Предновогодний вечер они всей семьей копошились над Снежкой. Она была невероятно красивая, голубенькая, сказочная. Конечно же, Снежка, у нее не могло быть другого имени. Ей купили красивую высокую клетку. Ваня сам нес ее до дома. Рука уставала, он останавливался отдохнуть, но все равно не отдавал клетку папе. Через пару дней почти взрослый мужчина сам покупал корм для птички, мама ждала его на улице и не заходила в магазин. Он даже сам чистил ей клетку, насыпал корм и менял воду! А потом были дни наблюдений. Ваня много узнал о волнистых попугаях.
Снежка боялась кошки и когда широко размахивали руками возле клетки. Она громко чирикала, когда слышала плеск воды. Моментально отзывалась своим собратьям в передачах про животных. Он выучил ее любимые лакомства. Больше всего Ване нравилось наблюдать за ней по утрам, когда она просыпалась и разминала свои перышки. Каждое перышко она потягивала, как мы спросонок потягиваем руки. Каждое ее перышко светилось на солнышке, и Снежка в эти моменты была особенно красивой. Через месяц Снежка начала не только привычно чирикать, но издавать другие более сложные звуки-трещотки, а потом и вовсе стала мяукать, изображая рыжего кота, который еще с большим вниманием и интересом, чем Ваня наблюдал за новым жителем. Если Снежка звонко пела свою песню, разливаясь на разные лады, домашние понимали – у нее хорошее настроение, и всем тоже становилось весело.
Каждое утро Ваня действительно просыпался от пения птички. Но время шло, и новые увлечения захватили внимание мальчика. Времени для наблюдений за птицей не оставалось. К ее чириканию он тоже привык и теперь просто не замечал его. Вот и теперь, когда он больной лежал на кровати, ему казалось, что Снежка молчит, а когда про нее вспомнил, услышал знакомую трещотку.
Снежка чирикала все громче и громче. Однообразное ее чириканье стало похоже на человеческий писк. «Чик-чирик, чик-чирик» переливалась маленькая певица все громче и громче, а комната становилась меньше. «Чик-чирик, не болей, – пела птица, – не болей, не болей». Ваня открыл глаза. Он уже не лежал на кровати под одеялом, а стоял напротив клетки, которая стала размером со шкаф.