Среди проплывающих мимо официантов ее нет. Сильнейший спешит на кухню, привлекая к себе призоры мирно ужинающих учеников. Он уже привык к тому, что каждое его действие, каждое слово обсуждается и превращается в новые сплетни. Даже возродился клуб журналистов, занимающихся фотографиями и новостями. Такие охотятся за свежей сенсацией, чтобы выставить ее на доске объявления. Двое из них сидят за столиками с профессиональными фотоаппаратами, лакомятся пирожными и параллельно протирают салфеточкой объективы. Ринкорд сталкивается у входа на кухню с Элони, возможно, собиравшейся обслужить их. После столкновения он придерживает ее, чтобы та не упала.
–Ты вовремя, Глава гильдии Ангелов.
–А что так официально? – игриво протягивает Элони и улыбается вместе с клубничными глазами. После смерти своей сестры, она стала более ласковой и хрупкой. Кажется, она вот-вот рассыпется или растает под его горячими пальцами. Когда он вспоминает про красную ладонь, было уже поздно. Ринкорд пометил ее прелестную форму официантки красноватым отпечатком, хоть и случайно.
–У тебя будет пополнение, – он убирает руку и старается не выглядеть виноватым. Не заглядывая на свою одежду, Элони легонько отряхивает это место рукою, но белоснежный фартук так и остается помеченным. Ее это не огорчает, скорее забавляет и она по привычке наклоняется немного вперед:
–Ну, и кто же это будет?
Его взор цепляют две ее длинные косы, перевалившиеся через плечо. Глаза повторяют за их качающими движениями.
–Яхо, парень с прогнозом будущего, и девушка Эльвис, с невидимостью.
–Ринкорд, мы загораживаем проход, – Элони кивает на рядом стоящую девушку с подносами, – может отправимся в кабинет?
Сильнейший без проблем выходит из гипноза и отходит вместе с Элони, пропуская официантку. За ней следом на кухню заходит официант. Они всегда оставляют шлейф не духов или одеколона, а аппетитной еды. После их ухода слабо чувствуется аромат корицы, исходящей от Элони. Но Ринкорд до сих пор не хочет есть, что очень странно.
Под грохот и испуганные вздохи Сильнейший и Глава гильдии Ангелов оглядываются. Стул лежит, столик перевернут, посуда разбита, а виновник погрома уже перепрыгивает столик девушек-журналисток и их пустые тарелки, убегая прочь. Ринкорд успевает заметить лишь зеленые волосы, исчезающие за выходом из кафетерия.
Это Кассиэль. При чем полностью здоровый: без костылей, гипса, бинтов, пластырей или синяков. Теперь за ним снова начинается охота. Ринкорд тихо вздыхает, когда вспоминает про Эмпиреана Шаха, постоянно гоняющегося за бедным второгодкой по коридорам. Вспомнишь солнце – вот и лучик. Одноглазый парень с египетскими красными глазами рыщет между посетителями и рычит на официантов:
–Где он? Где этот зеленый сопляк?!
А потом, по великой случайности, находит на себе недобрый взгляд Сильнейшего и молча сваливает. Это происходит уже в четвертый раз. Ринкорд должен когда-нибудь прекратить эти догонялки.
–Элони, справишься? – устало спрашивает он.
–Иди уже! – подталкивает его Элони к выходу. Своей бодрой улыбкой она заряжает его энергией уверенности. Ринкорд благодарно кивает ей и бежит за нарушителями порядка. И сейчас он не выдыхается, не пыжится, как месяц назад. Тренировки помогли вернуть былую форму, но большим он не стал. Со стороны, в этой синей толстовке, Рин такой же дрыщ, да и измученный вид делает его визуально слабее. Может, ему надо еще раз изменится?
Ринкорд видит беглецов во дворе через окно первого этажа, когда сам Эмпиреан уже набрасывается на Кассиэля. Оба падают. Захватив локоть, Шах резко выворачивает парню руку и прижимает к земле. Всего одна секунда и другая рука с хрустом сломана ногой! Кассиэль орет, словно его вовсю режут. Ринкорд открывает окно и выпрыгивает. Он скидывает Эмпиреана, как только оказывается рядом, и дышит, как бык, грозно спрашивая:
–Да что у вас происходит?
–Не вмешивайся! – огрызается Шах.
–Тогда перестаньте гоняться и рушить все на своем пути, – хмурится Сильнейший и садится рядом с утихшим Кассиэлем, осматривая его руку. – Как ты?
Тот молчит, обижено уткнувшись в траву. Ринкорд, жмурясь, озадаченно мнет переносицу:
–Тогда, если не расскажите, то оба попадете в изолятор.
Эмпиреан Шах смотрит на своего Главу гильдии Демонов самым ненавистным на свете взглядом, успокаивается и располагается на травке рядом с зеленоволосым. Это намек на то, что рассказ будет длинным.
–Мда..столько лет прошло…стоит начать с того, что мы знакомы с детства, – неохотно начинает Шах и закидывает руки, чем очень напоминает Дис Корда (в последнее время он прямо мерещится ему), – да и с его родителями я тоже знаком, но… но иногда мне хочется прибить их за вековую тупость!
Краем синего глаза Ринкорд улавливает вспышки со стороны открытого окна, а заинтересованные данным ученики выглядывают из остальных окон. Сильнейший снова использует свой трюк. Одновременно и слушает природу, и голос Эмпиреана, и следит за местной папарацции с учениками, развесившими уши. Если органы чувств ему это позволяют, то почему бы и нет? Грех не воспользоваться.
–Про эту вековую тупость поподробнее, пожалуйста, – вежливо просит Ринкорд, закрывая глаза и вслушиваясь. В стороне слышит только частые щелчки фотоаппаратов.
–Он имеет в виду, что в моей семье странные традиции, – недовольно бурчит Кассиэль, – и я считаю так же. Дело в том, что если в семье рождается физически слабый ребенок, ему ломают все кости. Зажило – еще раз все ломают. И так до тех пор, пока он не окрепнет. Смерть после такого означала бы, что ты не смог пройти естественный отбор. Раньше это "укрепление" здоровья делали только члены семьи, а также родственники, но в нынешнее время все немного сложнее. Ребенок сам должен сломать себе что-нибудь, а иначе он заболеет из-за слабого иммунитета и сдохнет.
–То есть… – Ринкорд медленно открывает свои глаза, – Эмпиреан Шах помогает тебе в этом. Разве ты не должен был уже окрепнуть?
–Несмотря на то, что Кассиэль вполне окреп и быстро восстанавливается, он психически болен, – снова заговаривает одноглазый и становится мрачнее Мрака, – детская травма, расстройство… Называй как хочешь, но то, что теперь он сходит с ума без этих травм – факт.
–Эй, я продержался целую неделю! – возмущается Кассиэль и вскакивает, держась за сломанную руку. – И если бы не ты, у меня бы все получилось.
–Неделю? Да ты ежедневно взбешивался и накидывался на своего соседа! – в ярости вскакивает за ним Эпмиреан.
–Ничего же не случилось!
–А что только что в кафетерии было?!
–Ты гонялся за мной, вот я и испугался!
Между ними восстает Ринкорд и они замолкают под его укоризненным взором. Сильнейший каждому дает щелбан. Теперь они шипят и жалуются, хватаясь за свои лбы.
–Охренел?! – взвывает Шах, который носит пирсинг в ушах и под бровью. Теперь у него есть и шишка на лбу.
–Я дам вам еще одну неделю. Кассиэль, попробуй продержаться еще раз, а ты, Эмпиреан Шах, должен укрощать его при каждом приступе бешенства. Я прослежу за вами, – машет Ринкорд, удаляясь. Единственный за сегодня ветерок пролетает мимо и задевает его черные волосы. Он слушает шелест каждой травинки, каждого листочка и готовится к коридорному шуму.
Спокойный Сильнейший возвращается в свой кабинет.
–
Аарин падает с ног, задыхаясь холодным воздухом. Леденящий пот покрывает все ее тело; волосы неприятно липнут к лицу и рукам, достают до пыльной земли. Рыжая голова запрокидывается, а глаза вглядываются в луну на темном небе.
–Больше…не могу…Мы тут…до ночи уже торчим… – прерываясь тяжелым дыханием, говорит она и поворачивает голову в сторону. Ринкорд еле стоит, но обязательно делает вид, что может свернуть еще одни горы.
–А ты думала легче будет? – удрученно спрашивает он и выглядит немного устрашающе в этой темноте. Рин во время тренировок холоден и строг по отношению к своей девушке.
–Нет, не думала. Мое превращение очень сложное, но не проводить же его двадцать раз за один вечер!
–Если понадобится, сделаем и двадцать один, – Ринкорд протягивает ей свою руку. – Или ты уже сдалась?
Ее глаза загораются ярким пламенем. Аарин решительно настраивает себя на еще одно выматывающее превращение и берет его за руку. Он рывком ставит ее на ноги и придерживает за талию. Она смущается и отводит глаза, отстраняясь от него.
Его ладонь со шрамом прислоняется к лицу. Ринкорд от усталости закрывает глаза и повторяет фразу уже в двадцать первый раз:
–Реинкарнация Дис Корда.
При превращении он всегда попадает в иной мир, где время течет в сотни раз быстрее, чем в настоящем. Темный мир, в котором освещением служит лишь мозаичные разбитые окна вместо обоев, блестящие мыльные пузыри и летающие без причины геометрические красные фигуры. Застекленная сторона сдерживает буйный океан, а тропа, с разросшимися черными травами, ведет куда-то вперед. Но он знает, что ждет его в конце пути.
Сильнейший встает со стула и прогуливается по этой самой тропе, постепенно заходя в густую темноту. С каждым шагом все видимое поглощается тьмой. Словно возвращение назад поможет все осветить, но за спиной остается лишь пустота. Изучив этот мир, Ринкорд еще сам не до конца понимает, как он до сих пор идет. Его зрение улучшается, он останавливается у черного комочка, почти сливающегося с окружающим мраком. Два красненьких глаза вспыхивают. Этот комочек тут же разрастается в огромное существо с широко открытой пастью и проглатывает Ринкорда.
Черный Волк, горящий темной аурой, открывает глаза и понимает, что перед ним на фиолетовом фоне стоит Рыжая Волчица. За время их тренировок она научилась превращаться без его воя, но сейчас задача немного иная – продержаться в форме волчицы без его помощи как можно больше времени. Ее пылающая рассветом аура значительно уменьшилась, что подтверждает ее старания. Он уже думает, когда сможет в следующий раз встретится с ней и научить использовать свою силу неудачи (Они видятся слишком редко).
–Готова?
Голова волчицы кивает. Одновременно с этим жестом некоторые стволы трескаются. Ринкорд уже не удивляется ее неконтролируемой силе и превращается обратно в человека. Перед глазами плывет, а сознание ускользает. Ему бы самому продержаться… Он старается ради нее. Ринкорд начинает считать про себя и следить за Аарин. Словно неподвижная статуя, она стоит и концентрируется на своей силе, не позволяя ей исчезнуть. Один. Два. Три. Четыре. Он не задумывается о цифрах и считает точно по секундам. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Что там дальше? Все автоматически идет своим чередом, как тикающие часы в его старом доме. Пятнадцать. Шестнадцать. Они всегда убаюкивали его и сопровождали во время сна, бесконечно издавая приятный щелчок. Двадцать. Двадцать один. Двадцать два. Двадцать…три? Ринкорд только сейчас замечает, что стоит с закрытыми глазами. Он досчитывает до пятидесяти. Опустив голову и покачиваясь на месте, Сильнейший сопит и начинает конкретно засыпать. Раз овечка, две овечки, три овечки. Противостоять этому слишком сложно, особенно в такую прохладную ночь.
Крик Аарин будит спящего красавца, но он уже падает назад! На миг задерживается стоя. Кажется, сорняки запутались под ногами, цепко за них ухватившись. Сорняки? Откуда?! Они появились прямо перед ним и еле сдерживают от падения. Ринкорд с трудом открывает слипшиеся глаза и видит, как мана испугавшейся Аарин уменьшилась. Странно, он ее такому не учил. Неужели за время его отсутствия она как-то тренировалась сама?
Сила притяжения выигрывает, Сорняки разрываются, а Ринкорд все-таки падает. Правда, это совсем не больно, так как эти самые сорняки вырастают и позади него. Мягкая посадка – глубокий сон. Он отдаленно слышит голос превратившейся и прибежавшей к нему Аарин и успешно попадает в царство морфея.
Ринкорд вместе с Гезарией стоят на краю обрыва под ночным небом. Тысяча звезд освещают спокойные лица. Ветер безжалостно дергает за их одежду, волосы. Огромные волны, разбиваясь, подбрасываются вверх, исчезают в воздухе. Душа волнуется вместе с этими волнами. Сильнейший вбирает в легкие морской воздух и выдыхает, задумчиво говоря:
–Это место всегда ассоциировалось у меня с сильными чувствами.
И замолкает. Гезария подходит ближе к краю, чувствуя, как тот колеблется.
–Что ты еще хочешь сказать? – нетерпеливо и тихо спрашивает она.
–Странно, что это именно здесь, а не у Великого.
Длинные платиновые волосы поднимаются под порывом ветра перед его лицом и скрывают вид бушующего моря. Пахнет все тем же морским воздухом, словно ее не существует. На самом деле так и есть…
–Сейчас Дис Корд и Анку как раз там. Лучше им не мешать, – ее мягкий голос звучит внутри его сознания. Ринкорд не может сдержать улыбки. Ему, конечно, интересно, чем они там занимаются, но он послушает свою дорогую подругу и останется здесь. Волосы опускаются и ветер неожиданно стихает. Они стоят растрепанные перед успокоившимся морем и наблюдают за необыкновенно красивым небосводом.
–Туда мне путь заказан. Вы это спланировали, не так ли? – быстро догадывается он.
–Тебе надо поговорить кое с кем, но ты пришел раньше.
Ринкорд оборачивается и неожиданно для себя вздрагивает. Свет далеких звезд позволяет разглядеть перед ним высокого аборигена в причудливой огромной маске, на которой есть перья по краям. Его скудная одежда скрывает только часть с пояса до колен, плечи и щиколотки, а все загорелое тело разрисовано белыми полосками.
Гезария Дума уходит, ничего не говоря. Недовольный ее поступком Сильнейший остается наедине с аборигеном.
–Я буду говорить на твоем языке, чтобы ты меня понял.
Несмотря на все пояснения, Рин все равно удивляется. Этот неизвестный не двигается, как статуя, но разговаривает очень даже приятным, знакомым голосом. Кто же он на самом деле? Только об это думает Ринкорд, как неизвестный тут же отвечает:
–Я твой предок, который поклонялся волкам, и первый, кто воспользовался их силой. Моя душа существует здесь очень много времени, ожидая последнего Сильнейшего потомка, – его загорелая рука с линиями указывает на черноволосого паренька. – И это ты.
–Последний?.. – Ринкорд застывает в шоке. – Значит, Пустота сотрет все человечество и никто не выживет?
Рука промолчавщего Предка опускается. Ни слова, лишь безызвестность. Абориген обращает внимание на морской штиль, показывая себя в профиль. У него белые волосы и глаза не видны из-за повязки маски.
–После смерти души оборотней отправляются сюда, в загробный мир. Из живых об этом знают только Сильнейшие. За 15 лет их накопилось очень большое количество… И в прошлом тоже их было много. Или сейчас… – Предок путается и растерянно дотрагивается до маски, начиная уже говорить на другую тему. – У меня было четверо товарищей, кто поклонялся другим зверям, то есть лисам, оленям, кроликам, медведям. Взамен жертвоприношениям божества даровали нам силу, поселяющуюся в душе и передающуюся от поколения к поколению. Но потомки перестали поклоняться в средних веках.. в новейших…может в античных? – Он снова теряется и нервно рвет перья. Ринкорд смотрит сквозь него и пытается смирится с действительностью. И не может.
Когда Ринкорд приходит в себя, то видит в оборонительной позе аборигена, тыкающего перьями его в живот. Он в недоумении, что же здесь произошло, пока он задумывался о конце света? Рину до того неловко, что он отходит на один шаг назад и встает на самый край. Предок выпрямляется и продолжает сообщать:
–Тебе тяжело все это представить, но послушай то, что я говорю. Когда потомки получали наши силы, они объединялись в два общих клана. Те, кто мог использовать силу только на себе, вступали в Демонический клан. В Ангельском состояли оборотни, которые могли использовать свою силу только на других. Были и такие, кто мог пользоваться силой без ограничений. Они становились главными. Главарями, – рука уже тянется к своей маске, но он вовремя убирает ее, – Сильнейшими. Если их вычисляли раньше – выгоняли. Так появились могущественные одиночки.
–Странно. У нас совсем по другим причинам вступают в гильдии и выгоняют из них… – озадаченно хмыкает Ринкорд. – Если сила ученика усиливается негативными эмоциями, то ему дается демоническое имя и он вступает в гильдию Демонов. А если при положительных – в гильдию Ангелов с ангельским именем. Не Соблюдающие правила гильдий становятся… нейтральными.
Предок внезапно подходит ближе к нему.
–Это уже не важно. Вы все объединитесь. Ведь оборотни-волки все мои потомки и тесно связанны с другими оборотнями. Даже несмотря на то, что сила затихла в душе каждого и ожила только 15 лет назад, вы все дети зверей. Не забывай этого, мой потомок. И прощай.
У Сильнейшего плохое предчувствие. Рука аборигена приближается к нему и делает один легкий толчок. Ринкорд падает назад и летит со скалы! Силуэт предка все еще виден на фоне звездного неба. Он машет на прощание.
В ушах шумит. Сердце до боли сжимает в тиски. Рин задыхается и разбивается о волны.
Он глубоко вдыхает холодный воздух и кашляет. Ринкорд жмурится от щекотки и вертит головой. Звучит тихое сопение. Его глаза раскрываются, сонно глядя на спящее личико Аарин. Он отлично видит в темноте, да еще и в таком прекрасном ракурсе, на коленях. Ее рыжая голова опущена, и сейчас Рин чувствует запах травы и земли от кончиков свисающих волос.
Ему всегда нравится то, как она засыпает. Кажется, ничего особенного – девушка просто сладко спит. Но он хочет любоваться этой живой куклой, образцом спокойствия. Будто только Рину позволено это видеть. Она доверяет ему. Он этим дорожит. Потому что если Аарин проснется, то проблем с неудачами и возмущениями не избежать.
–Я уже и не помню, когда ты в последний раз улыбалась, – негромко говорит Ринкорд и протягивает руку через поток холодных волос к ее очкам, сползающим с носа. Он не успевает их подправить, как они падают ему на лицо и он при вздрагивании замирает.
Сколько же он спал? Ринкорд уже превысил лимит отдыха. На лбу пульсирует шишка, видимо его уже пытались разбудить. Ее горячее дыхание опаляет продрогшие пальцы Рина, которые медленно дотрагиваются до ее щеки. Он не на шутку пугается, хоть по нему и не видно. Одним движением головы он скидывает с лица очки в сторону, подбирает их и живо вскакивает. Бережно взяв ее на руки, он спешит вернутся в Академию как можно скорее. Она холодная как ледышка!
Когда ночной лес пройден, он большими шагами пересекает двор и врывается в Академию. Небо за окном немного светлеет. В коридоре они медленно согреваются и Ринкорд уже не так торопиться, отправляясь по пустынному коридору к лифту и поднимаясь на второй этаж. Удивительно, что Аарин все еще дрыхнет. Иногда она что-то мямлит или бормочет, сильнее зарываясь головой в его крутку. Он бы изобразил умиление, но это чувство существует только в его сердце. Аарин слишком милая, когда спит.
Перед Сильнейшим встает непростой вопрос. В какой комнате живет Аарин? Ему стыдно признавать, что он ни разу там не был (Хотя у Арконы бывал). В Академии на этот счет нет строгих правил, но одна из традиций – не заходить далеко в отношениях с противоположным полом. Они не запрещены, скорее неприемлемы. Нарушение приводит к изолятору, хотя если не пойман…то не вор.
Ноги автоматически движутся в направлении его кабинета. Он пытается остановится, но делает это только перед дверью, которая явно выделяется на фоне этих стен. Надо вести себя осторожнее, Аарин ведь будет очень недовольна, когда проснется там. Ринкорд сглатывает и успокаивает себя, пытаясь решить эту проблему мирным и, главное, тихим путем. Иначе из-за его сильного сердцебиения она может открыть глаза и взбеситься. Он слишком хорошо знает ее.
–Ты чего? – в сторонке стоит сонливая Мелькиаль и трет кулачком свои глазки. – Какой сейчас час?
Ринкорд настораживается. Он всегда представляет ее спящей с часами в обнимку, потому что она знает досконально, до секунд какое сейчас время. Мелькиаль – маленькая девчушка, карликового роста, любящая тикающие стрелки и цифры во всех проявлениях. Она могла бы стать прекрасным бухгалтером, но стала библиотекаршей и неплохо так справляется.
–Ты ведь лучше меня это знаешь, – с подозрением протягивает Ринкорд, оглядываясь с бесстрастным видом. Мелькиаль еле освещается серо-голубым свечением неба за окном. Она деловито складывает маленькие ручки у себя на груди.
–Когда на неделю запираешься в архивном отделе без всяких вылазок, беспрерывно уткнувшись в буковки, – раздраженно ворчит карликовая девочка писклявым голоском, – кто угодно собьется с режима и запутается в годах! А ты так вообще изменился… постригся что ли? Элони как следует постаралась. А вот меня не хочет стричь, старая карга!
Неприязнь к своей Главе так и сочится из ее маленького тела невидимым ядом. Ее длинные серо-светлые от освещения волосы уже подметают пол. Ему ясно ее недовольство, но не обзывательство. Ринкорд малозаметно вздыхает:
–Помоги мне с Аарин. Ты ведь в курсе, в какой комнате она живет.
–Боже! Не успела выйти и отдохнуть, как уже помогать кому-то надо, – все еще ворчит Мелькиаль и уходит в сторону женского жилого корпуса. Ринкорд начинает следовать за ней. Их мини-путешествие проходит в тишине. Сильнейший вертит головой в корпусе и запоминает путь. Вот тут растут фикусы. А там занавески окон чисто белые. Странная картина с пейзажем на водопад. Два поворота направо. И вот они уже стоят перед нужной комнатой. Мелькиаль открывает дверь и мрачно сообщает:
–Она живет одна.
–С начала поступления?
–Да.
Они входят в совершенно пустую комнату. Ни единой фотографии, вещички, даже в открытом шкафу пусто, постель идеально заправлена. Она точно здесь обитает..? В этой комнате нет ничего, напоминающей о ней. Аарин ведь возвращается сюда совершенно одна. Прямо как он, когда все его бросили. Ринкорду становится грустно. Но Мелькиаль этого не замечает. Скорее уже знает, что он будет чувствовать в подобной ситуаци.
Рин укладывает Аарин спать и садится на постель рядом. Все, что у нее есть – это он и Мелькиаль. Остальное забито в чемодан, который Сильнейший успевает увидеть под кроватью. Аарин из обеспеченной богатой семьи, но никогда не носит дорогую одежду и не держит вещей на тумбочках или подоконниках. Наверняка она постоянно переезжала и уже привыкла. И все же она цепляется за заботу, доброту и тепло. Богатые семьи чаще всего строги и жестоки, так что общая картина, сама собирающаяся из кусочков пазла, уже понятна ему. Он укрывает Аарин одеялом и ласковым жестом смахивает локон с лица.
–Не волнуйся, я за ней приглядываю, – Мелькиаль уже выходит из этой пустой комнаты, которая давит на нее психологически. Похоже библиотекарша занимается не только своими книжками. Попахивает делами семьи Аарин.
…Она так старалась превратится, и добилась этого только сейчас… Ринкорд понимает ее все лучше и лучше. Он много думал об Аарин, и даже не замечал, насколько много. Ему очень хочется защитить ее, но она этого не одобрит и захочет стоять с ним на равных. Такая уж Аарин.
–
Зимний день до жути напоминает лето. Прямо как в первый день, когда его привезли в эту так называемую "Академию" вместе с Арконой, Пурой и другими подростками с невысоким ростом. Мурмукс с большим негодованием вспоминает, как Анку без раздумий дала ему ангельское имя, похожее на кошачье, хотя он искренне надеялся прослыть шаманом или колдуном и попасть в гильдию Демонов с крутым именем. С тех пор он никогда не бывает радостным.
Но сейчас, когда он сидит на клетчатой клеенке во дворе, ярко освещенном теплыми лучами солнца, а рядом умиротворенно и с аппетитом кушает Лерайе, ему уже на все остальное наплевать. Даже на тех учеников, что в такую прекрасную безветренную погоду вышли во двор и тоже хорошо проводят время. Высокие играют с мячом. Девушки читают на свежем воздухе. Парочка журналистов пытается что-то вынюхивать среди отдыхающей толпы. Большие группы учеников располагаются под деревьями, прячась в тенях и жужжа своей болтовней.
Он еще раз осматривается и ему становится невыносимо скучно. Сидя под обычным деревом, его может увлекать только этот обеденный пикник.
–Мурмукс, ты уже наелся? – доедает свой самодельный бутерброд Лерайе и вытаскивает еще один из корзинки, подогнув под себя ноги.
–Нет, – отвечает он и отбирает у нее бутерброд, запихивая себе в рот. Она пялится на него странным карим взглядом и тянется за чаем в термосе. Сегодня она заявилась к нему с корзинкой и предложением о пикнике с безразличным видом, будто ее заставляют. Но это ее обычное заинтересованное или даже взволнованное состояние. Мурмукс все понимает, лишь услышав ее скудную интонацию голоса.
Быстро все прожевывая, он с усилием проглатывает вкусные кусочки бутерброда. Лерайе уже подает ему сервизную чашку с ароматным чаем и он постепенно, за один раз все выпивает. Чашка остается на клеенке, а русоволосый Мурмукс довольно ухмыляется, потягиваясь. Молчание затягивается. Фоновым звуком является болтовня и радостные вопли играющих, но это не помогает. Мурмукс уже с серьезным видом придумывает нелогичную фигню и, как обычно в таких молчаливых ситуациях, задает странный вопрос:
–Как ты видишь незнакомцев?
Лерайе поправляет рога на голове. Думает она недолго.
–Вполосочку.
Странный ответ от странной девушки. Хотя Мурмукса все устраивает. Они даже чем-то походят на друг друга. Пока Лерайе складывает все обратно в корзинку, он сам себе отвечает на собственный вопрос. Мурмукс видит незнакомых людей как неинтересных, скучных и чужих сущностей. Все живое его мало интересовало. Искусственное, сделанное по реальному подобию – вот что любопытно его сердцу. В Академии он этого не нашел. А еще ему просто приятно проводить время с Лерайе. Странная, молчаливая и не мешающая ему жить так, как он того захочет. Если бы не Ринкорд, он бы вряд ли с ней пересекся.
Пикник уже заканчивается. Каштановолосая Лерайе встает и отходит. Мурмукс заворачивает цветную клеенку, собирая солнечные пятна, оставляемые ветками дерева, и закидывает на плечо. Он оглядывается через ношу и цинично, грубо усмехается:
–А для меня люди как плохо отполированные деревянные солда…
Лерайе внезапно падает, теряя сознание. Клеенка сваливается и он ловит девушку, что выше его ростом. Поэтому ему приходится присесть. Мурмукс панически проверяет ее горячий лоб, учащенный пульс и отмечает тяжелое дыхание с зажмуренными глазами. Симптомы как при лихорадке. Крики заставляют его поднять голову. Ученики, словно деревянные солдатики, тоже падают без причины. Все больше и больше лежащих на траве. Оставшиеся на ногах бьют тревогу, часть из них бегут за медсестрами, а журналисты спешат поведать об этом Сильнейшему. Из открытого окна Академии раздается жуткий вопль испугавшихся. Некоторые ученики заболевают и падают прямо во время бега! Ужасное зрелище.
Это похоже на самую настоящую эпидемию. Мурмукс с ужасом застывает с Лерайе в руках:
–Какого…