Юная асу вошла вслед за Азмаром, не поднимая низко опущенной головы и нервно теребя в руках свиток пергамента. Она уже не казалась такой измученной: обгорелая кожа зажила, сменившись лёгким загаром с пятнами веснушек; губы, по-прежнему искусанные, хотя бы не кровоточили, да и синяков уже не осталось. Гладко зачёсанные и убранные в тугую косу волосы казались намного светлее, чем при первой встрече – вместо чёрных с медным блеском они стали тёмно-рыжими, словно выцвели на солнце. За это насыщенное время Энеате некогда было покрасить волосы, и истинный цвет проявлялся всё ярче.
Вот только новая туника с короткими рукавами совсем не скрывала худобы, да и ярко-синяя ткань только подчёркивала бледность Энеаты.
– Письмо, – вместо приветствия произнёс Асахир, сидевший на скамье возле столика.
Энеата прошагала вперёд, по-прежнему не поднимая взгляда, и протянула пергамент военачальнику.
– Оно на арадском, господин байру, – произнесла она.
Асахир, хмыкнув, отозвался:
– Я не спрашивал об этом, маленькая асу.
– Простите.
При всей нарочитой вежливости это слово прозвучало насмешкой, но Асахир не обратил внимания. Развернув свиток, он молча углубился в чтение.
«Моя милая Эне!
Я прошу твоего прощения. Я много лет скрывал от тебя правду о твоём происхождении. Прости. Я верил, что этим уберегу тебя от прошлого и будущего, подарю тебе обычную, счастливую и беззаботную человеческую жизнь. Я ошибался, и теперь тебе грозит опасность. Я не научил тебя ничему, надеясь, что это тебе не понадобится. Вина гложет меня за ошибку, но я смею надеяться на твоё понимание и прощение.
Я не знаю, успеем ли мы свидеться прежде, чем кто-то из нас встретится с Зарой, и пишу это письмо, чтобы постараться хоть как-то предупредить тебя. И рассказать всё, что должен был рассказать уже давным-давно.
У тебя есть сестра. Её зовут Зара, но она любит называть себя Ааркой, богиней луны. Вы – два воплощения Ахарта, Солнце и Луна, дарующий источник и поглощающая бездна. Помнишь, я рассказывал тебе об этом артефакте? Вспомни всё, что сможешь, проверь свитки и таблички с любыми упоминаниями Ахарта. Это может помочь.
Когда жрецы Эллашира убили вашу мать, вы с Зарой смогли бежать. Но, видимо, где-то разошлись. Её я нашёл в деревне недалеко от Идшара… и попытался убить. Мне жаль, что всё получилось так, но я должен был это сделать! Должен был и не смог. Она обманула меня, она жива. И она опасна, Эне.
Я знаю, ты милая и доверчивая девочка, но прошу тебя не быть наивной. Зара захочет убить тебя, потому что лишь так она получит всю силу Ахарта и станет его совершенным воплощением. Такой, как была ваша мать – сильной, опасной…
Тебя я нашёл возле храма Тааль. Ты была совсем ещё малышкой. Я увидел тебя и понял, что ты должна жить. Я не позволил жрецам принести тебя в жертву, и забрал с собой. Ты стала мне совсем родной, моя маленькая девочка, моя доченька. Я надеялся, что всё зло позади.
Но потом Рамзаш рассказал мне о бедах их деревни; я, приехав, обнаружил Зару, живую, здоровую и полную коварных замыслов. Она сильна, Эне, и опасна. Ты не должна ей верить. Не должна её недооценивать. Знаю, ты никогда не хотела никому причинять вреда, но боюсь, что тебе придётся. Зара несёт зло, и с каждым разом она всё сильнее. Она зачаровывает всё живое, вытягивая силы – растения, животных, людей. Чем слабее окружающие, тем сильнее она. Ты же – бесконечный источник. Чем больше сил ты черпаешь, тем больше получаешь. Пользуйся этим. Не давай ей зачаровать себя, вспомни всё, чему я тебя учил!
Помни главное, Эне: сила Ахарта – проклятие, а не дар. Оно разрушает. Оно покоряет обладателя своей воле.
Если ты когда-нибудь сможешь найти сам Ахарт – уничтожь его! Это очистит всех, кто к нему прикоснулся.
Ты должна сражаться, должна остановить её. Но береги себя, прошу, береги себя ради меня. Ты – единственное, что я оставлю после себя в этом мире. Не покидай людных мест, и пусть Нунна не оставляет тебя. Я взял с него обещание о тебе позаботиться.
Зара становится сильнее со временем. Ты – нет. Чем раньше она найдёт тебя, тем лучше для тебя.
Не сражайся ночью. Рассвет на твоей стороне.
Береги себя, прошу! Ради меня.
Храни тебя Великий Свет.
С любовью и горьким чувством вины,
Вечно твой Хурсан».
Дочитав, Асахир не спешил отводить взгляда от пергамента или что-то говорить. Он продолжал задумчиво смотреть на начертанные буквы, о чём-то задумавшись. Наконец Азмар, не выдержав, спросил:
– Ну?..
– А ты сам что думаешь? – поинтересовался Асахир, глядя на сотника исподлобья.
– Силу Ахарта получает тот, кто убил предыдущего её обладателя… Насколько я знаю. Так, асу?..
Голос Азмара напрасно звучал непринуждённо и довольно дружелюбно – Энеата сразу поняла, что он хочет сказать. Но, похоже, от неё ждали ответа, и она тихо произнесла, ещё ниже опуская голову и осознавая, к чему ведёт сотник:
– Да…
– Собственно, вы знаете, о чём я думаю, повелитель.
– Знаю, – кивнул Асахир. – Но и ты знаешь, о чем думаю я, Азмар.
Недолгое молчание почти сразу прервал робкий вопрос Энеаты:
– А… а что вы думаете?..
Ей никто не ответил, но она решилась спросить ещё:
– Господин байру, могу я узнать… что с Нунной? С сыном господина верховного судьи… Он рвался сюда, и…
– Сын верховного судьи стал немного повыше саном, – сообщил Асахир. – Он теперь сын эсина.
Энеата приподняла голову и глянула на байру снизу-вверх, сверкнув небесно-голубыми глазами:
– Но он жив, правда?..
– Да, – Асахир пожал плечами, почему-то отводя взгляд в сторону.
– О!.. – сорвалось с губ Энеаты радостное восклицание.
Беседа троих была прервана появлением ещё одного человека – один из идшарских воинов вошёл и, поклонившись, сообщил, что новый эсин Энарана просит возможности поговорить с байру.
– Пусть подождёт, – ответил Асахир. – Я скоро приду.
Воин вышел, и Асахир, вновь обернувшись к девушке, спросил:
– Сюда-то ты зачем пришла?
– Таллис привёл, – смутилась Эне.
– Зачем?
– Он сказал, что непременно нужно, чтобы вы знали о письме. Я говорила ему, что это плохая затея, но не убедила…
– Любопытно, на что он надеялся.
Энеата промолчала. Асахир же, повернувшись, пристально разглядывал её. Лечение, ванна и новая одежда придали юной девушке немного более приличный вид.
Она казалась слишком уж странной. Светлые глаза с рыжеватыми ресницами были крупными, почти огромными, но совершенно круглыми, так непохожими на миндалевидные глаза красавиц Дарфии, подобных львицам и пантерам. Эне же было проще представить маленьким котёнком, едва открывшим ещё незрячие синие глаза; она вся была какая-то нескладная, неловкая, беззащитная, несмотря на оказавшийся в ней великий дар. Для дарфиек верхом совершенства всегда считался прямой нос с едва заметной горбинкой, с почти не выраженной переносицей; вздёрнутый кверху носик Эне казался слишком вопиющим отклонением от общепринятых ожиданий, как и маленький, с пухлыми губами, рот. И даже сейчас, куда более загорелой, чем при первой встрече, Энеата всё равно была бледнее любой другой девушки. Да рассыпанные по всему лицу веснушки… И всё же Асахиру становилось не по себе, когда он смотрел на юную асу. Что-то было в этом небесном взгляде, что пробуждало смутные, неясные, но опасно горячие чувства.
– Азмар, – произнёс Асахир, и в его голосе звучали смущение и просьба, а не жёсткий приказ, как обычно. – Будь добр, сходи к Римуру, распорядись собирать отряд для Энарана.
Сотник пожал плечами, затем кивнул и вышел, напоследок бросив на Энеату недовольный взгляд. Девушка же, так до сих пор и не решаясь поднять головы, молчала и ждала.
Глава 17. Имена
– Ты видишь?
– Чувствую. Они близко.
Они смотрелись так нелепо в окружении занесённых песком камней и иссушенных солнцем и горячими ветрами останками деревьев – светловолосые и бледнокожие потомки жителей бесконечно далёких северных краёв, так и не сумевшие стать своими для знойной и неприветливой дарфийской земли.
– Ты принёс мне много горя, Энир, – тихо произнесла беловолосая колдунья. – Но я больше не держу зла. Прости и ты.
– Прости, – эхом отозвался мужчина.
– Зара, родная, – обняв дочь, обратилась к ней Нифь, – слушайся отца…
– Он мне не отец. Если ты уйдёшь, я тут же убью его, – холодно процедила девочка.
– Не время злиться, Зара! Энир не сможет задержать идшарцев. Я – смогу. Просто бегите. Я догоню вас в Лоте. Посмотри на меня, Зара! Пообещай, что будешь хорошей девочкой!
– Ладно уж, – отворачиваясь и пряча взгляд, ответила Зара. – Ты только… догони нас… обязательно…
– Обязательно.
Лучи рассветного солнца сползали с горных вершин на склоны. Где-то в сумраке раздался зов идшарского рога.
– Энир!.. Уводи их!..
Пыль поднялась от земли непроглядной стеной, скрывая Энира и девочек от взглядов преследователей.
***
Услышав бренчание колотушки, вольноотпущенник Амар со всех ног рванулся к воротам. Он надеялся, что увидит Нунну, возвратившегося вместе с юной госпожой Энеатой. Отодвинув засов и толкнув створку, он остолбенело замер, обрадовавшись и испугавшись одновременно: на улице, опираясь на посох, стоял асу Хурсан, на вид постаревший лет на десять. Остриженная борода была теперь совершенно белой, исчезли и последние проблески чёрных волос на затылке, да глаза смотрели устало и тяжело, словно в них угас тот огонь, что прежде придавал старику бодрый и немного лукавый вид.
– Господин Хурсан!.. – воскликнул Амар.
– Амар! Где Эне? – тут же спросил Хурсан, страшась услышать ответ.
– Не знаю, господин, – виновато опустив взгляд, ответил слуга. – Идёмте в дом, вы устали с дороги. Я приготовлю воду и обед…
– Как не знаешь?!
– Господин Нунна ушёл искать её. Она куда-то ушла. Сказала, что к больному… Но…
Хурсан прошагал во двор; Амар, закрыв за ним калитку, начал предельно кратко пересказывать события прошедших с отъезда Хурсана дней.
Когда вольноотпущенник дошёл до случившегося с Фазмирой, асу Хурсан тут же словно очнулся от своих мыслей, потребовав скорее отвести его к спящей девушке.
Она так и оставалась совершенно неподвижно лежать на постели в отведённой ей комнате; за недолгий срок своего сна Фазмира стала казаться истощённой и бледной, но всё же она тихо и ровно дышала, и Хурсан вздохнул с облегчением. Едва старик коснулся рукой лба девушки, та открыла глаза, сперва сонно щуря их, затем испуганно распахнув.
– Вы кто? – спешно спросила она.
– Госпожа Фазмира, это асу Хурсан, – вмешался вольноотпущенник, стоявший за спиной Хурсана. – Всё в порядке.
– О, господин Хурсан, – Фазмира, похоже, немного смутилась. – Я рада наконец познакомиться с вами. Отец столько о вас говорил. Хорошего, конечно.
– Здравствуй, Фазмира, – отозвался Хурсан. – Но давай сразу к делу. Что случилось?
– Эм… Чего только не случалось! С тех пор, как мы вышли из Энарана…
– Ты спишь уже много дней колдовским сном, – перебил Хурсан. – Кто-то чужой приходил в дом.
– А-а-а… – протянула Фазмира, потирая глаза и силясь припомнить. – Что-то смутно как-то всё в памяти…
– Амар, иди, нужна еда и вода, – отправил вольноотпущенника Хурсан.
Когда слуга скрылся в другой комнате, Мира села на кровати, потягиваясь, и произнесла:
– Девушка. Странная такая. Я сначала удивилась, ведь она была чем-то очень похожа на Эне. Наверное, из-за глаз – такие светлые, как вода. А потом она сказала, что её прислал Нунна, и…. О! Господин Хурсан! Вы не знаете, где Нунна?!
– Нет, – покачал головой Хурсан. – Амар сказал, что твой брат приходил, застал тебя уже заколдованной и отправился искать Энеату. Где он сейчас, мы не знаем.
– Ох, – вздохнула Фазмира. – В общем, я пригласила её в дом. Предложила ей еды, она поужинала со мной, а потом спросила, может ли она посидеть и подождать возвращения Энеаты. Я сказала, что в записке Эне сказала, что ушла надолго, на несколько дней… Она попросила посмотреть письмо. Я отказала, а она стала требовать. Я сказала ей уйти, а потом… потом стало так страшно и жутко… как будто я тону в песке, таком холодном…
Мира поёжилась, а Хурсан подбадривающе улыбнулся ей.
– Ничего, – уверил он. – С тобой сейчас всё в порядке. А я найду и Эне, и твоего брата, и эту девушку.
…Хурсан спорил с упорно нежелавшим отпускать его Амаром, изредка косясь на сидевшую в углу и зевающую Фазмиру.
– Вы же даже не знаете, где искать её, господин! – не собирался сдаваться вольноотпущенник.
– Я легко найду её с помощью чар, – сердился Хурсан. – Я же чувствую её. Надо только хотя бы немного поближе подойти.
– А если вы встретитесь с этой колдуньей?
– Она не убила меня раз, не убьёт и второй, – пробурчал старик, всё-таки вытянув из рук Амара свою дорожную сумку.
– А меня она почему не убила? – вмешалась Фазмира. – Если она такая сильная и злая, то почему я только заснула?
– Зара не имеет собственной силы, кроме дара отнимать. Те, кто спят, питают её – не так сильно, но зато постоянно, – пояснил асу Хурсан. – Что ж, я пошёл. Пусть пребудет с вами благодать Великого Света.
– Да хранят вас все боги всех миров, – отозвалась Фазмира.
– Берегите здоровье, господин, – кратко и обиженно произнёс Амар. – Уж поди не мальчик.
Асу Хурсан тепло улыбнулся и вышел, зашагав к городским воротам.
Пожилой знахарь отправился искать Энеату иным путём, нежели Нунна. Он не стал идти вдоль берега Великой Реки, проходя от заставы до заставы; Хурсан выбрал срединную дорогу, ведущую через поля и деревеньки. Получался небольшой крюк, но зато такой поход обещал быть безопаснее и свободнее – как от заполонивших побережье идшарцев, так и от возможности встретить Зару, преследовавшую ту же цель.
Раннее утро добрее к путникам, чем знойный полдень, и Хурсан не слишком устал, добираясь до канала, разделявшего земли Энарана и Арка. Остановившись на отдых в тени разросшихся у воды пальм и кустов, он призвал на помощь чары, проговаривая имя Энеаты и надеясь на отзыв.
Но звучащее имя потерялось в пустоте. Вместо ответа Хурсан услышал тихий шелест ветра, почему-то повеявшего не с той стороны, и этот порыв принёс нежный голос:
– Зря ты её ищешь. Не найдёшь.
Старик Хурсан обречённо вздохнул, поднимаясь и оглядываясь в тщетной попытке увидеть Зару.
– Ты тоже не найдешь, – устало произнёс он.
– Нет, я уже нашла, – возразила Зара.
– Тебе всё равно не хватит сил. Сколько тебе понадобится, чтобы справиться с солнцем?
– Один Эадиву!..
Асу Хурсан замер, растерянно озираясь.
– Не может быть…
– Пёсик, смотри, он нам не верит, – рассмеялась Зара. – Покажись!..
Прямо перед Хурсаном вдруг возникли из ниоткуда очертания огромной собаки, призрачные, нечёткие, словно сплетённые из тумана. Пёс оскалил пасть, рыча, а затем бросился вперёд – так быстро, что Хурсан не успел ни сотворить защиты, ни отшатнуться от рывка.
***
Эне повернулась ко входу и уставилась на вошедшего байру Асахира. Тот только коротко взглянул в сторону юной асу, не удостоив её приветствия. Хотя военачальник, насколько Эне поняла, уходил только отдать несколько распоряжений и проверить, чем занимаются его воины, расположившиеся вне дворца, он всё равно был во всеоружии: боевое облачение с металлическими пластинами, меч и несколько ножей, сумка на плече, тяжёлое копьё за спиной. Разве что свой огромный щит Асахир оставлял здесь, в углу.
Прошагав через комнату, Асахир остановился возле щита и положил рядом с ним копьё и сумку, наконец избавившись хоть от этой ноши. Вытащив стопку писем, он принялся читать их, не обращая на Эне ни малейшего внимания.
Поняв, что Асахир не торопится завязать беседу, Энеата начала разговор сама.
– Господин байру?..
– М? – отвлёкся Асахир.
– Вам не тяжело всё время таскать с собой столько оружия, господин байру? – бесстрастный голос Энеаты умело скрыл насмешку, и Асахир ответил спокойно и кратко, вновь возвращаясь к чтению:
– Нет.
– Зачем везти меня в Идшар, если можно убить прямо здесь? – от того, как прозвучал этот вопрос, Энеате ужасно захотелось пожалеть себя и расплакаться, но она легко сдержала неуместный порыв.
Асахир вздохнул и отложил письма, недовольно воззрившись на Эне.
– Я разве не сказал, что не собираюсь тебя убивать?
– Нет.
– А. Забыл.
– Но почему? Почему нет?
– А надо?
– Ведь господин Азмар сказал, что сила… передастся убийце. Разве не выгодно… Ну…
Военачальник Идшара усмехнулся, глядя на смущённую Энеату. Немного помолчав, он показала рукой на своё копьё и произнёс:
– Посмотри. Это прекрасное оружие, но им надо уметь пользоваться. Если я отдам своё копьё пахарю, он не станет воином. Ты хоть и немного, насколько я понял, но всё же справляешься. Справится ли Азмар, я не знаю.
– Азмар?..
Асахир промолчал, глядя на Эне и не понимая суть её вопроса.
– Почему Азмар?
– Он любит всякое такое. Чародейское.
– А вы сами разве не хотели бы…
– Нет, – рассмеявшись, перебил её Асахир, не дав договорить. – Славу можно сыскать только в честном бою. Я верен мечу и копью. Всегда считал колдовство уделом слабаков и трусов. Не обижайся.
– Я не обижусь. Но получается, что вы оскорбили господина Азмара, господин байру. Раз он склоняется к чарам.
Энеата не отвечала, и Асахир возвратился к изучению писем. Бегло проглядев их, он отложил стопку на пол и произнёс:
– Я пойду ужинать. Ты со мной?
– Я бы хотела отправиться есть в дом господина Арнунны.
– Господин Арнунна сам скоро переедет сюда. И вообще у него теперь много дел. Не до тебя.
– Я хочу увидеться с Нунной. Можно?
– Зачем?
– Убедиться, что с ним всё в порядке!
– С ним не всё в порядке.
– Но вы сказали….
– Жить будет, ничего страшного. Он дома, ушёл с отцом.
– А где я буду жить?
– Азмар обещал распорядиться насчёт комнаты.
– А в Идшаре?
– В моём доме.
– У вас свой дом?
Асахир посмотрел на неё, как на круглую дуру.
– Конечно, – протянул он.
– Мне просто всегда казалось, что Идшар – это такая огромная казарма, – смущённо отведя взгляд, сказала Энеата.
– Идшар – очень красивый город. В нём тоже цветут сады. Тебе там понравится.
– Мне надо хотя бы написать письмо дедушке Хурсану. Он будет волноваться обо мне…
– Хорошо, – кивнул Асахир. – Иди, найди кого-нибудь из слуг, пусть дадут тебе необходимое. Я отправлю в Арк своего гонца, он отнесёт послание. Это уверит твоего наставника в твоей безопасности?
– Наверное. Спасибо, господин байру, – Энеата улыбнулась, поднимая взгляд и встречаясь со взглядом Асахира.
Тот улыбнулся в ответ, и это была именно улыбка, а не привычная холодная усмешка.
– Послушай, маленькая асу, – мягко произнёс он. – Меня зовут Асахир. Вовсе нет нужды каждый раз говорить это «господин байру».
– А меня зовут Энеатой, – отозвалась девушка.
– Я помню.
– Но зовёте «асу». Да ещё и маленькой. Это звучит немного обидно.
Асахир развёл руками и произнёс:
– Хорошо. Энеата.
– Асахир.
Это прозвучало странно и нелепо. Энеата смутилась, отводя взгляд и чувствуя, что у неё краснеют щеки.
– Иди. Ищи слуг, – голос Асахира снова похолодел. – Как напишешь, приноси.
Энеата кивнула и вышла.
***
Нунна нервно постукивал пальцами по скамье, ожидая хоть чьего-нибудь возвращения. Отец ушёл во дворец, готовясь к своей новой судьбе, высокой и почётной, но слишком ответственной и тревожной; мать оставалась с Нунной, пока не убедилась, что следы побоев не опасны, а теперь отправилась следить за слугами и рабами, занятым многочисленными новыми поручениями; раненый брат спал, и будить его Нунна не собирался. Тоскливо глядя в окно, выходящее на улицу, сын нового эсина надеялся оценить происходящее в городе.
Нунну тревожила судьба Энеаты. Как следствие, он беспокоился и о оставшейся в Арке Фазмире – если Энеату больше не собирались отпускать домой, то пробудить сестру от колдовского сна было некому…
Жутко раздражало ощущение беспомощности от сломанной руки; перевязь, что сделал во дворце идшарский лекарь, заставляла Нунну чувствовать себя бесполезным калекой. Хоть идшарец и сказал, что кости срастутся, очень быстро вернув Нунне возможность встать в воинский строй, унылые раздумья не покидали юношу.
Хмурый молодой лекарь-идшарец, которому было поручено позаботиться о Нунне, сказал, что знаком с Эне. Он обещал попозже зайти и сообщить всё, что ему известно о девушке. Однако уже темнело, а лекарь так и не приходил.
Байру Асахир сказал, что идшарцы ещё пробудут в Энаране самое малое неделю. Знамёна воинственного Эллашира всё ещё висели на башне, которую Нунна видел из окна. Город понемногу приходил в себя; жители, далёкие от воинского искусства или власти, по-прежнему не решались покидать огороженных дворов, но по улицам уже проходили энаранские стражи, которым позволили вернуться к их службе сразу после того, как их командиры присягнули на верность Идшару.
Слуги Арнунны уже занялись переселением господ в новое жилище, хотя самого судью это не радовало – новый эсин Энарана был привязан к дому, в котором провёл много счастливых лет, и даже дворец не казался ему достойной заменой. Однако отказаться от исполнения воли города Арнунна не мог, ведомый долгом.
Нунна же, напротив, был счастлив предложению Асахира отправиться в Идшар, несмотря на уплаченную цену. Славный военачальник давно был кумиром юноши, и возможность служить в его войске казалась огромной честью даже после краткой вражды Энарана и Идшара. Впрочем, такие же странные всетерпимые узы связывали, похоже, и остальных воинов – сквозь окно Нунна наблюдал, как один из энаранских стражей спокойно разговаривал с идшарцем, не ожидая угрозы и не желая расквитаться за поражение. Недавние враги словно забыли о вчерашнем дне – догорели последние горестные костры, ветер унёс дым и пепел, и люди были готовы жить дальше. Вера Дарфии обещала щедрое вознаграждение павшим в честном бою, и потому даже потерявшие родных не жаждали возмездия и новой битвы.
Хотя рабы уже перенесли многое из вещей и припасов во дворец, теперь принадлежащий Арнунне, семейство бывшего судьи оставалось в этом доме – слишком рано было тревожить ещё совсем слабого Харата. Шум и суета в доме и дворе несколько отвлекали Нунну от раздумий, а ближе к полуночи наконец заявился идшарский лекарь, ничуть не смущаясь неприлично позднего времени.
– О! – обрадованно воскликнул Нунна, порываясь встать при виде вошедшего юнца, но тот резким жестом посоветовал ему оставаться на месте. – Как Энеата?
Кучерявый лекарь мотнул головой и отозвался:
– Мой повелитель велел передать, что любая попытка встречи с госпожой асу будет пресечена.
– Чего-чего?
– Чего, – недовольно передразнил лекарь. – Постарайся от Эне держаться подальше. Так понятнее?
– Тьма Хеды! – возмутился Нунна. – Какого? Она моя невеста!
Лекарь холодно и бездушно-церемонно произнёс заученные слова принятого обычаем объявления:
– Асу Энеата, дочь Хурсана из Арка, перед богами и людьми, отныне и впредь до совершения святого обряда свадьбы – невеста моего повелителя…
***
Азмар, как и всегда, скользнул в комнату тенью, бесшумно и тихо. Но Асахир его, конечно, заметил, хотя и сидел спиной к двери, старательно вычерчивая на свежей глине узоры слов.
– Ты был там, где меня нашёл Ашшара, – вдруг начал военачальник, обращаясь к вошедшему другу. – Тебе известно, кто я по праву рождения. Я знаю, тебя держит клятва, ты не можешь рассказать, но… я помню её, Азмар, закрываю глаза и вижу этот взгляд. Детский, давний, но именно этот! Я не могу ошибаться. Прошу тебя, как друга, ответь хоть на один вопрос: Энеата не сестра мне?..
Азмар усмехнулся и ответил:
– Нет, вы не родственники.
Асахир наконец повернулся к сотнику. Тот подмигнул, улыбаясь хитро и лукаво.
– Что ты хотел сказать? – спросил Асахир.
– Новости принёс, – Азмар уселся под окном и взял с тарелки персик, тут же его надкусывая. – Во-первых, новый э…
– Прожуй, – недовольно перебил Асахир, но Азмар, отмахнувшись и продолжая увлеченно жевать, сообщал:
– Новый эсин просит помощи. Ему, мол, страшно мешают разбойники на одной из дорог, энаранцы их полгода поймать не могли, и старый эсин совсем перестал о них беспокоиться, раз уж не ловятся… А Арнунна хочет возродить дорогу через горы.
– И много нужно?
– Я бы отправил десятку наших в поддержку – разбойников энаранские стрелки будут лучше гонять, чем наши мечники. Им нужно только руководство опытных ребят.
Асахир кивнул.
– Давай. Из сотни Эвара возьми, они в этом поднаторели.
– Хорошо. Второе – к нам спешит Дивияра.
Асахир замер, резко обернулся к Азмару и уставился на него сердито и недовольно.
– На меня-то что глядишь? – развёл руками Азмар. – Я не знаю, что за мухи там её куснули. Никто её не звал.
– Посланник?
– Неа. Она сама уже у стен города. Эсин встречает её.
– Она знает, что я здесь?
– Ну и глупый же вопрос, Хиру!
Военачальник Идшара опустил голову, ероша чёрные волосы. Ответив на слова друга только тяжёлым вздохом, он с силой сжал в руке приготовленное письмо, и тонкая глина рассыпалась.
– Арсак не поймёт твоего нежелания убить Солнце Ахарта, – вкрадчиво произнёс Азмар. – А что касается Луны…
– Я отправил Римиара узнать всё возможное.
– А… А мне не сказал.
– Ну, извини. Я думал, ты и так всё узнаёшь быстрее, чем это случается…
Разговор прервало появление в дверях Энеаты, с какой-то нервной улыбкой на лице теребившей в тонких руках приготовленное письмо.