Коллеги смотрели на нее как на сумасшедшую. С работой она справлялась, Старшая тиранила ее не больше остальных, и не было никаких видимых причин для увольнения.

– Ну рассказывай, чего там у тебя стряслось, – позвонила Лучшая Подруга.

На вопрос: «Что стряслось?» – не делятся радостью Свободы и Начала Пути. Но другого задано не было – пришлось отвечать на этот.

– Да ты что! – сказала Подруга. – У тебя такая классная работа. Что тебе еще надо – сейчас, в кризис?!

Алеся попыталась объяснить, что ей надо; и не станет она больше ждать, чтобы втиснуться между двумя «кризисами». Плевать ей на эти кризисы – она такой кризис пережила, что по-прежнему ей все равно не жить.

Когда она упомянула Мастера мыльных пузырей, Подруга временно заткнулась и возобновила атаку с другого фланга:

– А кто поведет тебя?

– Никто. Сама.

– Неведомо куда и без Попутчика?.. – ужаснулась собеседница. – Дался тебе этот Мастер. Ты знаешь хоть одного, кто бы к нему пошел и вернулся?! Подумай хорошенько. Ты умница. Я желаю тебе только добра.

Алесю очень огорчил этот разговор. Лучше бы Подруга сказала прямо (как говорят многие): «Забудь об этой сказочке, никакого Мастера не существует – он такой же мыльный пузырь, как миф о нем».

Но Подруга в Мастера как будто верила. Однако ясно дала понять: это не для нее, Алеси. И без Попутчика она, и возраст у нее уже не тот, и заблудится она, не дойдет, а если дойдет, так уже не вернется… Все опасности, все каверзы Пути, все слабые стороны ее положения, о которых по небрежности забыл бы упомянуть враг, – все это скрупулезно нанизала на нить заботы Лучшая Подруга.

А ведь могла бы сказать: «Пусть это безумие, но я верю в тебя». Или так: «Мне самой не хватает смелости, я тебе завидую, но все равно за тебя рада». Или промолчать. Но тогда она бы уже не была Лучшей Подругой, сами понимаете…

После этого разговора Алеся уже спокойно воспринимала все охи, ахи, увещевания и предостережения. Знакомые, узнав новость от третьих лиц, торопились ободрить ее по телефону и бывали обескуражены и почти оскорблены, когда она ясно давала понять, что в их сочувствии не нуждается; что не она «потеряла работу», а работа (корень – «раб») потеряла ее; что никогда еще она не была так уверена в том что делает, и если они будут столь любезны, с удовольствием примет их поздравления…

Довелось ей выслушать и такое:

– Тебе хорошо – ни семьи, ни детей. Ты можешь позволить себе такую роскошь.

Бесполезно было объяснять, что это не роскошь, а выбор, доступный каждому; что у нее были свои цепи; что ей тоже нелегко было решиться порвать их без ключа.

– Эх ты, Дунька в ступе, – сказала мама. – Когда в Дальний Путь отправляются за златом-серебром, за своим Суженым – это еще понять можно. Но за мыльными пузырями?!

Ну почему все они так убеждены, что жить надо по единожды утвержденному сценарию? Девушки должны стремиться замуж – замуж любой ценой! А не удалось – страдать. Работникам надлежит держаться за свою работу, за свое рабство, «ведь в стране кризис», а кризис – всегда. «… Будут внуки потом, все опять повторится сначала». Когда-то и она умилялась от этой песни. Она не мешает им жить так, как им хочется (хочется ли?), она просто выбирает Свой Путь. Ну, если зудит – ведь чешут, так?..

«Или идут к врачу», – сказал внутри кто-то скептический.

Но ведь все дети рождаются с этим зудом! К школьному возрасту их уже успешно подлечивают. С аттестатом зрелости – «практически здоров». С дипломом, дабы не возникло опасных рецидивов, чадо надо поскорее впихнуть на место раба. И женить, это самое главное, без этого по временам еще зудит; и ребеночка – лучше двух; и кредиты – лучше ипотеку…

Зуда как не бывало! По гроб жизни исцелен от самого себя.

У кого зудело нешуточно, так это у Грязнули: бедняжка все время чесалась. Она чесалась даже на ходу, и Алеся, хоть и вверила ей свою судьбу, старалась держаться подальше. Не хватало еще подцепить какую-то прозаическую заразу на границе Мира Мечты!

В обычный летний день, без долгих прощаний и торжественных ритуалов, подошла Алеся к Началу Пути. Она понятия не имела, как следует одеваться по такому случаю, но справедливо рассудила, что путь – это всегда путь, и оделась по-походному: джинсы, майка, кеды. Небольшой рюкзачок, который она приготовила, Грязнуля отобрала, заявив, что тащить что-либо туда из Реальности – излишне и даже опасно.

Сказать по правде, Начало было странное. Алеся озиралась с недоумением.

Они с Грязнулей стояли на унылом пустыре рядом с родной девятиэтажкой. С одного края к пустырю примыкали гаражи и чей-то сарай, с другого – начинался жидкий городской лесок. Его можно было обойти за пять минут. В Алесином детстве, когда он был чуть ухоженней и веселей, они играли там в «казаки-разбойники» (забытые поколением компьютерных вундеркиндов).

Ни справа, ни слева, ни прямо ничего похожего на Начало Пути Алеся не видела.

– Ну и куда мне?

Грязнуля привычно подтянула соплю и ответила:

– Щас.

Они снова помолчали. «Эта маленькая дрянь издевается! – подумала Алеся. – Откуда ей знать про Мастера и Путь к нему! Только я могла так купиться!..».

Краем глаза выхватила она неприметную тропку, ныряющую в колючие кусты, и удивилась, кому та могла понадобиться. С этой стороны лесок упирался в бетонную стену бывшего завода. Неужели там еще есть что тащить?..

– Интересно, куда она ведет? – вслух произнесла Алеся.

Грязнуля так и просияла:

– Она ведет к Мастеру!

Алеся редко злилась на детей. Но сейчас был повод.

– Ты думаешь, я совсем дура? Хоть бы врала умело! А я тебе почти поверила…

Грязнуля улыбалась, словно подарок получила:

– Но это действительно Твой Путь.

– Почему же ты не показала сразу?

– Ты и правда дура, Алеся, – хихикнула Грязнуля, отбежав на безопасное расстояние. – Разве я могла показать тебе твой путь? Тогда бы он был моим.

Алеся с сомнением посмотрела на ее чумазую рожицу и на едва различимую среди кустов тропинку.

– Хочешь сказать, эта тропа приведет меня к Мастеру?

– Да, раз ты выбрала ее.

– Но я…

Алеся умолкла. Глупо стоять и спорить. Надо пойти и проверить. Чем она рискует? Крахом Мечты? Переживет. Пережила же эту весну… Сейчас рядом с ней должен быть ее Любимый. Но он не захотел ее даже в Попутчицы. Он вновь сделал свой выбор – рванул ту хилую цепь, что их связала. Были дни, когда она его за это ненавидела. Никому прежде не желавшая зла, она жаждала его смерти – так велика была ее обида. Она даже не брошенная – отвергнутая. Как не слишком аппетитное яблоко. Ее и надкусить-то не захотели… Как жить с этим?

Постепенно что-то изменилось. Факты остались прежними, но они уже не причиняли такую мучительную боль. Да, ей предпочли юную и хорошенькую, «перспективную», как сейчас говорят, а ее, такую умницу, отвергли со всей ее душевной красотой, цена которой – пятак в базарный день. Ну и что? Одиночество – часть ее Предназначения. Лаз бывает тесен для двоих. Дорога будет принадлежать ей одной, и удивительные открытия рядом с Мастером – тоже.

– Даже не мечтай, – хихикнула Грязнуля (а она и не заметила, что рассуждает вслух!). – Это в своем окружении ты изгой. А со всего мира к Мастеру рвутся тысячи тысяч. Так что Попутчики у тебя будут.

– Правда? – обрадовалась Алеся.

– Угу. Это будут очень странные Попутчики. Но ведь и ты тоже странная. Ненормальная, как и они. Не-нормальная, понимаешь?..

Алеся согласилась быть ненормальной.

Тем более что ее уже не раз так называли.

Часть 2. Попутчик

7. Первая ловушка

Алеся раздвинула колючие ветки и протиснулась на едва приметную тропку, которая, если верить Грязнуле, была Началом Пути. Хорошенькое начало. Если это – ее Путь, почему же ступить на него так трудно?

Вслед донесся ехидный голос:

– А ты бы еще лет двадцать не шла. Тогда бы вовсе все заросло.

Как эта вредная девчонка умудряется читать ее мысли? А главное, откуда она все это знает? «Я должна искупить», – вспомнилось Алесе…

Ветки так и норовили хлестнуть по лицу. Интересно, если бы она пришла сюда в восемнадцать лет, а не в двадцать восемь, эти кусты были бы усыпаны цветами, а ветки раздвигались бы сами?.. Алеся не успела додумать эту щекочущую воображение мысль. Новое открытие захватило ее целиком: ведь она давным-давно должна была упереться в стену завода – а стены все нет… Да и Лес – не та жалкая рощица, что знакома с детства, а совсем-совсем другой, настоящий… сказочный! Значит, получилось? Она, Алеся, над которой все смеялись, в самом деле идет Своим Путем? А если так, что ей колючие ветки! Разве мало их было в ее жизни?..

Она стала петь. Сначала робко, потом все громче, ибо песня рвалась из нее, как первый крик новорожденного. Колючки уже не причиняли боль, она их попросту не замечала. И не заметила, как они исчезли вовсе. Тропа сделалась широкой, превратилась в Дорогу, по обеим сторонам которой росли деревья-великаны, кронами застилающие небо. И все равно света было достаточно: солнечные зайчики плясали на траве, играли в прятки между стволов, прыгали у самых ног и манили ее дальше, дальше… Она пела про солнечных зайчиков, про Путь, который ведет к Мастеру, про девушку, которая в Реальном Мире обречена была состариться в одиночестве, а здесь, в Мире Мечты, обретет все что ни пожелает. Она ждала чудес, жаждала их немедленно – и, конечно, чудеса начались.

Слева от Дороги Алеся увидела зрелище такой красоты, что стало не до песен – перехватило дыхание. Радужное озеро идеально круглой формы лежало перед ней на Лесной ладони – озеро, состоящее из пены… из мыльных пузырей! Руки сами стянули одежду, и Алеся нагая погрузилась в пенное чудо. Немыслимое блаженство охватило ее. Все прежние физические радости: приятно устать и лечь в свежую постель, вкусно пообедать, но при этом не переесть, испытать оргазм и забыть о моральных терзаниях, что занимаешься этим в одиночку, – все это казалось ей сейчас далеким и серым, как неудавшийся мыльный пузырь. Алеся так и не поняла, есть ли вода под радужной пеной, да и зачем ей это знать? Ей было тепло, комфортно, пена ласкала ее тело, не знавшее ласк любовника, и она понимала главное: это Озеро – ее. Ей и только ей предназначенное. Подарок Леса, награда за то, что пренебрегла привычными радостями и отважилась отправиться в Путь. Алеся тихо рассмеялась, зачерпнула ладонями пену, подула… и ввысь понеслись радужные пузыри. Как их много, какие они красивые!..

Алеся вышла из пены, как Афродита, чувствуя себя моложе лет на десять, и растянулась прямо на траве. Пена подсыхала, слегка щекоча кожу, испарялась без следа, не оставляя липкого ощущения. А вместе с ней испарялись все прошлые обиды, страхи, ранки. Радужное Озеро играло под лучами солнца, готовое вновь принять в свои объятья. Чудо, принадлежащее ей одной.

«Я могла остаться дома и никогда его не увидеть», – подумала Алеся. Потом: «Если я отправлюсь дальше, кто знает, увижу ли вновь?». Потом: «А зачем мне отправляться дальше?..». Она села на траве, подтянула колени к подбородку, склонила голову, размышляя. Не обидится ли Лес, если она пренебрежет его Подарком? Не разгневает ли она Судьбу, отказавшись от Чуда ради больших Чудес? «Дался тебе этот Мастер!» – донесся из Реальности голос Лучшей Подруги. В самом деле, не слишком ли большое значение придает она этой встрече, которая еще может не состояться? Мастер – он где-то там, за неведомыми испытаниями, а мыльные пузыри – вот они, полное Озеро. Что с того, что они лопаются! Зато здесь нет горя и страданий, мучительных вопросов и нескончаемых поисков – вот он, рай, бери, пользуйся…

Она посмотрела на Дорогу, которая скрывалась вдали за деревьями. Посмотрела на Озеро, лежащее у самых ее ног, у розовых, омытых пеной пяточек. И со вздохом (нелегко отказываться от рая) поднялась и натянула на себя одежду.

От всего лечило это Озеро – от физических болячек, душевных терзаний и даже сердечных ран. Одно было ему неподвластно: исцелить зуд, который звал в Путь.

Сначала появился странный запах. Не может быть, чтобы здесь, в Лесу, тянуло такой вонью! Но чем дальше Алеся продвигалась, тем отчетливей нос заверял: именно здесь, в Лесу, именно вонью – нереальной вонью. Тухлятиной! Нос вопил все сильней, и наконец к нему присоединились глаза.

Справа от Дороги лежало круглое болото, отвратительней которого и представить себе невозможно. Источая смердящий запах, на нем вспухали и лопались бурые пузыри; оно заросло тиной, похожей на желто-зеленые экскременты, и, казалось, самому себе было противно. А на берегу застыла человеческая фигура. Алеся осторожно обошла ее сбоку и заглянула в лицо. Это была уродливая старуха, под стать самому болоту, на которое она глядела неотрывно, словно любовалась. Нет… в глазах ее была тоска. Ничего, кроме тоски.

Она сидела так неподвижно, что казалась мертвой. Когда Алеся почти уверилась в этом, старуха заговорила.

– Не смотри на меня, – сказала она. – Иди себе дальше.

Голос ее был глух и невыразителен.

– Кто вы? – спросила Алеся. – Зачем сидите у этого болота?

Старуха ответила, не поворачивая головы:

– Кто я? Теперь, пожалуй, никто. А когда-то была Странницей, как и ты. Искала встречи с Мастером. Да нашла вот это…

– Не понимаю, – сказала Алеся.

– А тебе и не надо. Это мой выбор. Я захотела красоты и покоя у Радужного Озера; я решила, что нашла то, что искала, – я остановилась.

– Не понимаю, – повторила Алеся дрогнувшим голосом, потому что как раз теперь она начала понимать…

– И была счастлива, – продолжала рассказывать старуха трясине с бурыми пузырями. – Да, да, счастлива! Но постепенно Озеро стало рождать все меньше чудесной пены и заболачиваться, пока не превратилось в эту вонючую лужицу. В которой даже рук не ополоснешь. Мы состарились вместе.

Движимая не столько состраданием, сколько запоздалым страхом за собственную участь, Алеся сказала:

– Почему бы вам не уйти отсюда? Вместе со мной. Я как раз ищу Мастера.

Старуха повернула голову и глянула ей в глаза. Алесю опять обдало холодом чужой тоски.

– Поздно, – ответила старуха. – Мне уже не дойти. Я была бы жалкой Попутчицей. Да и не могу я… бросить его. Оно ведь еще живое, – дряхлой рукой она указала на пузырившуюся тину. – Оно страдает. Оно не виновато, что постарело и стало уродливым. Я свой выбор сделала. И была счастлива, – упрямо повторила она.

– До свидания, – сказала Алеся.

– Прощай. Надеюсь, ты найдешь Мастера. Только помни, как много здесь ловушек.

8. Не доверяйте рыжим

Лес кончился. Алеся стояла у подножья горы, вершина которой терялась в тумане. Задрав голову, Алеся смотрела в этот туман… и туда же смотрел указатель, прикрепленный к раскидистому дубу, – указатель с надписью «Мастер мыльных пузырей».

Дорога, по которой она шла, круто взбиралась вверх и еще прежде тумана пряталась в зарослях. Опять заросли?.. После купания в Радужном Озере (ой-ей, не надо вспоминать!) Алеся чувствовала в себе силы одолеть не одну такую Гору. Смущало другое. Цель оказалась гораздо ближе, чем она предполагала. Алеся настроилась на долгие скитания, борьбу с неведомыми чудовищами, «странных» Попутчиков, чьи мечты созвучны ее мечтам, – а все ограничилось одним испытанием у Озера и беседой с полубезумной старухой. Достойна ли она такой легкости?

Вероятно, главные испытания впереди. Путь наверх крут и – даже отсюда видно – тернист. А в тумане, возможно, сидит Главное Чудовище и ждет свежий обед. «Мечта – как приправа, – прогрохотал голос Чудовища. – Плоть человеческая становится гораздо вкусней!..».

Алеся вздохнула. Ей же все равно лезть наверх, так зачем порождать чудовищ? Лучше она подумает о том, что на вершине ее ждет Мастер. Ах, какие изумительные пузыри выдувает он своей волшебной трубочкой, стоя на самом высоком горном пике!..

Этой картины было достаточно, чтобы ноги ее сами собой побежали в гору.

Побежали, поплелись и, наконец, стали ползти.

В голове мелькали отголоски чужих истин: «Если тебе тяжело, значит, ты идешь в гору», «Мы не ищем легких путей», «Путь к мечте всегда тернист»…

«Значит, все правильно», – думала Алеся, тяжело дыша и цепляясь за колючие ветки, потому что больше цепляться было не за что. Одна предательская мысль все-таки затесалась: «Умный в гору не пойдет…» – но была изгнана с возмущением. В тумане она перестала различать собственные ладони. Внезапно вспомнилось, что Земля – такой же шар, как мыльный пузырь, и где-то там есть ее антиподы, у которых горы растут вниз, но сами они так не считают. Более того, с их точки зрения, это она сейчас лезет вниз… От этой мысли голова закружилась. Когда же кончится проклятущий туман?!

Он кончился неизбежно, как кончается все, и Алеся выбралась на небольшое горное плато, словно созданное для отдыха. (Почему «словно»? Тут нет места случайностям). Она уселась на краю, с наслаждением сняв кеды и болтая босыми ногами в белых клубах, как в невесомой реке. Отсюда туман был нестрашен и даже красив. Над ним крутой дугой сияла радуга.

Любуйся бесконечно. А наверх лучше не смотреть, ибо склон уходит в самое небо.

«Все-таки я в ловушке, – думала Алеся. – Мастер мыльных пузырей, кем бы он ни был, видимо, предпочитает небесную резиденцию. Я буду карабкаться всю жизнь. Пока не ослабею и не скачусь к изножью. После чего душа моя, как и положено, воспарит к небесам. Но там меня встретит уже совсем другой Мастер…».

Грязнуля уверяла, что будут Попутчики. Ну и где они? Не очень-то много желающих следовать ее Путем. Или все-таки она сбилась с Дороги?..

Ей послышалось чье-то прерывистое дыхание, из тумана на миг вынырнула рука.

– Я здесь! – крикнула Алеся (отметив про себя, что слова ее – глупее не придумаешь).

Но кто-то уже вцепился в ее протянутые руки. Из тумана показались спутанные рыжие вихры, белое от напряжения лицо с яркими веснушками, страдальческие глаза – голубые, как у сиамского котенка. И вот она сидит рядом и жадно дышит, эта тощая пигалица лет тринадцати, первая настоящая Попутчица, если не считать той старухи у зловонного болота, которое когда-то было Радужным Озером…

Алеся преисполнилась умиления. Отчаянная кроха! Не ждала, не тянула, решилась на Свой Путь в столь юном возрасте! Наверное, все дразнили ее, невозможно не дразнить такую вызывающе-рыжую; и невозможно такой рыжей прожить обычную жизнь среди блондинок, брюнеток, шатенок… «Ах ты мой гадкий лебеденочек, как я тебя понимаю!».

Алеся погладила ее рыжие вихры, улыбнулась ласково, но пигалица не спешила улыбаться в ответ. Вид у нее был замкнутый и целеустремленный. На радугу она глянула лишь мельком и, едва отдышавшись, спросила:

– Много?

– Что, прости?..

Веснушчатое личико скривилось.

– Много нас таких? Тех, что наверх? К Мастеру?

– Не знаю, – растерянно ответила Алеся. – В Лесу я встретила старуху, но она…

– А, эта! Влюбленная в свои вонючие пузыри! Она не опасна.

– А кто опасен? – спросила Алеся.

– Ты.

… Когда не ждешь нападения, с тобой справится и ребенок. Ребенок, который хладнокровно столкнет тебя в пропасть. И пока ты будешь катиться вниз, ломая ребра, раздирая лицо и руки, ты еще успеешь услышать смех этого ребенка, и будет не страшно, не больно – стыдно…

Жертва всегда виновна. Инициатива наказуема. Ах, оставь эти благоглупости. Когда ты в последний раз спасала мир? Не берись за это трудное дело без подготовки. По самоучителю – недостаточно, нужны как минимум курсы, слышишь?.. Помощь ближнему? И думать не смей! Это для корифеев, да и те берутся с опаской… Мама, мама, а почему мыльный пузырь такой мыльный?..

Она очнулась у самого подножья. Над головой шумел дуб, под носом снова был задранный вверх указатель с надписью «Мастер Мыльных Пузырей». И, конечно, она была жива, здорова, невредима – за исключением той нематериальной частицы, которая утратила веру в бескорыстных и добрых Попутчиков.