#Zолушка в постель

– Что, отправишь ее в Вишневинки? – усмехается Крис. – Нарушишь завещание?

– Ее Вишневинки не пугают, она выросла в сарайке. Для нее отдельная система наказаний.

– Не хочу знать, оставь свои фантазии при себе, – кривится Крис.

Игорь поднимает брови. Я краснею. Серж улыбается в тарелку, а Алекс стандартно мрачен.

– И еще. Анна едет с нами в августе.

– Что? – вскипает Крис. – Игорь, это слишком!

– Одну ее здесь я не оставлю. Сбежит еще. Решение не обсуждается. Всем приятного аппетита, кто наелся, может быть свободен, но услышу, что лезете ночью на кухню, – установлю лимит на картах.

Крис и Алекс, с грохотом отодвинув стулья, уходят наверх. Серж… Серж методично и спокойно уничтожает еду. Вот уж у кого нервная система в порядке, мне-то кусок в горло не лезет.

– Куда я еду? – спрашиваю я.

– В отпуск. Я выкроил несколько дней, чтобы съездить на море. Это не обсуждается и идет под грифом «обязательное мероприятие».

– Но отпуск – семейное событие. Я никуда не сбегу, я ведь подписала все ваши контракты, и… ну, будем честны, сбегать от восьми сотен миллионов как-то не слишком разумно.

– Рад, что ты это понимаешь, однако я не хочу оставлять тебя одну. Я тебя не знаю, Марина и прислуга тоже берут отпуска, нанимать отдельную няньку я не собираюсь. Прими как подарок судьбы. Греция в августе весьма занимательна.

Я замираю, не зная, возмутиться, что меня не спросили, или поблагодарить, потому что… черт, это же море! И не Краснодарский край, не Ростов, а настоящее Средиземное море. Говорят, оно очень синее, а еще теплое, и там растут пальмы, и… четверо Крестовских в соседних комнатах.

Но, пожалуй, даже их я смогу потерпеть ради таких впечатлений.

Мы ужинаем в полном молчании. Серж просто уплетает все, до чего может дотянуться, работа явно выматывает его по полной. Когда парень не жует, он клюет носом. И я даже завидую, потому что сама еще не скоро усну, переживая вновь все события этого дня. Для нервной системы, пожалуй, такие стремительные перемены – перебор.

Наконец Серж вливает в себя большую кружку чая и прощается:

– Ладно, задолбался я как-то сегодня. Пойду часок в соньку зарублюсь и спать.

Игорь кивает, мы остаемся наедине, и мне тоже очень хочется быстро сбежать, но я еще не доела, и это будет смотреться глупо. К счастью, Игорь сам заканчивает вперед, поднимается и идет в другой конец столовой, к небольшому секретеру, в котором обнаруживаются бар и мини-холодильник.

Я быстро заканчиваю.

– Спасибо за ужин, все было очень вкусно. Убрать со стола?

– Марина уберет, – отмахивается он.

У меня нет сил возражать, я дико устала и очень не хочу оставаться с ним наедине дольше положенного. Но меня останавливает голос Крестовского:

– Покажи еще, – вдруг говорит он, затем достает бутылку с коньяком и наливает в бокал с холодными металлическими шариками.

– Что? – не понимаю я.

– Покажи еще что-нибудь из того, что ты купила. Хочу увидеть, на что пошли мои деньги, вроде как имею на это право.

Я не двигаюсь с места, ошеломленная просьбой. Как он себе это представляет? Я вот так вот буду прыгать туда-сюда в разных нарядах? Нашел себе бесплатное шоу.

– Можете подняться и лично разобрать все пакеты. Что не подойдет, выбросите.

– Я хочу увидеть на тебе. То, что на одной смотрится прилично, на второй может быть вульгарным. Поэтому выбери несколько платьев и примерь. В конце концов, я же не белье тебя прошу показать. Давай шустрее, уже поздно, завтра с утра ты едешь к врачу.

Я долго раздумываю, что бы такого сказать в ответ, но потом понимаю, что сил спорить уже не осталось. Ну, хочется ему выяснить, каких платьев я накупила, – окей, покажу. Вдруг моя любовь к блесткам приобрела бы невероятные размеры. Я изрядно веселюсь, пока иду наверх и представляю себя в расшитом розовыми пайетками комбинезоне в строгих и лощеных интерьерах офиса Крестовских.

В куче пакетов не так-то просто найти нужные вещи, но в итоге я надеваю симпатичное черное платье. Оно довольно простое, с v-образным вырезом. Чуть выше колена, с короткими рукавами. Приталенное, но не вызывающее, с немного расклешенной юбкой. Мне нравится, как оно сидит, будет здорово пойти в чем-то таком в первый день учебы.

Подходящие туфли найти не могу, остаюсь в домашних балетках. Внутри все сжимается от какого-то странного, совсем лишнего, не то страха, не то волнения. Будто я жду одобрения Крестовского. Или просто боюсь новой порции насмешек. Кеды и джинсы отстаивать легко: в таком стиле я проходила всю сознательную жизнь. Наверное, рано или поздно переход от девочки в кедах к девушке в «кэжуал» платье должен был случиться, но из-за внешних обстоятельств немного затянулся.

Как бы то ни было, в этом платье я одновременно и новая, и прежняя. Странное чувство.

Я спускаюсь вниз, где Крестовский развалился на диване перед камином. Том самом, на котором я отрубилась. Как же давно это было-то! Хотя на самом деле прошло всего два дня.

– Они все такие, – каким-то жалобным голосом говорю я.

– Что, три десятка одинаковых платьев? – Игорь усмехается.

От мысли, что мне придется померить три десятка нарядов и с каждым выступить перед ним, начинает подташнивать. Зря я съела столько кусков лазаньи.

Тяжелым взглядом Крестовский медленно рассматривает меня с ног до головы. Глаза мужчины, темные и опасные, поблескивают от выпитого. Он допивает коньяк одним махом и поднимается.

Невольно я отшатываюсь, но быстро беру себя в руки. Что за дурь? Контракт, что мы подписали, обязывает его заботиться обо мне. Ничего Крестовский сделать не сможет. Только высмеять, поиздеваться. Но неужели к этому я не привыкла? Не он первый, не он последний. Моя способность выпускать колючки раскрылась еще в то время, пока папа болел. В бесплатной медицине без колючек никак.

Он проходит мимо меня к секретеру, наливает еще коньяка. Правда, совсем чуть-чуть.

– Можно я не буду мерить остальные? Я устала.

Игорь ничего не отвечает. Пьет, не сводя с меня глаз, потом хмуро кивает. Я с облегчением выдыхаю. А Крестовский, внезапно оказавшись рядом, вдруг поднимает руку и легким касанием кончиками пальцев проводит вдоль выреза платья. От шеи по ключице и к самому началу ложбинки.

Разряд тока – теперь я знаю, как он ощущается. Словно сунула пальцы в розетку и как следует приложилась. Стремительный, яркий разряд, от которого остается мелкая дрожь.

– Не хватает аксессуаров, – будничным тоном произносит Игорь.

И затем приказывает:

– Купи.

– Как-нибудь, – бормочу я. – Спокойной ночи. Завтра рано вставать.

Не знаю, смотрит он вслед или нет, но я со скоростью звука убегаю к себе, закрываю дверь и только потом закрываю глаза.

Черт! Это будет адски сложно. Жить здесь, находиться рядом с ними, чувствовать их презрение и в то же время неподдельный, живой интерес. Так и читалось в глазах: что в ней такого? Почему именно она стала наследницей? А в глазах Игоря еще и постоянно светилась угроза. Скрытая, неявная – прямая агрессия уступила место настороженности, он отдавал приказы, коротко и отрывисто, не сомневаясь, что я их исполню, и словно проверял пределы моей прочности.

Как оказалось, прочности не было совсем.

Чтобы отвлечься и успокоиться, я иду в душ. Долго стою под горячими струями, наслаждаюсь приятной усталостью в теле. А затем размышляю, рассмотреть покупки или все же лечь спать, а всем этим заняться утром.

И все же – утром. Сил почти не осталось.

Я с трудом нахожу пакет с известным логотипом. В нем одежда для сна и белье. Сейчас я очень печалюсь, что в магазине белья мне стало плохо и Стася выбрала для меня покупки сама, лишь сверив размер. Потому что среди них нет ничего, в чем можно было бы лечь спать.

Вернее, что я сочла бы приличным для сна.

Ни мягких фланелевых пижам, ни тонких хлопковых сорочек, ни даже какой-нибудь завалящей футболки или майки. Только атлас, шелк, кружево и все прочее в стиле «мне тридцать, и я даже ночью рассчитываю кого-нибудь закадрить». Я долго перебираю покупки и наконец выбираю то, в чем хотя бы теоретически можно спать – атласный комплект, состоящий из сорочки и короткого халатика с поясом.

Очень непривычно и очень неуютно, но… жутко красиво. Мне нравится, как золотистый атлас мягко касается кожи, не облегая, а скользя. Нравится изящное кружево вдоль подола сорочки. Нравится вырез, совсем неглубокий, но очень женственный. Может, действительно стоит привыкнуть к новой жизни. Или хотя бы ненадолго ощутить ее на вкус. Какая разница, что будет завтра? Может, Игорь оспорит завещание. Может, выяснится, что все это чья-то шутка. А может, мне на голову упадет кирпич. Но сейчас-то я здесь, и у меня есть возможность внести в жизнь крохотные частички радости.

Врут все, кто утверждает, что деньги ничего не решают. Может, они и не приносят абсолютного счастья. Но совершенно точно олицетворяют собой уверенность в завтрашнем дне.

Пока я размышляю перед зеркалом, дверь вдруг открывается. Я подскакиваю, чувствуя, как в груди сердце несколько раз переворачивается и замирает. Игорь с интересом рассматривает мой наряд, скользит взглядом по кружеву, по изгибам атласной ткани и голым ногам.

Опомнившись, я хватаю халат и кутаюсь в него.

– Что тебе нужно?

Так и общаемся. Я то перехожу на «ты», то снова выкаю, забывая, как обращалась к Крестовскому еще пару минут назад.

– Пошли, – говорит он. – Дело есть. На две минуты.

Он не собирается меня ждать, поэтому о том, чтобы переодеться, не идет и речи. На ходу, прыгая и держась за стены, я кое-как надеваю балетки. Интересно, что ему нужно? Придумал очередное поручение?

Я понятия не имею, куда тянется коридор, по которому меня ведет Крестовский, но проклинаю всех богов и злодейку-судьбу, когда одна из многочисленных дверей вдруг открывается и выпускает Сержа.

Конечно, он не упускает возможности поязвить на тему неожиданной встречи.

Серж дарит мне одновременно насмешливый и восхищенный взгляд, а потом смотрит на брата:

– Быстро ты. Уважаю.

– Мы идем в библиотеку, – недовольно поясняет Игорь.

– Ну да, я сразу так и подумал. И вариантов других не было, смотрю – идут, точно, думаю, в библиотеку, – продолжает издеваться Серж. – Ладно, книголюбы, смотрите, не наделайте там читателей, я еще не готов к такому расширению книжного фонда.

Посмеиваясь, он уходит, а мы останавливаемся перед большими двустворчатыми дверями. Мне хочется спросить, все ли шутки у Сержа на одну тему, но я не успеваю. Игорь входит в помещение, и мы оказываемся в библиотеке.

Что думает человек, когда слышит о библиотеке в частном доме? Я лично представляю себе уютную комнату с мебелью из красного дерева. Такой обезличенный роскошный интерьер. У окна, завешенного темными плотными шторами, стоит письменный стол, потому что библиотека – это еще и рабочий кабинет. Вдоль стен стоят шкафы с книгами.

Так вот, Крестовские плюют на все мои представления. Мы стоим в зале, который действительно можно назвать библиотекой. Шкафы здесь расположены не вдоль стен, а рядами, и на них сотни книг! Самых разных, но определенно очень дорогих. Комната светлая и просторная, несмотря на обилие стеллажей. Вообще она кажется какой-то чужеродной в доме, изобилующем массивной мебелью, декоративным камнем и каминами.

И еще – чистый восторг! – в комнате укрепленные широкие подоконники с подушками.

– Вот это да, – не могу удержаться и восхищенно обвожу пространство взглядом.

– Это библиотека. Будет время, разбери здесь завалы.

– Завалы? – не понимаю я.

– Книги не перебирали много лет. Сюда никто не заходит, только Марина убирается раз в неделю. Если начнешь маяться от скуки, можешь разобраться, что тут за коллекция: что выкинуть, что оставить, что вообще не пригодно к чтению. Все, что найдешь, – твое.

Он задумчиво подходит к одному из окон, возле которого стоит красивый белый глобус, расписанный под старину. С легким щелчком Игорь вдруг приподнимает верхнюю половинку глобуса и демонстрирует мне бутылки, искусно спрятанные внутри.

– Вот видишь. Повезло. Ух ты, ликер. И срок годности нормальный. Ну вот, повеселишься.

Мне на самом деле хочется здесь побродить, посидеть, рассмотреть книжную коллекцию Крестовских. А еще очень любопытно, почему никто сюда не заходит. Не то чтобы они походили на любителей чтения, но… по лицу Игоря я вдруг понимаю, что лучше не спрашивать, по крайней мере сейчас.

В полном молчании мы возвращаемся обратно, и я тут же засыпаю, едва забравшись под одеяло. Очень длинный и странный день.

Глава 6

По молодости, будучи студентами, не обремененными ни заботами, ни моралью, ни бедностью, они, перетрахав всех знакомых девок, развлекались довольно своеобразным способом.

Выбиралась простушка из кругов, максимально далеких от тусовочных. Какая-нибудь студентка первых курсов, приехавшая из деревни. Или молодая библиотекарша. Или хорошенькая кассирша из супермаркета рядом с домом. В общем, что-то такое невзрачное, задолбанное серыми буднями, но симпатичное и скромное.

Девчонку окружали сказкой: водили в рестораны, клубы, на модные тусовки, покупали цацки и шмотки. Имели во всех позах, куда ж без этого. Обычно девки воображали себя эдакими Джулиями Робертс. Вряд ли они осознанно отдавались за ресторан и туфли, но будь этот Игорь Крестовский грузчиком из той же «Пятерочки», так легко бы ему не давали.

Веселье заключалось в том, что у каждой из этих простушек не было ни вкуса, ни опыта, ни чувства меры. Зато вдруг оказывалась безлимитная кредитка и необходимость выглядеть дорого и шикарно.

Развлечение заключалось в том, чтобы предоставлять простушкам полную свободу и ржать над тем, как безвкусно, глупо и аляписто они одеваются. А еще глупее – себя ведут. Они и не подозревали, что за ними наблюдает целая компания парней, чтобы потом, наедине, со смехом обсудить каждую сказанную глупость, каждое идиотское, усыпанное стразами, ультракороткое платье.

Тогда Игорю не было их жалко. Он справедливо рассуждал, что, имея на руках безлимитную карту и хоть какое-то количество мозгов, можно выглядеть не как дешевая шлюха. За все годы учебы, пожалуй, только несколько девиц похорошели, получив кучу денег. Большинство превращалось в разрисованных кукол в синтетических платьях. Даже те, с кем на этапе знакомства было интересно поговорить, становились одинаково тупыми, сладкими, набившими оскомину пустышками.

И вот теперь на диване в приемной клиники сидит Калинина. В сиреневом платье с открытыми плечами, длиной чуть пониже колен. С крупными локонами, спадающими на шею, ласкающими и щекочущими тонкую светлую кожу. Рядом валяется сумка в тон туфлям – бежевая. Девушка нервно теребит смартфон тонкими пальчиками с ноготками, покрытыми нежным матовым лаком.

Почему система дала сбой на ней? Почему вечером он увидел нежнейшее создание в этой длинной рубашке, которая скрывала все изгибы, но давала охренительный толчок фантазии? Почему потом она спустилась не в безвкусном клочке блестящей стрейчевой ткани, а в черном платье, которое тут же захотелось снять, чтобы увидеть, что там, дальше, за застегнутыми пуговицами? Почему сейчас она не в шортах и каком-нибудь корсете, а в нежном девичьем платье, юбку которого смешно прижимала к ногам, выходя из машины на ветренную сторону парковки?

Итак, полный провал.

Она очаровывает всех, с кем знакомится. Стаська, кажется, искренне ей помогла, раз схватила телефон и влезла в их диалог. Эд сделал из нее красотку, хотя, по сути, только отмыл и причесал. Серж, говорят, был весьма мил, насколько вообще может быть милым средний Крестовский. Даже Иван как-то уж слишком заботливо открывал перед ней дверь и поддерживал за руку, пока она спрыгивала с высокой ступеньки машины. Надо напомнить ему о том, какое место должен занимать водитель и охранник.

И теперь вот при виде Анны даже Стаськин отец превратился в заботливого дядюшку со стетоскопом.

– Что ж, Анна Артемовна, никаких серьезных проблем со здоровьем я не вижу…

Он осекается, красноречиво смотря на Игоря, но тот не намерен оставлять их одних. Ему нужна полная информация о Калининой. По взгляду врач это явно понимает.

– У вас легкая степень гастрита, вам срочно нужно начать правильно питаться. Небольшой шейный остеохондроз, мы сделаем МРТ, и походите к нам на массаж, у нас отличный мануальщик. Недостаток витаминов, я распишу, как и что нужно принимать. Пожалуй, вот и все. Настоятельно рекомендую не перегружать нервную систему, соблюдать режим сна и отдыха, режим питания, водный режим и умеренно заниматься спортом. Лучше всего подойдет бассейн, только плавайте правильно, не нагружая шейный отдел. Вот список дополнительных анализов, там расписаны даты и подготовка. Вот рецепты на витамины. Вот моя визитка, можете звонить и консультироваться в любое время суток. В нашем центре прекрасные специалисты. Надеемся, вы будете выбирать нас в дальнейшем.

Игорь усмехается. Ага, Стаська уже рассказала папочке, какую жемчужину прибило к берегу Крестовских. Вот он и рассыпается в комплиментах, чтобы не уплыл перспективно богатый клиент.

Но пока что счета Калининой оплачивает он, так что…

– Игорь! – возмущенно восклицает врач, когда он берет со стола папку с исследованием.

– Я ее опекун, – отрезает он. – И имею право знать состояние ее здоровья.

Спорить не решается. Вздыхает, напоследок улыбается Ане и скрывается в кабинете – на подходе следующий пациент, какая-то скандальная тетка с жуткой золотистой сумкой.

Игорь быстро листает карту. Ничего особенного, здоровая, без инфекций. Несколько штук, правда, еще не готовы. Но он не верит, что у Калининой ВИЧ или что-то такое, все-таки это бы нашли раньше. Она не походит на тех, кто…

Он запинается, когда доходит до заключения гинеколога. Вот тебе и привет.

– Значит, ты с ним не спала, – бормочет он.

Калинина вскидывает голову, глаза яростно блестят:

– Что?! Вы что там читаете!! И что вы обо мне подумали?! Боже, да вы ненормальный, вы что, решили, что я спала с вашим отцом?!

Тетка с золотистой сумкой уже входит в кабинет врача, но, услышав последние слова Анны, останавливается и прислушивается. Игорь не выдерживает и рявкает:

– Тетушка, вы к врачу опаздываете!

– Игорь Олегович! – из кабинета выглядывает врач. – Не кричите на пациентов, сегодня у меня прием профилактория, мы реабилитируем сердечников!

– А я думал, любопытный нос на место пришиваете.

– Если вы не будете кричать на всю ивановскую, – тихо говорит Калинина, – то никто не будет любопытничать. С чего вы вообще взяли, что я спала с вашим отцом? Я его даже не знала!

– А что я должен был подумать? Ты отрицаешь, что его дочь – кстати, анализы будут готовы не сразу, так что это еще не факт. Он оставил тебе миллионы. Да ты одна из самых богатых невест страны сейчас!

– Еще нет, я же не выполнила условия завещания.

– На то, что ты проебешь их, я даже не надеюсь, – вырывается у него.

Она краснеет, в самом деле, будто впервые в жизни слышит нецензурщину. Хотя уж Игорю-то всегда казалось, что круче детей из бедных семей не матерится никто. Он как-то вместе с другом забирал его сына из школы и случайно услышал разговор шестиклашек. Едва удержался, чтобы не достать блокнот и не записать пару новых выражений.

И надо же, работавшая горничной, учившаяся в самой обычной школе, Калинина вдруг краснеет от крепкого слова.

Правда, потом удивляет его еще сильнее:

– Если пожелаете, могу и про…

Она запинается, а Игорь, развеселившись, внимательно на нее смотрит.

– Ну? Что можешь?

– Вы сейчас нарушаете контракт, который вчера подписали.

– Это как это?

– Там написано, что вы меня должны воспитывать, а вы меня плохим словам учите.

– Ты сама напросилась, – предупреждает он.

Хочет воспитания? Будет ей воспитание. Он только получит тест, убедится, что в них течет разная кровь, и тогда научит Анну Артемовну почти всему, что знает сам. И не только управлению деньгами.

Они выходят из клиники. Время близится к полудню, солнце уже вовсю жарит, от асфальта парит духотой. Для полноты образа Анне не хватает только изящной светлой шляпки. Надо будет сказать Стаське, чтобы купила. И аксессуары. Хоть какие-то украшения, а то смотрится как бедная родственница в чужих шмотках. Рано или поздно ее сфотографируют рядом с ним, и что скажут в прессе? Игорю-то было плевать, но вот пиар-служба вынесет все мозги, а Калинина наверняка с маниакальным вниманием будет рассматривать каждую заметку о себе и впадать в депрессию от язвительных комментариев.

– И что мне теперь делать? – спрашивает она.

– Понятия не имею, – хмыкает Игорь.

Он достает телефон и рычит:

– Лев, где машина?! Какого хрена я должен стоять на жаре, я не троллейбус жду!

– Ух ты, вы знаете, что такое троллейбус, – улыбается она. – Я имела в виду, что мне делать в связи с тем, что я должна сообщать вам о своих намерениях и перемещениях.

– Если ты с Иваном, можешь не сообщать, он доложит сам. Делай что хочешь, только в неприятности не лезь.

– Я хочу есть, – задумчиво говорит она, обращаясь скорее в воздух, чем к нему.

Ей отвечает Иван, уже подогнавший машину:

– Анна Артемовна, здесь неподалеку есть отличный итальянский ресторан с приятной летней террасой. Можем заехать к ним на обед.

Злость внутри поднялась ядовитой змеей и чуть не выплеснулась наружу. Какого хрена, стоит только дать слабину, персонал начинает вести себя по-приятельски? Да будь Калинина тысячу раз свойской девчонкой, Иван должен быть ее тенью, бесшумной, безголосой и безынициативной. Какой, на хрен, ресторан?

– Поехали, – бросает Игорь.

– Куда?

– Обедать.

Анна пожимает плечами и идет вслед за ним к машине, а вот до Ивана, который встретил многозначительный взгляд шефа, кажется, доходит, как он накосячил.

* * *

Я чувствую себя немного неловко в ресторане, в котором Игорь решает пообедать. Мы сидим в очаровательной беседке, рядом с прудом, где задорно журчит фонтан. Я с наслаждением потягиваю освежающий цитрусовый коктейль и стараюсь не смотреть на Крестовского, который, кажется, задался целью надо мной издеваться. Он ничего не делает и не говорит, но в каждом движении, в каждом взгляде сквозит интерес, который охотник испытывает к зверю. Как он себя поведет? Какую изобретательность проявит напуганный погоней зверек?

Вот и я чувствую себя кроликом, в нос которому смотрит ружье.

Но все же место очень красивое и атмосферное. Мне нравится представлять, что однажды я приду в такой ресторан с любимым человеком. И мне снова будет так же круто, как в детстве, на крыше высотки Крестовских.

В беседке очень прохладно и приятно. При желании можно отвязать золотистые шторки и оказаться в романтичном полумраке, отрезанными от всего мира.

Нам как раз приносят салаты, когда я слышу женский голос. Он звучит как-то неестественно удивленно:

– Игорь! Крестовский!

Перед нашей беседкой появляется нечто очень красивое и очень рыжее. С виду девушка или, скорее, молодая женщина напоминает мне фотомодель. На ней легкое бело-голубое платье, плетеные сандалии на плоской подошве, куча разноцветных браслетов и соломенная, по типу мужской, шляпа.

– Саш, – усмехается Игорь. – Ты какими судьбами?

Он двигается на диване, чтобы рыжая села, и не противится ее поцелую в щеку, так что у меня закрадываются подозрения об их отношениях. А еще Саша внимательно смотрит на меня, хоть и делает вид, что интересует ее только Игорь.

– Вернулась вчера, вот, встречаюсь с девочками. А ты с каких пор ходишь по ресторанам в разгар рабочего дня? Неужели нашлась девушка, которая смогла отодвинуть на второй план работу?

– Это Анна, – Игорь кивает на меня, – дочь друга отца.

– Ого! – Саша смеется. – А не маленькая еще Анна?

– Я ее опекун. Папа просил позаботиться о ней перед смертью, и я забрал ее в дом.

– Крис, должно быть, в восторге, – смеется Саша.

Она выглядит жизнерадостной, веселой, чем-то напоминает Стасю, но мне все равно кажется, что это напускное. И за маской рыжей и задорной красотки скрывается настоящая стерва. Наверное, на меня так действуют деньги – я уже не способна видеть в людях хорошее и жду подвоха каждую секунду. Неужели так будет всегда?

– Крис переживет.

– А что с ее родителями?

Я хмурюсь. Мне не нравится, что обо мне говорят в третьем лице, когда я сижу здесь, за одним столом, и пытаюсь есть салат.

– Умерли. Поэтому папа просил за ней присмотреть.

– Вот это да, прямо современная Золушка! Правда, фея-крестная еще не прилетала, да? Тебе стоит ее приодеть, Игореш, а то пойдут нехорошие слухи.

Вот стерва, такой вкусный салат испортила.

– Игорь Олегович, – тихо говорю я, – подайте, пожалуйста, перечницу.

Он не меняется в лице, но глаза блестят о-о-очень нехорошо, мне даже становится страшно.

– Салат пресный, – добавляю я.

Ничего не замечающая Саша сама протягивает мне перечницу. Под напряженным и мрачным взглядом Игоря я приправляю салат.

– Ну, – мурлычет Саша, – и что ты делаешь сегодня вечером?

Тут приносят и его заказ.

– Занят, – отрезает Игорь.

На лице рыжей мгновенно отражается разочарование.

– Ну, может, завтра сходим в клуб? Трикс собирает тусовку…

– И завтра занят.

Он нехотя отрывается от тарелки.

– И послезавтра, и в ближайшие девяносто лет, Сашунь, для тебя я занят.

Она обиженно надувает алые губки:

– Игореш…

– Саш, ты с девочками встречаешься. Вот и иди.

В зеленых – прямо как у ведьмы – глазах вспыхивают и злость, и обида, и зависть. Правда, чему она вдруг позавидовала, я не понимаю.

– Счастливо оставаться, мудак, – бросает рыжая.

Она так стремительно исчезает, что я удивленно моргаю.

– И что это было? – спрашиваю у Игоря.

Тот пожимает плечами и утыкается в смартфон, давая понять, что разговор окончен.

Что ж, в тишине есть куда приятнее. Здесь действительно потрясающе вкусно, я даже не могу описать впечатление от нежнейшего стейка из индейки с легким овощным гарниром. Мне определенно начинает нравиться часть этой жизни – та, что касается еды. Можно только вообразить, сколько всего я еще не попробовала, сколько дверей открывает возможность не зарабатывать из последних сил на корку хлеба. Можно попробовать итальянскую, азиатскую, европейскую, американскую кухню. Можно побывать в куче разных мест. Можно научиться кататься на роликах, на сноуборде. Подумать только, какой мир доступен тем, у кого есть деньги.

Игорь вызывает водителей, когда у меня забирают тарелку, но тут вдруг официант приносит мороженое на огромной белоснежной тарелке. Настоящее произведение искусства – чуть подтаявший шарик словно заключен в резную вафельную клетку, с которой тонкими струйками стекает сладкий сироп. Мы не заказывали мороженое, но официант говорит:

– Комплимент для леди от шеф-повара.

Игорь торопится, это видно, а мне так жалко оставлять без внимания сладкий шедевр, что все написано на моем лице. Меж тем подходят Иван и второй водитель.

– Доедай, – бросает Крестовский. – Я поехал.

Он вытаскивает из бумажника пару купюр и оставляет в папке для счета, а затем говорит:

– Иван – со мной. Лев, ответственный за девчонку.

Лев – второй водитель – довольно приятный (по крайней мере внешне) мужчина в возрасте. Я затрудняюсь сказать, сколько ему лет. Может, пятьдесят. Но выглядит он очень поджарым и довольно уверенным в себе.

Жаль, я привыкла к Ване. Вряд ли у меня вообще получится воспитать в себе эту способность относиться к прислуге как к прислуге. Игорь явно это демонстрирует и ждет того же от окружающих, но… это сложно, и я не уверена, что нужно. Хотя, пожалуй, стоит признать, что в управлении персоналом у меня ровным счетом нет никакого опыта. А ведь скоро придется это делать.

Интересно, кто сможет мне подсказать, в каком вузе научат распоряжаться миллионами долларов?

Я доедаю мороженое и размышляю, что буду делать дальше. Еще с утра я прихватила с собой форму для бассейна. Поэтому я решаю немного погулять по центру, а потом поехать в клуб Сержа и отвлечься. Я давно не плавала и, честно сказать, делаю это не слишком хорошо.

Потом поеду домой и займусь библиотекой. Утащу туда мятный чай, включу музыку и буду расслабляться в компании книг. Уж они-то надо мной издеваться не станут.

Лев (мне жутко неловко называть его просто по имени, без отчества, но выпытать его так и не удается) ведет машину мягче. До сих пор я не ездила одна, а теперь, сидя на заднем сиденье черного внедорожника, наслаждаюсь поездкой и чувствую себя… не знаю, принцессой, что ли.

Сложно оставаться спокойной и не радоваться, когда тебя отвезут, куда ты пожелаешь, откроют перед тобой дверь и подадут руку, потому что спрыгнуть с высокой ступеньки на землю в туфлях с огромным каблуком очень сложно.

Мы останавливаемся у клуба, и я забираю из багажника спортивную сумку.

– Когда подать машину?

Я теряюсь, совершенно не зная, сколько займет плавание. Здесь сеансы? По часу или по сорок пять минут? Сколько времени уйдет на переодевания?

К счастью, Лев оставляет мне телефон, и мы договариваемся, что перед выходом я ему позвоню. Карточка пропускает меня на территорию клуба, через красивый и тенистый парк я иду к корпусу с бассейном и наслаждаюсь спокойствием. Пожалуй, мне впервые с начала этой чехарды хорошо.

А еще мы с девочками назначили встречу на выходные. Я должна забрать вещи из квартиры, которую мы снимали. Весь месяц уже оплачен, но они будут искать соседку уже сейчас, чтобы не остаться без денег, оплачивая освободившуюся часть.

В клубе, кажется, почти нет людей. Я не встречаю не только посетителей, но и персонал. Во все помещения доступ по картам, везде висят экраны с информацией и кнопкой связи, если что-то случится.

Я быстро принимаю душ, переодеваюсь и выхожу в красивый зал-грот, где уютный плеск воды создает непередаваемую атмосферу. Не спеша я рассматриваю интерьер, вдыхаю свежий, с легкими морскими нотками, запах. Очень красиво и очень дорого. Не знаю, сколько стоит абонемент в этот клуб, но уверена, что каждый рубль за него просят обоснованно.

Вода с непривычки кажется холодной, поэтому я спускаюсь очень медленно, хотя и знаю, что гораздо проще будет окунуться мгновенно. Но у меня никогда не хватало духу на такое.

Вдруг откуда-то сбоку раздаются шаги, но прежде чем я оборачиваюсь, меня окатывает волной ледяных брызг. Я не могу удержаться и вскрикиваю, а над водой появляется удивленное лицо какого-то парня в забавных плавательных очках.

– Ты чего? – спрашивает он. – Я же тебя не задел.

– Вода холодная, – признаюсь я смущенно. – Не ожидала.

– Ну, извини, – усмехается он. – Зато взбодрилась.

Наконец я решаюсь и окунаюсь в чистую и холодную воду. Я не слишком хорошо плаваю, но держусь на воде, и мне этого достаточно. Тело расслабляется и отдыхает. Кайф! Даже в простом бассейне плавать приятно, а в таком шикарном и подавно. Некоторое время я просто плаваю по кругу, не спеша рассматривая стилизованные под пещеру, подсвеченные яркими софитами стены.