– Да так, – ответил тот и попросил: – Мам, я очень есть хочу. Можешь…
– Да-да, конечно, как же не догадалась, – не дала договорить Таман, срываясь с места и спешно направляясь на кухню.
Нунна подождал, пока Таман скроется за шторами, и обратился к сидевшей в уголке и пытавшейся найти в сумке письмо Энеате:
– Эне… Ты не сердись, – голос юноши звучал виновато и смущённо. – Я не должен был… Извини, я…
– Нунна, – не дала договорить Энеата, поднимая взгляд. – Где письмо-то?
Нунна прошагал вперёд, взял из рук Эне сумку и, немного покопавшись в тряпичном мешке, вытащил на свет свернутый в рулон кусок пергамента.
– На пергаменте? – удивилась Энеата.
– Ага, – Нунна разорвал нитки, державшие письмо, и протянул его Энеате. – Слушай… Мне нужна твоя помощь. Фазмире нужна. Её заколдовали. Она не просыпается.
– О, – испуганно воскликнула Энеата, поднося ладонь ко рту.
– Она жива, но не просыпается. Ты ведь сможешь помочь ей?
– Я постараюсь… Но я только завтра отправлюсь в Арк. Так мне сказали.
Девушка воззрилась на непривычно длинный текст, плотно покрывший пергамент мелкими значками, и лицо её менялось, пока она читала, от вопрошающе-удивлённого до испуганно-восторженного. Нунна ждал, когда Энеата дочитает, и переминался с ноги на ногу, думая, что у асу могут возникнуть вопросы.
Наконец Энеата опустила руку с письмом и застыла, уставившись невидящим взглядом в противоположную стену. Помолчав недолго, она растерянно произнесла, обращаясь к юноше:
– Нунна… он пишет, что я должна с ней сражаться… Сражаться? Я? Я не могу! Да ещё и с родной сестрой! И почему дедушка всегда скрывал, что всё обо мне знает… И о ней?
– Ты справишься. Она даже меня убить не смогла. Но ты, он сказал, можешь не только защищаться…
– Но я хочу только защищаться! Ни за что не стану нападать!
– Не верится, что вы сёстры, – задумчиво произнёс Нунна, глядя на Энеату. – Как будто вас роднит только это колдовство…
Энеата тоже не отвечала, сосредоточенно пытаясь ещё раз перечитать письмо и понять ещё что-нибудь.
– Ты милая и добрая, – продолжал Нунна. – А она злая и коварная. И внешне совсем не похожи. Разве что у вас обеих светлые глаза, но всё равно – и они тоже совсем разные. Да, ничего общего. Она такая высокая и статная, красивая…
Вдруг подумав о том, что сказал, Нунна обернулся и посмотрел на побледневшую Энеату.
– Я не хотел сказать, что ты некрасивая, – спешно попытался исправить ситуацию Нунна. – Просто пытался описать её, вовсе не…
– Хотел, – ответила Энеата. Голос её звучал спокойно и равнодушно, но скрыть боль и горечь во взгляде она не смогла. – И сказал.
– Эне! – Нунна протянул руку и ласково коснулся ладони Энеаты. – Ты славная, Эне, правда. Добрая и храбрая. Мало кому достаётся такой чудесный друг, как ты!
Энеата молча посмотрела на него и вновь отвела взгляд. Ей вдруг вспомнилось, как удивился Асахир тому, что Эне не считает себя красивой. И то, каким взглядом он смотрел на неё в тот вечер.
– Слушай, Эне, – хмуро произнёс Нунна. – Пожалуйста, пообещай мне кое-что.
– Да?
– Обещай, что больше не будешь вмешиваться ни во что, что касается только меня. И не пытайся меня спасать. Что бы ни было, просто дай мне самому разобраться. Пожалуйста.
– Но вдруг…
– Нет! Эне! Обещай. Я прошу тебя.
– Ну хорошо, – нехотя согласилась Энеата. – Обещаю! Не буду вмешиваться. Если, конечно, ты сам не попросишь помочь!
Нунна грустно улыбнулся и подался вперёд, вдруг притянув Энеату к себе и положив руки ей на плечи.
– Ты умница, – шепнул он, качнулся и легонько коснулся губами щеки девушки. – Прощай, Энеата.
– Что?.. – растерянно произнесла асу, а Нунна уже спешно выходил из комнаты.
Когда Энеата сообразила, Нунна уже пересекал двор и приближался к калитке. Бегом рванувшись за ним, Эне попыталась остановить его.
– Нунна! Выходить нельзя, там очень опасно!
– Ты тоже считаешь меня трусом, Эне?
– Нет! Конечно, нет! Я же знаю, как всё было! Иди назад, в дом, пожалуйста! Ты же… Ты же есть хотел!
– Мне жить-то не хочется, не то что есть. Эне, ты обещала. Не нарушай слова.
– Куда ты?..
– Возвращать честь. Не мешай мне, или я буду ненавидеть тебя.
– Нунна, не надо, ты не понимаешь!..
– Это ты не понимаешь, – возразил Нунна. – Отец всегда гордился мной. А я… Ох. Не мешай мне, Эне.
Энеата опустила голову. Нунна вышел, хлопнув калиткой.
Глава 15. Пёс Эадиву
Девочка-подросток смотрела на него холодно и как-то равнодушно. Нифь, бегло переведя взгляд с дочери на Энира, коротко сказала, обращаясь к нему:
– Не сейчас…
Тот быстро кивнул, выглянул в окно, оглядывая улицу.
– Идём. Я знаю, где можно укрыться, – торопливо произнёс Энир, подхватывая на руки маленькую Ату.
– Ты её с собой возьмёшь? – покосилась на малышку Нифь.
– Одну не оставлю, – уверенно сказал Энир. – Она прятаться не умеет. Идём, живее.
Он пробежал через маленький домик к выходу на задний двор. Нифь, сжав ладонь Зары, следовала за ним; они пересекли сад, а у высокой и гладкой каменной стенки, подпиравшей склон горы. Энир остановился.
– Здесь тупик! – зло выкрикнула Зара. – И…
– Он мастер камня, Зара, – как-то многозначительно произнесла Нифь.
На глазах изумлённой Зары часть стены обрушилась – тихо, совершенно бесшумно. Энир кивком указал на открывшийся за стеной узкий проход, ведущий в непроглядное пространство пещеры.
– Не растерял таланта, – улыбнулась Нифь, опираясь на его плечо и перешагивая через обломки.
– Что за бред!.. – фыркнула Зара. – С тем же успехом мы могли просто забиться под стол…
Едва Энир переступил камни, следуя за Нифью и Зарой, осколки начали собираться вместе, возвращаясь на свои места. Через несколько мгновений ограждение сада было точно таким же, как до их перехода, а пещера погрузилась в полный мрак.
Нифь подняла ладонь, зажигая свет на кончиках пальцев.
– Что это? – тихо спросила она.
– Просто пещера. Другого выхода нет, но они не станут ждать нас слишком долго, – прошептал в ответ Энир, осторожно опуская Энеату на камни.
Девочка встала и отряхнула короткое льняное платье, сохраняя на лице самое серьёзное выражения. Нифь грустно усмехнулась, разглядывая малышку.
– Она славная, да? – искренне произнесла Нифь, с удивлением осознавая, что вовсе не ревнует.
Энир виновато улыбнулся, потрепав Эне по волосам. Но дальнейший разговор затих – за толстой стеной глухо, но всё же слышны стали чужие голоса и шаги.
***
Подземелья святилища Астарны, сухие, пыльные, украшенные знаками непривычной и незнакомой Заре письменности, в свете факела казались только мрачнее. Глаза Луны Ахарта прекрасно видели в темноте, лучше, чем в яркий полдень; но следом за колдуньей вышагивала, ворча на грязь на подоле шёлковой юбки, Дивияра, не обладавшая подобным даром.
– Это плохая идея, дорогая Зара, – не уставала напоминать Диви. Зара, как и прежде, только презрительно кривилась на эти слова. – Эадиву никому не покоряется.
– Мне покорится, – спокойно уверила подругу Зара. – Или умрёт.
– Слушай, его несколько поколений жриц до меня пытались угробить, так ему хоть бы что…
– Расслабься, Диви. Ты просто покажешь мне, как пройти, и уйдёшь.
– Ага, а если ты его выпустишь, он разнесёт всё, куда бы я ни ушла, достаточно далеко сбежать не успею, – рассердилась жрица Астарны.
Зара звонко рассмеялась.
Дарфийские предания называли призрак древнего чудовища, пленённого века назад, именем Эадиву. В переводе с языка жившего здесь прежде дарфийцев племени это означало всего лишь «чёрный пёс», хотя в придуманных о нём историях старались подобрать множество куда более ярких описаний.
Дивияра приводила сюда Зару давно, когда колдунья была в храме впервые, и уже показывала ей комнату с запертым Эадиву. В плену прозрачных и сверкающих золотистым светом чародейских цепей волшебный пёс совсем не выглядел настолько уж опасным. Он был похож на обычную мохнатую чёрную собаку, разве что размером был со льва. Изображавшие его в росписях и рисунках врали – не было у Эадиву ни лишних голов, ни рогов, ни скорпионьего хвоста, пасть его не кровоточила и хребет вовсе не покрывали пластины брони. Единственным, что давало поверить в колдовскую природу запертого в подземелье святилища Эадиву, была полная невозможность его потрогать. Пёс всё-таки был призраком. Протянутая рука проходила насквозь, и пёс грозно скалился, но не мог укусить дерзких жриц, отважившихся к нему приближаться; однако Зара, проведя достаточно времени в хранилищах храмов и городов, знала, как вернуть Эадиву к истинной жизни.
Комнату с Эадиву отгораживала от проходов тяжёлая дверь, окованная бронзой и золотом; Дивияра, вздохнув, отодвинула засов и толкнула створу, открывая Заре путь к пленённому зверю.
– Я подожду тебя наверху, – произнесла Диви. – Не выношу твоего колдовства.
– Собирайся там побыстрее. Не все платья бери, – усмехнулась Зара.
– Много ты понимаешь, – обиженно бросила напоследок Диви.
Зара улыбнулась, провожая подругу взглядом. Когда та скрылась за поворотом, темноту подземелья нарушали лишь поблескивавшие собственным светом цепи, державшие в углу небольшой комнаты пса.
– Здравствуй, пёс, – Зара подошла к нему вплотную, опустилась на корточки и протянула руку, собираясь погладить.
Тот зарычал, напрасно скаля зубы, не сумевшие бы никого укусить; но в этот раз тонкая бледная рука гостьи не прошла насквозь, а коснулась загривка, легонько потрепала шерсть, ставшую для неё осязаемой. Пёс замер, рычание стихло; Зара рассмеялась.
– Эадиву, – нараспев произнесла она, вплетая в голос чары. – Ты был создан первым повелителем Ахарта. Покорись новой госпоже. Я верну тебе плоть и чары, я сниму эти цепи. Я выпущу тебя в мир и защищу от солнца.
Пёс снова зарычал, пытаясь отодвинуться от гладившей его ладони. Но цепи крепко держали его, не давая пошевелиться.
– Воплощение чар, – продолжала говорить Зара. – Чар, подвластных теперь мне.
Зара поднялась, отошла к двери, вновь развернулась к лежащему на истёртых камнях псу. Протянула вперёд руки. Ослепительная вспышка серебристого света наполнила комнату на долю мгновения; цепи, державшие Эадиву, разбились на сверкающие осколки, вскоре погасшие и растворившиеся во вновь воцарившейся темноте. Эадиву бросился вперёд, грозно рыча и скаля пасть, но уже начавшийся прыжок остановил взмах руки Зары, отшвырнувший существо к стене.
Зара качнулась, подняла руки в странном жесте, расчертила в пыльном воздухе светящийся узор. Новая, ослепительно белая, цепь обвила шею зверя, и он замер, не шевелясь.
– Хм, – задумчиво протянула Зара. – Не пойму… Получилось?..
Зара едва заметно качнула рукой, и колдовской ошейник сжался. Эадиву жалобно заскулил, припадая к земле и отчаянно мотая головой.
– Получилось… – счастливо произнесла колдунья.
***
В полдень байру Асахир ещё спал, впервые за много лет пропустив рассвет. След от раны на плече отчаянно ныл, и вчера военачальник, тщетно пытаясь загасить боль вином, не спал почти до утра.
– Хиру, я б и сам его прибил, но подумал, что тебе будет забавно услышать, – войдя в комнату, сказал сотник Азмар. – Тот парень, сын Арнунны, всё не уймётся. Пристал к страже, требует с тобой встретиться. Привести или там прирезать?
Асахир нехотя разлепил сонные глаза и, приподнимаясь и садясь, зевнул, взглянул на Азмара и спросил:
– А? Ещё разок – что-что?
– Сын Арнунны, младший, что ты велел домой отвести, домой, похоже, не хочет. Привести его тебе или там прирезать?
Асахир вздохнул, ероша волосы.
– Ну приведи.
Азмар кивнул и удалился.
Асахир успел переодеться и умыться, пока Азмар ходил за задержанным на улице Нунной. Когда двое воинов втащили юношу в комнату и швырнули на пол, Асахир стоял у окна, разглядывая сад во внутреннем дворе. Следом за ними вошёл Азмар, скользнув в угол и замерев там неприметной тенью. Обернувшись к вошедшим, байру кратко спросил:
– Ну?
– Байру, – Нунна поднялся, встав на ноги и приветственно наклонив голову. – Простите, что беспокою вас…
– Быстрей давай.
– Я прошу права на поединок. Меня обвинили в трусости из-за того, что я избежал встречи с вами там, в скалах. Я пришёл всё исправить.
– Ты что, думаешь, что сможешь победить? – поинтересовался Асахир.
– Нет.
– Я уже дал тебе возможность жить. Рассчитывать на милосердие второй раз – наглость.
– Большая честь – погибнуть от руки великого воина, – тихо ответил Нунна.
Асахиру, похоже, понравился ответ. Он слегка скривил губы в ухмылке, щурясь и с интересом разглядывая юношу.
– Ясно. Ну ладно, – согласился байру. – Азмар, дай мальчишке меч.
– А щит можно? – попросил Нунна, принимая из рук сотника оружие.
Асахир надменно усмехнулся:
– Идшарский щит ты даже не поднимешь. Да и не поможет.
Нунна вздохнул, покрепче сжал рукоять тяжёлого меча, готовясь к бою. Асахир тоже достал клинок и подошёл к Нунне на расстояние трёх шагов.
– Отец знает, что ты здесь? – спокойно спросил Асахир.
Нунна замотал головой, опуская взгляд. Отец бы, конечно, запретил сюда идти… Лишь бы только Энеата не рассказала ему и матери.
Похоже, Асахир ждал нападения, не собираясь атаковать первым. Военачальник стоял, держа меч опущенным, острием к полу; но Нунна видел, что взгляд байру внимательно следит за каждым движением юноши.
Нунна поднял меч, занося его для удара.
– Можно начинать? – зачем-то спросил Нунна.
Вместо ответа Асахир неожиданно быстро взмахнул мечом, и Нунна успел заметить это движение лишь в последний момент, закрываясь от удара выставленным вперёд клинком. Однако удар был столь силён, что Нунна отлетел назад, потеряв равновесие и падая на спину. От следующего выпада он спасся, откатившись по полу в сторону.
– Поднимайся, – равнодушно произнёс Асахир, не замахиваясь вновь.
Нунна вскочил, помедлил, сжимая рукоять и не решаясь нападать. Асахир стоял совершенно неподвижно, и ожидание, похоже, ничуть не волновало его. Собравшись с духом, Нунна рванул вперёд. Первый удар Асахир отбил, не двигаясь с места; от второго пришлось уклониться, и Нунна, пролетев мимо цели, пошатнулся.
– Глупый мальчишка, – всё так же спокойно, тихо и хмуро сказал Асахир.
Нунна не собирался отвечать – его дыхание уже сбилось, пока не столько от напряжения, сколько от волнения и страха, но он вновь ринулся в атаку. Сжав рукоять двумя руками, он собирался нанести удар снизу, широко размахнувшись длинным мечом. Но выпад не достиг цели – байру Асахир был слишком ловок и удивительно быстр для такого крупного телосложения. Он, похоже, ещё во время размаха Нунны понял, куда будет нанесён удар, и легко отбил его.
Меч выпал из руки Нунны, с лязгом упав на каменный пол. Юноша рванулся, подхватывая его и вновь отчаянно бросаясь на военачальника.
Дышать становилось тяжело. А Асахир, похоже, просто стоял и ждал ударов, легко отбивая их один за другим.
– Хиру, – протянул Азмар. – Ну прекрати, а…
Асахир рассмеялся, перекрывая новый выпад Нунны.
– Хватит! – не выдержав, выкрикнул Нунна, наконец поняв, что военачальник просто издевается над ним.
Ответом послужил неожиданный удар Асахира. Нунна еле успел выставить меч, защищаясь от удара, но чуть не убил себя собственным клинком, едва справившись с мощью атаки и кое-как удержав оружие.
Нунна качнулся в сторону, думая, что военачальник собирается ударить мечом; но тот пнул соперника ногой в колено. Нунна пошатнулся, но устоял на ногах. Неудачный разворот при следующем движении – и Асахир, резко наклонившись вперёд, ударил Нунну кулаком по носу. Нунна отшатнулся, опустил меч и попятился к стене; поднёс ладонь к лицу, стирая потекшую кровь. Пока Нунна растерялся, Асахир успел ещё раз ударить рукой, на этот раз попав по подбородку, и хорошенько пнуть, заставив Нунну упасть назад.
Нунна стукнулся спиной о стену и не сдержал тихий возглас, на долю мгновения закрыв глаза. В глазах потемнело, и сквозь зазвеневший в ушах шум Нунна услышал смех Азмара.
– Хоть какое-то развлечение в этой дыре, – протянул сотник.
Асахир ему не отвечал. Встряхнув головой и вновь рванувшись в атаку, Нунна снова и снова нападал, а Асахир всё так же легко отбивал выпады, сопровождая их новыми тяжёлыми ударами кулака; вскоре Нунна оставил попытки нападения, пытаясь лишь уворачиваться и избегать хотя бы части атак.
Нунна задыхался. Боль выводила из себя, хотелось лишь, чтобы всё скорее прекратилось, пусть даже кончилось смертью – лишь бы уже отдохнуть. Наконец он не смог больше бороться с собственным измученным телом и упал, не в силах подняться.
– Вставай! – зло приказал Асахир, направляя на него меч. – Бейся до конца!
– Да добей ты его уже, – предложил смилостивиться Азмар. – Он не встанет.
Но Нунна встал. Пошатываясь, не видя почти ничего сквозь темноту и мутный красноватый туман в глазах, не чувствуя руки, кажется, сломанной; шмыгая кровоточащим носом, не в силах поднять оружие, но не собираясь просто сдаваться. Первый же удар свалил его обратно, но Нунна вновь поднялся.
– Защищайся!.. – прорычал Асахир, просто толкая Нунну на пол.
Нунна старался встать, опираясь на почти не подчинявшиеся руки, но не мог совладать с ними.
– Бейся, трус! – рявкнул военачальник.
Снова встал. Снова удар. Попытка увернуться от нового замаха Асахира не увенчалась успехом, но в этот раз военачальнику понадобилось несколько выпадов, чтобы ещё раз свалить соперника.
– Вставай! – ещё раз потребовал Асахир.
Но Нунна не мог. Он еле дышал, уже не пытаясь бороться с охватившей всё тело болью.
Асахир убрал меч в ножны, ещё раз глянул на избитого Нунну и холодно произнёс:
–Доволен? Получил, что хотел?..
Глава 16. Новый эсин
– Тебе не стоило вот так бросать всё, – уныло произнесла Нифь. – Ведь вряд ли они решились бы тебя тронуть, если ты работаешь на их эсина?
Пронизывающий мокрый ветер не проходил сквозь невысокую земляную стену, вставшую между укрывшимися в зарослях странными путниками и берегом Великой Реки, но холодный вечерний воздух вовсе не обещал уюта. Земля ещё хранила остатки дневного тепла, но и она стремительно остывала, грозя морозной ночью.
Энир сидел на земле в одной тунике, обернув в свой плащ и покрывало маленькую Эне, которую держал на коленях; крепко прижимая спящую дочь, он надеялся хоть немного согреть её. Нифь опустилась рядом, прижимаясь к плечу мастера камня. Зара неподвижно стояла в стороне, сложив тонкие руки на груди и сосредоточенно вглядываясь в тёмные дали.
На вопрос Нифи Энир ответил тихо:
– Я не могу я бросить вас второй раз.
Немного подождав, он добавил:
– Нам нужен костёр, Нифь… холодает. Ата замёрзнет.
Колдунья медленно покачала головой, виновато говоря:
– Увидят. Сразу увидят.
Тягостное молчание висело несколько слишком долгих мгновений, пока Энир, на миг замерев, вдруг наклонился и коснулся губами лба малышки Энеаты.
– Нифь, я разведу костёр, – как-то потерянно сказал мастер камня. – Прости, но…
– Ты дурак? – вдруг вмешалась Зара, резко оборачиваясь. – Тьма Хеды! Мам, на кой ты потащила с нами эту обузу?!
Нифь опустила взгляд, отстраняясь от Энира. Вздохнув, она сказала:
– Подожди… сейчас я зажгу. Вот только…
Протянув ладонь, она коснулась щеки Энеаты, другой рукой вычерчивая руну на земле.
– Что ты делаешь? – нахмурился Энир.
– Дарю ей силу.
***
Время тянулось слишком долго, выводя Зару из себя. Она торопилась скорее прибыть в Энаран, но обоз еле двигался; нагруженные телеги, запряжённые неторопливыми, утомлёнными жарой быками; сонно восседавшие стражи и рабы явно не понимали нервного ожидания Зары.
– Поторопи же их! – требовала колдунья у жрицы, сидевшей рядом в повозке.
– А как? Они не могут идти быстрее. Успокойся, дорогая, – лениво отозвалась Дивияра. – Через день уже будем в энаранских землях.
– Долго!
– Я развлеку тебя сказочкой. Видишь вот те руины, на склоне холма вдалеке? Там когда-то был город, но от него мало что осталось. Люди говорят, что всех его жителей убил один крик Эадиву. Глупость. Присмотрись, божественная – эти стены разрушены не временем. Их пробили тараном. Город разграбили захватчики, дураку ясно. Это было очень давно, ещё до того, как появились многие из городов Великой Реки. Это просто старая, старая сказка, дорогая Аарка.
– Но ведь Эадиву – не сказка? – отозвалась Зара.
– Слушай, если одна оказывается правдой, то это не повод сразу поверить во все остальные! Послушай, дорогая Аарка, я бы…
– А я чувствую там жизнь, – удивлённо произнесла Зара, вглядываясь в темнеющие развалины.
– Разбойники часто… м… гнездятся там. Видимо, и сейчас. Но у нас достаточно стражи, они не сунутся к нам.
– Диви, ты же не думаешь, что меня пугают разбойники? Ох. Эти быки еле ползут, – ловко соскочив с телеги, Зара-Аарка качнулась, подняла руки в странном жесте, расчертила в пряном вечернем воздухе светящийся узор.
– Нет-нет! –возмутилась Дивияра. – Ты испортишь моих животных!..
– Улучшу, – хихикнула Зара, дочерчивая последний знак. – Теперь они не почувствуют усталости. Вот и всё. Не подведи меня, жрица. Вперёд!..
Быки помчались бегом, словно их что-то гнало, и Дивияра только успела плюхнуться на дно повозки и вцепиться в её край, чтобы не упасть. Зара рассмеялась вслед, дождалась, пока обоз скроется вдалеке, и, развернувшись, зашагала к руинам в скалах.
Солнце давно скрылось за горами, но теперь и бордовые отсветы заката угасали. Зара шагала в темноте, ничуть не смущаясь и не боясь – глаза Луны Ахарта видели во мраке яснее, чем среди дня. Туман поднимался от земли там, где ступала нога колдуньи, отпугивая от неё всё живое – ни один хищный зверь или ядовитая гадина не посмела бы даже приблизиться, чуя опасность, исходившую от одинокой путницы. Даже тучи гнуса, вившиеся над каналами, разлетелись прочь, спасаясь от Зары.
Голоса ночных птиц и стрекотание насекомых умолкли, поддались расползавшемуся по долине страху. Зара стремительно шла к разрушенным когда-то домам, и едва колдунья ступила на занесённые песком и пылью остатки древней мостовой, над пустынной округой пронесся пронзительный зов:
– Эадиву!..
В ответ раздался громогласный рык, накрывший все окрестности, расшугавший ночную тишину. Птицы в испуге срывались с места, вспархивая из зарослей кустарника, со всех ног мчались прочь антилопы, казалось, даже сухой западный ветер, дувший прежде, стих. Зара смеялась. Туман вокруг неё клубился непроглядным белым маревом, холод сковывал лежавшую перед горами равнину.
Призрачный пёс, появившийся у ног Зары, зарычал, приветствуя новую хозяйку. Она улыбнулась, теребя чёрную шерсть на загривке, и ласково произнесла:
– Посмотрим, врут ли сказки о твоей силе, пёсик. Пойдём, поищем врагов…
***
Скользнувшего за калитку Таллиса Энеата приветствовала радостным вскриком.
– Лис! – она тут же рванулась к нему. – Какое счастье видеть тебя!
– Эне, – Таллис махнул рукой. – Извини, что не приходил раньше. Я знал, то ты тут, но ведь работы невпроворот. Вот наконец нашёл время и…
– Погоди, – перебила Энеата. – Мне нужна помощь, скорее…
Постоянно сбиваясь и путая слова, Эне всё-таки сумела быстро передать идшарскому лекарю суть происходящего с её женихом. Тот замотал головой, возражая против просьбы Энеаты что-либо сделать.
– Во-первых, раз уж обещала не лезть, то и не лезь, – заметил он. – Во-вторых, я сделать ничего не могу. Могу пойти и узнать, как оно там всё разрешилось – не больше. Возражать против приказов байру я не собираюсь, как и встревать в чужие разборки.
Энеата обиженно поджала губы.
– Ты же не можешь просто не обращать внимания, правда? Ты же не будешь ждать, пока Нунну убьют?
– Слушай, я лекарь при войске уже второй год, я только и делаю, что жду, пока кого-нибудь убьют, – отмахнулся Таллис. – Твой жених пошёл отстаивать право на честь – благородное решение, зачем мешать ему?
– Глупая честь, – буркнула Энеата. – Самая нелепая причина смерти.
Таллис попытался подбадривающе улыбнуться, но получилось довольно неуместно. Энеата вздохнула, теребя письмо, что так и не выпустила из рук.
– Что это у тебя? – заинтересовался свёрнутым пергаментом Таллис.
– Письмо от дедушки Хурсана, – ответила Энеата. – Представляешь, у меня правда есть сестра!
– О, – осторожно ответил Таллис, пока не понимая, как лучше отозваться на это известие.
– Я думала, что со мной что-то не то, – призналась Энеата. – Я была так уверена, что у меня есть сестра, я видела её во снах, слишком настоящих, я чувствовала, когда ей больно… Я ощущала её так чётко. Я думала, что схожу с ума! Но она действительно есть, и дедушка описывает её именно такой, какой она виделась мне… Значит, я всё-таки не сумасшедшая…
Таллис ответил протяжным «э-ээ», не найдясь, что ответить.
– Не знаю, что делать. Дедушка Хурсан пишет, что она ищет меня и захочет убить, – Энеата вздохнула. – Пишет, что я справлюсь с ней. Не хочу я с ней справляться! Я хочу домой, спать…
– Что вообще за бред? Зачем сестре тебя убивать? – не понял Таллис.
– Ты понимаешь арадский язык?
– Конечно! Я же сам наполовину арадец, – обиделся Таллис.
– Тогда на, прочти, – протянула ему письмо Энеата.
Юный лекарь пробежался взглядом по пергаменту и, вытаращившись, испуганно произнёс:
– Эне!.. Это же очень серьёзно!
– Ну да, – пожала плечами Энеата. – Только я всё равно не знаю, что могу с этим сделать. Буду ждать.
– Нет, надо что-то решать. Тут же ясно написано, что она становится всё сильнее, а ты – нет. Эне! Идём со мной, живо!
– Куда?!
– К байру.
– Но он обещал убить меня! Я тут буду сидеть.
– Нет, я тебя одну не оставлю. Ты не понимаешь, что тебе грозит опасность? Идём, не спорь!
– Зачем?!
– Тебя надо охранять! Нельзя тебя сейчас бросать!
– Но байру…
– В Идшаре уже были беды из-за одного воплощения Ахарта, так что байру всё поймёт. Да не упирайся же!..
Он сжал её ладонь и потянул прочь со двора судьи.
***
Разум угас слишком быстро. Когда Нунна пришёл в себя, вокруг уже была тишина. Разбитое тело отчаянно ныло, каждое движение отзывалось еле терпимой болью; юноша с трудом разлепил веки. Левый глаз заплыл и совершенно не хотел открываться, запястье, неестественно выгнутое и опухшее, не слушалось. В крови было испачкано всё: волосы, лицо, одежда юноши, каменный пол дворца… И всё-таки чувство дикой радости, вдруг посетившее Нунну, скрашивало невыносимость ощущений и притупляло боль – он был жив, в этом не было ни малейших сомнений, жив, хотя успел сто раз попрощаться с миром.
Жив!.. Эта мысль заставляла дышать, несмотря на колкую тяжесть в груди, бороться с усталостью, пытаться хотя бы сесть. Кое-как опираясь на руку, не столь сильно пострадавшую, он смог приподнять туловище и опереться плечом на стену, оглядывая комнату.
Ни души. Его бросили, более не считая достойным внимания, самостоятельно выкарабкиваться к жизни; но Нунна был даже рад, что никого здесь не видит. Отчаянно хотелось просто пожалеть себя, застонать, облегчая мучения – удовольствия, ставшие бы недоступными при чьём-либо присутствии. Но долго сокрушаться и предаваться страданиям было бессмысленно, и Нунна попытался отправиться на поиски помощи.
Ему удалось, опираясь на стену и почти что проползая вдоль неё, пробраться к выходу и переступить порог. Открывшаяся взору долгая лестница, ведущая вниз, показалась непреодолимым препятствием. Нунна съехал на пол, потеряв надежду добраться до кого-нибудь, кто мог бы помочь.
– Потом! – донёсся строгий возглас откуда-то снизу. – Повелитель занят, Таллис, и велел не беспокоить.
– А господин Азмар? – вопрос, судя по высокому голосу, задавал совсем ещё юноша.
– Он в левом крыле, обедает.
– Проводи нас к нему!
– Это плохая мысль, Таллис, – раздался неуверенный и полный опасений голосок Энеаты, больше похожий на странно громкий шёпот. – Пойдём назад!.. Я его очень боюсь…
Энеата!.. Нунна хотел выкрикнуть её имя, но язык не слушался, как и пересохшее горло. Хриплый вздох, слетевший с губ вместо воззвания, не был бы слышен даже в двух шагах от юноши.
– Не бойся, Эне, – отвечал тот, кого юная асу называла Таллисом. – Идём-идём.
Затихающий стук шагов убил надежду на помощь. Нарастающий шум в ушах и громкое биение сердца, отдающееся где-то в висках, не давали услышать воцарившейся во дворце тишины. Нунна закрыл глаза, стараясь успокоить дыхание. Юноша не понимал, прошло ли мгновение или несколько часов, прежде чем молчание нарушил удивлённый голос:
– Ты здесь?.. Как добрался?..
Нунна распахнул карие глаза. Над ним склонился байру Асахир, с интересом разглядывавший юношу. Военачальник Идшара перевёл взгляд с Нунны на угол комнаты, где бросил поражённого соперника перед уходом.
– Хм. Приличное расстояние, – оценил Асахир. – Ты крепче, чем кажешься!.. Встал или дополз? М? Говорить можешь?
Нунна еле заметно качнул головой в сторону, не найдя в себе сил произнести ни звука.
– Смог встать? – задал точный вопрос Асахир.
Юноша кивнул и тут же зажмурился, прикусив язык, еле вытерпев боль от слишком резкого движения.
Ненадолго повисло молчание. А потом байру сказал:
– Ты искупил вину и вернул честь, придя сюда. Я сожалею, что считал тебя трусом. Хочешь встать в ряды вестников Эллашира?
Нунна воззрился на Асахира с удивлением и восторгом, не смея верить в услышанное. Поняв, что Асахир не собирается шутить, он снова кивнул, на этот раз не обращая внимания на боль.
– Что ж. Вставай, – Асахир протянул Нунне руку.
Тот не шевельнулся, недоверчиво и неприязненно глядя на байру, но почти сразу передумал, хватаясь здоровой рукой за запястье военачальника. Асахир потянул, помогая Нунне встать и придерживая его.
***
В просторном и богато украшенном зале дворца собрался совет Энарана. Главы самых знатных и богатых семейств города-сада, старшие жрецы храма Ирутара и, конечно, военачальник победителей Асахир, появившийся позже всех в сопровождении своей стражи и нескольких сотников. Многие были удивлены, не увидев рядом с байру сотника Азмара, всегда следовавшего за военачальником тенью.– Идшар не ждёт полной покорности от Энарана, – произнёс Асахир, едва пересекая порог зала и проходя внутрь круга выстроившихся представителей совета. – Но я хочу быть уверен, что новый эсин не предаст дружбу с Идшаром так же легко, как прежний. Я оставляю жителям Энарана право выбрать себе правителя, но покину совет лишь после того, как избранник принесёт клятву верности Идшару.– Должность эсина всегда передавалась в Энаране по наследству ближайшим родственникам предшествующего правителя, – отозвался кто-то из старейшин.– Какая жалость, – мягко сказал Асахир, – но это невозможно.– Стало быть, наш выбор всё же ограничен, вопреки вашим словам, байру? – поинтересовался один из жрецов.– Нет, – не смутился Асахир. – Боюсь, у Луганга просто не осталось живых родственников мужского пола.Повисло молчание, лишь нескоро неуверенно нарушенное кем-то из присутствующих:– Что ж, предлагаю выбрать из достойных сановников. Они знакомы с делами Энарана и смогут продолжить решать уже назревшие вопросы.– Нет, выбрать стоит из жрецов, – возразил другой. – Эсин представляет город перед Ирутаром, он его верховный жрец, а значит, и выбирать его стоит из жречества.Асахир вздохнул, готовясь к долгому ожиданию.Вернувшийся с совета Асахир не казался довольным – хоть ухмылка не сходила с его тонких губ, прищур зелёных глаз скорее можно было назвать усталым. Хмурое выражение лица байру смутило вышедшего навстречу сотника Азмара, и тот, непонимающе поглядев на повелителя, спросил:– Ну, чего?Асахир не ответил, проходя в комнату и подхватывая со столика кувшин и чашку. Наклонив сосуд и поняв, что тот пуст, байру издал звук, похожий не то на свист, не то шумный вздох.– Я принесу, – вызвался Азмар, на несколько мгновений скрывшийся из виду.Асахир ждал его, разглядывая сквозь распахнутое окно деревья во внутреннем дворе дворца. Азмар вернулся вскоре, принеся в руках два кувшина.– Ты, похоже, не особо доволен, – осторожно начал Азмар. – Кого выбрали?– Арнунну.– Судью? Так это же хорошо. Его легко будет держать в узде – у него дети.– Да… – протянул Асахир, усаживаясь и наливая себе вина. – Возмездие совершено, город покорён и будет служить воле моего повелителя…– Радуйся.– Кангар всё равно не вернётся.– Мы сами скоро придём к нему, Хиру. Не о чем грустить.– Угу… – отозвался Асахир. – Слушай, куда запропал Таллис? Я искал его перед советом, но не нашёл. Пришлось звать лекаря из Доррановой сотни.– Он сидит в левом крыле и, кстати, жаждет с тобой поговорить. Он притащил сюда маленькую асу.– Как, опять? Вы что все, сговорились?– Тут такое дело… В общем, эта девчонка – не просто колдунья, хотя и такое бывает не слишком часто. Тут говорят, что она – воплощение Ахарта.– Что-что? – не понял Асахир.– Помнишь, учитель рассказывал, как убили ведьму под Идшаром, в селении храма Тааль?– Я не очень вслушивался, – честно признался Асахир. – Все эти ваши колдовские штучки меня мало волновали.– Да, жрецом тебе стать не суждено, – кивнул сотник. – Суть в том, что у той ведьмы было две дочери, и они унаследовали дар Ахарта, великого древнего артефакта. Одна, как считалось, погибла сама, случайно подпалив всё вокруг – она была совсем ребёнком и не могла управиться со столь могучей силой. Правда, теперь оказывается, что она жива…– Покороче можно?– Нет. Вторую искали и нашли, я был среди охранявших её учеников… Но ей помогли сбежать. Мы не справились с пришедшим за ней колдуном. Ашшара тогда был в храме, не видел… и не мог помочь. И вот теперь оказывается… Энеата. Энеата – та дочь ведьмы. И сестра её тоже жива, только норов у неё покруче, и затеи позлее. У маленькой асу есть письмо, где всё подробно написано… Это любопытно. Я принесу его тебе, подожди.– И её саму приведи.