Бывает, что ты слишком сильно чего-то хочешь, стремишься к этому, делаешь все возможное, но дела идут из рук вон плохо, а желаемое так и остается недоступным. В такие моменты руки опускаются, ты плюешь на ситуацию и решаешь жить дальше. И тут же происходит необыкновенное – твое желание сбывается. Теперь ты уже сидишь и думаешь – а нужно ли оно тебе?

Об этом размышлял Алексей Пешехонов, лежа на диване в гостиной. После звонка Брикмана он схватил ноутбук и уже хотел бронировать билет, но остановился. Он так долго искал путь в Долину, его мучило столько вопросов! Однако теперь Алексей не был уверен, что ему нужны ответы. Сейчас он мог зажить спокойной жизнью, завести семью, как и хотел когда-то. Пешехонов догадывался, что Катрина влюблена в него, но знал, что она не та, кто ему нужен. Та, с кем ему самому хотелось создать семью, осталась с инферинцами.

Может, Эмилии и вовсе уже нет в живых? Судя по всему, раз мир продолжает существовать, а в саванне заметили голубые всполохи, ей удалось остановить вулкан. Но пережила ли она сама такой мощный выброс магии? От этих мыслей на душе Алексея стало неспокойно.

Нет, он не может оставить это так! Он должен вернуться туда! Должен узнать, как она! К тому же, все вокруг вдруг опостылело. Этот дом, эта страна, эта реальность. Он вспомнил последние дни в Долине Инферин, и как ему не хотелось уходить. А еще в памяти всплыли заплаканные глаза Эмилии и ее вопрос: «А что, если нам не суждено быть вместе?»

Тогда он и помыслить не мог, что это возможно, и не подозревал, насколько тяжело ему дастся такая жизнь. Жизнь без нее. Пешехонов подумал о Катрине. Жалко ее. Плохо оставлять одну в этом мире, но он не хотел рассказывать ей о том, куда он и зачем. Подруга терпеть не могла Кению и вряд ли захотела бы туда вернуться. Да и вообще, Долина может больше не появиться, и он съездит зря. Тогда ей и вовсе ни к чему эта информация.

Алексей подумал еще немного и набрал на сотовом номер, который не набирал уже больше полутора лет. На том конце провода ответил один из инферинцев, приехавший сюда вместе с ними. Голос испуганный, затравленный.

– Что-то случилось? – задал вопрос Баладилен. – Нас вычислили?

– Нет… – Пешехонов замолчал, этот голос словно перекинул его в прошлое и заставил улыбнуться. – Что ты! Все хорошо… то есть, почти. Долина начала проявляться. Есть надежда, что можно перешагнуть через туманы обратно. Может, кто-то пожелает поехать со мной?

– Что касается меня – точно нет. Перезвоню через полчаса и скажу про других.

Алексей положил трубку. Он знал, что и остальные ответят так же. Инферинцы хорошо устроились в этом мире и прекрасно себя чувствовали, пользуясь благами цивилизации. Снова уйти в Долину значило для них остановить свое развитие, которое так их радовало.

Больше ни о чём не задумываясь, Алексей взял ноутбук и забронировал себе последнее место в самолете по маршруту Москва – Дубай – Джомо Кеньятта. Билет в одну сторону на сегодняшний день. И у него словно от души отлегло. Пешехонов почувствовал, что поступил правильно. И ощущение радости возникло в груди. Он словно сделал первый шаг на пути к своей женщине. Той единственной, которая смогла так задеть его за душу.

По его телу пронеслась волна жара, когда он вспомнил их последнюю ночь. Лёша посмотрел на свои руки, и ему на минуту показалось, что они светятся. Такое он видел только однажды – в день, когда Эмилия спасла его от смерти. «Показалось», – подумал Пешехонов и принялся собирать вещи.

Перед самым выходом ему позвонил один из инферинцев. Как и предполагал Алексей, желающих отправиться с ним не нашлось. Он на скорую руку накропал Катрине записку, повесил ее на холодильник и, оглядев свое жилище быстрым взглядом, сказал:

– Прощай, милый дом! Может, и не увидимся больше!

И на сердце стало легче, а мысли расставились по местам. Алексей снова стал уверенным в себе, снова спокойным и готовым к приключениям.

Прошло полтора года с момента личного знакомства Михаила Новинского и Екатерины Поливаевой. Миша – нет-нет – да вспоминал их тяжелый разговор. Он до сих пор считал, что вещи, которые рассказала ему девушка, просто не могут быть правдой, хоть горечь в глазах Кати, ее слезы и голос с надрывом и убеждали в обратном. Новинский искренне жалел, что это дело застопорилось.

Михаил проводил свой обеденный перерыв, перекусывая в кафе недалеко от работы, и пытался понять, что же они тогда упустили. Через несколько дней после допроса Новинскому позвонил Сергей, и снова на личный мобильный. Голос молодого человека был уставшим и расстроенным.

– Ну, что там у тебя? – спросил Михаил.

– Все плохо, товарищ майор. Дверца есть, замочная скважина есть, и даже ключик подходит, но только, как я ни крутил, Сезам не сдается.

– Может, ты слова волшебные не так произносишь? – задумался Новинский.

– Чего? – не поверил ушам Сергей.

– Да я говорю – ты ж хакер! Как в чужой телефон залезть и звонок исправить – никаких проблем, – подначил напарника Миша, – а когда дела коснулось, никакой ты и не гений, оказывается. Давай, взломай замочек-то! Не знаю, пароль, что ли, подбери? Ты же специалист.

– Михаил Арсеньевич, этот замочек сломаешь только, пожалуй, с помощью динамитной шашки, – вконец расстроился Сергей, привыкший доделывать дела до конца.

– Но-но! – испугался Миша. – Давай как-нибудь без вандализма обойдемся. Если не открывается, поезжай домой. Я догадывался, что у тебя не получится. Мне тут уже птичка одна напела, что это невозможно.

– Так может, на птичку надавить надо? Это я могу! – обрадовался Сергей.

– Нет! – строго ответил Новинский. – Мою свидетельницу не трогать. Она тебе все равно в открывании таинственных дверок не помощница, так что займись своими делами за пределами нашей страны. Тут я и сам управлюсь.

Михаил вспомнил этот разговор и улыбнулся. Сергея он после этого ни разу не видел. Может, его сняли с дела, а может, этот жук затаился где-то и тоже выжидает. Хотя чего тут ждать, сейчас даже слежку за свидетелями почти прекратили. Лишь иногда Михаил просматривал доклады агента, изредка следившего за домом Алексея Пешехонова, и то только потому, что ему хотелось узнать о том, как поживает госпожа Поливаева. Он, что странно, проникся характером и личностью Кати. Сильная и дерзкая, несмотря на то, что жизнь ее порядком потрепала. Наверное, встреться они при других обстоятельствах, он пригласил бы ее как-нибудь или в кино, или на чашечку кофе. Но в данный момент это было бы как минимум непрофессионально, а такие вещи Михаил не любил.

Новинский оторвался от своих дум и с удивлением заметил, как к кафе, шустро переваливаясь с боку на бок, приближается его начальник. Вид у него, несмотря на хорошую весеннюю погоду, был серьезный и насупленный. Зазвонил дверной колокольчик, и Василий Степанович ввалился в кафе. Взглядом прошелся по посетителям и, заметив Мишу, направился прямиком к нему. Новинский заволновался. Он и представить не мог, что заставило генерала оторваться от кресла в кабинете и прийти сюда за ним. А то, что он пришел по его душу, Михаил не сомневался.

– Миша, у нас ЧП, – с ходу «обрадовал» генерал, присаживаясь за столик Новинского.

– Что случилось, Василий Степанович?

– Тут по делу твоему старинному прогресс. Помнишь ту историю, произошедшую в кенийской саванне? – прошептал генерал.

Михаил удивился. Стоило подумать об этом деле, и вот оно – прогресс. Он наклонился над столом и кивнул.

– Так вот, – продолжил Василий Степанович и сам, насколько позволял живот, склонился в сторону Миши. – Вчера нашему свидетелю, Пешехонову, был международный звонок. Ученый, тот, что изучал вымершую деревню, рассказал, что сам лично видел, как наша реальность расходится по швам, и в просветах между этими расходами появляется та самая Долина.

– Может, выпил лишнего за обедом? – предположил Михаил.

– Ну, выпил – не выпил, а ГРУ своего человека уже отправляет.

– А в чем ЧП?

– Да ты что? Так и не понял? Нас снимают с расследования!

– Так заграница – это уже не наша юрисдикция! – согласился майор с решением ГРУ.

– Нет, Миша! Так не делается! Хочу, чтобы ты поехал! Ты давно у нас в отпуске не был. Вот и вперед.

– Я?! – Михаил был поражен до глубины души. – Но почему я?

– Ты этим делом занимался, тебе его до конца и доводить. Сергей этот мальчишка еще! Упустит он все на свете! Езжай! Это приказ, и он не обсуждается. И да, девочку ту с собой придется взять.

– Свидетельницу? Но зачем? – Миша все больше удивлялся и повышал голос.

Василий Степанович шикнул на него и продолжил:

– Ее хахаль едет. Ей ничего не сказал. Ей поездку тоже оплатим. Пусть глаз с него не спускает.

– Да в своем ли вы уме, Василий Степанович? – не выдержал Миша, но после этих слов едва сдержался, чтобы не прикрыть рот рукой. – Она не поедет! Она это место ненавидит.

– Миша, ты меня удивляешь! Если Родине нужно, чтобы поехала – значит поедет!

Катрина, ничего не подозревая о мучениях Алексея и о задании, которое получил Михаил, сидела на работе и разбирала бумаги. Жизнь в редакции после того, как ее покинули Вадим и Роман, очень изменилась. Здесь вовсю правила мать Надежнецкого. Женщина эта совершенно не разбиралась в делах журналистики, но постоянно совала нос, куда не следует. Оттого популярный некогда журнал начал загибаться.

На место Романа пришел его младший коллега, который, наверное, и смог бы стать неплохим редактором, если бы умел, как Рома, противостоять нынешнему директору. Катрина чувствовала, что вскоре ей придется сменить место работы, но отчасти даже радовалась, потому что находиться в этом здании и в этом кабинете было очень больно. И вообще казалось, что этот мир после испытаний, которые она перенесла, стал злым по отношению к ней. Единственной радостью казалось лишь то, что Лёша решил взять себя в руки. Ведь если он настроен положительно, то может многое сделать. Катя в нем не сомневалась.

Сегодня, дабы поддержать ставшего за последнее время любимым человека, она решила приготовить праздничный ужин и заскочить после работы в магазин. Погода стояла отличная, солнце пригревало, повсюду текли ручьи, на прогалинах появилась свежая травка. Сердце радовалось наступающей на Москву весне. Настроение было романтическим и одухотворенным.

Катя прошлась мимо полок и остановилась у той, где стояли ароматические восковые свечи. Она улыбнулась своим мыслям и стала копаться среди разноцветных коробочек. Вроде бы жизнь начала налаживаться и, как ей казалось, счастье снова заглянуло к ней в дом. У нее появилась надежда, что она сможет занять место в сердце Алексея. Девушка выбрала несколько свечей и собралась загрузить их в корзину для покупок, когда услышала подле своего уха до боли знакомый голос.

– Ну, здравствуйте, Екатерина Васильевна! Какая приятная и неожиданная встреча.

Катя подняла глаза и, ужаснувшись, шагнула в сторону, натолкнулась на полку, осела прямо на нее и выронила покупки. Стеклянные подсвечники полетели на пол и не разбились только потому, что были упакованы в твердые коробки.

– Вы?.. – промолвила она, не веря своим глазам.

Михаил навис над ней и протянул руку, чтобы помочь встать. Катрина помощи не приняла, вскочила на ноги и в смятении стала собирать разбросанный товар. Потом поняла, как глупо выглядит, бросила занятие, и, оставив тележку и покупки, направилась прямиком к выходу. Но не успела сделать и шагу, как Михаил схватил ее за предплечье.

– Разве так встречают старых друзей? – откровенно посмеивался над ней майор.

– Отпустите! Я закричу! – пригрозила Катя, пытаясь вырваться из его железной хватки.

– А я скажу, что вы моя девушка, я перед вами провинился, и вы не хотите со мной разговаривать. Люди мне поверят, а вас максимум пожалеют, но и не подумают встрять между «влюбленными».

– Что вам нужно? – Катя понимала, что на любое ее слово у него найдется десять. И лучше проглотить свой страх и выслушать его.

– Вы знаете, что ваш сожитель Алексей Пешехонов улетает сегодня в Кению?

– Лёша? – Катя не хотела верить. – Что за глупости вы тут…

– Да, Лёша, – усмехнулся майор, – и вам, дорогая Екатерина Васильевна, придется последовать за ним. Нам нужен свой человек при нем.

– Зачем он… – не слушала его Катя и скорее задавала этот вопрос себе, а не этому страшному человеку.

Мысли хаотично закружились в ее голове. Значит, он никогда не смирится. Он всегда будет думать только о ней – о ее подруге! А значит, никаких других отношений у них не предвидится ни в ближайшем, ни в далеком будущем.

Михаил видел, как она задумалась, облокотившись на краешек полочки. Он заметил на ее лице полнейшее разочарование. Ему совершенно не хотелось снова причинять ей боль, но работа требовала от него этого. А работе он никогда не изменял.

Внезапно Катрина взяла себя в руки и твердо встала на ноги. Взгляд ее с разочарованного переменился на уверенный.

– Я никуда не поеду. Мне ни в этой стране, ни в этой чертовой Долине делать нечего. До свидания, Михаил… уж не знаю, как вас там по отчеству, да и не очень спешу узнать, – высказалась Катрина и снова собралась на выход, но Миша преградил ей путь.

– Михаил Арсеньевич я… и да, Катя! Вы поедете!

– Но зачем?!

– Объясняю еще раз – нам нужен свой человек при Пешехонове… который, как я посмотрю, не очень-то вас ценит.

– А это уже не ваше дело, кто кого и как ценит, – сквозь зубы ответила девушка. – Вы что же, предлагаете мне шпионить за ним?!

– Да.

Катрина тяжело вздохнула, схватилась руками за голову и запрокинула ее назад, уставившись в потолок.

– Вы же обещали! Обещали, что оставите меня! – устало проговорила девушка, и слезы навернулись на ее глаза. – Ну, сколько можно? Это невыносимо! Вы хоть понимаете, чего мне это будет стоить? Я пережила там самые ужасные дни своей жизни. Я потеряла там любимых людей! Скажите, хоть что-то человеческое в вас осталось?

Михаил угрюмо уставился на девушку. Уж он-то все понимал. Да и человеческое в нем было, но если надо – значит надо.

– Екатерина Васильевна, не давите на жалость, – сказал он строго, – это вам все равно не поможет. Вы отправляетесь, и точка. Завтра заеду за вами на такси. Прошу вас до этого времени собрать необходимые вещи. Скрываться нет смысла. Думаю, вам уже понятно, что мы следим за каждым вашим шагом. Куда бы вы ни скрылись, я везде вас найду.

– Вы… вы… – растерялась Катя, мысленно перебирая в голове все возможные ругательства.

– Вы что, забыли, кто я? – рассмеялся Михаил.

– Как же! Забудешь вас! Вы асоциальный тип с манией величия!

– А вы влюбились не в того! – решил надавить на больное Михаил. И когда увидел, как Катрина вытаращила глаза, добавил: – Помните, встречаемся завтра с утра. Никому ни слова. Будьте готовы, и до встречи!

Катрина ехала домой, обливаясь слезами. Крупные капли текли по щекам и щекотали нос. Забылось и яркое солнышко, и весенние запахи, которым она так радовалась до встречи с Михаилом. Теперь остались только московские унылые слякотные дороги и неадекватные водители. Девушка то и дело вытирала тыльной стороной ладони мокрые глаза и ругалась на нерасторопных пешеходов. «Пешеходы… Пешехонов», – проносилось в ее голове мимолетное сравнение, и становилось обидно и горько.

– Как я могла быть такой дурой и надеяться, что у него ко мне возникли чувства? – прошептала она.

Она понятия не имела, уехал ли Алексей, но мечтала, чтобы это было так. Она точно знала, что если посмотрит ему глаза, то не сможет скрыть ни Михаила, ни то, что знает, куда он направляется.

Катрина вышла из машины и осторожно направилась к дому. У двери остановилась и заглянула в ближайшее окно. Пустота. Ничто не указывало на присутствие хозяина. Девушка достала ключи из сумочки, посмотрела на них и снова проронила слезу. Как бы все ни обернулось, они ей больше не пригодятся. Она ни за что не вернется в этот дом.

Катя зашла внутрь, прошлась по чистой, убранной гостиной, подошла к кухонному уголку. На холодильнике висел большой лист со строками, написанными знакомым, аккуратным почерком.

«Катюша», – гласила записка, – «уезжаю в срочную командировку не для нашего журнала. Когда вернусь, не знаю. Мне очень жаль, что не удалось увидеться, но так оно и лучше. Не звони мне, не уверен, что телефон будет брать там, куда я еду. И не беспокойся. Катя, ты очень хороший друг! Спасибо тебе за все».

Девушка схватила бумажку и вознамерилась разорвать ее в клочья, но потом остановилась, прислонила ее к губам, да так и села на диван, рыдая в полный голос. Она осталась одна и могла позволить себе дать волю чувствам. Она и ненавидела Алексея Пешехонова, и в то же время любила его. Она должна была отпустить. Отпустить и его, и ситуацию. Сложно, но для такого сильного человека, как она, вполне возможно. Она верила в это, но сейчас разрешила себе пожалеть свое несчастное сердце и продолжала плакать, уткнувшись в подушку.

А Михаил Арсеньевич Новинский наблюдал за ней, внимательно вглядываясь в экран ноутбука, и сердце его сжималось. Уж кто-кто, а он совершенно не понимал этого Пешехонова. Ради чего он бросил такую девушку? Что искал в этой Кении? Либо его бывшая и правда ангел во плоти… либо этот мужчина слишком глуп, чтобы понять, что упускает собственное счастье.

В штаб-квартире ЦРУ решался важный вопрос. По последним данным грани между Долиной и обычным миром начали стираться. Причину подобного явления объяснить никто не мог, однако все считали, что это опасно. Хотя бы потому, что если огненная субстанция над обелиском окажется антивеществом, то оно, при соприкосновении с атмосферой обычного мира, попросту может разнести планету на куски. Тем не менее, Долина, по всей видимости, существовала много лет, как и ее «искусственное солнце», и до сих пор не взорвалась. И если предположить, что атмосфера Инферин схожа с земной, то значит эти люди нашли способ сохранить так называемую «частичку бога» в статичном состоянии. Великие державы тратили на это миллионы в течение многих лет, но до сих пор не добились видимого успеха.

Что, если в Долине все это есть? Страна, заполучившая такие знания первой, без вопросов стала бы во главе всего мира. Так перед правительством США возникла важная задача – опередить русских, которые уже отправили в Кению своего ученого, попасть в Долину раньше него и завладеть всей существующей информацией!

На экстренном собрании ЦРУ решали, кого именно откомандировать на это важное задание. Ошибка означала проигрыш. Проигрыш тем, с кем вечно шла борьба за власть. За такое могли не то что лишить работы, но и посадить до скончания века. Поэтому к вопросу подошли тщательно. Рассмотрели сотни анкет. Искали людей опытных, одинаково владеющих и искусством борьбы, и научными знаниями. Обычному, хоть и физически сильному шпиону, не под силу изучить обелиск. А ученому, пусть он хоть сто раз гений, не пробраться в Долину раньше русских.

С решением тянули долго. Сам руководитель ЦРУ присутствовал на собрании и хмурил брови, пока все вокруг не стали его раздражать.

– Сколько можно перебирать? – прикрикнул он, стукнув кулаком по столу. Все разом затихли и уставились на него. – Пока вы здесь подбираете подходящего человека, ГРУ уже пытается пробраться в Долину. Это что же получается, у нас в структуре нет того, кого можно отправить на важное задание? Не пора ли в таком случае расформировать нас к черту?

Собравшиеся стали тихо перешептываться между собой, не поднимая глаз на руководителя. Такие обвинения были им неприятны, но никто не хотел брать на себя ответственность за выбор агентов. Наконец, директор разведки решил подать голос:

– Я считаю, нужно направить двоих. Взять нашего лучшего ученого, работающего над удержанием антивещества, и лучшего агента, не раз проявившего себя в военных операциях.

– Согласен, – ответил руководитель. – Даю вам три часа на выбор участников экспедиции. Вечером они должны лететь в Кению. В противном случае я буду думать над изменением руководствующего состава нашей организации. Завтра жду вас у себя с первым докладом, мистер директор разведки.

Эпизод четвертый

Под конвоем

Москва – Кения, конец апреля 2017 года

Михаил прибыл на такси в девять утра, дабы успеть к дневному рейсу. Погода была пасмурная, накрапывал дождь. Бодрый, хорошо выспавшийся Михаил вышел из служебной машины и прошел по тропинке к дому Алексея Пешехонова.

– А, это вы, – сказала Катя, открывая дверь и впуская его внутрь, – а я так надеялась, что вы не придете.

– И вам доброго утра, Екатерина Васильевна, – широко улыбнулся Михаил, входя и осматриваясь.

Девушка оглядела его неприязненным взглядом. Он, как всегда, был одет с иголочки и надушен хорошими духами. «Педант», – фыркнула она про себя.

– Отчего же у вас такое плохое настроение? – спросил он, мягко улыбаясь ей. – Дождь в дорогу – к счастью.

– Да вот, собираюсь в путешествие в ненавистную страну, да еще не в очень приятной компании, – подначила она его. Настроение с утра и вправду было капризное и ворчливое.

– Зато мне-то как повезло! По долгу службы еду неизвестно куда, да еще и с вами, – отбил он подачу.

Катрина снова фыркнула, как возмущенная кошка. Не хватало ей только его издевок. Видимо, такому их учат прямо в… где там учился этот юморист? Она подхватила пальто. Михаил взял ее чемодан и пошел к машине. Катя закрыла дверь, прошла по дорожке и напоследок оглянулась в сторону дома, где когда-то, хоть и недолго, жили Вадим и Эмилия. Постояв так, словно прощаясь, она поспешила к автомобилю.

Дорога в аэропорт заняла у них долгие три часа, за которые Поливаева просто извелась. Михаил сидел на переднем сиденье и игнорировал ее, переговариваясь только с водителем. Похоже, мужчины были давно знакомы. Катрина устала слушать про внуков этого пожилого человека, о которых тот рассказывал весь путь. Миша, напротив, с удовольствием расспрашивал его и посмеивался.

В аэропорту быстро прошли таможенный осмотр, а потом Михаил усадил Катю на стуле в зале ожидания и попросил никуда не уходить. Что ж, усмехнулась девушка, и супергероям может иногда приспичить. Михаил вернулся довольно быстро и с пакетом из дьюти-фри. Вскоре объявили посадку, и спустя полчаса их самолет уже рассекал небо над Москвой. Место рядом с ними пустовало.

При взлете Катрина неосознанно вцепилась пальцами в подлокотники и зажмурилась. Полеты были не в топе ее любимых вещей, особенно полеты в Кению.

– Боишься летать? – спросил ее Михаил.

– Вовсе нет, – огрызнулась побледневшая Катя. – Может, я так медитирую, откуда вам знать?

Миша коротко усмехнулся.

– Интересный способ. Надо попробовать.

– Хватит издеваться, – недовольно буркнула девушка с закрытыми глазами.

– И не думал, – пожал плечами Михаил. – Это тебе кажется.

– Кажется мне только то, что я не давала разрешения на фамильярное обращение с собой, – Поливаева не выдержала, открыла глаза и повернулась в его сторону. – Раз уж судьба-злодейка забросила меня на этот рейс вместе с вами, будьте добры, держите дистанцию и соблюдайте политес.

На такую гневную тираду Миша только развел руками. Катрина снова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Когда начали разносить напитки, Михаил взял два стаканчика и один предложил девушке. Та уже успела проголодаться и сидела в ожидании своей порции томатного сока. Но брать еду из рук врага считала кощунственным, поэтому чересчур резко выхватила у него напиток и разлила на себя полстакана. Она возмущенно воскликнула и гневно посмотрела на Новинского, будто он во всем виноват. Миша взял салфетки и, покачивая головой, начал вытирать разлитый сок с ее кресла. Протянул и ей одну, чтобы она привела себя в порядок.

– Не дергались бы вы, Екатерина Васильевна, и все бы у нас с вами было хорошо.

Катрина молчала, яростно вытирая свою безнадежно испорченную блузку.

– Екатерина Васильевна, а давайте выпьем? – спросил вдруг Миша заговорщическим тоном.

– Что?! – Катя так удивилась, что забыла свою злость на него.

Тот вместо ответа достал из-под сидения тот самый пакет с символикой дьюти-фри и, оглянувшись на стюардесс, откупорил бутылку виски.

– Вы сошли с ума? – уточнила Катрина. – Вы же при исполнении?

– А, – отмахнулся тот, разливая напиток по стаканчикам и вновь протягивая один девушке. – Можно сказать, я в отпуске.

– Это каким же фанатом своей работы надо быть, чтобы даже в отпуск ехать в страну, по которой ведете расследование? – Катя скрестила руки на груди и даже не думала принимать у него напиток. – Не собираюсь я с вами пить. Человек, угрожавший моей семье и другу, сродни инквизиции для меня. Да вы мне, признаться честно, просто отвратительны.

Михаил внимательно взглянул на нее – она явно была довольна своим ответом. Он поставил Катин стаканчик на свой столик и ненадолго отвернулся в сторону прохода. Да, то, что она сказала, недалеко от истины, но все же услышать это от нее напрямую оказалось неприятно.

– А меня, признаться честно, очень удивляет, как вы, вся такая дерзкая, сохнете по человеку, который любит другую.

Катрину словно обухом ударили по голове. Она открывала рот, подбирая слова, наиболее точно описывающие этого низкого, мерзкого, ужасного человека. А потом подумала… и решила, что он прав.

– Давайте сюда ваш виски, – процедила она.

Миша протянул ей стакан. Катя схватила его и залпом ополовинила.

– Эй, эй, полегче, – засмеялся Новинский. – У меня, конечно, еще целая бутылка. Но это крепкий напиток. Не хочется, чтобы вы показали себя с неблаговидной стороны на территории чужого государства.

Катя не слушала его – она допила спиртное и протянула руку за следующей порцией. Выпив этот стаканчик, а потом еще один, она почувствовала, как от горла по телу разливается приятное тепло. В голове зашумело, а язык, как водится в этих случаях, развязался.

– Знаете, а ведь вы правы, – сказала Катрина, слегка запинаясь.

Довольный Михаил взглянул на нее, по опыту он знал, что следом начнутся чистосердечные признания. И вроде выпила-то немного, но на голодный желудок, без закуски, да еще и залпом – и никакого допроса не нужно. Глаза девушки загорелись, щеки разрумянились, сейчас и глядеть на нее стало куда как приятнее.

– Хоть мне и противно это признавать, но вы и впрямь правы, – повторила Катрина. – Чуть только нужна Пешехонову, так Катя рядом! Утешает, усмиряет, бутылку отбирает, крокодильи слезы по Эмилии вытирает! А стоило только замаячить ей на горизонте, как тут же смылся. Он даже не посмел сказать мне это прямо в глаза! Знаете, он написал мне записку! Записку!

Девушка пьяно расхохоталась, так, что на них начали оборачиваться с передних кресел.

– Ч-ш-ш, тише.

Миша со смешком пригнул ее голову, чтобы стюардессы не обратили на нее внимания. Катрина прилегла на его плечо и, почувствовав удобную опору, продолжила делиться сокровенным:

– Он поблагодарил за прекрасные полтора года моей жизни, что я положила на алтарь Его Величества, и написал, что я ему друг! Я-то думала… а оказалось… друг!

Девушка доверительно посмотрела в глаза Новинскому, ища в них понимание. Тот послушно изобразил негодование.

– С друзьями же не спят? – неуверенно выстроила она логическую цепочку. – Нет?

– Нет, – заверил ее майор, а сам пытался вспомнить, не случалось ли и в его жизни подобного случая.

– А я о чем? Ну, сейчас-то он поскачет в объятия своей милой Эмилии, впрочем, изначально он вроде как был ее парнем, но до этого я один раз переспала с ним. Ну и что уж греха таить, один раз после. Представляете?

– Не устаю удивляться сложной и неординарной натуре Алексея Пешехонова, – серьезно поддакнул Новинский.

Катрина удовлетворенно вздохнула.

– Что-то еду задерживают. Давайте еще выпьем?

– Э, нет, Екатерина Васильевна, вам уже хватит, я думаю.

Их покормили, а потом Михаил отлучился в туалет. Глаза его полезли на лоб, когда, возвращаясь на место, он увидел, как Катя наливает полный стакан из спрятанной под сидением бутылки и с удовольствием выпивает его содержимое. Раскидывая очередь в проходе и кляня себя за безрассудность, он помчался к свидетельнице, но успел вырвать из ее рук уже пустой стакан. Мягко говоря, захмелевшая девушка начала сопротивляться, вновь привлекая внимание недовольных соседей.

– Что вы делаете? – возмущалась она. – Сами предложили, а теперь отбираете.

Михаил и не думал, что все так обернется. Он всего лишь хотел, чтобы она сняла стресс и немного расслабилась. Возможно, слегка разговорилась. Действительность превзошла все его ожидания. Остаток пути до транзитной точки Катрина рассказывала ему о своих бывших, поплакала о Романе, а в конце и вовсе выдала:

– Да что я с вами тут откровенничаю! Вы все равно не сможете ничего понять, чурбан бесчувственный!

Стюардессы раздраженно косились на дебоширку, но Михаил упросил их не принимать меры. «Давненько я не таскал пьяных женщин», – подумал майор, аккуратно выводя шатающуюся спутницу из самолета и придерживая ее за талию.

К паспортному контролю они подошли самые последние, потому что Кате вдруг стало интересно все: и стюард с возможно накладными усами, и узкие коридоры, по которым они шли, и любопытные рекламные плакаты. В очереди их парочку встретили смешками и сочувственными взглядами. Многие прослышали об обильно принявшей на грудь пассажирке. Мужчины понимающими взглядами смотрели на Михаила и пропускали вперед, так что контроль они прошли относительно быстро. Майор все прикидывал, как ему воспользоваться служебным положением в случае, если Поливаеву задержат на границе, но, к счастью, обошлось.

– Э, как вас накрыло, Катя, – посетовал Михаил, когда они вышли в транзитный зал.

Он навсегда зарекся поить женщин в самолете. Пресловутое орудие «упийства», как назвала его девушка, Новинский оставил под сидением в самолете.

Майор хотел было вести Катю на регистрацию, как та вдруг зажала рот рукой и с бешеными глазами начала метаться по залу. Миша заметался вместе с ней, выискивая дамскую комнату. Поливаева скрылась за дверью и вышла только через двадцать минут, несчастная, бледная, но на вид слегка протрезвевшая. Михаил за это время успел обдумать массу вещей – начиная от того, что она сбежала через запасной выход, и заканчивая тем, что ей стало там плохо. В уборную заходила масса женщин, и он не осмеливался поднять шум, ворвавшись внутрь. Он стоял под дверью, словно верный пес, и обрадованно выдохнул, когда она появилась в дверях. Катрина в смущении подошла к нему и коснулась шеи – ей было неловко.

– Кажется, что-то не то съела в самолете, – пояснила она ему.

Михаил решительно не знал, что делать с этой особой. Каждое ее действие удивляло его. За двадцать минут ожидания он успел раскаяться в том, что угрожал ей. Возможно, ему следовало напоить ее сразу там, в комнате дознавателей. Быть может, тогда бы и она…