Невеста друга. Ты будешь моей

***

Для серьезного разговора выбираем уютную кафешку, где частенько сидим после рабочего дня. Помещение разделено на ниши, где можно найти уединение и скрыться от посторонних глаз. Именно это мне сейчас и нужно.

Только я и мой парень. Друг напротив друга. С ним безопасно. Не потеют ладони, не хочется прятать взгляд и нервно заламывать руки, как с Натаном. Знаю, что могу ему довериться, Дима надежный и предсказуемый. Но всё равно меня охватывает мандраж.

– Так о чем ты хотела поговорить, Настён? – берет мою руку, безвольно лежащую на столе, переплетает наши пальцы.

Я гляжу на них и не могу никак собраться с духом.

– Это касается моего здоровья, – мнусь, тщательно раздумываю и неловко отвожу глаза. А затем вздыхаю и говорю, решаясь, наконец: – Я была сегодня у доктора.

– Что-то серьезное? – Дима заметно напрягается, но смотрит участливо.

Я же от его внимания тушуюсь и потупляю взгляд. Поджимаю губы, прикусываю, не могу поднять на него глаза и посмотреть в его.

– Всё хорошо, Настён, – чувствует он мои колебания и берет в свои руки мои маленькие ладошки, поглаживает кожу большими пальцами, успокаивая и даря уверенность. – Это же я. Ты всё можешь мне сказать, не переживай. Расслабься.

И его слова странным образом действуют на меня как нужно. Я вбираю в себя больше кислорода и говорю:

– Скорее да, чем нет, Дим, –  качаю головой. – Ты ведь помнишь, что в университете у меня был лишний вес?

– Да, ты была очень милая, полнота тебя не портила, – улыбается он, и я поражаюсь, насколько он хороший, поскольку я с ним была полностью не согласна, но сейчас не тот разговор.

– Мои варварские способы похудения испортили мое здоровье, – скрываю горечь от вины за прошлое перед самой собой. – У меня появились кое-какие проблемы, и мой лечащий врач искала причину угнетения репродуктивной функции. Это, как бы тебе сказать, проблемы с возможностью зачатия. Ты ведь знаешь, у моей мамы четверо детей, так что дело явно не в наследственности, получается, мое заболевание приобретенное.

Замолкаю, подбирая слова. Он же слушает меня молча и с непонимающим видом.

– Из-за резких колебаний веса у меня синдром преждевременного истощения яичников, – выпаливаю как на духу, вот только на его лице ни капли понимания ужаса ситуации.

– Угнетение звучит не очень хорошо, – мнется и неловко улыбается он.

А я выдыхаю, потому что сказать это было сложно, но скоро предстоят еще более важные слова.

– Я всегда мечтала иметь много детей, как мама, я ведь росла в шумной многолюдной семье, и для меня это всегда было идеалом, понимаешь? Любящие родители, дружные дети, – рассказываю и смотрю на Диму с опаской в ожидании его реакции.

Вот сейчас мне важно, чтобы он присоединился к моим мечтам – или своим видом показал, что у него совсем другие планы на жизнь. Такое он не сможет скрыть.

Лицо моего парня оживляется, а глаза наполняются светом.

– Да, у вас очень дружная семья. А ты была бы отличной мамой! Ты же так здорово управляешься со своими сестрами.

От слов Димы хочется расплакаться, но я вижу, что он не совсем понимает, о чем я ему толкую, не видит, насколько всё серьезно.

– Мамой мне нужно стать как можно скорее, – пускаюсь в объяснения. – Я планировала заниматься карьерой, а не рожать только потому, что время поджимает или часики тикают, но и упустить шанс я не могу. Возможно, единственный.

– Как это «как можно скорее»? – на лицо Димы набегает тень. – Твои яичники… Хм, это можно вылечить? Чем поможет рождение ребенка?

– Врач сказала, что нужно торопиться, а потом пить гормоны. Даже, может быть, всю жизнь.

Говорить подобное непросто, и я опускаю взгляд, теребя салфетку, но тут чувствую пальцы на подбородке. Дима огибает стол и подсаживается поближе. Тянет меня к себе. Голос проникновенный и низкий.

– Малыш, скажи главное: ты хочешь сейчас родить ребенка? От меня?

 И его вопрос вдруг застает меня врасплох. Такого варианта событий я и представить не могла, так что сейчас замерла в ступоре, открыв рот и не зная, что сказать. Нет, я, конечно, знала, что он хороший, добрый и понимающий, но не думала, что сразу же согласится принять на себя такую ответственность. Душу затапливает уважение.

– Я… я… – практически блею, заливаясь краской.

Еще и полный надежды взгляд Димы добавляет смущения.

– Да… Да… Хочу… – киваю аки болванчик, и после моих слов парень вскакивает и поднимает меня, крепко прижимая к себе.

– Ты не пожалеешь, солнце, это самое правильное решение в твоей жизни, – целует меня короткими рывками по лицу.

Вот только никто из нас не знает, что именно это скоропалительное решение навсегда изменит наши жизни. Его, мою и… Натана Казарина. А пока мы обнимаемся с Димой в счастливом неведении, как круто изменилась отныне наша жизнь.

Глава 3

Ко встрече с шефом и их друзьями с Димой из университетского выпуска я готовилась весь вечер до дня икс. Долго и тщательно подбирала платье, чтобы выгодно подчеркивало мою стройную фигуру. Отчего-то внутри всё еще были живы комплексы, хотя с их выпуска прошло уже несколько лет, да и я изменилась. Больше нет тех кругов жира на талии, второго подбородка. Не знаю, что способствовало моему похудению – злость или всё же упорство.

– Сногсшибательно выглядишь, милая, – подходит и целует меня в открытое плечо Дима.

Наши взгляды встречаются в отражении зеркала, а затем он мне подмигивает и хватает за талию, прижимая к себе.

– А вечером у меня заночуешь, – шепчет, у меня от его дыхания мороз почему-то по коже.

– Нам завтра обоим на обследование, Дим, – отцепляю его пальцы, на что он недовольно морщится, но затем прикрывает глаза, пряча недовольство, вот только я успеваю увидеть, как гневно сверкнули его глаза.

От этого мне становится не по себе, но я, как обычно, заталкиваю смятение в самую глубь подсознания. У нас всё хорошо. Он станет отцом моего ребенка. Так и стоит себе повторять. Сама не понимаю, почему так упорно его отталкиваю.

– Хорошо, – вздыхает он и помогает мне надеть накидку.

Вечером станет прохладно, и пусть мы на машине, но я с детства еще знаю правило многодетных семей: никто о тебе не позаботится так, как ты сам.

Мы выходим из моей квартиры и спускаемся к припаркованному у входа автомобилю. Известная марка, белый цвет, подходит Диме как вторая кожа, словно олицетворяет его, всё понимающего принца на белом коне. Усмехаюсь, проводя аналогию. Или в его случае – на белом авто.

Доезжаем до уютного паба мы довольно быстро. А когда заходим внутрь, настроение мое слегка портится. Столик, за которым расположилась вся честная компания, видно сразу. Оттуда доносится шум, смех, шутки. Первым мой взгляд выхватывает гармонично сложенного Натана, на этот раз он одет неформально, оттого мне и непривычно его таким лицезреть.

А вот рядом с ним… Та, которая испортила мне всё студенчество. Сейчас, когда вспоминаю об этом, мне кажется, что она знала о моей глупой влюбленности в Казарина, поэтому и гнобила, взращивая во мне и без того сильные комплексы.

– Хей! – тут же рядом восклицает Димка и идет к столику первым.

На его лице радостная улыбка, заметно, как он рад. Я же, растерянно осмотревшись по сторонам, сонно плетусь за ним. Ощущаю себя так, будто я собачонка, которую позвали непонятно зачем.

Но затем я напоминаю себе, что я не абы кто, а ассистент управляющего партнера одной из самых успешных юридических компаний «Казарин и партнеры», так что поднимаю подбородок выше и расправляю плечи, гордо иду вперед.

Присаживаюсь на стул рядом со своим парнем и гляжу на собравшихся. Регина, Натан и еще трое парней, лица которых я смутно припоминаю. Вроде как крутились возле Казарина, их компания. Взгляд девушки скользит по нам мимолетно, а затем резко возвращается ко мне, она впивается в меня глазами, прищуривается, словно силится вспомнить, где меня видела.

– Сколько мы не виделись, ребят? Несколько лет, поди, прошло, – усмехается Димка, а затем закидывает руку на спинку моего стула. – Настьку мою помните?

– Настьку? – хмурится своим идеально кукольным лицом Регина, слегка морщит нос.

– Ну пухля такая была, – хмыкает Дима, затем оглядывает меня горделивым взглядом.

Я же впиваюсь пальцами в ридикюль. Да как же так… Он же знает, как мне неприятно об этом вспоминать. Я сделала всё, чтобы мое прозвище и старая я канули в Лету. Поднимаю глаза и вижу вздернутые в шоке брови Регины, а вот Натан…

Смотрит на меня странно, затем кидает быстрый взгляд на Диму, но прочитать его я не могу. В этот момент по залу разносится смех Регины, вот только кажется он мне издевательским.

– Надо же, как интересно. А ты молодец, – переходит глазами с меня на Димку, на его руку, затем смотрит на Натана и снова на меня.

Я моментально вспыхиваю, окончательно убедившись, что она знала… Всё знала… И вдруг она берет и льнет к Казарину, касаясь его руки.

– Нальешь мне выпить? – и заглядывает ему в глаза так проникновенно, что меня почти выворачивает.

Дыхание спирает, а сама я стараюсь смотреть куда угодно, но не на эту парочку. Вот только боковое зрение никуда не денешь, так что даже сбоку мне всё видно, хоть и очертания, но и этого достаточно.

– Натан сказал, что вы с ним, Дим, трудитесь в поте лица на «Казарин и партнеры». А ты, Настя? – спрашивает она у меня так неожиданно, что я даже теряюсь на секунду.

– Там же, – поджимаю губы.

– И кем? – никак не отстанет от меня эта стерва, вижу по глазам, что ей доставляет удовольствие вот так меня трогать и доставать.

– Ассистенткой Натана Фазилевича, – неохотно отвечаю и тянусь к бокалу с кристально чистой водой.

– Натан Фазилевич, даже так, – усмехается, кидает на него лукавый взгляд. – Так строго, милый?

И это ее ласковое «милый» действует триггером для моей агонии. От нервов я продолжаю пить воду, со мной постоянно такое происходит. Главное – чем-то занять руки и рот.

– Субординация, – наклоняет голову Казарин и слегка улыбается. – Но оставим это в офисе, Настя. Сегодня просто Натан.

Я киваю, хотя не собираюсь следовать его совету, не так-то просто преодолеть этот барьер. Зная себя, я снова буду мечтать о несбыточном, так что не стоит и начинать ломать границы между нами.

– А ты кем трудишься? Свою фирму основала, небось? Ты же вроде замуж за олигарха какого-то вышла, нет? – сразу же интересуется однокурсницей Дима.

Она закатывает глаза, делает глоток коктейля из трубочки. Я невольно кидаю взгляд на свой бокал без трубочки и немного краснею. Так всегда было. Она – леди, я – простушка. Глупо было думать, что с моим похудением что-то изменится.

В этот момент ловлю на себе темный взгляд Натана и отвожу свой. От того, что я там читаю, мне становится не по себе.

– Скажешь тоже, ты всегда был фантазером, Дим. Какая своя фирма? Так, всего лишь партнер в «Global Law Europe», – пожимает плечами, словно это пустяк.

– «Global»? Серьезно? – вдруг в восхищении подается вперед мой Ермаков, глядя на девушку с блеском в глазах. – Практикующий успешный юрист, да еще и партнер, не женщина ты, мечта. На каком праве специализируешься?

И эти его слова выбивают меня из колеи. Так вот оно что… Она – практикующий юрист, я же… Просто принеси-подай… Тут же вспоминаю слова Казарина и стискиваю челюсти. Я буду инициативной, буду… Лишь бы больше никогда не чувствовать этого унижения и жара на лице от собственного стыда.

– Семейное. Ну знаешь, разводы – дело тонкое, – произносит, улыбается, пригубляет напиток.

– Надо же, какое совпадение, Дима у нас тоже на семейном праве специализируется, – подает голос Натан, в котором чувствуется легкая хрипотца, отчего по телу проносится ток.

– Серьезно? – улыбается Регина, а затем между ней и моим парнем завязывается непринужденная беседа.

И всё так легко и просто у них выходит, а я даже и слова вставить не могу. Они вспоминают курьезные случаи из своей практики, а я внезапно понимаю, что мне-то нечего рассказать. Разве что только о том, как я перекладывала те или иные бумажки по очередному судебному делу, стараясь избегать собственного босса.

Даже плечи у меня поникают, так что к концу вечера, когда все собравшиеся уже успели по десятому кругу рассказать свои новости, Регина первой заканчивает наши посиделки.

– Устала я, ребят. Было приятно вас всех увидеть, – прощается, а затем наклоняется и шепчет Натану чересчур громко: – Ну что, к тебе?

В этот момент наши с ним взгляды скрещиваются, а рука Димы ложится на мое плечо. Губы Казарина дергаются, он поворачивает голову к Регине и целует ее за ушком.

– Ко мне, – говорит он, окончательно портя мое и без того плохое настроение.

Не знаю, почему у меня такая реакция, но неприятно, словно меня только что предали. И гадать не нужно, чтобы понять, чем они сегодня будут заниматься.

– Мы тоже отчаливаем, у нас свой междусобойчик, да, Настюш? – целует меня в губы Дима, снова дует по привычке в ухо, и я машинально киваю. Сама же встречаюсь взглядом с боссом, он же лениво скользит взглядом по моим губам, которые только что целовал мой парень. Ему-то какое дело? Пусть уезжает со своей королевой красоты.

Мы все расходимся, но, сев в машину Димы, я с какой-то необъяснимой тоской провожаю взглядом отъезжающую машину Казарина. Дима завозит меня домой и снова пытается намекнуть на нечто большее, но я снова его осаждаю. Не хочу рисковать возможностью родить. Пусть завтра врач всё скажет, а уже после… Я подумаю.

Глава 4
Натан

– Пухля, конечно, похудела, но как клушей была, так ею и осталась, – звучит в салоне автомобиля ехидный голос Регины.

Молчу, вспоминая взгляд Снежиной, которым она одарила меня напоследок. Интересно, осталось ли что-то от ее былых чувств ко мне? Судя по всему, у них с Ермаковым всё серьезно, а меня это бесит. Весомых причин для таких эмоций не нахожу, и от этого раздражение лишь усиливается.

– А ты что молчишь? Или запал на нее? – тянется Регина ко мне кошечкой и проворно запускает пальчики под одежду, слегка царапая кожу на груди. Шилова всегда была дикой. Ничего не поменялось.

– Глупости не говори, – фыркаю, выруливая на нужную улицу. Неужели спалился и дал понять кому-то, что неровно дышу к своей ассистентке?

– А что? Она же похудела, стала более сносно выглядеть. Помнишь, как она таскалась за тобой всё время в университете? Такой стыд, – усмехается она и качает головой, поглаживая меня уже по бедру.

– Было бы лучше, если бы ты не отвлекала меня от дороги. В аварию попадем, – делаю ей замечание, но тело отзывается, ведь я обычный мужчина, а не железный человек.

Но мозгами я далеко отсюда. Хочется вдарить по газам и погнаться за сладкой парочкой, которая укатила на «междусобойчик». Знаю я, чем они обычно заканчиваются. В горизонтальной плоскости. От злости сильнее стискиваю руль.

– Скучный ты стал, Казарин, – тут же отстраняется и демонстративно надувает губы моя бывшая.

– Ну не дуйся, я всё компенсирую, – уверяю ее и паркуюсь во дворе своего дома, тяну ее к себе за голову, касаюсь губами ярких пухлых губ.

Давно у меня женщины не было. Еще и Снежина постоянно рядом вертится: то документы принесет, то кофе, качая своими соблазнительными бедрами из стороны в сторону. Я же не каменный, в конце концов…

– Мне начинает нравиться завершение вечера, – порыкивает, словно львица, моя спутница, а затем утягивает меня из машины.

Не помню, как мы добрались до квартиры, до спальни. Только помню собственный стон и имя, готовое вот-вот сорваться с моих уст. Настя… Лишь усилием воли заставляю себя стиснуть зубы и прийти к кульминации молча.

– Даже лучше, чем я помню, Казарин, – потягивается в конце наших активных игрищ Регина, не стесняясь идеальных форм.

Глаза нет-нет да залипают на ее выпуклостях. Регина стала еще роскошнее. Тело отзывается, но на душе паршиво. Теперь привяжется как банный лист, придумает себе, что мы опять вместе.

– Рад стараться, – лениво, словно Чеширский кот, растягиваю губы.

А перед глазами другая. Интересно, а без одежды она выглядит так же хорошо? Маленькая невинная фея с влажными глазами-озерами.

Надо отвлечься и перевести разговор в деловую плоскость.

– Слушай, Регин, ты же в отпуске, – вспоминаю основную причину, почему позвал ее на общую встречу спустя столько лет.

– М? – спрашивает, нежась в кровати рядом со мной.

– Ты же вроде в прошлом году в европейском филиале работала, может, хочешь подработать во время отпуска? Я только возглавил отцовскую компанию, всё хочу привести в порядок, на западный манер.

– Предлагаешь вместе поработать? – загораются ее глаза, она перекатывается и ложится полностью на меня.

– Да, можно и так сказать, – скупо улыбаюсь, напрягает жадный блеск в ее глазах.

– Польщена, Казарин, польщена, – довольно улыбается Регина, поглаживая меня по щетине. – А я тебя вспоминала все эти годы. Знала, что вернешься на родину.

– Ждала меня и верность блюла? – говорю без эмоций, чтобы просто поддержать разговор.

– Я ждала тебя год, – напоминает, разозлившись, – а ты взял и остался там еще на один. Мне надо было в монастырь уйти? Почему ты не позвал меня с собой, Натан?

Отвечать на этот вопрос не хочется, как и обижать Регину, которая никогда не входила в мои жизненные планы – ни здесь, ни за границей.

– Сейчас же позвал, – отделываюсь общей фразой. – Так что по поводу моего предложения? Отец отошел от дел, а я не могу бросить семейное предприятие.

– В общем-то, у меня и свои планы есть, – игриво скашивает взгляд, явно хочет, чтобы уговаривал. – Я не планировала впрягаться в новый проект.

– А если хорошо попрошу? – понижаю тон.

– Казарин, ты всегда мог уговорить кого угодно на что угодно, – лупит меня ладошкой по груди, вызывая смех.

– Подумай, Регина, в деньгах не обижу.

– Ладно, завтра поедем к тебе в офис вместе. Посмотрю на фронт работ, – уже более по-деловому кивает, а затем игриво прикусывает меня за грудную мышцу.

Внизу у меня всё снова оживает, и я, зарычав, подминаю любовницу под себя. Достаю из тумбочки защиту и снова уплываю в нирвану.

***

Следующее утро начинается с чужого радостного пения. Сначала не понимаю, что происходит, вроде бы один живу. Что в Америке, что здесь предпочитаю одиночество.

– Тебе сахар в кофе класть? – раздается из кухни голос Регины.

И воспоминания лавиной обрушиваются на меня. Со стоном опускаюсь на кровать и прикрываю лицо подушкой. Главное, чтобы она не взяла за привычку оставаться у меня ночевать. Нет, надо срочно с этим что-то делать, постоянной любовницей, да еще такой настырной, я обзаводиться не планировал. Встаю, иду в ванную и привожу себя в порядок.

– Знатно оброс, – комментирую свой внешний вид, рассматривая в отражении зеркала щетину.

В принципе, до понедельника терпит, а там уже и побреюсь. Выдыхаю и иду на кухню, где уже хозяйничает Шилова. Аж зубы от ее вида сводит.

– Слушай, Регин, – с ходу начинаю свою речь, как только останавливаюсь в проеме.

– Уже умылся? – с улыбкой поворачивается ко мне красотка, сияя лучезарной улыбкой.

На лице уже марафет, одета она в мою рубашку, и это почему-то раздражает. Вроде бы слышал, что мужиков это должно будоражить, но в данном случае я лишь зол, что она тронула мои вещи. Возникает невольная мысль, а если бы другая надела, как бы я отреагировал? Встряхиваю головой, выбрасывая Снежину из головы.

В этот момент Регина выключает конфорку и разливает кофе из турки по чашкам. Кладет в одну из них сахар, а затем вопросительно смотрит на меня. Присаживаюсь следом за ней и чешу затылок. Надо бы купить кофемашину, как в офисе. В которой мне готовит кофе моя ассистентка. У меня уже скоро повалит пар из башки и давление будет двести на двести, сколько раз я прошу его принести, лишь бы Настя сверкнула передо мной своей пятой точкой, обтянутой тесной юбкой.

Стоп, сколько можно думать о Снежиной?

– Я сам, – забираю чашку.

Не люблю ни сахар в кофе, ни какие-либо другие добавки, всё только натуральное. Взгляд невольно падает на вырез рубашки у Регины. Вырывается невольный смешок, ну там-то явно ничего натурального не осталось. На ощупь понятно.

– Так что ты хотел сказать? – вздергивает бровь одногруппница.

– Слушай, мы классно провели время, Регин. Ты…

Не успеваю договорить, она перебивает.

– Ой, да ладно, Казарин, не парься. Не претендую на твою холостяцкую берлогу и тебя самого, – фыркает, и я моментально расслабляюсь, рад, что у нас не возникнет проблемы. – А то напрягся весь, сидишь тут, будто кол проглотил. Можем поддерживать деловые отношения и встречаться для поддержания здоровья, – смеется грудным смехом, глядя на меня с понимающей улыбкой.

И меня окончательно отпускает. Ее предложение подходит мне как нельзя кстати.

***

Выходные тянутся невыносимо медленно. Что делает любой нормальный человек в законные выходные? Правильно, отдыхает от работы и радуется, что не нужно быть в офисе. Я же как одержимый смотрю на часы и жду, чтобы они побыстрее отсчитывали минуты и часы до наступления понедельника.

Прямо с утра меня встречает аромат крепкого кофе, а следом перед глазами возникает нимфа в розовой блузке и шоколадного цвета юбке-карандаше длиной чуть ниже колен. Вокруг шеи у Снежиной какие-то ленты, завязанные бантом, руки так и чешутся их распустить.

Моя личная ассистентка спешит ко мне в кабинет с блокнотом, прижатым к груди, тонкие белые пальцы стискивают ручку. Снежина садится напротив меня, прямая как палка, с напряженной спиной, дует на светлую прядку, прилипшую к нижней губе, потом смахивает ее рукой и внимательно смотрит на меня, готовясь записывать план на сегодня.

– Мне нужно будет вечером уйти пораньше, – сообщает быстро, прежде чем успеваю открыть рот и начать диктовать.

– Куда? Во сколько?

– К врачу, запись на шестнадцать тридцать. Но я успею сделать все дела, возьму документы на дом, – спешит оправдаться моя ответственная ассистентка.

– Что-то случилось? – спрашиваю, нахмурившись. Вроде больной она не выглядит, но всякое бывает. Машинально скольжу взглядом по ее лицу и груди, потом снова сосредотачиваю взгляд на ее глазах олененка Бэмби.

– Это по-женски, – смущенно потупляет взор. Стесняшка. Есть ли тема, по поводу которой она не испытывает неловкость?

– Конечно иди, без вопросов, – пожимаю плечами.

– Натан Фазилевич, понимаете, я, возможно, буду теперь часто отлучаться, а при лучшем раскладе… уйду в декрет.

Сначала не понимаю, о чем она говорит, даже моргаю пару раз, а потом внезапный приступ злости охватывает меня помимо воли и заставляет быстро подняться с места и отойти к окну, отвернуться, вглядываясь в крыши домов и темные облака, чтобы дать себе время успокоиться.

Ребенок! Вот они, междусобойчики! Они уже с Ермаковым собрались стать родителями. Почему я так бешусь?

– Что значит, при лучшем раскладе? – сжав зубы, сдерживаю свою ярость и спрашиваю совершенно спокойным тоном. Оборачиваюсь к Снежиной, которая непонимающе смотрит на меня.

Наверное, ей невдомек, зачем я так упорно расспрашиваю. Чтоб я сам знал! Будем считать это заботой о ценном кадре.

– У меня есть некоторые проблемы со здоровьем. Но на работе это никак не отразится, – твердо возвращает разговор в деловое русло.

– Я в этом не сомневаюсь, Настя. Если нужна какая-то помощь, скажи.

Ее глаза расширяются в испуганном недоумении. Действительно, фраза звучит двояко. Как я могу помочь в деторождении? Хм.

– Спасибо…

– Не знал, что у вас с Ермаковым всё так серьезно. Насколько я понял из его слов, вы встречаетесь полгода.

Почему меня охватывает ощущение, что я опоздал? Приехал бы раньше на шесть месяцев, и Снежина была бы моя?

– Натан Фазилевич, мне нужно идти готовить конференц-зал, сегодня в одиннадцать у нас встреча с «АСТ-групп», – напоминает нервно, снова сжимая ручку, но я понимаю подтекст. Перехожу границы. Не мое дело, пусть они хоть завтра едут в Лас-Вегас жениться или усыновляют десять детей.

Подчиненная уходит, звучит еле слышный хлопок двери, а я всё продолжаю впиваться пальцами в бумаги. Прихожу в себя, когда вижу перед собой испорченные скомканные документы. Разжимаю руки и откидываюсь на спинку кресла. Зажимаю переносицу, злюсь непонятно на что и на кого. Хотя нет, на кого, как раз таки понятно.

Снежина и Ермаков. Перекатываю их фамилии на языке. Нет, не сочетается. Ермакова Анастасия. Казарина Анастасия. Моя фамилия ей определенно подходит больше. И что там еще за проблемы? То есть пока они ребенка не зачали? Это хорошо. Надо бы разузнать, что за проблема. Возможно, у меня всё еще есть время.

Время на что, Натан? Вдруг подскакиваю, нервно ероша волосы. Действительно, неужели ты решил приударить за Снежиной, Казарин?