Раздался еще один удар – еще сильнее. Маша аж пошатнулась и села на диван. Тушь упала прямо на тапочки. К щетке прилипли волоски, на тапках остался черный след.
– Доброе, блин, утро, – тихо сказала Маша и заплакала.
Она достала телефон, набрала 112 и стала ждать. Еще удар – и она звонит. Пусть его забирают хоть в психушку, хоть в тюрьму, да хоть на виселицу. Эта экономная сердобольная соседка говорила: «Не надо жаловаться, жалко же его». Теперь утреннее землетрясение заставит ее передумать.
Другим соседям было все равно. Они так и говорили: «Все равно через месяц он вернется из психушки. Какой смысл?» – и пожимали плечами. Им-то что?! Они только радовались, что живут с ним не через стенку. Бабаха больше не последовало. И что он хотел? Разбудить? Напугать? Напомнить всем про ад? Или проделать дыру к ней в квартиру? От этой мысли прошиб холодный пот. По позвоночнику пробежало стадо мурашек. Маша с трудом почесала между лопаток, представив, что под пижамой может ползти мерзкий клоп. Передернула плечами, потрясла головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Но внезапная догадка уже зацепилась за извилины, пристегнулась карабином и уходить отказывалась. Вот придет домой, а он вылезает из дыры или сидит у нее на диване. Ему большой дырки не надо, с его-то головой. Он представился ей, исцарапанный об арматуру и обломки плиты, окровавленный и облепленный клопами, пришедшими на запах крови.
Или еще хуже он проникнет сюда прямо ночью, пока она спит.
– О-о-ох, – протянула Маша вслух и мысленно сделала пометку погуглить, есть ли бесшумные способы продырявить бетонную плиту. – Здравствуй, еще одна фобия.
Она умылась, решив больше не пытаться краситься. Вернулась в комнату и раздавила ногтями крошечного со спичечную головку клопа – еще подросток. Да, к этому времени Маша стала экспертом в клоповой анатомии, можно диссертацию защитить «Размножение Cimex lectularius».
Может, сосед просверлил крошечное отверстие и отправляет в разведку этих существ? Должно же быть объяснение, почему не помогли избавиться от них ни три дезинсекции, ни гидроизоляция по всем швам в квартире.
Маша натянула колготки, джинсы и прислушалась. Звуки снизу стали обычными – шорох будто тысячи пауков (их она не боялась), завывание ветроволков и мерный ритмичный тихий стук, сводящий с ума, стоит только его заметить. Как тиканье часов: если не слушаешь – не услышишь, но потом не сможешь перестать слышать «тик-так». Вот и тут так же, только «тук… тук… тук…»
Маша вообразила большой деревянный маятник, обязательно самодельный. Представлялось, что Черенков мог заниматься чем-то подобным. Судя по почерку, мозги у него на месте, может, не на том, но присутствуют определенно.