

– Ничего, не переживай. С первого раза туда попадают единицы. Я полагаю, ты будешь одной из них.

– Угу…

– Смотри, – сказал нан и встал, – как только «откроется» колодец, ты сразу в него прыгай. Вот так. – и Фар резко подпрыгнул вверх и пролетев метра три, приземлился в какие–то заросли.

– А–а–а … – раздалось оттуда.

Я вскочила и побежала к Фару, который очень хмурый и сильно хромающий, вылезал из кустов.

– Фар, что с тобой? – заволновалась я. – Что случилось?

Фар ничего не говорил, а только стонал и морщился при каждом шаге. Моя тревога возрастала.

– Скажи уже что–нибудь. – чуть не плакала я.

– Я случайно попал в кустарник Диф. Его колючки очень ядовиты. Моя лапа уже немеет.

– Но… – я заламывала руки. – Что делать? Перемещай нас туда, где тебе могут помочь! Давай скорее.

– Ты конечно не знаешь, что раненный нан не способен на перемещения. – сказал Фар и снова застонал.

Мне чуть дурно не стало. Мы где–то в дремучем лесу, неизвестно на сколько километров от людей, а тут такое! Будет от чего заволноваться.

– Может быть, какое противоядие есть? Я бы поикала. – выдала одну искорку моя надежда.

– Противоядия как такового нет. – прохрипел слабеющий у меня на глазах Фар. – Но, если бы ты сумела попасть в подземное озеро и нашла там водяного, то он дал бы тебе Живой воды – ею примерно в течение часа можно остановить и нейтрализовать действие яда.

Фар покачнулся и без сил рухнул на траву.

– Я полежу немного, отдохну. – проговорил он и закрыл глаза.

Представляете! Я подбежала к люку колодца. И как прикажите его открыть? Вот бы автоген или на худой конец консервный нож подходящих размеров!

Мне надо было как–то расслабиться, снять барьеры со своего воображения! Я легла рядом на траву и закрыла глаза. Почему–то сразу вспомнились фантики, а с ними и цирк, в который я с родителями ходила в детстве. Открыв медленно глаза и несколько минут посмотрев на белоснежные облака, плывущие над лесом, я улыбнулась своим воспоминаниям и снова посмотрела на колодец. И на секунду даже замерла, боясь вспугнуть видение.

Передо мной стоял невысокий сложенный из камня, колодец. Ничего лишнего и в то же время очень красиво. Я осторожно подошла и заглянула внутрь. Там плескалась вода, покрытая сверху тонкой пленкой. «Так вот ты какой, колодец волшебный!» – подумалось мне и, сразу пленка с поверхности воды исчезла, а сама вода стала как–то подозрительно пузыриться.

Немного забывшись, из–за увиденного, я хотела спросить у Фара, что сие означает, но поворот головы в его сторону, вернул меня к действительности. Мое желание очутиться как можно скорее там, в колодце стало просто огромным и я, перекинув ноги села на каменный край, подготавливая себя к прыжку. Вода стала просто бурлящей и, когда я уже была готова прыгнуть, из колодца взлетел столб воды. Закручивая меня в свою воронку, вода так же резко нырнула вниз и потащила сильным потоком куда–то в недра земли.

Я закрыла глаза и старалась не дышать, чтобы не захлебнуться. Почему–то мне совсем не пришла в голову мысль о том, что дышать–то я под водой не умею. И Фару не помогу и сама утопну ни за что ни про что. «И никто не узнает, где могилка моя…». Грустно, правда?

Страха не было. Была просто досада на обстоятельства. К волшебному озеру я все–таки попала, а вот увидеть его, мне, наверное, не суждено. Не подумала как–то акваланг захватить. А у меня еще огород не полит, корова не доена, в устройстве личной жизни, вообще конь не валялся…

Тем временем вода вокруг меня бурлить перестала и водоворотов я тоже больше не ощущала. Открыв глаза, обнаружила себя где–то под водой. Вода имела красивый голубой цвет и была абсолютно прозрачна. И здесь совершенно не было темно! Моя уверенность, что уж под землей–то света нет, была разбита в пух и прах. Заблуждалась. Светло, как днем на мелководье, а между прочим я была явно где–то глубоко. В неизвестно откуда льющемся свете были видны различные водоросли, коралловые рифы и плавало множество разноцветных рыб. Мою грудь давило от нехватки воздуха. Я огляделась еще раз в поисках чего–нибудь наполненного воздухом. Увы… Между тем дышать ох как хотелось! И я решила – будь что будет и сразу глубоко вздохнула.

Сначала у меня закружилась голова и я мысленно попрощалась со всеми, кто меня знал, погоревала, что так и не успела полноправно стать Миледи и написать завещание. Но секунду спустя мое самочувствие неожиданно пришло в норму, дыхание восстановилось и… я вдруг поняла, что в этом озере, находясь под водой можно свободно дышать! Для проверки, мне пришлось проделать несколько вздохов выдохов – дышалось, как в поле после дождика.

Любопытство меня прямо распирало! Хотелось походить, поплавать, все пощупать, рассмотреть как следует, но мне ни в коем случае нельзя было мешкать – Фар ждал моей помощи, моего возвращения с Живой водой. Поэтому я не мешкая, стала искать водяного или того, кто бы мне указал к нему дорогу.

Все рыбки проплывали с независимым видом и никак не хотели со мной общаться. Наверное, языка нашего не понимали, а я рыбий не знала. Но я не унывала и, избрав одно из направлений, двинулась в ту сторону. За очередным рифом прямо на меня резко вылетела какая–то сине–желтая кругленькая рыбка и, затормозив перед моим лицом, долго и тщательно изучала.

– И что, ну гуляет вот человек под водой, чего тут удивительного? И незачем так пялиться. Это неприлично! – от нечего делать проворчала я на рыбку. – Как будто у вас тут ничего такого не происходило! Я вот, например, наслышана, что у вас тут и наны иногда выгуливаются.

Рыбка еще немного повисела передо мной и так же резко, как появилась, уплыла куда–то в сторону. Я пожала плечами и продолжила путь. Очень хотелось карту этого водоема, но я даже не знала, что мне следует искать и на что ориентироваться.

Осматриваясь в очередной раз, я увидела что–то большое, явно движущееся в моем направлении. Остановилась и стала ждать. При приближении это оказались акулы! И не просто акулы, а огромные светло–серые, жутко зубастые, с небольшой «башенкой» вместо спинного плавника и мордами, с которых должно было сорваться ни что иное, как «Ну что, братва, пошли, покумекаем».

Мне стало немного страшновато. Вначале, я подумала – «Сейчас съедят!», но потом решила, что моя растерзанная плоть будет не очень симпатично смотреться в этой прозрачной воде и акулы должны были это понимать. И тут я вспомнила – это ведь Озеро детской мечты, а в детских сказках и тем более мечтах никто никого не ест, а если и ест, то потом благополучно давится съеденным. Спокойствие и расслабленность сразу пробежали по моему телу, оповещая все органы, что можно снова нормально работать.

– Ты кто?

Это заговорила акула!!! Средняя из их троицы. Я еще не говорила, что их трое? Так вот – их трое и, во всяком случае одна, говорящая. Как здорово!

– Я это… – растерялась я от свалившейся на меня удачи – говорящая акула! – Мне бы водяного. И если можно, то побыстрей.

– По какому вопросу? – голос у акулы был приятный, но грозный.

– По личному! – осмелела я и с вызовом уставилась на эту троицу.

– Ну, тогда поплыли, провожу. – неожиданно предложила акула и как–то дала понять своим подружкам, что их присутствие здесь больше не требуется.

Эскорт средней акулы, вильнув хвостами, быстро скрылся из виду. Акула, предложившая меня проводить, развернулась и медленно поплыла вперед. Я с трудом поспевала за ней – всё же ходить под водой не так просто. По пути размышляла об обитателях озера. Озеро, по идее пресный водоем, где ну никак не могут водиться акулы! Или это новый вид – пресноводные акулы?

Акулы – озеро, озеро – акулы… Все это с трудом усваивалось в моей голове. Да и не надо было мне все это усваивать, мне надо было спасать Фара. Скорей бы уж добраться до водяного. Интересно, сколько прошло времени? У меня, как сказал мой пушистый друг, всего час. Жаль, что мои часы не работают!

Моя провожатая периодически оглядывалась и поджидала меня, когда я уже сильно отставала, наматывая круги вокруг. Когда мы поравнялись в очередной раз, я попыталась завести с ней разговор и, возможно, сократить время страдания Фара.

– Вы знаете, – сказала я акуле, – мне вообще–то нужна Живая вода. – акула скосила на меня свой маленький глаз, но промолчала. – У меня на поверхности остался друг, который умирает. Лапу об шип с ядом наколол. Может быть, вы знаете и подскажите, где взять этот живительный эликсир и мне не придется беспокоить вашего водяного, отвлекать его от дел.

В ответ снова молчание и какой–то недоверчивый взгляд. Я поняла, что разговорить акулу мне не удасться и тоже замолчала, сберегая силы для дороги.

Подводная резиденция водяного оказалась не так уж далеко. Мы подошли к подводной горе и, обогнув ее, сразу вышли к дворцу. Вы смотрели Диснеевскую «Русалочку»? Нет? Зря! Обязательно посмотрите и тогда поймете, какой восторг посетил меня при виде этого сооружения. Описывать не буду – моего красноречия, да и слов явно не хватит для подобного описания. Посмотрите «Русалочку» и составите полное представление об этом сказочно красивом сооружении. Вот уж поистине, мечта детства.

Для спуска вниз, акула–проводник любезно предоставила мне свой плавник, в качестве поддержки. И я вся такая, верхом (ну почти верхом) на огромной акуле предстала перед входом в подводный дворец.

Сама провожатая стукнула хвостом об какой–то металлический диск, после чего раздался глухой негромкий звон и двери перед нами открылись. Мы попали во внутренний двор и пошли по широкому прямому коридору. Всюду сновали рыбы, ползали по полу всякие ракообразные и моллюски, а прозрачный потолок украшали резные украшения из кораллов и жемчуга. Все это я отметила мельком, стараясь не отстать от акулы, важно двигающейся впереди меня.

Конец коридора вывел нас в тронный зал. Почему именно тронный? Да очень просто, потому что в этом большом и светлом (впрочем, как и все в подводном царстве) зале стоял трон с наклоненным на него трезубцем (!). Правда вот самого водного царя или, как его все здесь называли – водяного, не было. Трон был пуст.

Я с недоумением посмотрела на акулу, а та ни слова не говоря, вильнула хвостом и уплыла куда–то вглубь дворца. Где же водяной? И сколько мне надо дожидаться его аудиенции? Только бы Фар меня дождался!

У меня была дурная (как говорили многие) манера – когда я кого–то дожидаюсь, а вокруг мне никто не хочет помочь или подсказать где найти требуемый объект, я начинаю непрерывно ходить, при этом громко топать и шуметь, чтобы привлечь к себе внимание и чего–то добиться. Вот и сейчас я пошла по проторенной дорожке. Правда топать получалось неважно – вода замедляла резкое опускание ноги, да и кроссовки никак не были приспособлены для воспроизведения шума. Поэтому единственным выходом оставалось создание раздражающих звуков руками и голосом, чем я и занялась незамедлительно.

Какой–то предмет, напоминающий кочергу, но в более изысканном исполнении, стоящий в одном из углов зала, стал служить мне ударным инструментом, отбивающим такт к моей новой увертюре – «Где ты, дедко–Водяной, мы тебя заждалуси, нам так плохо без тобе, мы сидим печалимси…», исполняемой мной впервые и явно претендующий на главный приз в конкурсе «Золотой граммофон». Я ходила по залу и, осматривая все вокруг, исполняла свой новый шедевр. Получалось неплохо. Правда, результата пока никакого не добилась – никто не спешил указать мне ни пальчиком, ни плавником место нахождения водяного.

Слова в моей песне начали уменьшать свое количество (не люблю повторяться), плавно заменяясь на «та–та–там» или «бом–бом–бом», а в зале кроме меня никого до сих пор не было. Поэтому, заканчивая извращаться в пении, я целенаправленно двинулась в сторону трона, решив привлечь к себе внимание парой–тройкой молний из трезубца. Песня моя окончательно иссякла в метрах пять до трона и, спустя пару шагов в молчании, я услышала жиденькие хлопки за спиной.

Сказать, что резко развернулась, было бы большим преувеличением – развернуться резко в воде просто невозможно. Но все же я повернулась на этот звук довольно быстро, сразу увидев перед собой ценителя моего таланта. Это был небольшой крепкий мужичок с шапкой волос, зеленоватой бородой и шнурком с небольшой ракушкой на мускулистой груди. Если бы я была на пару десятков лет постарше, то однозначно могла бы сказать, что в этом мужчине было привлекательно все… кроме рыбьего хвоста, на котором он сейчас стоял, прислонившись к одной их колонн.

– Ты прекрасно поешь. – сказал он, улыбаясь. – Мне, признаться честно, никогда не приходило в голову использовать квихт, как ударный инструмент. Оригинально!

– С кем имею честь? – спросила я, стараясь говорить как можно вежливее, хотя очень хотелось узнать, почему я столько времени дожидаюсь приема.

– Прости мою невежливость! – снова лукаво улыбнулся русалк (это ведь производная от «русалка»?) и, подмигнув мне, поплыл в сторону, которую только что направлялась я. Проплыв через зал, он уселся на трон и продолжил. – Разреши представиться: Водяной подводного царства Озера детской мечты. Довольно длинно, правда? – переспросил он у меня, заполняя возникшую паузу. – Можно просто Орез.

Он опять улыбнулся, а я решала, как бы начать разговор. Конечно, как только я его увидела, я предполагала, что это и есть водяной, но все равно, получив подтверждение своей догадке, немного растерялась. С другой стороны, если здесь мне сошло с рук мое «выступление», то…

– Понимаете, в другой раз я бы с удовольствием продолжила эту светскую беседу, но у меня на поверхности умирает друг. Он уколол лапу шипом кустарника Диф и теперь срочно нужна Живая вода, чтобы его спасти. Только не говорите мне, что у вас как раз вчера закончилась эта вода!

– Нет, не закончилась. – он пожал плечами. – Но я тебя всё же огорчу – у нас нет Живой воды, но не потому что она закончилась, а потому что ее просто у нас никогда не было!

– Как?! – растерялась я, а мое сердце сжалось от того, что Фар, похоже умрет. – Но он сказал, что эту воду нужно спросить у водяного этого озера! Может быть здесь несколько водяных?

– Нет, водяной здесь один и он перед тобой. А кто тебе сказал, что у нас есть живая вода?

– Фар. – сказала я упавшим голосом. – Он сейчас наверху у колодца, умирает.

– Фар? – переспросил водяной. – Это случайно не нан с Зубара?

– Да. Брат их правителя.

– Понятно. Знаю, знаю. А об какой куст, ты говоришь, он лапу уколол?

– Если я правильно поняла, то Диф.

– Сколько живу, а живу я достаточно, никогда не слышал о кустах с таким названием. А ядовитых колючих кустарников, насколько мне известно, в этом лесу нет.

– Но как же так? Фар же знает эти миры, как свои пять (или четыре?) пальцев! – воскликнула я.

– Вот это–то и странно. Хотя, у меня есть кое–какая мысль. Позволь? – он указал мне на «кочергу» до сих пор находящуюся у меня в руках.

– Конечно. – я передала свой «инструмент» ему, подойдя немного поближе.

Орез взял эту штуковину, на что–то там нажал, легко согнул ее пополам и, взмахнув несколько раз, извлек длинный тягучий звук, напоминающий гудок на заводе, но более низкий. Затем он отложил сия предмет в сторону, на небольшой столик–раковину и тот сразу принял первоначальную форму. Видя, что я заинтересованно наблюдаю за его манипуляциями, водяной решил меня просветить.

– Это – квихт. Если его согнуть, то он несколько секунд издает низкочастотный звук, хорошо улавливаемый всеми подводными жителями. От количества и разности во взмахах, меняется подача звуковой волны, своего рода код–сигнал, чтобы их различать вызываемым.

Я с умным видом кивнула, хотя эти волны и частоты для меня были – лес густой. Орез удовлетворился кивком и посмотрел мне за спину. Я даже почти не удивилась, увидев сзади себя акулу – светло–серую с башенкой вместо спинного плавника, просто отошла немного в сторону, дав этой большой рыбине подплыть поближе к трону.

– Сел, распорядись там, чтобы мне принесли Окно.

– Хорошо, – сказала акула и я по голосу поняла, что это та же самая, если конечно у всех акул голоса не одинаковые, – мне не сложно, но ты просил напоминать, что прошлый раз мы его чуть не испортили. Его принести?

Водяной пару минут обдумывал сказанное акулой, а потом махнул рукой.

– Нет, ты прав. Сходим сами. Чай ходить еще не разучились. – и он встал с кресла.

– Мне с вами плыть или можно удалиться? – пренебрежительно так поинтересовался оппонент водяного.

– Валяй, проваливай! – махнул на нее рукой Орез. – Сами дорогу найдем. Только доплыви сперва до Алези, пускай заглянет во дворец. Я полагаю, две молодые особы легче найдут общий разговор, чем старик–водяной.

Акула больше не произнесла ни слова и снова уплыла.

– Ну что, прогуляемся немного? – спросил водяной, проплывая мимо меня к коридору, по которому я сюда попала.

По дороге я пыталась восполнить пробелы в своем образовании.

– А что, здешние акулы все разговаривают?

– Почти все. Пока маленькие – не умеют.

– Что за Окно, к которому мы сейчас идем и как оно поможет Фару?

– Сейчас сама увидишь.

Мы прошли примерно половину коридора и свернули в боковое ответвление, которое привело нас в небольшую комнату. В комнате было несколько глубоких кресел из огромных ракушек, а посредине противоположной стены стояла раковина окружностью примерно метра два. На этой раковине была натянута тонкая, переливающаяся всеми цветами радуги пленка. Больше в комнате ничего не было, а напоминающего окно и подавно.

– Вот это и есть наше Окно в мир. – сказал Орез и указал на раковину–переливашку. – По этой раковине мы можем видеть все, что делается в мире. Правда, только нашем, но нам и этого хватает. Сейчас посмотрим на Фара и тот кустарник, о который он укололся и может быть что–нибудь сообразим.

Водяной подплыл к Окну и стал попеременно нажимать на углубления в раковине. Через несколько секунд, поверхность пленки плавно замерцала и засветилась. Еще ничего не было видно, а я уже отчетливо слышала шорох листвы и пение птиц. Затем пленка экрана пошла волнами и появилось изображение. Сначала тусклое и нерезкое, а потом все четче и четче.

Перед нами появился колодец. Не такой, каким я увидела его впервые, а такой, в который меня унес водоворот – каменный и открытый. Моего умирающего друга рядом, где я его оставила, не было и мое сердце тревожно сжалось. Картинка продолжала двигаться и вскоре я увидела Фара на окраине поляны, ожесточенно жующего какой–то кусок мяса, вырывая по огромному куску. Рядом с ним стояла небольшая фляга, явно не растущая на деревьях в лесу.

– Ему уже стало лучше! – обрадовалась я. – Он уже что–то ест.

– Да, действительно, ест. – прокомментировал мой возглас Орез. – Но перед тем как есть, еду, в том ее виде, что мы видим, нужно поймать. А фляжка, стоящая с наном рядом, ничто иное, как гномское вино «Шток» из соседнего леса. Километров пятьдесят к западу.

– Пятьдесят километров?! Но как же?.. Хотя, наверное, кто–то проходил мимо, из того леса и, увидев больного нана, угостил его. Да и мясо ему, наверное, кто–то дал.

– Или твой друг–нан, просто притворился умирающим, чтобы помочь тебе попасть к нам в озеро. То есть привел твое стремление и желание к максимально возможному, так сказать, избрав не совсем честный в моральном плане, способ.

– Но, но… Как он мог?! Ведь я волновалась, переживала! Это нечестно.

– Зато ты, благодаря ему, попала сюда. Неизвестно, смогла бы ты это проделать самостоятельно без сильного движущего фактора. К тому же, он знал о нашем Окне и о том, что я непременно догадаюсь о его уловке и поспешу тебя успокоить.

– Но откуда он мог знать, что вы догадаетесь и меня не стукнет сердечный удар?!

– Все очень просто, – улыбнулся водяной, – подобный трюк провернул когда–то с ним его отец. Вот Фар и повторил его.

– Как глупо я наверно выглядела, когда требовала у вас Живую воду. Ох уж этот Фар! Я уж принесу ему «живой» водички и пусть попробует ее не выпить!

Орез рассмеялся и, выключив Окно, повел меня обратно в тронный зал, там, по его словам, он познакомит меня с тем, с кем мне будет более интересно провести те несколько часов, на которые я здесь задержусь.

В тронном зале почти никого не было, кроме нескольких моллюсков медленно переползающих зал поперек. Так что знакомиться было не с кем. Орез покачал головой и снова уже взялся за квихт, когда откуда–то сверху со свистом и негромким воплем на пол шлепнулась молодая девушка. Ее волосы были всклочены, на шее болталось ожерелье из жемчуга и ракушек, а вокруг талии надет кусок переливающейся материи, которая еще с утра вероятно была юбкой или платьем, а теперь это было ничто иное как лоскутный поясок дикарки. Пошипев от боли, потирая при этом ушибленное место (догадайтесь с трех раз, какое?), она прокричала куда–то вверх, видимо продолжая начатый до этого разговор: