Противостояние-2: на краю смерти

– Карен, Дэвид моя семья и я не просто его мачеха мы друзья, так что если он счастлив с тобой я рада.

Через месяц о наших отношениях узнал и Уолтер.

Ужин прошел в дружеской атмосфере, даже Брайан не язвил, но я все равно чувствовала себя немного неуверенно. Столько простых человеческих вещей для меня в новинку. Следующим утром мы вылетели в Аспен.

Я никогда раньше не была в горах зимой. Дэвид улыбается, слушая мои восторженные отзывы. Мы останавливаемся в отеле, оставляем вещи в номере и идем кататься. Дэвид смеется надо мной, говоря, что я похожа на неуклюжего медвежонка. Заявление о том, что я найду самого сексуального инструктора и проведу выходные в его компании, если он будет смеяться вместо того чтобы меня учить, заставило Дэвида прикусить язык.

Возвращаемся в номер вечером, принимаем душ и переодеваемся.

– У меня для тебя подарок, – я протягиваю ему коробку.

– Не рановато для подарков. Рождество завтра.

– Это сюрприз. Открой.

Я с замиранием сердца смотрю, как он развязывает ленточку и срывает обертку.

– Ничего себе? – восклицает Дэвид, сняв крышку, и переводит удивленный взгляд на меня.

– Не знала, чего ты хочешь, – неуверенно лепечу я.

– И поэтому скупила весь магазин? – Дэвид смеется, а я стою посреди комнаты, опустив глаза в пол.

– Эй. Ты чего? – Дэвид ставит коробку на стол, подходит ко мне и берет за подбородок. В его взгляде предвкушение.

– Боюсь, – честно отвечаю я и вижу, что он разочарован моим ответом.

– Я же говорил, что не настаиваю, если…

– Дэвид, я хочу, – в моем голосе уверенность, а вот сердце бешено колотится в груди. – Нам пора на вечеринку. Обещали, что будет весело.

– Идем.

Мы спускаемся в ресторан. Вечеринка по случаю рождества в самом разгаре. На сцене поет какая-то местная группа.

– Улыбнись. Что будешь пить?

– Вино, – я стараюсь придать лицу как можно более непринужденное выражение.

Страх. Панический, парализующий страх. Воспоминания, заставляющие содрогаться. Я изо всех сил пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями и налегаю на алкоголь, чтобы расслабиться.

– У тебя есть предпочтения? – спрашивает Дэвид, когда мы танцуем медленный танец.

– На твой выбор.

– Могу использовать все, – он дразнит меня, но от таких слов я вздрагиваю. – Уже поздно пойдем в номер.

– Давай еще выпьем, – говорю я как можно более непринужденным голосом и направляюсь к столику.

Дэвид подходит через несколько минут и отбирает у меня бокал:

– Ты решила напиться? У меня немного другие планы на сегодняшнюю ночь, – он наклоняется и поглаживает меня по щеке, и это прикосновение отдается приятными ощущениями в низу живота.

– Давай побудем еще немного, – прошу я умоляющим голосом.

– Карен, идем, – твердо говорит он, берет меня за руку и ведет в номер, по моему телу пробегает мелкая дрожь.

«Это всего лишь психологический барьер», – убеждаю себя. Ты должна научиться доверять. По дороге Дэвид изредка поглядывает на меня и от этого взгляда все внутри съеживается. Он прикладывает карточку и открывает дверь, пропуская меня вперед. Я останавливаюсь в центре комнаты и, с замиранием сердца, жду продолжения.

Дэвид подходит, страстно целует меня, обходит сзади, расстегивает молнию и платье падает к моим ногам. Он подает руку, и я переступаю через платье. Дэвид наклоняется и снимает с меня туфли, освобождая сначала одну ногу, а затем другую. Он смотрит снизу и в его взгляде дьявольские огоньки, от вида которых я нервно сглатываю, поднимается, подходит к коробке и возвращается с повязкой.

– Ты доверяешь мне? – спрашивает он, завязывая мне глаза.

– Да, – мой голос дрожит.

На мне лишь кружевные трусики и чулки. Мне не холодно, но меня всю трясет, когда он заводит мои руки за спину и застегивает наручники. По звуку я понимаю, что он раздевается. Я дергаюсь и издаю глубокий стон, чувствуя, как к моему телу прикасается что-то мягкое.

– Это плеть, – поясняет он, проводя по спине. Я морщусь, и тело напрягается в ожидании удара. Перед глазами всплывают воспоминания о том, как он избивает меня, оставляя на теле синяки и багровые следы от ремня.

– Трусиха, – Дэвид несколько раз легонько шлепает меня по попе и целует в плечо. – Это только игра.

Внутри все замирает, когда по звуку я понимаю, что он достает из брюк ремень. Вздрагиваю, когда он проводит им по моей коже, ведет от шеи вдоль груди вниз, проводит по внутренней стороне бедра. Подходит сзади и подводит им вдоль позвоночника. Я хватаю ртом воздух и прикусываю губу, чтобы не закричать, когда к телу прикасается что-то холодное. После случившегося я абстрагировалась, вспоминала об этом так, будто все произошло не со мной, словно эти воспоминания сцена из просмотренного когда-то фильма.

– Ааа, – эмоции берут верх, и я вскрикиваю, вспоминая, как пряжка ремня рассекает мою кожу.

Дэвид придерживает меня за затылок и прислоняется лбом к моему виску.

– Тише. Все хорошо. Я же не делаю тебе больно.

Я киваю, но мышцы на лице напряжены так, что сводит скулы. Дэвид отбрасывает ремень, берет в ладони мое лицо и нежно целует. Я расслабляюсь, наслаждаясь этим мгновением.

– Ты доставишь мне удовольствие? – он запускает руку мне в волосы и слегка тянет, давая понять, чтобы я опустилась на колени.

– Да, детка, вот так. Ты потрясающая, – он стонет от удовольствия, наслаждается тем, что полностью все контролирует. – Я люблю тебя, – он помогает мне встать и расстегивает наручники.

– Идем, – я неуверенно ступаю по полу, держась за его руку.

Шелк простыней охлаждает кожу. Возбуждение, желание, предвкушение. Чувства, которым я готова отдаться целиком, без остатка. Дэвид заводит мои руки за голову и привязывает к спинке кровати. Он не торопится, действует медленно, осторожно, прикосновения легкие и едва ощутимые, словно я фарфоровая кукла.

– Ты очень горячая, – он возвращается с кубиком льда. – Раздвинь ноги.

– Аааа, – я кричу не от страха, а от возбуждения, от вихря переполняющих эмоций, уносящих меня на вершину блаженства. Подаюсь вперед бедрами, но он убирает руку, не давая мне получить разрядку.

– Ты моя. Ты будешь послушной девочкой?

– Да.

– Ты будешь подчиняться мне? Делать то, что я попрошу? – он продолжает ласкать меня кубиком льда.

– Дааа, – со стоном выдыхаю я.

Дэвид опускается на меня. Веревка врезается в запястья, когда я с криками извиваюсь под ним. Он доводит меня до предела и останавливается, несколько раз повторяя эту пытку.

– Дэвид, прошу, пожалуйста, – низ живота изнывает до безумия. Я полностью в его власти.

– Ты получишь удовольствие, когда я захочу, – он берет в ладони мою грудь и поглаживает соски, пока я со стонами мечусь по кровати, все сильнее натягивая веревку.

– Возьми меня, – умоляю я чуть не плача.

Дэвид переворачивает меня на живот, подхватывает под бедра и ставит на колени. Хватает за волосы, заставляя уткнуться лицом в подушку, и резко врывается в меня, движется быстро, доводя до невероятного оргазма. Я сжимаю простынь и издаю глухие стоны. Все тело дрожит, кровь стучит в висках, сознание постепенно расплывается, оставляя лишь ощущения. Дэвид хватает меня за ягодицы, плотно прижимается и стонет. Колени дрожат, и стоит ему отпустить меня, как я обессилевшая падаю на кровать. Чувствую, как он развязывает веревку и что-то говорит, но я лишь шевелю губами не в силах произнести ни слова.

– Спи, – он целует меня в щеку, и я проваливаюсь в забытьи.

– Доброе утро соня, – Дэвид проглаживает меня по волосам.

– Который час? – сонно спрашиваю я.

– Уже одиннадцать. Хорошо спалось?

– Да, – сладко потягиваюсь.

– Все не так страшно как тебе казалось? – он улыбается.

Я улыбаюсь в ответ.

– То, как это было… это все чего ты хочешь… или…

– Карен, мне достаточно ролевых игр. Странно слышать подобные вопросы от опытной женщины.

– Подкалываешь?

– Нужно было привязать тебя к кровати еще в Колорадо. Пока ты была не против.

Улыбаюсь и убегаю в душ. У меня заготовлен для Дэвида еще один подарок. Часы Breguet, зная его страсть к этой марке, уверена он будет в восторге. Он и правда обрадовался, а вот я визжала от восторга, открыв коробочку. Ключи. Поверить не могу, что он ее купил.

Каникулы пролетают быстро и нужно возвращаться в реальную жизнь.

– Вау! – вскрикивает Лина и аж подпрыгивает, когда я выхожу из новенькой Ламборджини. – Офигеть. Вот это тачка.

– Подарок, – спокойно отвечаю я.

– И какие же сексуальные фантазии ты воплощала, если он подогнал такую?

Я улыбаюсь и слегка прищуриваюсь, видя, как Лину распирает от любопытства.

– Идем, а то на пару опоздаем, – я направляюсь в корпус университета.

– К черту пару, – Лина хватает меня за руку и тянет в другую сторону. Понимая, что она не отстанет, иду с ней в кафе.

Замечаю, что Дэвид уже неделю сам не свой.

– Как дела? – спрашиваю за ужином.

– Все нормально.

– Дэвид, я же вижу, ты уже несколько дней чем-то расстроен. Проблемы на работе?

– Не обращай внимания.

– Послушай, мы договорились, что я не вмешиваюсь в бизнес, но рассказать, что случилось, ты можешь? Я не хочу, чтобы у нас были друг от друга секреты.

– Есть выгодный проект – строительство отелей в Аспене, но из-за махинаций Карлоса компания потеряла много денег. Нужны инвесторы. Одного я нашел, но денег все равно недостаточно.

– Сколько еще нужно?

– Уф, – присвистываю, услышав сумму.– В Аспене круто. Неужели никто не хочет вкладываться?

– Сроки поджимают. Проект выгодный не потороплюсь, место займут другие.

– Бизнес-план с собой, – взглядом показываю на папку с документами.

– Тебе зачем? – удивляется Дэвид.

– Хочу взглянуть или это тайна?

– Смотри, – Дэвид достает документы.

– Судя по цифрам вложение и, правда, выгодное. Надеюсь, на этот раз аналитиков никто не подкупил?

– Нет. Я лично все проверял.

– У меня есть около четверти от недостающей суммы. Я могла бы вложить их. Давно думала об инвестициях, но боялась рискнуть.

Вкладывать все деньги я не собиралась. Скажи я Дэвиду, что у меня есть пять миллионов, он бы сразу обо всем догадался, но часть суммы, вложенная в этот проект, могла принести хороший доход. В конце концов, изначально это были его деньги.

– Завтра скажу юристам, чтобы подготовили договор.

Следующим вечером я решаю в очередной раз насесть на него.

– Дэвид, я не лезу в твои дела, но разберись, пожалуйста, с тем, что творится в Санта-Монике, – завод находится далеко и управляющий делает, что хочет. Несчастные случаи не единственное ЧП. Менять управляющего Дэвид не собирается (у них своя финансовая схема по уводу денег от налоговой), пусть хотя бы прижмет его хорошенько, чтобы тот думал и о людях, а не только о собственном кармане.

– Хорошо разберусь, – он всегда так отвечает.

– Ты обещаешь это уже несколько месяцев.

– Карен, после того, что сделал Карлос, мы с отцом работаем днем и ночью, чтобы восстановить компанию.

Я поняла, что дальше приставать к нему бесполезно, но через две недели он фактически ошарашил меня новостью.

– Послезавтра я улетаю на пару дней.

– Куда?

– Туда, куда ты и просила.

Я поняла, что летит он туда не из-за меня, а потому что на заводе, наверняка, опять начались проблемы.

На часах было уже два Дэвид мирно сопел под боком, а я ворочалась и не могла уснуть. Санта-Моника. Я никогда не любила этот город. Он был для меня слишком маленьким, душным, тесным. Я задыхалась в нем, а моя душа требовала простора. Как же я мечтала из него вырваться. Учеба в Лос-Анджелесе была единственным шансом. Денег на оплату обучения в университете у нас не было. Вся надежда была на стипендию, и поэтому приходилось хорошо учиться. День сурка – так я называла последние два года, проведенные в школе, и пока другие отрывались по полной, умирала от скуки.

Мне было сложно общаться с одноклассниками, всего пара подруг и с теми не о чем было поговорить. Я чувствовала себя словно рыба, выброшенная на берег. Для всех я была ботаничкой, да и отец строго следил за мной, и пока все развлекались на вечеринках, сидела дома. Чтобы хоть как-то походить на остальных начала встречаться с первым подвернувшимся парнем. Я никогда его не любила, и порой меня просто воротило от его поцелуев. Я была в выпускном классе, когда появился Рон. Он учился в Вашингтоне, но что-то пошло не так и он вернулся к отцу. Плейбой, красавчик, все девчонки визжали при виде его, и он с радостью этим пользовался, поочередно укладывая их в постель. Он пробыл в Санта-Монике меньше месяца и переехал в Лос-Анджелес, открыл автосервис, в котором ремонтировал дорогие тачки, но часто заезжал к отцу. Забавная штука жизнь, порой она сводит людей в самых невероятных ситуациях. Я слишком часто сталкивалась с ним там, где не должна была, и быстро поняла, что он занимается чем-то незаконным. Он моментально разглядел мое умение разбираться в людях, замечать то, что не замечали другие. Фрэнк Миллиган многому меня научил. Рону нужна была помощь, а мне нужны были деньги. Так все и началось.

Интересно, как он сейчас? Чем занимается? Бросил этот бизнес или нашел новую партнершу? Почему от этих мыслей больно колет в груди? Я посмотрела на Дэвида. Странное, необъяснимое чувство, я люблю его, но душа все равно болит. Не часто, иногда, когда я погружаюсь в воспоминания. Один вечер, так изменивший столько жизней. Судьба или злой рок? Я обняла Дэвида, закинула ногу и плотно прижалась к нему, чтобы отогнать удручающие мысли.

Дэвид сильно удивился, когда я решила полететь с ним. Мы приземляемся в Лос-Анджелесе в девять утра. Он направляется на деловую встречу, которая закончится не раньше двух, а я решаю подготовиться к поездке.

– Привет, красавчик, – заглядываю в окно арендованной машины.

– Девушка, я не… – Дэвид запинается и хлопает глазами. – Тебя не узнать.

– А Рон всегда ругал меня за плохую маскировку, – ляпнула я и тут же прикусила язык. Дэвид недовольно посмотрел на меня, но оставил мое высказывание без комментариев.

– Дреды тебе идут.

– Парик.

– Я не дурак. Выглядишь лет на шестнадцать. Если соседи будут задавать вопросы, что отвечать?

– Скажи, что планируешь купить дом. Пусть думают, что папочка приехал со своей отмороженной дочкой.

– Отмороженная – это точно, – он усмехнулся. – Но скорее меня примут за извращенца с малолеткой.

– А это идея! – я смотрю на него, слегка прищурившись, и прикусываю нижнюю губу, давая понять, что не против подобной игры.

Он улыбается, а глаза горят. Надуваю пузырь из жвачки и вытягиваю ноги на панель.

– Убери.

– А то папочка накажет меня за плохое поведение? – поддразниваю я.

Санта-Моника. Прошло почти два года, а в городе ничего не изменилось. Те же дома, магазины, кафе, люди. Тихая и размеренная жизнь, идущая своим чередом. Сердце бешено колотится, когда Дэвид останавливает машину возле дома. Я проглатываю подступивший к горлу ком и сдерживаю слезы.

– Идем или ты передумала?

– Нет, – отвечаю я и выхожу из машины. Идя к дому, оглядываюсь по сторонам и облегченно вздыхаю, радуясь, что никто за нами не наблюдает. Время три и все соседи на работе.

Открываю дверь и захожу в гостиную, бывшие хозяева забрали мебель и мне непривычно видеть дом таким опустевшим.

– Вы жили здесь вчетвером? – удивляется Дэвид. Это и понятно, дом в десять раз меньше особняка Джонсонов.

– Да. Не все живут в роскоши.

Мы проходим по коридору и заходим в мою комнату.

– Надеюсь бывшие хозяева не нашли тайник.

Открываю встроенный платяной шкаф, вскрываю пол и достаю коробку.

– Какие секреты в ней спрятаны? – с любопытством спрашивает Дэвид.

– Здесь только фотографии, – снимаю крышку и достаю снимки. Рон профессионально снимал и часто устраивал мне фотосессии.

– Кто на этих фотографиях?

– Я.

– Тогда зачем их прятать?

– Чтобы родители не увидели, я на них не совсем одета.

– Позволишь? – я киваю и Дэвид, явно заинтригованный, берет один из снимков.

На фото мне семнадцать. Я стою на коленях на краю обрыва над океаном. На мне изорванное белое платье и обожженные крылья за спиной. На фоне заката эффект потрясающий. Дэвид смотрит словно завороженный.

– Снято профессионально. Ангел.

– Падший ангел, – добавляю я.

Пока Дэвид разглядывает фото, беру в руки еще один снимок. Он сделан в последний день.

– Последний день моей прежней жизни, – тихо произношу я, вспоминая последнюю встречу с Роном.

– Смотри, какая тачка, – говорю я, когда мы проезжаем мимо офисного здания, в котором находится управление завода. – Кто это у нас так резко разбогател?

– Владелец должен был приехать. Наверняка его. Явился заметать следы. Смотри и машина твоего отца рядом.

– Тормози. Есть идея, – достаю из сумки помаду.

– Что ты задумала? – Рон выходит из машины следом за мной.

Пинаю по колесу. Сигнализация не сработала, и я исписываю машину нецензурными выражениями, а Рон с улыбкой снимает меня.

– Ну и достанется же тебе, если папочка узнает.

– Надеюсь, не узнает, – дописываю последнее слово и возвращаюсь в машину. – Высади меня за поворотом.

– Сколько еще мы будем прятаться? Карен, все равно придется сказать, что мы вместе. Отец побесится и успокоится.

– Пусть бесится после того, как я окончу университет. Хочешь, чтобы он вынес мне мозг накануне выпускных экзаменов? Встретимся вечером. Скажу родителям, что пошла в гости к Эмбер, – целую его на прощание и выхожу из машины.

Разве могла я тогда предположить, как повернется наша жизнь.

– Так это ты исписала мою машину! – восклицание Дэвида возвращает меня в реальность.

– Извини, – я улыбаюсь, понимая всю нелепость ситуации. – Хотелось наказать богатенького пижона.

– Да уж. Сильно же ты меня раньше ненавидела. Это он? – Дэвид берет снимок, на котором я обнимаюсь с Роном.

– Поднимемся на чердак? Может там что осталось, – беру его за руку и тащу наверх.

– Похоже, хозяева сюда не заходили, – Дэвид смахивает рукой паутину.

– Наши коробки, мы с мамой упаковывали в них ненужные вещи, – открываю одну из них.

– О! Тедди! Это мой медвежонок. Я все детство с ним спала.

– Надеюсь, сейчас ты не предпочтешь его мне, – с ревностью в голосе говорит Дэвид, и мы вместе смеемся. Я прячу игрушку в большую сумку, которую прихватила с собой. Открываю другие коробки, и среди ненужного хлама нахожу старую записную книжку.

– Наверно, мамины рецепты случайно сюда попали. Заберу с собой.

– Готовить собралась? – усмехается Дэвид, зная, как я не люблю возиться на кухне.

Мы спускаемся вниз, закрываем дом и садимся в машину.

– Можем заехать на кладбище?

Я быстро нахожу это место. Четыре надгробия. Семья: хорошая, любящая, счастливая. Что от нее осталось? Две истерзанные души. Планы, мечты, стремления разрушены в один миг. По чьему-то жестокому плану или случайной прихоти? Я никогда этого не узнаю. Какова цена человеческой жизни? Никакой. Она разменная монета в играх сильных сего мира.

Каково это видеть собственную могилу? Понимать, что лишь благодаря случайности не лежишь там. Боль невозможно передать ее можно только чувствовать. Могилы отца и брата, которых больше никогда не увижу. Я столько раз думала, как бы сложилась моя жизнь, если бы не эта трагедия. Прошлое не вернуть. Эта боль останется со мной навсегда, притупленная временем, спрятанная в отдаленном уголке моего сознания, она будет существовать до конца моих дней.

Дэвид стоит в стороне, хорошо, что он не пытается пожалеть меня или обнять. Я и так едва сдерживаю слезы, и если он подойдет ближе, разрыдаюсь.

– Поехали, – мысленно прощаюсь с родными и сажусь в машину.

Я благодарна Дэвиду за то, что он молчит всю обратную дорогу.

– Как ты? – спрашивает он уже по возвращении из Лос-Анджелеса.

– В порядке.

На самом деле меня одолевают смешанные чувства. Как бы я не пыталась казаться сильной, часть моей души умерла вместе с ними.

Я очень скучала по маме и два месяца назад перевезла ее в Филадельфию. Рассказать Дэвиду о том, что она жива, я так и не решилась, поэтому навещала ее втайне, а ему говорила, что летаю на студенческие конференции.

– Дэвид, через пару недель в Филадельфии проводят семинар, – сообщаю ему, когда мы едем в лифте. Я заезжала в офис, чтобы подписать бумаги по инвестиционному проекту.

– На сколько дней улетаешь?

– Четыре.

– Забыл документы, вернусь в офис.

Он выходит из лифта, а я спускаюсь на парковку.

Карен, – слышу знакомый голос, чья-то рука хватает меня за плечо и разворачивает. Я надеялась, что это лишь обман слуха, но при виде стоящего передо мной мужчины все внутри переворачивается.

– Рон? – кажется, что сердце выпрыгнет из груди.

Он разглядывает меня с ног до головы, прикасается к лицу не в силах поверить, в реальность происходящего.

– Карен? – он машет головой, словно хочет согнать с себя наваждение.

Шок. Встреча, которой не должно быть. Я стою в оцепенении. Вижу, как Дэвид выходит из здания и направляется к машине.

– Как ты здесь оказался?

– Ты жива.

– Рон, встретимся через час на причале у кафе «Верона», я все объясню. Не говори никому, что видел меня, – сажусь в машину с Дэвидом и уезжаю. Рон провожает меня взглядом.

– Кто это был? – Дэвид подозрительно смотрит на меня.

– Один парень спрашивал дорогу, – я пытаюсь скрыть свою нервозность.

– Бывший любовник. Что он здесь делает? – тон Дэвида резко сменяется на жесткий, а меня начинает пробирать озноб. – У меня хорошая память на лица.

Черт, те фотографии.

– Дэвид, он увидел меня. Нужно было сразу поговорить с ним, – я закрываю лицо руками. – Что если он кому-нибудь расскажет?

Дэвид резко нажимает на тормоз, убирает от лица мою руку и испытующе смотрит на меня.

– Может дело не в страхе, а в том, что ты все еще его любишь?

– Дэвид, вспомни, что произошло, когда Карлос узнал кто я. Он был единственной ниточкой способной привести к убийце.

– Не впадай в истерику, – Дэвид снова нажимает на газ и останавливается уже возле дома.

– Я назначила ему встречу. Я должна поговорить с ним, объяснить. Попросить молчать. Дэвид, я должна с ним поговорить.

– Отвезти тебя? – Дэвид не в восторге от ситуации, но разговаривает уже спокойно.

– Нет. Возьму такси.

Рон стоит на причале. Расплачиваюсь с таксистом и подхожу к нему.

– Привет.

– Хорошо выглядишь для покойницы, – голос грубый, а глаза сверкают ненавистью.

– Рон, не нужно так. Выслушай.

– Кто был в машине?

Я всю дорогу прокручивала в голове нашу встречу, продумывала, что скажу, но слова застряли в горле.

– Я пробил номера. Дэвид Джонсон – владелец «Джей Индастрис», миллионер. И твой любовник? – не дожидаясь ответа, он толкает меня к стене. – Сука.

– Рон, послушай, прошу тебя.

– Я мог бы понять, будь это любой другой. Но с ним? Напомнить какие грязные дела он проворачивал в Санта-Монике?

– Мы тоже не святые. Забыл, чем мы занимались?

Он берет меня за подбородок, приближается вплотную и прожигает взглядом.

– Я помню все, чем мы занимались, а ты, похоже, забыла, если раздвинула ноги под тем, кто оказался богаче.

– Не смей так со мной разговаривать, – я отталкиваю его.

– Как еще с тобой разговаривать. Я собирался сделать тебе предложение. Я оплакивал тебя. Я несколько месяцев каждый день ходил на твою могилу. А ты в это время кувыркалась в его постели, – каждое его слово, словно кинжал, вонзенный в сердце.

– Рон, ты многого не знаешь. Я мечтала вернуться.

– Почему ты вообще сбежала?

– Потому что боялась. И сейчас боюсь. Рон, ты можешь ненавидеть меня, но умоляю, прошу, никому не говори, что я жива, – он смотрит на меня как на сумасшедшую. – Моя семья не погибла при пожаре, их убили, убили на моих глазах, я успела спрятаться и не видела лицо убийцы. Я не знаю, кто и зачем это сделал.

– Карен, я проверял протоколы полиции. Это был бытовой пожар.

– Я тоже проверяла. Как думаешь, люди, какого уровня стоят за этим, если так хорошо замели следы. Я обращалась к лучшему детективу, но даже он ничего не нашел.

– Ты могла связаться со мной, мы бы сбежали, исчезли, но ты этого не сделала.

– Я хотела, клянусь тебе, хотела, но боялась, боялась, что ты тоже можешь пострадать, – я едва сдерживаю слезы. – Я решила выждать время, думаешь, мне было легко? Надежда, единственное, что заставляло меня жить, я собиралась вернуться …но… но....

– Встретила его. Деньги решают все? – Рон хватает меня за плечи и начинает трясти. – Дрянь, продажная дрянь.

– Прости… прости… – в горле сдавило, и слезы градом катятся по щекам. – Прости… ты не заслужил ту боль, которую я причинила… я виновата перед тобой… но… сердцу не прикажешь…

– Я был первым, и ты клялась, что буду единственным.

– Я не хотела влюбляться в него.

– Шлюха, – бросает он мне в лицо и уходит.

Я не замечаю, как оказываюсь на пляже. Уже поздно и людей почти нет, я опускаюсь на песок и закрываю лицо руками. Зачем? Зачем мы встретились снова? Душа разрывается на части, хочется кричать, я закрываю рот и почти задыхаюсь в безмолвном крике, но даже в нем невозможно выплеснуть все, что накопилось в моей истерзанной душе.

«Пора возвращаться», – шепчет голос разума, пробиваясь сквозь бурю бушующих эмоций. Я беру себя в руки, вызываю такси и еду к Дэвиду.

– Зачем ты приказал Майлзу за мной следить? Если я больше не занимаюсь шпионажем, это не значит, что ничего не замечаю, – я стою в дверях, скрестив руки на груди, и жду ответа.

– Я волновался за тебя. Так и будешь стоять или сядем за стол и поужинаем?

Я сажусь за стол, но кусок не лезет в горло.

– Как прошла встреча? Он будет молчать?

– Все нормально, – вру я, потому что понятия не имею, что сделает Рон, ослепленный обидой и злостью. Настоящее слишком тяжело и мои мысли улетают в далекое, счастливое прошлое.

– Прошу, – Рон пропускает меня вперед. Мы заходим в элитный ночной клуб Лос-Анджелеса. Официантка провожает нас в ВИП- зону.

На одной из вечеринок я подслушала разговор Рона с парнями, в котором они хвастались своими похождениями. Рон сказал, что спать с девственницей "то еще удовольствие": "Лежит бревнышком, постанывает, всхлипывает, а ты возись с ней. Предпочитаю опытных девчонок". Повозится, никуда не денется. Я твердо решила, что проведу с ним эту ночь, пусть даже это будет единственная ночь. Я улыбаюсь собственным мыслям.

– Рад, что тебе весело, у тебя милая улыбка, – слушать комплименты всегда приятно и от этого я сияю еще больше.

Мы садимся за столик. Рон наливает мне мартини, знает, что я не люблю шампанское. Далее следуют поздравления, сегодня мне исполнилось девятнадцать. Отец запретил нам даже близко подходить друг к другу, но когда я ставлю перед собой цель, меня ничто не остановит. Несколько дней назад мы сильно поругались, и Рон пытается загладить вину, устроив мне праздник. Я не строю иллюзий, знаю, что для него я лишь способ зарабатывания денег, также как и он для меня. Мы команда и нас связывает только бизнес – таков уговор и я соблюдала условия, соблюдала, пока могла. Чувствам не прикажешь.

Рон протягивает коробочку.

– Кольцо?

То самое кольцо из белого золота с бриллиантом, о котором я мечтала, и о котором постоянно рассказывала подругам. Наверное, он слышал эти разговоры.

– Хочу, чтобы ты всегда его носила, пусть оно будет символом того, что ничто не сможет встать между нами.

– Как ты себя чувствуешь? – его сильно избили и только вчера выпустили из больницы.

– Все в порядке. Потанцуем? – он протягивает руку и ведет меня на танцпол, обнимает за талию, и мы медленно танцуем под красивую музыку.

От такой близости к нему я теряюсь. Чувствует ли он, насколько я возбуждена?

– Карен, прости, я не должен был втягивать тебя....

Я прикладываю руку к его губам.

– Мы все выяснили. Давай просто об этом забудем. Он берет мою руку в свою и проводит по ладони.

– Нервничаешь? – от волнения мои ладони вспотели.

– Нет, здесь жарко, – вру я. Он улыбается и смотрит так, будто знает все мои мысли. Между нами такое напряжение, что кажется, сейчас посыплются искры.

– Поехали, – твердо говорит он. Мы выходим из клуба и садимся в такси. Нам не нужны слова, его взгляда достаточно, чтобы я поняла, чем закончится эта ночь. Я опускаю глаза и моя уверенность тает с каждой секундой. Сколько раз я провоцировала его, закрываясь с парнями на вечеринках. Я не собиралась спать с ними, мне хотелось задеть его, привлечь внимание, заставить беситься, ревновать. Как он отреагирует на сюрприз, который его ждет?

Я поднимаю глаза, он смотрит на мои слегка разведенные колени и улыбается. Язык тела, язык который никогда не обманывает.

– Нальешь выпить? – я нарушаю молчание уже в его квартире.

Рон проходит на кухню, и я следую за ним, достает бутылку вина и разливает по бокалам. Я прислоняюсь к столу и пью почти залпом.

– Полегче, – он подходит ко мне, забирает бокал и сажает меня на кухонный стол. Я обнимаю его за плечи, обхватываю ногами его бедра и чувствую его возбуждение. Одну руку он запускает мне в волосы, а другой медленно поднимает подол платья, сжимает мою ягодицу и плотнее притягивает к себе. Он не торопится, и от этого мое тело изнывает еще сильнее, я хочу его только его. Наконец он прикасается к моим губам, словно пробует их на вкус, неторопливо исследует языком мой рот.

– Ты такая вкусная.

Он расстегивает молнию на платье, снимает его с плеч и рассматривает мою грудь, заставляя меня краснеть. Затем берет ее в свои ладони и поглаживает соски. Я чувствую, как внизу все начинает пульсировать, запускаю пальцы ему в волосы, наклоняю его к себе и дерзко целую. В этом поцелуе вся страсть, все желание, все чувства, сдерживаемые столько времени. Он запускает руку мне в трусики и начинает ласкать. Из моей груди вырывается глубокий стон. Я должна ему сказать.

– Рон, послушай. Я никогда раньше этого не делала.

– Не бойся, доверься мне, – кажется, он не удивлен.

Рон берет меня на руки, относит в спальню и опускает на кровать. Я лежу полуобнаженная и смотрю, как он раздевается.

– О, – со стоном произношу я, когда он полностью обнажается. Рон медленно снимает с меня одежду. Под его взглядом я горю, его поцелуи – пьянящие, возбуждающие, опаляющие, ласки настолько смелые, что меня охватывает чувство стыда.

– Расслабься, – говорит он и покрывает поцелуям самые интимные участки моего тела. Громкий стон вырывается из груди, когда меня накрывает волна оргазма. Рон опускается сверху, запускает руку мне в волосы и погружается в меня. От резкой пронизывающей боли я вскрикиваю, хватаюсь рукой за простынь, а другой упираюсь ему в живот. Он останавливается, нежно целует меня в шею, затем в губы и ласково гладит по голове.

– Девочка моя, потерпи, – шепчет он и убирает мою руку. – Карен, я люблю тебя.

Я не могу поверить в то, что слышу. Я думала, он решил провести со мной ночь только потому, что последнее время я сама бегала за ним и чуть ли не умоляла об этом.

– Рон, – я обнимаю его, запускаю пальцы в волосы, страстно целую и обхватываю его ногами. Он стонет и, не в силах сдержаться, полностью погружается в меня. Слишком резко, слишком глубоко, слишком быстро. Я кричу от острой боли, пронизывающей низ живота, и впиваюсь ногтями в его спину. Страсть – сжигающая, всепоглощающая страсть, мое тело горит. Рон движется все быстрее, заглушая поцелуями мои стоны. Я хочу, чтобы все закончилось, и хочу, чтобы это продолжалось бесконечно. Боль постепенно сменяется на тупую и ноющую, но даже она доставляет наслаждение. Он любит меня, и от осознания этого кровь наполняется эндорфинами. Эйфория, волна новых, неведомых мне ощущений захлестывает целиком, тело, словно под разрядом электрического тока, я выгибаюсь под ним, еще сильнее впиваясь ногтями в спину и выкрикивая его имя.