Андрей взглянул в зеркало. Таня смотрела в окно, вцепившись тонкими продрогшими пальцами в дверцу машины, как будто это была её единственная опора в этот момент. По стёклам текли капли, тенями скользя по лицу дочери.

– Пап, – шепнула Таня. – Ну как же… Но может…

– В жизни нет места чуду, – сказал он и сам удивился. Откуда это?

Андрей напряг память и вспомнил: «В жизни нет места чуду!» – частенько говорила его мать, а он и забыл. Помнил эту фразу всю жизнь. Помнил, но сам никогда ещё не говорил. А теперь сказал. Дочери. В этот самый момент.

Андрей взглянул назад. Дочь всё так же смотрела в окно. Её глаза блестели от подступающих слёз. Андрей взглянул на жену: она всё ещё была увлечена перепиской в своём любимом Instagram. Хотя нет… Андрей заметил, как она вздрогнула от его взгляда и ниже склонилась к спасительному экрану. Да, конечно, ему не нужно объяснять, что только что произошло. Instagram не знает слова смерть. Ему наплевать на слёзы ребёнка. На смерть ребёнка.

Андрей приоткрыл окно, достал сигарету и закурил. Жена недовольно заворочалась на своём месте, но промолчала. Что она ему сейчас скажет?

«А что ты сам сказал Тане? Что ты ей сказал только что?!» – спрашивал у него внутренний голос.

– Тань, – позвал он. – Так бывает. Это жизнь. – И снова повторил эту взрослую, разрушающую саму надежду на чудо фразу: – В жизни нет места чуду.

– Пап, – позвала Таня.

Её голос был тихим, но собранным. Строгим, взрослым каким-то. Андрей внутренне напрягся. Таким голосом не говорят дети.

– Да, Тань, – откликнулся он.

– Скоро ведь Новый Год! – Андрей молчал. Он пока не понимал, к чему клонит дочка. – Если я попрошу у Деда Мороза, он всё исправит?

– Нет, Тань! – резко ответил Андрей. – Он ничего уже не исправит.

И ему вдруг вспомнились все его отказы: «никаких допоздна!», «никакого бокса!», «никаких татуировок!», «никаких собак!». Может, хоть что-то ещё можно исправить? Собаку, что ли завести? Андрей даже не усмехнулся – настолько эта мысль была смехотворна: «Доча, в соседней машине только что умер ребёнок, а давай тебе собаку заведём! Всё повеселее будет!»

Андрей выкинул окурок на улицу и закрыл окно.

– А я всё равно попрошу! – сказала Таня всё тем же взрослым голосом. Упрямо, наперекор ему. Нет, не наперекор, всего лишь в последней надежде на чудо.

Андрей сидел, смотрел на то, как плачет небо, поливая лобовое стекло талой водой, и молчал, слушая, как Таня вполголоса просит у сказочного Деда Мороза всё исправить.

– И не надо мне собаки, – тихо говорила она. – И подарков не надо. Ты только сделай так, чтобы у него всё было хорошо. Пожалуйста! Сделаешь – и я больше никогда-никогда ни о чём не попрошу. Совсем.

Андрей закрыл глаза. Сильно заболела голова. Вокруг была тишина, такая, про которую принято говорить «мёртвая».

«Я никогда ничего у тебя не просил, – вдруг чётко и ясно подумал Андрей, будто и правда разговаривал с кем. – Я точно знаю, нет в жизни места чуду. Но в этот раз я прошу именно чуда! Один раз прошу. Всего раз в жизни. Не за себя прошу! Слышишь ты?!»

Ответа не было, да и откуда. С заднего сиденья раздались тихие всхлипы. Андрей почувствовал, как его ладонь накрыла ладонь жены: накрыла и сжала.

«Никогда у тебя ничего не просил. Потому что не верил. Я и сейчас не верю, но она верит! Прошу тебя: хватит детских слёз!»

Голова болела невыносимо. Андрей забрал ладонь из рукопожатия, потёр переносицу и открыл глаза.

Впереди раздался громкий, пронзительный сигнал клаксона. Что-то негромко стукнуло. Взвизгнули покрышки по сырой дороге. Несколько машин в пробке просигналили.

– Всё. Приехали, – сказала жена. Она оторвала взгляд от экрана телефона. – Авария.

Андрей взглянул назад, на машину скорой. Та добралась до них, стояла на корпус позади. Сирена выла, проблесковые маячки на крыше мигали, требовали, предупреждали. И вдруг, словно ответом на них, впереди раздался ответный вой сирены. Не скорая, нет. Сирена выла длинным протяжным звуком, а затем «закрякала» – ДПС.

Между рядами машин замелькали сотрудники ДПС. Они переходили от машины к машине, махали руками – указывали, раздавали команды. К машине Андрея подошла девушка в форме. Он опустил окно.

– Доброе утро! – звонко поздоровалась она. – Снежана Гурченко, ППС Москвы. Сейчас водитель перед вами отъедет. Сдвиньте, пожалуйста, машину вперёд. Дадим скорой дорогу.

– Я ещё могу направо сантиметров на тридцать уйти. Поможет? – спросил Андрей.

– Конечно! – радостно воскликнула Снежана. И она как-то поучительно, но очень по-доброму добавила: – Можешь сделать доброе дело? Делай!

Андрей прикрыл окно. Машина впереди него ощерилась красными огнями и медленно откатилась вперёд и чуть вправо. Андрей аккуратно последовал за ней. Автомобили перед ними и слева от них медленно, но верно сдвигались, освобождая проезд для скорой.

Андрей поставил машину максимально впритирку к соседней, огляделся. Двое ППСников продолжали координировать их передвижения. Откуда-то спереди слышался звонкий голос Снежаны:

– Ну-ка вместе! Ну-ка дружно!

Что-то это напомнило Андрею. Он пригляделся и только теперь обратил внимание, что оба сотрудника ППС были странно одеты. На девушке длинный зимний тулуп светлого цвета. Сама она тоже светленькая, голубоглазая, с длинной косой, перекинутой на плечо. Её напарник, высокий рослый мужик с белой окладистой бородой в таком же странном тулупе, но не светлого, а тёмного цвета. Меховая синяя шапка со значком службы и полосатый жезл – вроде всё так, но представь, что у него посох в руках, а у Снежаны этой, Гурченко, на голове кокошник, и выйдет, что это…

Рядом взвыла сиреной скорая, тронулась с места и протиснулась на разделительную полосу.

– Пап! Пап! – зашептала Танька прямо над ухом. – Это же они? Это правда они, да?!

Андрей взглянул на ППСников. Казалось, что мужчина смотрит прямо на него.

– Мне тоже так кажется, – зашептал Андрей дочке в ответ, а сам подумал: «Вот тебе и нет в жизни места чуду!»

Мужчина-ППСник, так сильно похожий на Деда Мороза, указал на Андрея указательным пальцем и легонько ударил себя пару раз по груди, там, где сердце.

Машина в соседнем ряду сдвинулась с места и загородила его и его милую напарницу от Андрея. Вскоре над мостом раздался двойной вой сирены: короткая, волнующая от машины скорой и длинная, временами покрякивающая сирена машины ДПС. Вой удалялся и с каждой секундой становился всё тише.

Андрей положил ладонь на грудь и почувствовал, как бьётся сердце.

– А давайте собаку заведём? – предложил он.

– Андрей, ты чего?! – спросила жена, оглянулась на дочку, но что-то говорить было уже поздно – та обнимала отца вместе с сиденьем.

– Ты же хаски хотела? – уточнил Андрей.

– Пап, давай из приюта возьмём? – внезапно сказала Таня.

– Давай! – согласился Андрей и улыбнулся.

Перестала болеть голова, и даже поездка за продуктами к новогоднему столу больше не раздражала. Андрей включил радио, в машине раздались вечные «Пять минут, пять минут» от Гурченко, но уже не Снежаны. Дочка на заднем сиденье начала подпевать.

Пробка дрогнула, машины тронулись и поехали дальше.

А с неба шёл снег. Большими пушистыми хлопьями, кружась в воздухе, словно танцуя, он падал вниз: на машину, на дорогу, и даже на далёкую от этого моста сирену скорой помощи, которая уже не выла, потому что теперь всё было хорошо. Потому что в жизни всегда есть место чуду. В сердце каждого из нас.