Противостояние 3. Искупление

– Его охранник пытался затолкать меня в машину.

– Он лишь хотел помочь сесть, – Томпсон переводит взгляд на больную ногу Карен. – Не на улице же нам разговаривать. Поехали бы в ресторан, пообщались. В конце концов, мы оба воскресли, – не бандит, а сама вежливость. Его мягкий и слащавый тон выводит из себя, но устраивать разборки в кабинете детектива не лучшая идея.

– Я буду писать заявление, – не унимается Карен.

– Я же не знал что у нее амнезия, – разводит руками Алан. – Подняла такой крик, что нас забрали в участок.

– Состава преступления нет, – заявляет детектив до этого не вмешивавшийся в наш диалог. Видимо прикидывал, куда потратит благодарность от Алана.

– Не нужно ничего писать, – обращаюсь к Карен, – идем.

Детектив с радостью выпроваживает нас из кабинета.

Возле участка подхожу к Алану.

– Приблизишься к ней еще раз, деньги и охрана тебе не помогут.

***

Мы приземляемся в аэропорту Шарль Де Голль ночью. Лимузин отвозит нас в отель Le Meurice.

– Проходи, – открываю дверь в президентский люкс, отдаю чаевые портье.

Карен заворожено смотрит по сторонам.

– Выбирай, – показываю на две раскрытые двери.

– Здесь две спальни? – удивляется она.

– Мне чертовски надоело спать на диване.

Слегка улыбнувшись, она проходит в одну из них.

– Уже поздно. Спокойной ночи, – ухожу в свою спальню и закрываю дверь.

Помнится, когда-то равнодушие сыграло мне на руку. В Колорадо она сама бросилась в мои объятья.

Хорошенько выспавшись на мягкой кровати, встаю, принимаю душ и заказываю завтрак.

– Подъем соня, – захожу в ее спальню и ставлю на кровать поднос с ароматным кофе и круассанами. – У нас насыщенный день впереди.

Перед выходом вручаю ей небольшую коробочку.

– Наденешь вечером.

– Потрясающее, – Карен, восторженно, смотрит на колье из белого золота с изумрудами и бриллиантами.

– Идем. Сегодня я твой гид.

Мы прогуливаемся по саду Тюильри, подходим вдоль Сены и направляемся к Эйфелевой башне.

– Рискнешь подняться.

– Не знаю. Сверху вид наверняка потрясающий но…

– Ты боишься высоты. Когда мы любовались рассветом в Колорадо, ты крепко вцепилась в мою футболку.

– Очень крепко, – она улыбается и заигрывает.

Подхватываю ее и начинаю кружить.

– Поставь, пожалуйста, – просит она. – Голова кружится. Ахх.

Опускаю ее на землю, но она не спешит убирать руки с моих плеч, смотрит прямо в глаза и замирает в ожидании поцелуя. Склоняюсь к ее губам, а затем быстро отстраняю о себя.

– Ты еще не видела Лувр.

В отел мы возвращаемся под вечер, переодеваемся и спускаемся в ресторан.

Очередной курс терапии закончен, значит никаких ограничений на алкоголь, – говорю пока, официант разливает вино.

Карен, слегка пригубив, морщится, затем делает еще один глоток явно через силу и ставит бокал на стол.

– Не понравилось? Это их лучшее вино.

Она пожимает плечами.

– Если честно не помню вкус алкоголя.

– Пей маленькими глотками, чтобы почувствовать букет.

– Вкусно, – говорит после нескольких глотков.

– За твое чудесное воскрешение. До дна, – чувствую себя студентом пытающимся споить невинную школьницу.

После длительного воздержания алкоголь действует очень быстро и от пары бокалов она слегка опьянела.

– Держи. Это тебе.

– Очередной подарок?

Карен открывает коробочку, в которой серьги из белого золота с изумрудами.

– Сколько это стоит?

– Тебя не должны волновать подобные вопросы.

– Они потрясающие, как и то колье.

– Хочу, чтобы сегодня ты надела их для меня. Только их.

Карен понимает намек. Щеки заливаются румянцем, а дыхание учащается. Кладу свою руку на ее запястье и поглаживаю большим пальцем. Карен, как загипнотизированная, смотрит на меня.

– Выпьем, – она старается согнать наваждение, тянется к бокалу и делает большой глоток вина.

– Потанцуем? – встаю из-за столика и протягиваю ей руку.

– Дэвид, я не…

– Хватит переживать о том, что подумают другие. Идем, – говорю тоном не терпящим возражений.

Карен неуверенной походкой следует за мной. Плавно пробегаю пальцами вдоль позвоночника, кладу руку на поясницу и плотно прижимаю к себе, наклоняюсь к уху и шепчу, насколько она прекрасна. Чувствую ее сбивчивое дыхание, медленно двигаюсь в такт музыке. Алкоголь сделал свое дело, она полностью расслабилась и положила голову мне на плечо. Такая мягкая, нежная, поддавливая. Сегодня ночью ты будешь моей, будешь кричать и извиваться в моих объятьях.

– Пойдем за столик. Все кружится, – просит она.

Провожаю ее и отлучаюсь в туалет.

Когда я возвращаюсь за столик, Карен за ним нет. Пошла припудрить носик. Проходит минут пятнадцать, она не возвращается, и я начинаю нервничать.

– Вы не видели мою спутницу? – обращаюсь я к обслуживающему нас официанту.

– Я видел, как она выходила на улицу.

Зачем она туда пошла? Выхожу из ресторана и оглядываюсь по сторонам. Вокруг никого, замечаю в аллее два силуэта. Спрошу у них. Я подхожу ближе. Твою мать. Питер хватает ее за горло, прижимает к дереву и вплотную приближается к ее лицу. Откуда он взялся?

– Амнезия? Я напомню, как нам было хорошо.

– Убери руки, мразь, – хватаю его за плечо, резко разворачиваю и бью кулаком в лицо. – Приблизишься к ней, убью.

Валю его на землю и наношу еще несколько ударов. Двое парней подлетают и оттаскивают меня. Это люди Питера. Один хватает меня за руки, а другой бьет кулаком в живот, я сгибаюсь и получаю сильный удар коленом по лицу.

– Помогите!– кричит Карен и, понимая, что вокруг никого хватает камень и запускает его в панорамное окно ресторана. Охрана заведения реагирует быстро, они прибегают на шум и оттаскивают от меня этих уродов.

– Полиция уже едет, – к нам подходит управляющий.

– Сами разберемся, – Питер поднимается и вытирает с лица кровь. – Пошли отсюда, – он машет рукой парням и те следуют за ним.

– Кто будет возмещать ущерб? – паникует управляющий.

– Пришлите счет на мое имя, – говорю я, беру Карен за руку и увожу.

Она едва успевает за мной, пока мы идем по коридору, несколько раз спотыкается, но не просит притормозить. Я в такой ярости, что готов расколотить все вокруг. Мразь. Думает, я это стерплю. Черта с два. Разберусь с ним, когда вернемся в Майами. Я знаю через кого его можно прижать. Захлопываю дверь в номер, хватаю с барной стойки бокал и разбиваю об стену. Ярость немного отступает. Мы смотри друг на друга, не зная, что сказать.

– Стекло – это дорого? – лепечет она.

– Плевать на деньги. Зачем ты ушла?

– Внутри душно. Вышла подышать. Я не думала … прости.

– Детка, тебе не за что извиняться, – я постепенно начинаю успокаиваться.– Как ты?

– В порядке. У тебя кровь. Снимай пиджак. Нужно умыться.

Мы заходим в ванную. Закатываю рукава рубашки и подставляю руки под холодную воду. Костяшки пальцев сбиты до крови, по губе течет кровь. Умываюсь, но она не останавливается.

– Нужно прижечь. Здесь нет аптечки, и я не взяла антисептик, – Карен мечется по ванной, открывая все шкафчики. – Духи, в них же спирт, – она хватает флакон и брызгает на ватный диск.

– Успокойся, не паникуй, – она прикладывает диск к разбитой губе, и я морщусь от сильного жжения. Вижу, что ее начинает трясти.

– Карен, все хорошо, успокойся. Я в порядке.

– Нужно еще прижечь, – она снова хватается за духи.

– Достаточно, – забираю флакон и ставлю его на полку. – Ты умница, быстро сообразила, что делать.

Я пытаюсь ее успокоить, беру за руку и целую тыльную сторону ладони, Карен замирает. Провожу языком по кончикам пальцев и слегка их посасываю, от чего ее губы приоткрываются, дыхание учащается, а зрачки расширяются. Слегка прищуриваюсь, наблюдая за ее реакцией.

Да. Сладкая. Ты хочешь меня. Заключаю ее в объятья и сажаю на столешницу. Карен кладет руки на плечи, обхватывает мои бедра ногами и плотно прижимается ко мне. Я чувствую, как бешено, колотится ее сердце, как жаждет ласки ее тело. Наклоняюсь и ласкаю языком ее шею, целую от уха до ключицы. Карен дышит часто и прерывисто и напряжение между нами возрастает. Еще немного и произойдет взрыв. Я хочу ее. Хочу здесь и сейчас. Хочу взять горячую, готовую. Взять быстро без прелюдий прямо на этом столе. Жар разливается по всему телу, и требуются огромные усилия, чтобы взять себя в руки.

– Я покажу тебе, как нам было хорошо, – пока я произношу эти слова, Карен расстегивает пуговицы на рубашке и касается ладонями моей груди. Я подхватываю ее и отношу на кровать. Укладываю на спину и сажусь между широко разведенных ног. Пока снимаю рубашку, испепеляю ее взглядом, затем подхватываю и резко переворачиваю на живот.

– Ааах, – стонет она.

Убираю волосы с ее лица и шеи, нежно целую в щеку, провожу языком ниже затылка, от чего она выгибается. Медленно расстегиваю молнию на платье и только сейчас обращаю внимание на едва заметный шрам, проходящий вдоль позвоночника между лопаток. Она без бюстгальтера, запускаю руки в платье, обхватываю ее груди и ласкаю соски. Прокладываю по спине дорожку поцелуев, заставляя ее стонать и выгибаться. Беру за руки, опускаю их вдоль тела и стягиваю с нее платье, оставляя в одних стрингах. Любуюсь сексуальной попкой, то нежно поглаживаю, то сжимаю ягодицы. Слегка прикусываю зубами одну, затем вторую от чего Карен громко вскрикивает. Касаюсь большим пальцем ее самой горячей точки, ощущаю, что она полностью готова, но не тороплюсь, заставляю ее изнывать от желания.

– Дэвид, прошу, – стонет она.

– Мисс Пирс, вы что-то хотите? – наклоняюсь к уху и дразню ее.

– Дааа, – шепчет она на вздохе.

– И что же вы хотите?

– Тебя, – в ее голосе мольба.

– Я и так принадлежу вам всей душой. Неужели вам нужно еще что-то?

– Твое тело, – она подхватывает мою игру.

– Да вы дьявол, – я резко переворачиваю ее на спину и оказываюсь между ее ног.

Карен быстро обхватывает себя руками, пытаясь скрыть шрамы.

– Детка, расслабься. Это меня не отталкивает, – я убираю ее руки и целую шрам, проходящий от плеча к груди. Карен хватает ртом воздух и морщится, словно это причиняет ей боль.

– Ты моя, остальное не важно, – я поглаживаю ее по волосам и целую в губы.

– Дэвид, я люблю тебя.

Слова, которые я так хотел услышать, от которых тепло разливается в груди. Прокладываю по шее дорожку поцелуев, ласкаю языком ее грудь, опускаюсь ниже, целую живот и шрам, проходящий внизу. Карен громко стонет, запускает руку мне в волосы и подается вперед бедрами, но я лишь слегка касаюсь языком ее чувствительной точки. Кровь приливает с такой силой, что у меня стучит в висках. Больше не в силах сдерживаться, снимаю с себя всю одежду и вхожу в нее резко и глубоко. Карен громко кричит, извивается подо мной и дрожит от накрывшего ее оргазма, делаю еще несколько быстрых движений и, получив разрядку, опускаюсь сверху.

– Ты вкусно пахнешь, – я лежу на ней, уткнувшись лицом в шею. Карен поглаживает меня по спине и плечам. От ее нежных прикосновений я возбуждаюсь снова.

– У нас впереди вся ночь, – переворачиваюсь на спину и сажаю ее сверху. Мы наслаждаемся друг другом, каждым движением, каждым поцелуем, каждой лаской. Ее стоны заводят меня еще больше. Она почти на пределе.

– Давай, крошка, двигайся быстрее, – я держу ее за бедра и задаю ритм. Сердце стучит с бешеной скорость. – Давай, – убираю с ее лица, прилипшие волосы, наклоняю к себе и страстно целую в губы. Беру за груди и легонько покручиваю соски, пока она не начинает кричать и содрогаться от очередного оргазма.

– Да, детка, – произношу со стоном, плотно прижимая ее бедра к себе. – Да.

Карен, обессилив, падает на меня.

Глава 2. Карен

Уставшие и изнеможенные мы лежим в объятьях друг друга. Провожу пальцами по шраму от пули на его плече.

– Израненные тела, израненные души.

Дэвид наклоняется и покрывает поцелуями мои шрамы.

– Почему ты сказала, что их нельзя убрать? Ты же убрала один шрам на лице.

– Я могу не выдержать очередной наркоз. Просто не проснусь. Из-за множества перенесенных операций возможны осложнения. Ты готов каждый вечер ложиться в постель с уродиной?

– Я люблю тебя остальное неважно.

– Я тоже тебя люблю.

Он улыбается:

– Мне удалось растопить твое сердце или…

– Или… – слегка прищуриваюсь.

– Ты все вспомнила?

– Не совсем. Сейчас я понимаю, что воспоминания еще в Швейцарии всплывали отдельными отрывками, но это были не события, а чувства и эмоции.

– Почему сразу не сказала?

– Мне требовалось время, чтобы из отдельных пазлов собрать целую картину. Пробелов еще много и у меня к тебе куча вопросов, – Дэвид напрягается, – не сейчас впереди полно времени.

– Ты хоть представляешь, что я чувствовал? Почему ты так поступила?

– Потому что не надеялась выжить. То на что я пошла было сродни самоубийству. Экспериментальные технологии, новый метод лечения, для которого требовались добровольцы. Дэвид, они не давали никаких гарантий. Вероятность, что я не умру на операционном столе один к ста, и даже если я выживу, то в лучшем случае смогу передвигаться в инвалидной коляске. Я не могла привязывать тебя к себе. Это было бы не честно.

– Ты не должна была решать за меня. Почему не попросила маму сообщить, если все пройдет удачно?

– Потому, что я действительно ни на что не надеялась, а она видя мое состояние решила лишний раз не травмировать психику. Слабая, беспомощная, ничего не помнящая, но порой мне казалось словно я другой человек. Я мыслила, чувствовала, реагировала по-другому. Пыталась найти в интернете какую-то информацию о себе, но меня словно не существовало. Мама не могла дать ответы, она ведь не знала подробности о моей жизни в Майами. Порой в голове всплывали захватывающие сюжеты, но я думала это из какого-то фильма или сериала. Например, «Шпионка» с Дженнифер Гарнер, который любила в детстве. Мне постоянно снились кошмары, но иногда сны были другими. Я видела равнины, горные тропинки, пещеру за водопадом.

– Колорадо.

– Но больше всего мне нравился сон, в котором я видела мужчину, стоящего на балконе и любующегося звездным небом.

– Наша первая ночь, – Дэвид наклоняется ко мне и нежно проводит по щеке тыльной стороной ладони.

– Доктор говорил, что мой мозг блокировал воспоминания. Я очень надеялась, что это не просто сны и эта надежда заставляла меня бороться. Вот только с хорошими воспоминаниями вернулись и плохие. Крис Лоуренс не был маньяком. Это хитроумный план мести. Он родной брат того урода, которого я пырнула кинжалом на ферме. Отец обманул меня, подельники не добивали его в больнице, его убила я. Иногда мне кажется, лучше бы я ничего не вспоминала. Я столько сделала, что не знаю как с этим жить.

– Карен, прекрати винить себя, это самооборона. По-твоему, лучше, если бы они развлеклись и бросили тебя умирать?

Слова Дэвида отрезвляют, но дело не только в Крисе и его брате на моей совести есть и другие. Он стирает рукой скатившуюся из глаза слезинку.

***

– У них длинные скатерти, – Дэвид смотрит на меня и в его взгляде похоть. – Я заслужил компенсацию за то, что ты мне лгала.

– Дэвид, здесь полно людей, – от волнения я глубоко дышу и крепко сжимаю руками приборы.

– Вот именно, все заняты своими делами, – он бегло окидывает взглядом посетителей ресторана.

– Дэвид…

– Под стол, – командует он и произносит это с нажимом. По спине пробегает холодок.

Я быстро оглядываюсь по сторонам, поднимаю скатерть и опускаюсь на пол. Мне хочется провалиться под землю. Хоть бы он не потребовал вылезти, когда на наш столик будут смотреть или того хуже подойдет официант. Я умру от стыда. Прикасаюсь к нему, чувствую, как он возбужден и расстегиваю ширинку.

– Поглубже, детка, я знаю, как ты можешь, – шепчет он. Его слова заводят, мощный выброс адреналина отгоняет неловкость, сердце бьется с бешеной скоростью, кровь приливает к вискам и возбуждение нарастает. Каждое мое движение отдается пульсацией между ног, я все больше хочу почувствовать его в себе. Дэвид на пределе. Решил меня наказать посмотрим кто кого. Я быстро вылезаю из-под стола, облизываю нижнюю губу и соблазнительно улыбаюсь, окидывая его слегка насмешливым взглядом пока он застегивает ширинку.

– В туалет, – приказывает он, и я иду следом. Дэвид хватает меня за руку и тащит к другой двери.

– В мужской!?

– А ты хочешь, чтобы я пошел в женский? Он открывает дверь и пропускает меня вперед. Возле умывальников стоят двое мужчин. Я быстро проскальзываю в кабинку, но они успевают меня заметить. Уйдут или останутся? От такой публичности, возбуждение нарастает еще больше, все тело изнывает от желания. Дэвид заходит следом и прикрывает дверцу, но не запирает.

– Нет, – он хватает меня за руку, когда я хочу закрыть щеколду.

– Ты не…

– Правила диктую я. Он прижимает меня к стене, хватает за бедро и ставит одну ногу на крышку унитаза. Я на таком пределе, что мне не нужны ласки, я хочу быстро, резко, пусть даже грубо, только бы он быстрее оказался во мне. Дэвид расстегивает ширинку и срывает с меня трусики. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не закричать. Обхватываю его за шею. Он громко стонет, вжимая меня в стену. Я не выдерживаю, накатывающих на меня ощущений, и из груди вырываются громкие стоны. Ноги дрожат, и все тело покалывает, словно в него вонзили множество мелких иголок, одна волна оргазма сменяется другой. Я практически повисла на нем, когда все закончилось.

– Идти сможешь? – спрашивает он, чувствуя, что я все еще дрожу.

– Да.

Только сейчас понимаю, что на мне очень короткое платье, а трусики разорваны в клочья. Дэвид улыбается, когда я пытаюсь натянуть юбку как можно ниже.

– Идем, – он открывает дверцу и несколько мужчин оборачиваются в нашу сторону. Я заливаюсь краской и умираю от стыда, когда он демонстративно убирает в карман мои трусики.

Неделя во Франции превратилась в сказку, я старалась забыться и целиком отдаться этому счастью, но что-то в глубине души подсказывало, что моя история не закончена и у меня есть повод опасаться Питера и Алана.

Вернувшись в Майами, первым делом прошу Майлза найти адрес Роберта Кинга. На следующий день припарковываю машину напротив его дома и долго смотрю, не решаясь зайти. Небольшой одноэтажный домик, с высаженными вокруг цветами и пандусом на крыльце, значит… Зачем я приехала? Что я ему скажу? Что убила его отца, а его на всю жизнь сделала инвалидом. Я хочу знать как он. Узнать от него, а не со слов Майлза, поэтому и просила выяснить только адрес. Беру себя в руки, подхожу к дому и нажимаю звонок. За пару минут ожидания я десяток раз хочу сорваться, убежать к машине, сесть и уехать. Роберт открывает дверь. Он сидит в инвалидном кресле и пораженно смотрит на меня.

– Карен? Ты? Я думал…

– Что я умерла? Все так думали.

Роберт пропускает меня в дом. Замечаю на пальце обручальное кольцо. Не может быть?

– Роберт, ты женился?

– Да. Год назад. Лиза скоро придет с работы. Она медсестра.

– Поздравляю. Я так рада за тебя. Но как вы живете? Медсестры немного получают.

– Я тоже без дела не сижу. Про карьеру архитектора пришлось забыть, но я не расстраиваюсь. Отучился на вебдизайнера, на создании сайтов тоже можно заработать.

В дом заходит молодая блондинка. Невысокого роста, круглое лицо, слегка располневшее, но, кажется, это делает ее еще более милой, большая грудь и живот… большой… округлившийся живот. Да ей скоро рожать.

– Карен, познакомься это моя жена Лиза.

– О! – восклицаю я и сразу же ругаю себя за подобную несдержанность. – Рада познакомиться.

Почему при виде счастливой беременной женщины больно колет в груди?

– Лиза, это Карен, я тебе о ней рассказывал.

– Очень приятно, – Лиза мило улыбается. – Вы так помогли Роберту спасибо.

– Лиза медсестра, она ухаживала за мной в больнице.

– Поверьте вам не за что меня благодарить.

– Когда он вернулся после лечения в Швейцарии, то сделал мне предложение.

– Какие прогнозы дают врачи? – сердце выпрыгивает из груди, когда я задаю этот вопрос.

– Мне предстоит очередной курс восстановительного лечения. Если все пройдет удачно смогу передвигаться на костылях. Это лучше, чем сидеть в инвалидной коляске.

Быстро прощаюсь и выхожу из дома. Меня трясет, сердце колотится, в легких не хватает воздуха, а в висках бешено пульсирует кровь. Дрожащей рукой вставляю ключ в зажигание и жму на газ. Я несусь с бешеной скоростью, пытаясь убежать от прошлого, от самой себя, убежать от своей совести.

– Где ты была и почему отключила сотовый? – Дэвид сидит на диване в гостиной и ждет объяснений.

– Ездила, – монотонно отвечаю, поднимаясь наверх. У меня нет сил на разговоры и объяснения. Выпиваю несколько таблеток снотворного, раздеваюсь и падаю на кровать. Забвение – вот что мне нужно.

Как же я хочу, чтобы вчерашний день был просто кошмарным сном. На часах двенадцать, а на телефоне три пропущенных. Во избежание скандала нужно перезвонить. Хорошо, что Дэвид занят и довольствуется моими сбивчивыми объяснениями о том, как я соскучилась по возможности водить машину, и прокаталась весь вечер не замечая времени. На сегодня у меня еще одно дело. Быстро собираюсь и еду в Miami Shores. Надеюсь, Адам не сменил адрес. Дверь открывает Кейт.

– Привет малышка.

– Карен, – она растеряно смотрит на меня.

– Это тебе, – протягиваю большую куклу.

– Почему ты так долго не появлялась

– Прости, я болела, сильно болела. Мне пришлось уехать в другую страну на лечение. Позволишь войти? – Кейт запускает меня в дом.

– Почему ты хромаешь?

– Из-за перелома.

– Это навсегда

– Надеюсь, что нет, – треплю ее по волосам. – Да у тебя здесь целый замок! – восклицаю, когда мы подходим к дому Барби.

– Лилиан подарила на день рождения.

– Кейт, кто пришел? – невысокая шатенка спускается по лестнице. – Я же говорила не пускать в дом посторонних.

– Это Карен, подруга Адама – радостно сообщает Кейт, на что Лилиан хмурит брови и недовольно смотрит на меня.

– Что вам нужно? – резко спрашивает она.

– Заехала проведать Кейт, – окинув взглядом гостиную, замечаю в рамках их фото с Адамом. Похоже у них все серьезно. Главное, чтобы она хорошо относилась к Кейт.

– Проведали?

– Может, кофе угостите, – показываю взглядом в сторону кухни, давая понять, что не стоит выяснять отношения при ребенке.

Лилиан направляется на кухню, я следую за ней, сажусь на стул, а Лилиан стоит посередине, скрестив руки на груди.

– Вы давно встречаетесь? – спрашиваю в лоб.

– Почему я должна отчитываться перед бывшей подружкой Адама?

– Кейт неправильно выразилась. Я подруга Лорен – ее матери. После смерти Лорен я помогала Адаму с Кейт.

– Хорошая подруга, – усмехается Лилиан, – я вспомнила, Кейт спрашивала о вас, и Адам ответил, что вы уехали. Пропадаете где-то годами, ни разу не позвонив ребенку, а теперь считаете, что вправе вторгаться в чужую жизнь.

Лилиан разговаривает жестко, но я хорошо разбираюсь в людях. За показной твердостью скрывается желание защитить тех, кто ей по-настоящему дорог. Кейт выглядит счастливой, да и за Адама я рада. На ее месте я тоже была бы не в восторге от такого вторжения.

– Простите. Я должна была позвонить Адаму и договориться о встрече. Я пойду, – встаю со стула и направляюсь к двери.

– Вы… с вами… – Лилиан, наконец, заметила, что я хромаю, но ей неловко спросить. – Так, где вы пропадали?

– В больнице. Простите за вторжение.

Два года спустя.

Паркую машину возле дома. Дэвид купил небольшой коттедж, с бассейном на заднем дворе неподалеку от дома отца. Просторная гостиная с выходом на террасу, кухня и кабинет на первом этаже и две спальни на втором. Для нас двоих место вполне достаточно. В большом доме пришлось бы нанимать штат прислуги, а я не люблю, когда в доме находятся посторонние. Двух домработниц, приходящих днем, убирающих и готовящих еду, было вполне достаточно.

После долгих месяцев терапии я, наконец, смогла нормально ходить, но врачи все равно запрещали носить обувь на каблуках. Дэвид смирился с моим новым стилем одежды, хотя иногда подшучивал, говоря, что я напоминаю ему скромную отличницу.

Когда перестала болеть спина, я снова пересела на Ламборджини. Страсть к скорости – все, что осталось от прежней жизни. Дэвид часто ругал за это. Я сильно не лихачила, но каждый месяц получала несколько штрафов, которые от него прятала.

Наконец я смогла осуществить свою давнюю мечту – открыла фитнес клуб. Юристы Дэвида помогали с документами и проверками, а дела вел управляющий.

Похоже, я единственная кого шокировала новость о том, что Элен в сорок лет собралась рожать. Уолтер был безгранично счастлив. Дженнифер уже исполнилось шестнадцать, и она тоже очень обрадовалась. Видимо, решила, что теперь Элен некогда будет ее контролировать. Дэвид отнесся к новости спокойно, а Брайана дела семьи не интересовали. Он, наконец, получил диплом, и Уолтер отправил его управлять делами завода. Хотя он не столько работал, сколько мотал нервы Дэвиду. В Майами он прилетал редко, предпочитая проводить выходные в Вегасе. Поскольку, как он утверждал, девчонки в игорной зоне более доступные.

На улице невыносимая жара и единственное, чего я хочу поскорее принять душ. Скидываю одежду еще в спальне и захожу в ванную. Обычно я стараюсь не смотреть на себя в зеркало, но взгляд непроизвольно задерживается на отражении, которое словно притягивает, заставляя подойти ближе. Провожу рукой от левого плеча вдоль груди. От нахлынувших воспоминаний скулы дрожат так, что приходится стиснуть зубы. Со временем шрамы стали светлее, но продолжали оставаться таким же уродливыми, никакие мази не могли избавить от рубцов. Они – мое вечное напоминание о прошлом. Дэвид никогда ничего не говорил, лишь закрывал глаза, если я оказывалась сверху полностью обнаженной. Мой шкаф ломился от нижнего белья – сексуальные корсеты, пояса, сорочки, все, что помогало скрыть шрамы, когда мы занимались любовью.

– Карен, ты дома, – резкий крик Элен заставил меня вздрогнуть.

Быстро накидываю халат и выхожу в гостиную.

– Привет.

Элен влетела в дом с автолюлькой в одной руке и пакетом в другой. По ее запыхавшемуся виду понимаю, что что-то случилось.

– Карен мне нужно срочно уехать присмотри за Энни.

– Какие-то проблемы?

– Да, – она ставит люльку на диван, а пакет на журнальный столик. Дженни сбежала с парнем в Джексонвилл. Ей всего шестнадцать. Несносная девчонка. Я должна ее вернуть.

Прикинув, что до Джексонвилла больше трехсот миль, понимаю, что поездка займет несколько часов туда и обратно, и еще неизвестно как быстро она уговорит Джен вернуться. Проблема даже не в том, что у меня были планы на сегодняшний вечер. Я понятия не имею что столько времени делать с трехмесячным ребенком.

– Уолтер в курсе?

– Нет, он сегодня срочно улетел в Вегас. Брайан опять во что-то влип.

– Отправь за ней Майлза.

– Карен, она моя дочь. Я хочу вернуть ее по-хорошему, а не силой.– надежда на то, что мне удастся отвертеться, таяла с каждым словом.

– А где няня? – Элен уже чмокнула в щеку, спящую Энни, и направилась к выходу.

– Заболела. Смесь в бутылочке, если не хватит, есть еще в пакете. Ты же знаешь что делать, – выкрикивает уже с крыльца.

Почему я должна знать, что делать? Потому, что я женщина. Со смесью разберусь, надеюсь, на коробке есть инструкция, но я даже не знаю, как взять на руки младенца. А если она проснется? Черт. Да она обязательно проснется. Младенцы же не спят 15 часов подряд. В полном замешательстве расхаживаю по комнате, пытаясь понять, что делать. Меган первая кто приходит на ум, но потом вспоминаю, что она в отпуске и улетела к дочери. Агентства – гениальная идея, аж подпрыгиваю от восторга, ища в интернете номера телефонов. Как оказалось не такая гениальная на часах уже восемь и рабочий день давно закончен. Мне отвечают только в одном.

– Мне срочно нужна няня.

– На какое время? Возраст ребенка? Предпочтения в образовании кандидатки. Национальность, – и прочее на меня обрушивается шквал вопросов.

– Любая кричу я в трубку.

– Вас устроит мексиканка?

– Хоть марсианка, только чтобы она быстрее приехала.

Прождав час, набрав несколько раз номер агентства и прослушав с десяток телефонных гудков, понимая, что никто не приедет, вся на нервах звоню Дэвиду. Десятый час, а его как назло где-то черти носят. Наконец-то, после третьего вызова он ответил.

– Ты скоро? Элен оставила у нас Энни. Дженнифер сбежала с парнем, и она поехала за ней. Няня не приехала.

– Давай ты дома мне все расскажешь. У меня переговоры.

– Она скоро проснется. Что мне с ней делать?

– Ты что с ребенком не можешь посидеть. Мне некогда, – кладет трубку, а я, кипя от злости и отчаяния, опускаюсь на диван. Когда родился Рик, я сама была ребенком, а потом сталкиваться с детьми мне не приходилось.

Только не это. Через час Энни начинает ворочаться в кресле и слегка похныкивать. Соображаю, что пора готовить смесь, беру пакет и иду на кухню. Пока я разбиралась с инструкцией и дозировками, она устроила дикий рев. Слава богу. Слышу, как поворачивается ключ в замке. Вернулся. Выхожу в гостиную.

– Сестренка. Ты что плачешь? Проголодалась, – Дэвид берет у меня бутылочку и начинает ее кормить. Малышка сразу успокаивается. Он держит ее на руках, и я с умилением наблюдаю за ними, представляя Дэвида отцом. Если бы Вероника не погибла, их дочери было бы уже двенадцать. Интересно, думает ли он об этом сейчас. Я всегда была равнодушна к детям и никогда не задумывалась о ребенке. Да и учитывая, какие сюрпризы преподносила мне жизнь, было бы странно думать об этом. А вот Дэвид… Меган говорила, он был счастлив, когда узнал, что станет отцом, а ведь ему было всего двадцать два.

Мы с Дэвидом почти два года жили вместе, но никогда не говорили о будущем, не строили совместные планы. Хотя возможно, после всего, что мы пережили, просто боялись спугнуть счастье. Хочет ли он детей? И если захочет, то когда? И с кем? Последняя мысль больно кольнула. Была причина, по которой я не могла и думать о ребенке.

– Нужно ее уложить. Ты кровать подготовила?

Выражением лица даю понять, что не поняла вопроса.

– Не в автолюльке же ей всю ночь спать. Памперсы захвати, – он кривит нос.

Дэвид поднимается в комнату для гостей, а я иду следом.

– Подушки, – соображаю, что нужно положить их так, чтобы она не упала.

Кое-как справляюсь с заменой под недовольное хныканье Энни и с нетерпением хочу выплеснуть на Дэвида кучу эмоций.

– Элен…

– Тише, – шикает он на меня, – она спать хочет, – Энни прищуривает глаза. – Я уложу.

Выдохнув с облегчением, иду в спальню. Дэвид приходит минут через двадцать.

– Уснула. Я оставил двери в спальню открытыми. Услышим, если она проснется.

– Ужинать будешь?

– Нет. Поел в ресторане, – он раздевается, ложится в постель и быстро засыпает, а я полночи верчусь с боку на бок, не в силах уснуть из-за эмоционального перенапряжения.

К счастью Энни проспала всю ночь. Меня разбудили голоса. Смотрю на часы – семь. Слышу, как Элен благодарит Дэвида, забирает дочку и уходит. Накидываю халат и выхожу в коридор.