– Думаю, мы можем возвращаться домой. Включай двигатели и веди нас на Орион.
– Приготовить вам чего-нибудь вкусного? Ваш контроллер показывает слишком низкий уровень дофамина. Вы хотите со мной поговорить?
– Если мне и надо с кем-то поговорить, то только не с тобой.
– Конечно, я же только бесчувственная машина. Куда мне до понимания человеческой психики!
На мгновение Эдди хотелось объяснить Борту свои странные чувства, но отец всегда говорил, что не за горами то время, когда машины научатся читать наши мысли, а пока они этого не умеют, лучше не доверять им больше того, что им следует знать.
А вдруг они уже всё знают?
Он прошёл к иллюминаторам. В его любимой каюте горел приглушённый свет. Посередине стоял стол, заваленный предметами, которые Эдди посчастливилось раздобыть на заброшенных космических станциях. Здесь были тюбики, которые много веков назад использовали первые космонавты для хранения еды, здесь были контейнеры для растений, микроскопы, стекла телескопов, материнские платы неизвестных Эдди древних устройств. Здесь были электрические приборы, о назначении которых он никогда не догадается. Это всё он собирается сдать в музей предкосмической эпохи.
Он сел в кресло и закинул голову. Земля сияла сквозь круглое отверстие иллюминатора. Он смотрел на материки, на покрытые снежными шапками полюса, на жёлтые вкрапления песков. Пусть эта планета от старости превратилась в смертоносную и неприветливую, отсюда она всё равно прекрасна, даже за несколько часов до своей смерти.
Эдди встал, отодвинул хлам на столе в стороны, вскочил на стол и прижался носом к толстому стеклу иллюминатора. Не может быть, чтобы это случилось на самом деле! Он искал в космической черноте яркую точку будущей убийцы-кометы, но так ничего и не разглядел.
А Земля всё ещё здесь. Смотрит на него своими помутневшими от старости глазами. Океан – её тихая улыбка. Горы и каньоны – морщинки на её древнем лице. Она осталась совсем одна. Старушка, вынужденная доживать оставшиеся ей часы в полном одиночестве. И никому поддержать её в эту минуту, и некому утешить.
Эдди считал себя взрослым, но сейчас он чувствовал себя странно, как бывает накануне сильной болезни. Ему хотелось быть рядом с Землёй, хотелось быть с ней в эти минуты без всякой причины, и тяжёлая тоска расползалась в его душе. Чего же он ждёт? Какая сила зовёт его остаться? Он знает, какая – это всё его детское воображение.
– Борт! – крикнул он своему кораблю.
– Да, капитан?
– Мы останавливаемся.
В детстве Эдди любил представлять искусственные интеллекты в телах настоящих людей, и сейчас он невольно представил себе автопилот человеком, который от его приказа округлил глаза и поднял брови.
– Остановить корабль?
– Ты слышал.
– Ваш отец дал чёткие указания лететь домой.
– А я не разрешал тебе прослушивать мои разговоры.
– Ваш отец разрешил. Вы всё ещё ребёнок, и в отсутствии вашего отца, за вас отвечаю я, это прописано в моей программе. Я не могу позволить, чтобы корабль оставался в зоне повышенной опасности.
– Никакой опасности не будет, Борт. Ты ведь очень умный и знаешь всё на свете.
Эдди не мог себе представить, как бы на такую лесть отреагировал выдуманный им человек.
– Я умный настолько, насколько это позволяет моё программное обеспечение.
– Оно ведь позволит тебе узнать координаты кометы и вычислить траекторию её полёта. Ты бы смог отвести нас на безопасное расстояние и от кометы, и от Земли. Борт, я хочу увидеть это! Не с экранов, а по-настоящему. Возможно, я единственный, кто сможет увидеть это вживую. Мы только посмотрим на взрыв и тут же вернёмся домой, что скажешь? Думаю, и тебе это было бы интересно!
Автопилот молчал. Молчала и Земля – немой свидетель разговора мальчика и искусственного интеллекта, последней маленькой истории, не идущую ни в какое сравнение с теми драмами, которые некогда разворачивались на её поверхности.
– И как вы собираетесь объяснить это вашему отцу?
– Ты объясни ему, тебя он послушает. Скажи ему, что с нами всё будет в порядке, и ты об этом позаботишься.
Он сидел в кресле и смотрел на Землю. Она всё уменьшалась по мере того, как Борт уводил корабль на безопасное расстояние от неё. Несмотря на то, что у него появились часы, чтобы наблюдать за ней, на душе у Эдди всё равно было тяжело. Что же он потеряет завтра? Кого он потеряет? Сможет ли человечество жить без Земли или погибнет, как живое существо, которому удалили важный орган? Что если мы связаны с Землёй чем-то большим, чем просто историей, просто пока мы этого не знаем?
Чтобы как-то отвлечься, Эдди принялся разбираться в устройствах, которые он нашёл на последней космической станции. Среди множества вещей, применения которых он не знал, здесь был прибор, который Борт распознал, как устройство, которое люди докосмической эры использовали для связи друг с другом. Так, как сейчас Эдди в любой момент мог поговорить с отцом, так и те люди могли говорить друг с другом, только эти штуки, в отличие от современных, находились вне человеческого мозга и выглядели до смешного нелепыми.
Несколько часов назад Борт посоветовал Эдди подсоединить его к блоку питания корабля, и вот теперь, по его словам, он был в полном порядке.
Эдди взял устройство в руки. На вид обычная пластина с единственной кнопкой и небольшим колёсиком посередине.