После – долго и счастливо

Глава 14
Тесса

Не знаю, как мне удается добраться до Хитроу вовремя, но я успеваю.

Кажется, Кимберли обнимает меня на прощание, когда высаживает у аэропорта. Отчетливо помню, как Смит внимательно смотрит на меня, о чем-то размышляя.

И вот я сижу в самолете, рядом незанятое сиденье, а в голове так же пусто, как и на сердце. Я не могла ошибаться в Хардине сильнее, и это еще раз доказывает, что человек может измениться, только если сам захочет, независимо от того, какие усилия прикладываешь ты. Он должен хотеть этого так же сильно, как и ты, иначе все без толку.

Невозможно изменить человека, в чьем сознании прочно укоренился именно такой собственный образ, каким он и является. Недостаточно ни твоей поддержки, чтобы оправдать его заниженные ожидания в отношении самого себя, ни любви, чтобы уничтожить ненависть, которую он к себе испытывает.

Эта битва обречена на провал, и в конце концов спустя столько времени я готова сдаться.

Глава 15
Хардин

В ушах звенит голос Джеймса, его босая ступня касается моей щеки.

– Чувак, вставай! Скоро придет Карла, а ты занял единственную ванную.

– Отвали, – ворчу я и снова закрываю глаза. Если бы я мог сдвинуться с места, то переломал бы ему пальцы на ногах.

– Скотт, кончай дурить. Ты можешь лечь на диван, великан чертов, а мне нужно поссать и хотя бы почистить зубы.

Он прижимает ступню к моему лбу, и я пытаюсь встать. Чувствую себя как куча дерьма, глаза и горло саднит.

– Он жив! – кричит Джеймс.

– Черт, заткнись.

Я затыкаю уши и прохожу мимо него в гостиную. Полуодетая Джанин и полный энтузиазма Марк уже собрали в мусорный мешок пустые пивные бутылки и красные стаканчики.

– Как спалось на полу в ванной? – весело осведомляется Марк, зажав сигарету в зубах.

– Обалденно. – Я закатываю глаза и сажусь на диван.

– Ты был просто в хлам, – заявляет он гордо. – Ты когда так напивался в последний раз?

– Не помню. – Я растираю виски, а Джанин подает мне кружку. Я качаю головой, но она сует ее мне в руки.

– Это просто вода.

– Я в порядке. – Не хочу ей грубить, но, черт, она такая надоедливая.

– Вот ты попал, – говорит Марк. – Я думал, эта американка… Как там ее, Триша? – Сердце начинает глухо колотиться в груди при упоминании ее имени, даже несмотря на то, что он запомнил его неправильно. – Думал, она разнесет всю квартиру к чертям собачьим. Боевая малышка.

В памяти всплывает картина: Тесса кричит на меня, швыряет бутылку о стену и уходит прочь. Боль в ее глазах заставляет меня еще больше вжаться в диван, и я чувствую, что меня снова начинает тошнить.

Все к лучшему.

Иначе и быть не может.

– Малышка? – изумляется Джанин. – Я бы не назвала ее малышкой.

– Ты ведь не о том, как она выглядит? – говорю я с прохладцей, еле сдерживаясь, чтобы не выплеснуть воду из кружки ей в лицо. Если Джанин кажется, что она такая же красивая, как Тесса, она явно перебрала.

– Она не такая худенькая, как я.

«Еще один гребаный комментарий, Джанин, и от твоей самоуверенности ничего не останется».

– Сестренка, без обид, но та цыпочка гораздо сексуальнее тебя. Наверное, поэтому Хардин та-а-ак влюбился, – тянет Марк.

– Влюбился? Я вас умоляю! Вчера он вышвырнул ее отсюда, – смеется Джанин, и в мой живот словно всаживают нож.

– Я не… – Я даже не могу спокойно закончить фразу.

– Забудьте о ней. Я не шучу, черт возьми, – предупреждаю я эту парочку.

Джанин бормочет что-то себе под нос, а Марк, усмехнувшись, вытряхивает пепельницу в мусорный мешок. Я откидываюсь головой на диванную подушку и закрываю глаза. Никогда мне не перестать пить, никогда. Иначе не избавиться от боли, иначе так и придется сидеть с огромной дырой в чертовой груди.

Я весь издергался и раздражен, меня тошнит, сил нет – хуже не бывает.

– Она приедет через двадцать минут! – говорит Джеймс. Открыв глаза, я вижу, что он полностью одет и меряет шагами маленькую гостиную.

– Мы знаем, заткнись уже, – лениво тянет Джанин, прихлебывая из бутылки. – Приходится терпеть это раз в месяц.

Нужно заняться самолечением. Для такого труса, как я, нет другого выхода, кроме как забиться в угол и спрятаться от пульсирующей боли, ведь вся жизнь разваливается на части.

– Дай-ка мне и это тоже, – тянусь я за выпивкой в руке Джанин.

– Еще даже не полдень, – говорит она, закручивая крышку.

– Я тебя не спрашиваю, сколько времени или сколько градусов на улице. Я попросил водки. – Я вырываю бутылку из ее рук, и Джанин раздраженно фыркает.

– Значит, ты бросил универ? – спрашивает Марк, пуская колечки дыма.

– Нет… – Черт. – Пока не знаю. Я об этом еще не думал.

Я делаю глоток, и обжигающая жидкость проваливается внутрь. Черт, понятия не имею, что делать с университетом. До выпуска всего полсеместра. Документы в работе, и я уже отказался от гребаной церемонии. Еще нужно что-то решить с квартирой, где осталось все мое барахло, и машиной, припаркованной в аэропорту Сиэтла.

– Джанин, сходи проверь, вдруг в раковине грязная посуда, – говорит Марк.

– Нет, мне всегда приходится ее мыть…

– Я накормлю тебя обедом. Знаю, ты без копейки, – обещает он.

Это срабатывает, и Джанин оставляет нас в гостиной одних. Мне слышно, как Джеймс шумит в своей спальне: звук такой, будто он двигает мебель.

– Что за Карла? – спрашиваю я Марка.

– Подружка Джеймса. В целом она клевая, но немножко зануда. Не какая-нибудь стерва или что-то в этом духе, просто не в восторге от всего этого дерьма. – Марк обводит рукой запущенную квартиру. – Она учится на врача, богатые предки и все такое.

– Тогда на кой ляд ей Джеймс? – смеюсь я.

– Эй, придурки, я вас слышу! – вопит Джеймс из комнаты.

Теперь и Марк смеется, гораздо громче, чем я.

– Не знаю, но он теперь долбаный подкаблучник и все время паникует перед ее приездом. Она живет в Шотландии и наведывается только раз в месяц, но постоянно одно и то же. Он все время пытается произвести на нее впечатление. Поэтому и поступил в универ, хотя уже два предмета завалил.

– Именно поэтому он не переставая трахает твою сестру? – поднимаю я бровь. Джеймс всегда был бабником, это уж точно.

– Я вижу Карлу только раз в месяц, а с Джанин уже сто лет не сплю! – защищается Джеймс, выглянув из-за угла, и снова исчезает. – Теперь заткнитесь оба, пока я не выставил отсюда ваши задницы!

– Супер! Давай еще яйца побрей, – подкалывает его Марк и передает мне бухло.

Он теребит этикетку на бутылке с водкой, зажатой между ног.

– Слушай, Скотт, я не очень разбираюсь во всей этой любовной хрени, но ты никого не проведешь здесь своим спектаклем.

– Это не спектакль, – огрызаюсь я.

– Ну да, конечно. Ты просто заявляешься в Лондон после трех лет отсутствия, не говоря уж о той цыпочке, которую с собой привез. – Его взгляд перемещается от моего лица к бутылке. – Потом перебираешь с выпивкой. И еще, мне кажется, у тебя рука сломана.

– Не твое дело. С каких пор ты стал так заморачиваться? Сам каждый день пьешь и куришь.

Марк с этим неожиданным интересом к моей жизни раздражает меня все больше. Я пропускаю мимо ушей его замечание насчет руки, хотя, надо признать, она понемногу меняет цвет на фиолетово-зеленый. Но я не мог сломать руку о чертову гипсокартонную стену.

– Не будь идиотом, ты можешь притворяться сколько угодно. Правда, я не помню, чтобы ты был таким неженкой. Ты всегда вел себя как бесчеловечная скотина.

– Я не неженка, ты просто раздуваешь из мухи слона. Эта телка – случайная девица из моего универа в Америке. Мы познакомились, и я ее трахнул. Она хотела посмотреть Англию и оплатила дорогу сюда, и я снова ее трахнул, уже на королевской земле. Конец истории. – Я делаю еще один глоток водки, чтобы смыть ту чушь, которую только что выдумал.

Судя по всему, Марка мои слова не убедили.

– Ну конечно. – Он закатывает глаза. Дурацкая привычка, которую он перенял у сестры.

Я с раздражением поворачиваюсь к нему, но прежде, чем успеваю что-то сказать, к горлу подкатывает желчь.

– Слушай, когда мы познакомились, она была девственница, и я трахнул ее на спор ради бабла. Так что никакой я не неженка. Мне на нее плевать…

В этот раз я не могу сдержаться и, зажав рот, бегу мимо Джеймса. В итоге он кроет меня матом за заблеванный пол в ванной.

Глава 16
Тесса

– Это как миниатюрный ноутбук.

Я продолжаю изучать свой новый телефон. В айфоне больше функций, чем в компьютере. Пробегаюсь пальцем по огромному экрану, касаясь маленьких значков. Ткнув на квадратик камеры, подпрыгиваю от неожиданности: выскакивает мое лицо не в лучшем ракурсе. Я быстро избавляюсь от него, нажав на иконку браузера, и машинально набираю адрес Гугла. Этот телефон ужасно непривычный. Все так запутано, но спешить мне некуда, и я постепенно разбираюсь, как им управлять. Я купила его всего десять минут назад и до сих пор еще в магазине. Все с такой легкостью тыкают в гигантский экран и листают пальцами, но здесь очень много функций. На самом деле слишком много.

Но, как по мне, это здорово – есть чем заняться. От этой штуки можно не отрываться часами, а то и днями. Я прокручиваю список жанров музыки, и меня просто потрясает, что бесконечное количество композиций становится доступно по щелчку пальцев.

– Хотите, помогу скопировать ваши контакты, фотографии и все остальное на новый телефон? – спрашивает девушка за стойкой. Я уже и забыла, что она и Лэндон здесь, – слишком увлеклась, пытаясь разобраться, как работает телефон.

– М-м, нет, спасибо, – вежливо отказываюсь я.

– Вы уверены?

В ее густо подведенных глазах застывает удивление.

– Это не займет много времени, – добавляет она, продолжая жевать жвачку.

– Я и так помню все нужные номера.

Она пожимает плечами и переводит взгляд на Лэндона.

– Мне нужен твой номер, – говорю я ему.

Раньше мне требовались номера только мамы и Ноя. Мне просто необходимо начать все сначала. Новенький сияющий телефон с несколькими сохраненными номерами в этом поможет. Я всегда упорно отказывалась от нового мобильника, но теперь рада не меньше, что его приобрела.

К моему удивлению, это очень ободряет: ни контактов, ни фотографий, ничего.

Лэндон показывает, как сохранять номера, и мы уходим из магазина.

– Я еще покажу, как закачать твою музыку. В любом случае с этим телефоном все намного проще, – улыбается Лэндон, сворачивая на автостраду. Мы возвращаемся из торгового центра, где я потратила кучу денег – обычно столько уходит на одежду в неделю.

Нужно начать с чистого листа. Никаких воспоминаний, никаких фотографий, перелистываемых одна за другой. Я не понимаю, в каком направлении двигаться и что делать дальше, но знаю наверняка: зацикливаться на том, что никогда не было моим, еще больнее.

– Ты не в курсе, как дела у моего отца? – спрашиваю я Лэндона за обедом.

– Кен звонил им в субботу, сказали, что Ричард привыкает. Первые несколько дней – самые тяжелые. – Лэндон тянется через стол, чтобы стащить жареную картошку из моей тарелки.

– Не знаешь, когда можно его навестить? – Если уж не осталось никого, кроме Лэндона и отца, появившегося в моей жизни месяц назад, хочу держаться к ним обоим как можно ближе.

– Не знаю точно, но могу спросить, когда вернемся.

Лэндон окидывает меня взглядом. Я бессознательно прижимаю новый телефон к груди. В его глазах светится сочувствие.

– Понимаю, прошел всего один день, но ты не думала насчет Нью-Йорка? – осторожно спрашивает он.

– Думала.

Я выжидаю и не хочу принимать решение, пока не обсужу это с Кимберли и Кристианом с глазу на глаз. Я разговаривала с Кимберли утром, и она сказала, что они вылетают из Англии в четверг. Мне до сих пор не верится, что сегодня только вторник. Кажется, что с моего отъезда из Лондона прошло не два дня, а гораздо больше.

Мысли снова возвращаются к нему и тому, чем он сейчас занимается… или с кем. Ласкает ли он ту девицу? На ней снова его футболка? Зачем я мучаю себя мыслями о нем? Я избегала его, а теперь вижу перед собой налитые кровью зеленые глаза и чувствую кончики его пальцев на своей щеке.

Я испытала боль и облегчение, которому можно только посочувствовать, когда, роясь в чемодане в аэропорту Чикаго, наткнулась на его грязную черную футболку. Я начала искать зарядное устройство для телефона, а в итоге нашла его последний плевок в душу. Сколько бы раз я ни пыталась заставить себя выбросить ее в ближайший мусорный бак, ничего не получалось. Не смогла. Затолкала обратно в чемодан, поглубже спрятала под одеждой.

Вот тебе и начать с чистого листа… Но пусть это будет маленькая передышка, мне и так очень тяжело. Весь мой мир разлетелся на кусочки, и я в одиночестве собираю осколки…

Нет. В самолете я решила, что не позволю себе больше об этом думать. Подобные мысли никуда не приведут. От жалости к себе только хуже.

– Я склоняюсь к Нью-Йорку, но мне нужно еще немного подумать, – говорю я Лэндону.

– Отлично. – Его улыбка заразительна. – Мы могли бы уехать недели через три в конце семестра.

– Надеюсь на это, – вздыхаю я, желая из всех сил, чтобы время текло быстрее. Минута, час, день, неделя, месяц – сейчас чем больше пройдет времени, тем для меня лучше.

И время идет, а я понимаю, что каким-то образом тоже двигаюсь вместе с ним. Проблема в том, что я еще не решила, хорошо это или плохо.

Глава 17
Хардин

Открыв дверь квартиры, я удивлен: повсюду включен свет. Тесса обычно так не поступает, пытаясь экономить на счетах за электричество.

– Тесс, я дома. Ты в спальне? – окликаю ее я.

От духовки вкусно пахнет ужином. Из нашей маленькой стереосистемы по дому разносится приятная музыка.

Я кидаю папку и ключи на стол и иду искать Тессу. Быстро замечаю, что дверь в спальню слегка приоткрыта, и слышу доносящийся оттуда шепот, утекающий на волнах музыки в коридор. Когда я разбираю, чей это голос, со злостью распахиваю дверь.

– Какого черта! – кричу я. Голос гулко разносится по маленькой спальне.

– Хардин? Что ты здесь делаешь? – спрашивает Тесса, словно я не имею права сюда врываться. Она натягивает одеяло на голое тело, на ее губах играет легкая улыбка.

– Что я здесь делаю? Это что он здесь делает? – Я обвиняюще наставляю палец на Зеда, который, соскочив с кровати, принимается натягивать трусы.

Тесса продолжает смотреть на меня, как будто это я трахаюсь с каким-то засранцем в нашей кровати.

– Хардин, ты не можешь продолжать приходить сюда.

Ее тон такой пренебрежительный, такой насмешливый.

– Это уже третий раз за месяц! – вздыхает она, понижая голос. – Ты опять пил? – В вопросе слышатся сочувствие и раздражение.

Зед обходит кровать и, встав перед Тессой и словно защищая ее, протягивает руку к ее… ее округлившемуся животу.

«Нет…»

– Это правда? – давлюсь я словами. – Ты… с ним?

Она снова вздыхает, кутаясь в одеяло.

– Хардин, мы говорили об этом уже много раз. Ты не живешь здесь. Не жил уже около трех лет, я подзабыла, сколько точно. – Она говорит об этом так уверенно, и от меня не ускользает, какими глазами она смотрит на Зеда в поисках поддержки из-за моего вторжения.

Запутавшись, хватая ртом воздух, я падаю на колени перед этими двумя. И сразу же чувствую чью-то руку на плече.

– Мне очень жаль, но ты должен уйти. Ты ее расстраиваешь, – слышу я насмешливый голос Зеда.

– Ты не можешь так поступить со мной, – умоляю я Тессу, протягивая руки к ее животу. Этого не может быть. Этого просто не может быть.

– Ты сам виноват, – говорит она. – Прости, Хардин, но ты сам во всем виноват.

Зед гладит ее руки, пытаясь успокоить, и во мне закипает ярость. Я лезу в карман и достаю зажигалку. Они продолжают жаться друг к другу, и ни один из них не замечает моего жеста, когда я чиркаю пальцем по колесику. Маленькое пламя, теперь такое знакомое, кажется мне лучшим другом. Я подношу зажигалку к занавеске. Мои глаза закрываются, как только лицо Тессы озаряется злобными всполохами, пожирающими комнату.

– Хардин!

Первое, что я вижу, открывая глаза, – лицо Марка. Я отталкиваю его, вскакиваю с дивана и в ужасе падаю на пол.

Тесса была… И я был…

– Парень, тебе просто приснился кошмар, – качает головой Марк. – Ты как, нормально? Ты весь в поту.

Я несколько раз моргаю и провожу ладонью по мокрым волосам. Рука выглядит просто ужасно. Синяк уже должен был сойти, но не сошел.

– Ты как, нормально?

– Я… – Мне нужно выбраться отсюда. Нужно пойти куда-нибудь или что-нибудь сделать. Из головы не выходит образ объятой пламенем комнаты.

– Прими вот это и ложись спать, сейчас четыре утра. – Он откручивает крышку пластиковой бутылочки и кладет на мою влажную ладонь маленькую таблетку.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Не запивая, проглатываю таблетку и ложусь обратно на диван. Оглядев меня в последний раз, Марк исчезает в спальне, а я вытаскиваю телефон из кармана и начинаю разглядывать фотографию Тессы.

Не успеваю остановить себя, как палец нажимает на кнопку вызова. Знаю, я не должен этого делать, но, может быть, если я хотя бы раз услышу ее голос, то смогу спокойно заснуть.

– Ваш звонок не может быть совершен, так как набранный… – сообщает лишенный эмоций автоматический голос. Что? Я проверяю экран и звоню снова. То же самое сообщение. Снова и снова.

Она не могла сменить номер. Она бы так не сделала…

– Ваш звонок не может быть… – слышу я уже в десятый раз.

Тесса сменила номер. Сменила номер, чтобы я не мог до нее дозвониться.

Когда несколько часов спустя я засыпаю, мне снится другой сон. Он начинается так же, я прихожу домой, в ту же самую квартиру, но в этот раз там никого нет.

Глава 18
Хардин

– Ты до сих пор не дал мне закончить то, что я начала в воскресенье.

Наклонившись, Джанин кладет голову мне на плечо. Я немного отстраняюсь от нее, но она воспринимает это как намек на то, что мы ляжем на диван, и придвигается ближе.

– Не нужно, – отказываю я ей уже в сотый раз за последние четыре дня. Неужели прошло только четыре дня?

«Черт».

Если время не побежит быстрее, неизвестно, смогу ли я выжить.

– Тебе нужно расслабиться. Я могу помочь.

Ее пальцы скользят по моей голой спине. Я не принимал душ и не надевал футболку уже несколько дней. Не могу заставить себя натянуть ее после того, как в ней ходила Джанин. От футболки пахнет Джанин, а не моим ангелом.

Проклятая Тесса. Я с ума схожу. Чувствую, как скрепы, удерживающие мое сознание как единое целое, расходятся и вот-вот сорвутся окончательно.

Каждый раз, когда я трезвею, она пробирается ко мне в голову. Кошмар прошлой ночи преследует меня до сих пор. Я бы никогда не причинил ей физическую боль. Я ее люблю. Любил. Черт возьми, я все еще ее люблю и буду любить всегда, но ничего не могу поделать со своим характером.

Я не могу каждый день сражаться с самим собой, пытаться быть идеальным для нее. Я не тот, кто ей нужен, и никогда им не стану.

– Мне нужно выпить, – говорю я Джанин.

Она томно поднимается с дивана и идет на кухню. В голову приходит очередная незваная мысль о Тессе.

– Поживее! – кричу я.

Она возвращается с бутылкой виски в руках, но останавливается и смотрит на меня.

– Ты с кем, черт возьми, так разговариваешь? Если собираешься вести себя как придурок, хотя бы сделай так, чтобы я не жалела о потраченном времени.

Я не выходил из квартиры с тех пор, как приехал, даже к машине не спускался, чтобы взять сменную одежду.

– Еще раз повторяю, у тебя рука сломана, – говорит Джеймс, входя в гостиную и прерывая мои размышления. – Карла знает, о чем говорит. Тебе нужно в больницу.

– Нет, все в порядке.

Я сжимаю руку в кулак и расправляю пальцы, чтобы доказать свою правоту. Вздрагиваю и ругаюсь от боли. Я знаю, что она сломана, просто не хочу об этом думать. Я занимался самолечением четыре дня, еще немного времени погоды не сделает.

– Само по себе это не пройдет. Сгоняй в больницу, а когда вернешься, получишь целую бутылку, – настаивает Джеймс.

Мне не хватает Джеймса, засранца. Джеймса, который трахал телку, а спустя час показывал видеозапись ее парню. Нынешний, обеспокоенный моим здоровьем Джеймс жутко раздражает.

– Хардин, он прав, – поддакивает Джанин, пряча виски за спиной.

– Ладно, черт с вами! – ворчу я. Хватаю ключи, телефон и выхожу из квартиры. Отыскав на заднем сиденье машины футболку, натягиваю ее и еду в больницу.

В приемном покое куча галдящих детей. Приходится занять единственное свободное место рядом с ноющим бродягой, которому переехало ногу.

– Долго ждешь? – спрашиваю я.

От него жутко воняет, но я не могу даже заикнуться об этом, так как от меня, скорее всего, пахнет не лучше. Он напоминает мне Ричарда, и я задаюсь вопросом, как там у него дела в клинике. Отец Тессы в клинике, а я заливаю свои беды алкоголем и убегаю от реальности. В каком замечательном мире мы живем.

– Два часа, – отвечает тот.

– Твою мать, – бормочу я себе под нос и начинаю сверлить взглядом стену. Мог бы догадаться не переться сюда в восемь вечера.

Спустя полчаса называют имя моего бездомного соседа, и я с облегчением понимаю, что можно снова дышать через нос.

– Моя невеста вот-вот родит! – восклицает какой-то мужчина, не успев войти в приемную. На нем выглаженная рубашка и брюки цвета хаки. Он выглядит до боли знакомо.

Когда из-за его спины появляется миниатюрная брюнетка на последнем месяце беременности, я сильнее вжимаюсь в пластиковый стул. Да, это не могло не случиться. Я в запое и явился в больницу, чтобы осмотрели мою сломанную руку, именно в тот момент, когда ей приспичило рожать.

– Не могли бы вы нам помочь? – спрашивает он, взволнованно расхаживая взад-вперед. – Ей нужно кресло-каталка! Двадцать минут назад у нее отошли воды, а следующие схватки начнутся через пять минут!

Его метания нервируют других пациентов, но беременная женщина только смеется и берет своего мужчину за руку. Вот она, Натали, во всей красе.

– Я могу дойти. Все в порядке.

Натали объясняет медсестре, что ее жених, Элайджа, паникует больше, чем следует. Пока он продолжает мерить шагами приемную, она сохраняет спокойствие, полностью держа себя в руках. У меня вырывается смешок, и Натали поворачивается в мою сторону.

Широкая улыбка озаряет ее лицо:

– Хардин! Какое совпадение!

Про такое говорят, что беременные будто светятся изнутри?

– Привет, – отвечаю я, глядя куда угодно, только не на ее жениха.

– Надеюсь, у тебя все хорошо?

Пока ее парень разговаривает с медсестрой, она подходит ближе.

– Я недавно встретила твою Тессу. Она здесь, с тобой? – спрашивает Натали, оглядывая комнату.

«Разве ты не должна сейчас корчиться от боли или что-то типа того?»

– Нет, она… э-э-э… – Я пытаюсь на ходу придумать объяснение, но тут из-за стойки появляется еще одна медсестра.

– Мисс, мы вас ждем.

– Слышал? Шоу продолжается. – Натали уходит, но затем, обернувшись через плечо, машет мне рукой. – Была рада встретить тебя, Хардин!

У меня отвисает челюсть.

Видимо, кто-то на небесах решил глупо пошутить. Нельзя хотя бы немного не порадоваться за девушку: мне не удалось до конца разрушить ей жизнь… Вот она, передо мной, улыбающаяся и по уши влюбленная, готовая родить своего первенца, а я сижу в переполненной комнате в абсолютном одиночестве, вонючий и со сломанной рукой.

Карма наконец-то меня настигла.