Миледи трех миров

– Скальный Хлокр.

– Скальный Хто?

– Хлокр. Вообще–то они до жути трусливы. Этот, наверное, еще молодой и не сталкивался с сильным противником.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это чудовище безобидно?! – вытаращилась я на нана.

– Нет. Он как раз опасен. Правда, только для тебя.

– Вот спасибо, успокоил, утешил, можно сказать! А что это за трюк с прозрачностью?

– Хлокр доводит состояние своего тела до такой кондиции, что оно способно точно повторять рельеф, цвет и размер той поверхности, на которой он находится. Его можно увидеть только, когда он резко двигается или почуять, что довольно легко, его вонь колоссальна. Если не умирать от усталости. – добавил он уже тише, вроде как оправдываясь, хотя я и не делала никакой попытки его в чем–то обвинять.

– Следовательно, он не становиться прозрачным, а просто принимает вид того на чем сидит? Напоминает нашего хамелеона.

– Да, примерно так.

– И что, если бы я его не заметила, он бы меня быстренько сожрал? – я вспомнила рожу этой твари и меня снова передернуло.

– Нет, он не способен сразу так много съесть. Обычно, если ему посчастливится поймать крупную добычу, его основное меню – это мелкие грызуны и птицы, то он ей просто перегрызает горло – от этого «просто» я невольно схватилась за шею, – и относит куда–нибудь в холодное место пещеры или, если есть такая возможность, в снег. Наведывается он туда, когда возникает такая необходимость.

– Я так рада, так рада! – у меня подкатил ком к горлу от жалости к себе несчастной.

Такое положение дел мне совсем не нравилось. Неужели на этом Зубаре совсем нельзя прогуляться, чтобы тебя кто–то не съел или точнее страстно не желал иметь в своем меню. Мир доисторических хищников! Палеонтологов бы сюда, вот бы кто был в полном восторге от пребывания здесь. А мне почему–то расхотелось быть здешним первооткрывателем. Надо было хоть газовый баллончик прихватить – пользы от него ноль, а спокойнее как–то, к тому же деморализовать противника можно – пока тот бедный удивляется и соображает как вот ЭТИМ (в смысле баллончиком) можно с ним бороться, просто взять и убежать или на худой конец спрятаться. А так… Безоружная, в чужом мире.

Невольно подумалось, что вот такими рассуждениями могу не только себя довести до белого коленья, но и начать шарахаться от всех теней на дороге. Подумаешь, какое–то насекомое решило попробовать меня на зуб, на зубы, на свои бесчисленные зубы! Ну и что?! Да подавился бы! Или отравился, что запросто. Знал бы он, где я до этого жила, близко тогда бы не подошел, оббегал сторонкой, как заметил. И все же…

– А этот Хлыкр. Хлоркл…

– Хлокр.

– Ну да, именно он. А если он прибежит, когда мы будем спать? И ты даже не найдешь потом моего окровавленного трупа! – сказала и сама поморщилась от представленной перспективы.

– Успокойся. Он больше не вернется. Сто процентов. Во–первых, мой укус (в определенное место) лишил его возможности регенерации более чем на неделю. А во–вторых, Хлокр НИКОГДА не нападает на одну и туже жертву дважды. Это факт.

– Ага, а еще ты говорил, что они ох как трусливы. А этот, даже когда его рассекретили, не поторопился смыться! – мне очень не хотелось стать чьим–то поздним ужином. Очень не хотелось!

– Как я уже предположил, он, наверное, был слишком молод и ему ни разу не доводилось встречаться с наном. Иначе, он бы даже в эту пещеру заползать не стал. – что–то не очень убедительно сиё звучит.

– Конечно, не тебе становиться беконом с кровью… – проворчала я, все еще считая себя в списке меню этого Хло… наглеца. – А если он по молодости и неопытности меня схарчит, что тогда?

– Хорошо, если тебе будет так немного спокойнее, то можешь лечь у меня под боком. Уж вдвоем–то мы точно у него поперек глотки встанем. – смилостивился Фар.

Я еще раз опасливо оглядела все закоулки пещеры и подкатилась к нану и на всякий случай поинтересовалась:

– А из озера на нас ничего не выползет, пока мы спим?

– Нет, не выползет. – Фар был ко мне благосклонен. – Спи. Спокойной ночи.

– СПОКОЙНОЙ ночи, Фар.

Я еще немного поворочалась, после чего уютно устроилась под боком нана (тепло и мягко!), воспользовавшись его лапой в качестве подушки (естественно с его любезного согласия) и мгновенно уснула. Да, что не говори, а быть первопроходцем, да сражаться с жуткими чудовищами довольно утомительно.

Проснулась я в той же пещере, такая же уставшая, как и легла (нет, гораздо более уставшая, то есть совсем не отдохнувшая!) от резкого скачка моей головы вниз – импровизированная «подушка» была самым жестоким образом извлечена из–под меня ее хозяином. Фар не стал обращать внимание на мое ворчание по поводу его наплевательства к измученной Миледи, а непререкаемо заявил, что пора выбираться отсюда и двигаться дальше. Вы спросите, почему мы не переместились? Все очень просто – мы изучали Зубар. Я – по глупости, Фар – по необходимости. А кому сейчас легко?

Все ночные страхи остались позади, но проснулась я, проснулся и мой желудок, грозным рычанием заявляя, что такого отношения к себе он более не потерпит. Поэтому сборы я закончила за пару минут и мы направились на поиски более приличного выхода, чем был вчера наш вход.

Широкий и высокий коридор, по которому мы шли, позволял идти не сгибаясь (не то что давешний лаз). Всегда мечтала побродить по каким–нибудь пещерам. Сейчас мы увидим углубление в каменной стене и, произнеся «Сим–сим, открой дверь», попадем в сокровищницу Али–Бабы…

Немного погодя впереди действительно появилось углубление. Я, взвизгнув от радости, первой подскочила к нему. Правда «Сим–Сима» не понадобилось – это был новый коридор, ответвление от главного, немного уже и темнее. Заручившись молчаливым согласием Фара (выраженного пожатием плеч и очередным хмыканьем), я двинулась на разведку. Этот коридор не сужался и не увеличивался, тем самым очень напоминая тоннель. Осмотрев пару стен, я утвердилась в предположении, что эта пещера обитаема, во всяком случае, была – приобрести тоннелю такую ровность явно кто–то помог. В конце этого коридора–тоннеля меня ждала небольшая круглая пещерка с… огромным белым облаком по середине. Ах! Я застыла в восхищении, боясь, что любое слово или действо с моей стороны может развеять это чудо или разбудит его. Белое облако переливалось под ярким лучиком солнца, проникающего откуда–то сверху и разбегающегося в разные стороны.

– Коренулы. – не разделил моего восхищения Фар.

– Что? Кто? Они опасны? – выдала я автоматом вопросы, в смысл которых даже не вникла.

– Нет. Это их шубы.

– Как это шубы? Это не живое? – я встряхнулась и, недоумевая, подошла к облаку.

Осторожно дернула за край и от неожиданности отскочила назад. От облака отпал кусок и подлетел прямо к моим ногам. Я немного наклонилась и стала рассматривать фрагмент облака, опасливо тыкая в него пальцем. У моих ног действительно валялась белая шуба. Точнее кусок меха. Уже не опасаясь с этой стороны никакого подвоха, я взяла ее в руки. Шубка совсем не была похожа на те, что продают в магазинах, а напоминала скорее маскарадный костюм без подклада и замочка.

– Это что? – уже серьезнее озадачилась я, оглядывая и ощупывая «кусочек облака».

– Я же сказал. Шубы коренулов.

– То есть перед нами их кладовка с гардеробом на зимний период времени?

– Нет. Это продукт их линьки. – принялся объяснять нан. – Коренул линяет раз в год или в три (в зависимости от возраста). Живут они высоко в горах, где снег не тает, небольшими группами. Раз в год или три, как я уже сказал, спускаются, чтобы снять шубу, которая сама отслаивается от них и лопается на животе. Затем коренул возвращается обратно в горы, уже там обрастая вновь, а шубы обладая каким–то сегментом совсем не портятся при потере хозяина.

– Здорово! А почему им не линять там где они живут, то есть недалеко от мест проживания. Зачем они так далеко ходят, чтобы просто снять с себя шубу? К тому же, учитывая, что у этих Коренулов там не очень–то тепло, эти шубки им ох как пригодились, при крепких морозах!

– Для начала подумай, хотела бы ты спать на своем скальпе, пусть даже добровольно снятом? – я представила себе картинку и сморщилась. – Вот. К тому же если коренулы живут в снегах, то соответственно привыкли к морозам. А по поводу места их линьки, могу сказать, что коренулы очень стеснительны, если можно так выразиться, поэтому, почувствовав, что вот–вот начнется линька, они уходят подальше от своих и уже там скидывают старую шерсть, а возвращаются при новой. – Фар небрежно пнул одну шубку лапой. – Одна пещера, как известно, приходится на несколько групп коренулов и очень быстро (примерно за десять–пятнадцать лет) превращаются в подобное облако, как ты выразилась. Следовательно, места их линьки превращаются, в своего рода склады подобных шуб. Если тебе интересно, то такие шкуры ценятся в Третьем мире, да и на Фабсе любителей белого меха полно. Поэтому все места подобного рода под контролем. Шубы обрабатываются и … – нан встряхнул головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – В общем, поздравляю, ты обнаружила никому не известную до сих пор пещеру коренулов.

– Здорово! Надо ее срочно застолбить. То есть получить разрешение на разработку столь ценного сырья! Где тут у вас ближайшая нотариальная контора? – во мне проснулся дух предпринимательства. Не сокровищница Али–Бабы, но все–таки… – Или сбыть их подпольно на черном рынке… – «засомневалась» я – Кстати, могу выделить тебе небольшую долю, пай в моем новом предприятии. Будешь здесь за главного управляющего. Как тебе такая перспектива?! Будем богатыми и при этом гуманными! Это же класс, получить натуральную белую шубку без причинения ущерба ее прежнему обладателю. Надеюсь, ты не против, если я возьму парочку шубок в качестве образцов? – задала я риторический вопрос, усердно упихивая обозначенные шубы в рюкзак.

Фар разумно молчал, не вступая со мной в полемику, прекрасно зная, что переговорить меня в этаком азарте практически невозможно, так же как и заткнуть мне рот.

Закончив трудное дело по засовыванию нового имущества, я вновь почувствовала голод.

– Фар, найди уже выход из этого склепа! – взмолилась я.

Обреченно покачав головой, Фар махнул на меня лапой, дескать, горбатого могила исправит и двинулся на поиски вожделенного выхода. Я же, с удвоенной ношей с трудом поспевала за заданным им темпом. Даже такие легкие шубки в удвоенном весе и совокупности моих прежних вещей, существенно оттягивали плечи. Да и голод обессиливал все больше и больше.

Мы вернулись в исходный широкий тоннель и двинулись дальше. И уже свернув за очередной поворот, сразу увидели впереди свет. Прибавив ходу (я уже неслась за наном в припрыжку), мы как–то совсем не обратили внимание на то, что пол в пещере становиться скользким и снежным. А зря. Хотя, ускользнувший от наших глаз факт, в итоге позволил спуститься с горы в несколько раз быстрее.

Уже за несколько шагов до выхода, Фар резко остановился, вероятно надумав дать мне новое напутствие или просто сжалился и решил немного подождать (это мало вероятно). Полностью поглощенная новым выходом в свет, заметила я это слишком поздно. Поэтому попытка резко притормозить была заранее обречена на провал. Я внезапно поскользнулась и, так сказать на всем скаку, свалилась на Фара. Фар, не ожидавший от меня подобной подлянки, не смог удержаться от сильного толчка, и невольно раскинув лапы, по инерции, заскользил вперед. Выход из пещеры, который шел немного под уклон, стал стремительно приближаться.

Пещера находилась перед крутым заснеженным склоном, с которого мы, так и не сумев затормозить (собственно я и не старалась этого сделать), весело покатились… Вернее сказать, весело покатилась я.

Бешено скользя по наклонной, нан не мог ни остановиться, ни встать на лапы. Я же, придя в себя и крепко ухватившись за его шкуру, чтобы не свалиться, вошла во вкус. Было невероятно здорово катиться с горы с ветерком на мягких и теплых «салазках». И из маленькой неприятности получилось очень даже веселое развлечение. Теперь все близлежащие окрестности оглашались моими веселыми воплями:

– И–хо! Вперед, мой верный конь! Лети быстрее ветра!

К сожалению, все хорошее когда–то заканчивается. Наш стремительный спуск занял несколько минут. И теперь я сидела (лежала?) на нане, от резкой остановки уткнувшись носом в его шкуру, а нан лежал у кромки, так некстати закончившегося снега. Немного приподняв голову и оглядевшись по сторонам, я увидела, что прямо перед нами с широко открытыми глазами сидел маленький (размером с хорошего быка) дракон, явно ошарашенный увиденным. Судя по его виду, он был… ну, еще ребенком что ли. А судя по его выражению – очень сомневался в реальности представшей перед ним картины. Человек, катающийся на нане! Невозможно! Кому расскажешь – не поверят, а то и засмеют. Наверное, это событие врежется в его память на всю оставшуюся жизнь.

Так и не решив, насколько безопасно новое знание, дракончик резво так, по–пластунски отполз подальше от непонятной парочки и, удостоверившись, что находится на приличном расстоянии, взмыл в небо, быстро исчезая за деревьями.

Я так увлеклась разглядыванием дракоши, что не заметила, как Фар пришел в себя и встал на лапы. Почувствовала я это только когда очутилась на земле. Мой «конь» меня немилосердно стряхнул. Пушистый приятель, судя по всему, стоял в раздумье: считать себя оскобленным (что он бы непременно сделал, будь вместо меня кто–то другой, наны очень гордый народец) или просто считать этот случай еще одним приключением. Я же разумно не стала усугублять положение смешками, а просто напомнила, что мы еще не завтракали. А впрочем, и не ужинали! Фар вышел из своей задумчивости и почтил меня своим вниманием.

– Хорошо. Тогда в Скалпек, как я хотел, мы заходить не будем, а сразу пойдем в Фашур. Уже завтра утром туда прибудем.

– Я согласна. Я на все согласна. Только давай сперва поедим. – я сотворила несчастную физиономию, выразительно держась за живот. – А что такое Скалпек, который мы так опрометчиво лишили возможности лицезреть милоликую Миледи? – решила все же уточнить, когда мы двинулись вперед (надеюсь на поиски какой–нибудь еды).

– Это селение драконов. Я хотел показать тебе.., но теперь считаю, что Скалпек подождет до следующего раза.

– Ага. А поесть?

– Скоро.

И мы вновь пошли. Я не жалуюсь – спускаться намного легче, чем карабкаться вверх, но это уже приелось. Хотелось разнообразить нашу прогулку. Например, полетом до места и большим изысканным столом в мою честь или хотя бы парой–тройкой бутербродов (больших!) преподнесенных мне сочувствующим пилигримом. Из чудных грез меня вывел голос Фара.

– Ты займись костром, а я поищу съестное. – сказал, как отрезал и сразу же скрылся за камнями.

– «Займись костром». Хорошо ему говорить! Тут дров–то не найдешь. – ворчала я, собирая все, что по моему мнению должно гореть.

«Горючим» эта местность богата не была. Скалистая равнина наложила свой отпечаток – множество камней и мизер палочек да веточек. Мой желудок заливался на все голоса при каждом наклоне или пробежке за малочисленным топливом, уже не намекая, а предупреждая, что в таком состоянии мне в какие–либо засады лучше не соваться. Засада мне в ближайшее время не грозила, а вот голодный обморок был на подходе.

«Что–то в глазах темнеет, уши закладывает и наблюдается полное исчезновение денег – надо что–то делать…» – говаривал мой знакомый. И сейчас я была с ним полностью согласна. Взглянув на солнышко, которое натягивало на себя белое облачко, не желая смотреть на мои мучения, я отметила, что время уже послеобеденное (!), следовательно, по пещере мы бродили пол дня и ДО СИХ ПОР не ели! Сущий произвол. Узнал бы Совет, как я тут страдаю (а если моя мама…), в миг бы запретили любые натуралистические походы и поездки за город!

Фар снова отличился как охотник, поэтому поели мы плотно и вкусно (правда я старалась не смотреть на еду в ее сыром виде, чтобы не портить себе аппетит). Но отдохнуть мне «после сытного обеда по закону Архимеда…», даже не дослушав закон до конца, мой телохранитель не дал. Сразу после ужино–завтрако–обеда, мы вновь отправились «изучать Зубар». Фар сказал, что к закату дойдем до реки рядом с небольшим леском, там и переночуем. Так и поступили.

ЖИЛИ – БЫЛИ БО–ОЛЬШИ–ИЕ ДРАКОНЫ

Проснувшись на следующий день, утопая в мягких белых шкурах коренулов, я щурилась на яркое солнышко, абсолютно не желая куда–либо идти дальше. «Нас и здесь неплохо кормят»! Поэтому, заметив подходящего Фара, я закрыла глаза и «продолжила» сладкий сон. Было тихо. Очень тихо. Странно тихо. «Проспав» минуты три, я заинтересовалась, чем занимается пушистик. Осторожно приоткрыв щелочки глаз и ничего не обнаружив, я пожала плечами – странно, как это Фар пропустил мою побудку? Поразмыслив еще над этим странным обстоятельством, мне запоздало пришла умная мысль – он ищет нам завтрак! Как же это я? А костер? Надо срочно собирать хворост!

Через несколько минут кропотливого облазивания местности, я запаслась дровами (громко сказано) и взялась за свой драгоценный коробочек со спичками. К моему удивлению (?) и недовольству там лежало всего трое добровольцев. М–да, а бумаги нет, даже малюпусенького клочка. А если Фар тоже не умеет добывать огонь, нам что, до ближайшего селения, подножным кормом питаться?! Ужас! Такого даже в страшном сне не приснится! Поэтому, постелив себе под… Поэтому, сев на мягкую белую шубку, я с большим рвением, но со всей возможной осторожностью принялась чикать спичками.

Первая (зараза!) только пфыкнула и сразу же пришла в негодность. Вторая, тоже меня немало разочаровав, прогорела всего пару секунд, так и не сумев разжечь ни единой веточки. Я с надеждой взглянула на последнюю претендентку и, жутко нервничая, поднесла ее к коробку. Моя последняя надежда, мой свет в конце тоннеля разгорелась как надо и, от ее усердия, уже начала загораться сухая ветка… когда неожиданный порыв ветерка (будь он неладен!) свел все наши (и мои и спички) старания на нет. Я аж взвыла от негодования! Со злостью швырнув пустой коробок в кучу хвороста, я воскликнула:

– Будь ты проклят! – собственно я ни к кому не обращалась. Так просто фраза, удачно сочетавшаяся с моим теперешним настроем. – Господи, помоги мне разжечь этот чертов… Нет, я не это хотела сказать! Помоги мне разжечь… – я задумалась над характеристикой костерка, приличествовавшей при обращении к высшим силам, который просила помочь мне разжечь. В голову ничего подходящего не приходило. Но высшие силы меня, тем не менее, услышали. От куда–то со спины, слева от меня пролетел огненный поток направленный на кострище. Веточки тут же, как по команде вспыхнули и весело затрещали, разгораясь все сильнее и сильнее.

– Ура! – я радостно захлопала в ладоши. – Спасибо всем, кто в этом участвовал. Выношу личную благодарность с занесением в личное дело! – не меняя своего сидячего положения, я сложила ручки и поклонилась. Жар от костра становился сильнее и я отодвинулась от костра, потом еще и еще, потихоньку пятясь спиной.

Пятится было весьма неудобно, но я упорно не хотела вставать. Что–то было лень. За что и поплатилась. Моя нижняя передвигаемая часть тела на что–то наткнулась.

– Долбанный булыжник! – приподняв край коренульской шубки, я посмотрела на место предполагаемого препятствия, чтобы убрать его с дороги, точнее зашвырнуть куда–нибудь подальше.

К моему удивлению – это был не камень. Это был совсем не камень. Это была чья–то огромная чешуйчатая лапа, которая под моим ошарашенным взглядом, отодвинулась немного назад, чем, подтвердила мою блестящую догадку, что сама лапа, без хозяина, просто так гулять не будет. Я очень медленно обернулась, подняла голову… и от неожиданности я не то что соскочила с белых шкур, я чуть не выскочила из своей! Прямо за спиной, спокойно наблюдая за моими поползновениями, сидел огромный синий дракон. Эдак, метров семь, а может быть и больше, высотой. Про его общие размеры я лучше умолчу. Наиболее точная характеристика – это был огромный дракон. Очень.

Мое сердце словно взбесилось! А душа, нагло отпихивая других претендентов на это «тепленькое местечко», быстро ушла в подполье, то есть в пятки. Я постаралась успокоиться и трезво (во всяком случае я очень старалась) оценить обстановку. Первым делом решила не убегать (все равно это бесполезно, при таких–то его крылышках) и не орать ему о своей несъедобности (просто глупо, даже если он понимает человеческую речь). Переговоры и только переговоры!

– Доброе утро! Как дела? Какими судьбами вас сюда занесло? А мы тут, знайте ли гуляли, гуляли… – начала я сбивчиво налаживать контакт.

– Это Торев – глава Скалпека. – Фар, будь он неладен, как всегда, появился с опозданием в минуту. Специально он что ли? Кстати, зря я полагала, что он ушел за завтраком… – Драконы не способны говорить, в нашем понимании этого слова. Они общаются мысленно, телепатически. Ты не сможешь их полностью понимать, пока не обретешь силу. Я буду твоим переводчиком. – Дракон, как–то странно посмотрел на нана и вежливо поклонился мне. – Торев рад, что миры наконец–то обрели Миледи и огорчен нехваткой твоего времени, которая не позволяет посетить их селение…

– Я тоже очень рада видеть живого (а не на картинке) дракона, тем более такого большого и воспитанного – перебила я «переводчика», улыбнувшись и поклонившись дракону. – Честно говоря, времени у меня предостаточно и я бы с огромным удовольствием зашла к вам в гости. Но, тут – я в упор посмотрела на Фара – похоже уже все за меня решили. Поэтому я торжественно обещаю, как только будет время, мое личное время (!), сразу воспользоваться вашим гостеприимством. Надеюсь, к тому времени моя сила проснется и я смогу беседовать с драконами без третьих лиц. – снова кивок в сторону нана. Потом я изобразила реверанс и стала демонстративно медленно собираться, пытаясь настроиться на мыслеволну и «подслушать» разговор. Увы.

Фар с Торевом «побеседовали» еще некоторое время. Затем дракон легко взлетел и, обдав нас легким ветерком ураганной силы (ага, теперь понятно кто задул мой разгорающийся костерок!), скрылся в небе.

– О чем вы там болтали? – ворчливо осведомилась я.

– Торев сказал, что ты необычная, удивительная и болтливая…

– Это он так сказал или ты? – я уперла руки в бока.

– Сказал он, но выразился несколько иначе.

– Ага!

– Что ага? – в тон мне «заскрипел» нан. – А еще он поинтересовался, действительно ли его сын видел, как мы, ты верхом, а я в качестве санок, катались с ледовой горы! – по голосу Фара было видно, что катание на горке, особенно с седоком и при свидетелях, его не вдохновляло. Мягко говоря…

– По–нят–но. – медленно проговорила я, еще более интенсивно упихивая свои пожитки в рюкзак. А кому сейчас легко, в конце концов?

– И еще, – так же категорично продолжил Фар. «Еще?», я замерла, но поворачиваться не стала – после твоей «изысканной» речи, мне не оставалось ничего другого, как принять приглашение Торева посетить их селение. Он полетел подготавливать все к приему такого высокого гостя. – последняя фраза, как вы понимаете, была произнесена с ехидцей.

– Ура! Мы идем к драконам на обед! – весело запрыгала я. Потом подумала и исправилась. – В смысле, мы будем у них обедать. Ура–ура!

До селения оказалось совсем недалеко. Мы лишь вернулись немного назад, завернули за небольшой каменный уступ и… во–аля, мы уже на месте.

Селение драконов, на самом деле, это каменное плато, размером приблизительно… Ну где–то… Большое, короче. По краям это плато обрамляют скалы и камни, в которых в свою очередь и находятся пещеры драконов. На таком плато живут от трех до пяти семей этих существ, состоящих из одного – трех (очень редко) драконов. Самый старший и сильный дракон выбирается главой.

Одиночки – драконы стали жить группами после бесславной гибели их далеких предков. Сперва, объединились для решения проблемы с тотальным уничтожением. А потом поняли, что жить небольшими группами не только выгодно, но и удобно: вместе врага отбить легче (в то время и у драконов враги были); неудачная неделя, охоты никакой – помогут, накормят. Опять же поболтать лишний раз есть с кем. В общем, выгода во всем, куда не плюнь.

Драконы постепенно стали разумней, добродушней и шире во взглядах на жизнь (как впрочем, и в размерах). Они стали обзаводиться своим хозяйством, подписывать различные соглашения со всеми разумными существами и иногда помогать, кому требовалась их помощь (хотя безвозмездно, то есть даром они делали это очень редко). Не кичились и наниматься на работу, опять же, если она не претила благородству драконов и достойно оплачивалась.

Стали драконы цивилизованными. Как рассказал мне Фар (тихонечко, в сторонке), у драконов бы даже период, когда они пытались носить одежду. По специальным заказам и размерам тысячи портных денно и нощно шили огромные камзолы, брюки (?!) и даже обувь. Если дракон был очень аккуратным, то такой прикид у него мог сохраниться чуть более недели. А вот обычный дракон, был модником всего два–три дня, причем последний день, он уже ходил в тряпье, больше похожем на обноски бродяги, чем на костюм важного вельможи. Камзолы рвались от взмахов крыльев, брюки и обувь нещадно горели от огненного дыхания их носителя, а так же терлись при посадке.

Одумались драконы только тогда, когда спустили больше половины своего состояния на эту дорогую и дурацкую затею (которая длилась не больше года). К слову сказать, выглядели они в одежде… Ну, примерно как петух в рыцарских доспехах. В то время за глаза, над ними все только посмеивались. Разумно посчитав, что одежда им не требуется (сразу после подсчета убытков), а благородство и изящество у них с рождения и приукрашивания не требует, новшество с одеждой тут же отменили. Портные вздохнули спокойно. Нет, платили драконы конечно очень щедро, но видеть, во что превращается твой месячный труд за каких–то несколько дней… выше сил любого мастера. А драконы стали вновь жить непритязательной и незатейливой жизнью. Выращивали сады (наемный труд у них процветал во всю), разводили скот…

Сейчас драконы славятся своей преданностью дружбе, умением доводить все до конца и незыблемостью своего слова. Конкретно это селение, так же самым изысканным вином «Шелковое» и крепким хмелем «Вздох дракона». Кроме того, все, что делали и делают драконы, имеет прекрасный вид, отменное качество и пожизненную (естественно не драконью, а человеческую) гарантию.

Жизнь в селении бурлила. Никогда не видела столько драконов сразу! (Можно подумать я их по одиночке часто видела…). Это было так грандиозно и впечатляюще, что я невольно застыла на одном месте, опасаясь своим появлением отвлечь исполинов от своих дел и испортить идиллию. Драконы молча (они ведь переговаривались мыслью, как сказал мне Фар!), но четко и слажено, то исчезая в своих пещерах, то снова появляясь, что–то сооружали посредине плато. Некоторые драконы легко взмывали в небо (обалдеть просто!) и через небольшое время возвращались вновь с какой–нибудь поклажей.

Я чувствовала себя, как будто попала в далекое прошлое и стою здесь совершенно одна, среди доисторических рептилий–великанов, маленьким незаметным Гулливером. Меня переполнял дикий восторг от того, что эти драконы, в отличие от доисторических монстров вполне разумны и с ними можно спокойно разговаривать, не опасаясь стать отдельной строкой в обеденном меню. Это будоражило кровь и рождало смешанные чувства, когда черное вдруг становится белым, а злое – добрым. И Фар хотел лишить меня этого зрелища?!! Невероятно.

Фар дал мне время все рассмотреть и насладиться потоком переполнявших меня эмоций, а потом предложил «не заставлять хозяев ждать». Мы спустились с небольшого пригорка, на котором стояли и сразу оказались в опасности быть раздавленными.

Все драконы были так увлечены приготовлениями к нашему приходу, что чуть самих приглашенных и не растоптали. Они проносились мимо с приличной скоростью и мы едва успевали отпрыгнуть от их огромных лап или просто прислониться к какому–нибудь камню. Но всему есть придел. Когда очередной местный житель понесся на нас скоростным экспрессом, как и его собратья не собираясь смотреть под ноги, Фар не утерпел и громко рыкнул. То есть он воспользовался своим голосом на манер клаксона (наверное, в подобных условиях и был изобретен звуковой сигнал на транспорте). Подействовало. Нас наконец–то, заметили.

Среди драконов быстро пробежала какая–то волна и из их массы выступил наш недавний знакомый (точнее мой, нан то его давно уже знал). Торев, как всякий на его месте, приветствующий столь важных особ, вышел вперед и церемонно поклонился. Взмахнул лапой, открыл пасть и тут же захлопнул ее, задумчиво уставившись на меня и склонив голову набок. Он так смотрел на меня несколько о–очень длинных минут, а затем, когда с непониманием на него уже смотрела не только я, но и остальные драконы, он снова открыл пасть и с самым нормальным голосом (!) обратился к Фару.

– Послушай, я не знаю что ты там нарассказывал о нас Миледи, но разговаривать «мысленно» довольно неудобно, особенно если учесть, что сама Миледи так общаться не умеет. Поэтому ты Фар, дружище, меня извини, но я буду говорить на обычном языке.

Я удивленно взглянула на Фара, а тот (у–у–у, мымрик!) лишь криво усмехнулся и спокойно ответил Тореву.

– Сколько угодно! Миледи отлично понимает обычную речь, но разговаривает она на ней весьма специфически. Так что я не думаю, что будет складываться такая уж большая разница в общении. Мне все равно придется иногда переводить и тебе и ей некоторые слова.

От возмущения я даже не нашлась, что ему сказать, а что нашлось в моем лексиконе в этот момент, переводу не подлежало, да и не думаю, что Торев хотел бы пополнить свой словарный запас подобными высказываниями.

– Вы не против, Миледи, если я тут не стану пускать пыль в глаза, произносить длинные напыщенные речи, а просто приглашу к нашему столу почетным гостем? – обратился Торев, вновь переключив свое внимание на мою обалдевшую персону.

– Очень даже буду вам за это благодарна, так как первое я терпеть не могу, а вот ко второму отношусь с трепетом и нежностью. – засмеялась я, сразу влюбляясь в простоту и прямоту этого гиганта.

– Ну вот и хорошо, а то я, признаться, опасался, что вы будете из этих манерных и важных дамочек, которым нравится воздух сотрясать длинными речами. – более мягко проговорил глава Скалпека, оставляя церемонность в сторону. – Добро пожаловать!

– Предлагаю перейти на «ты»! – воскликнула я, старательно не поворачиваясь в сторону Фара, чтобы не видеть его выражения неодобрения, которое я чувствовала буквально каждой клеточкой своего голодного организма.